таману в глаза. - Я учился у Руада Ро-фессы и нашел  свой  цвет.  Я  не
чародей, но дар у меня есть. Есть также воля идти путем Руада и  желание
положить конец этому злу. Я знаю, как следует выбирать рыцарей, чтобы не
ошибиться в них.
   - И как же? - спросил Лло.
   - Пойдемте со мной. - Они подошли к доспехам на деревянных стойках, и
Лемфада сказал:
   - Выбери себе доспехи, Решето.
   Атаман прошелся вдоль ряда.
   - Мне ни одни не будут впору.
   - Попробуй те, которые сами тебя позовут.
   - Как это - позовут? Я ничего не слышу.
   - Ты услышишь. Выбирай.
   - Не командуй, сопляк! Ну, вот эти, что ли.
   - Примерь их.
   - Не подойдут они мне - уж больно высокие и узкие. -  Мананнан  помог
ему надеть кольчугу и застегнуть панцирь. Шаг за шагом атаман  облачился
в сталь полностью и взял в руки шлем.  -  Уж  он-то  точно  не  налезет.
Поглядите! - Он осторожно надвинул шлем на лоб, опустил на место  и  тут
же снял. - Ишь ты, а я думал, мал будет.
   - А вышло по-другому, - сказал Лемфада.  -  Возьми  одну  перчатку  -
другую пока не трогай.
   Решето натянул черную, с серебристой кольчужной вставкой  перчатку  и
снова удивился тому, как хорошо  она  подошла  к  его  коротким  толстым
пальцам.
   - А теперь сравни ее с другой. - Решето положил обе перчатки рядом, и
Элодан с Лло увидели, что  первая  стала  короче  второй,  и  ее  пальцы
расширились. - Надень другую, - велел Лемфада, и Решето уже не удивился,
когда и эта перчатка пришлась впору.
   - Доспехи ждут. Они сами выберут себе рыцарей, - объявил Лемфада.
   - А я? - спросила Морриган.
   - Вы уже избраны, госпожа моя, как и  все  присутствующие  здесь.  Но
завтра придут еще двое, а один нуждается в спасении.
   - Что с тобой такое сделалось, парень? - спросил  Лло,  положив  руку
ему на плечо.
   - Я высоко летал и многое видел, - улыбнулся  юноша,  мягко  убрав  с
плеча руку Лло. - Завтра Элодан начнет делать из вас рыцарей, но  прежде
я должен сказать вам кое о чем. Не все из вас доживут до конца последней
битвы. Вы должны смириться с этим - иначе нет смысла продолжать.
   Все мрачно смотрели на Лемфаду.  Но  никто  не  промолвил  ни  слова.
Мананнан вышел вперед.
   - Теперь мой черед, ведь так?
   - Да, - сказал Лемфада. - Прости меня.
   - Не за что, Оружейник. Я давно уже  не  чувствовал  такого  сильного
движения Цветов. Я знал, что ты избран, еще до того, как  ты  заговорил,
как знал и то, что возглавит нас Элодан. -  Рыцарь  повернулся  лицом  к
остальным. - Рыцари Габалы возродились, и я посвящаю свою  жизнь  новому
ордену. Каждый, кто запятнает его честь,  ответит  передо  мной.  Мы  не
станем произносить клятву, и священной реликвии у нас нет, но каждый  из
нас даст клятву себе самому. С этого дня никакое зло не должно коснуться
вас, и вы не должны делать ничего ради собственной выгоды. Отныне  и  до
конца мы будем воплощать собой высшую справедливость.  Победа  нас  ждет
или поражение, на уступки мы не пойдем. Если кто-то здесь  не  чувствует
себя в силах жить по этим правилам, - Мананнан посмотрел  на  Решето,  -
пусть лучше уйдет сейчас. Назад дороги не будет.
   - Я в доле, -  проворчал  Решето.  -  Нечего  мне  проповеди  читать.
Доспехи-то мне подошли - так ведь, парень?
   - Ты был первым избранником, - ответил Лемфада. - Правда, поэт?
   - Правда. А теперь, поскольку я здесь больше не нужен...
   - Ты нужен, - возразил Лемфада.
   - Я не рыцарь и мечом не владею, - зачастил поэт. - Я...
   - Ты же слышишь: твои доспехи зовут тебя. Надень их.
   - Нет-нет, я не могу. Я не хочу умирать здесь, понимаешь?
   - Мы все тебя понимаем, поэт, -  сказал  Лло  Гифс.  -  Не  волнуйся.
Ступай  в  деревню.  -  Нуада,  кивнув,  отошел  на  несколько  шагов  и
остановился. Смертельно бледный, он посмотрел  на  доспехи,  зажмурился,
словно от боли, и глубоко, прерывисто вздохнул. Потом подошел к одним из
доспехов в ряду, взял меч и поднял его перед собой. По  клинку  побежали
черные трещины, и меч разбился вдребезги.
   - Какого черта это должно значить? - прошептал Решето.
   - Время покажет, - с широкой улыбкой ответил Лемфада.

***

   На рассвете, войдя с Лемфадой в  пещеру,  Элодан  увидел,  что  перед
доспехами сидят три золотые собаки Руада.
   - Как они сюда попали? - просил он.
   - Это  я  их  вызвал,  -  ответил  юный  чародей.  -  Они  могут  нам
пригодиться, хотя я надеюсь не  прибегать  к  ним.  Ты  знаешь,  которые
доспехи твои?
   -  Да.  -  Рыцарь  остановился  перед   белым   с   серебром   шлемом
Самильданаха. Его забрало украшал орел, сам шлем  покрывала  филигранная
резьба необычайной красоты. На панцире, поножах и наручнях тоже виднелся
узор в виде мерцающей листвы.
   - Они стоят дороже, чем все мое имение, - коснувшись стали, прошептал
Элодан. - Какое великолепие.
   - Носи их с гордостью, Элодан.
   - Носить? Я даже прикасаться к ним недостоин. И как  я  их  надену  с
одной-то рукой?
   - Я тебе помогу.
   - Это даже не смешно, Лемфада. Тени былых рыцарей  Габалы  сгорят  со
стыда.
   - Не думаю, магистр. Рыцарь Габалы - это  нечто  большее,  чем  рука,
твердо держащая меч. Для него важнее душа и сердце. Ты рассказал  мне  о
женщине, которую любил, и ее  муже,  убитом  тобою.  Сделанного  уже  не
исправишь, но пусть это останется в прошлом.  Будь  магистром  в  полную
меру своих сил и дарований, учи других - тех, что есть, и тех,  что  еще
придут.
   - Я недостоин, - повторил рыцарь.
   - Мы все недостойны, и времени, чтобы стать достойными, у  нас  мало.
Давай я помогу тебе надеть доспехи.
   Час спустя Элодан, Лло, Решето, Морриган  и  Нуада  оделись  в  сталь
Габалы. Пока Элодан занимался с  остальными,  Лемфада  подозвал  к  себе
поэта.
   - Какой вам от меня прок? - спросил Нуада. -  Я  чувствую  себя  так,
будто вырядился для потехи.
   - Это не так. Твой меч сломался потому, что  он  тебе  не  нужен.  Ты
будешь рыцарем, но не воином, Нуада. Убивать, хвала Истоку, не  в  твоей
натуре. Ты будешь нашим герольдом. Будешь странствовать по лесу,  заходя
в каждое селение, и рассказывать всем, что рыцари вернулись. Твое дело -
не только привлекать к  нам  новых  бойцов,  но  и  налаживать  гармонию
Цветов. Ты  должен  захватывать  и  вдохновлять  своих  слушателей,  как
никогда раньше. Ты должен наполнить их сердца надеждой. Возьми  с  собой
Картию и Бриона и ступай на север. Через два дня вы придете  в  укромную
долину, где один человек разводит  лошадей.  Купите  коней  для  себя  и
попросите его на будущей неделе доставить сюда семь белых жеребцов.
   - Целых семь? Найдется ли у него столько?
   - Найдется, и он их приведет. Это номад по имени Крисдин; человек  он
честный и дорого с тебя не запросит.
   Нуада отвел свои лиловые глаза в сторону.
   - Ты способен видеть будущее. Верно?
   - Да, - признался молодой Оружейник. - Я  видел  все  будущие,  какие
только есть, но не спрашивай меня ни о чем, Нуада.
   - Хорошо, не стану. - Поэт заставил себя улыбнуться.  -  Ты  проделал
большой путь с тех пор, как я нашел тебя в  лесу  со  стрелой  в  спине.
Думаю, что ты нашел истину, которая от меня всю жизнь ускользала.  Жаль,
что ты не можешь поделиться ею.
   - Да, Нуада. Не могу - не потому, что это тайна, а как раз  наоборот.
Скоро она откроется тебе так же, как и мне. Береги себя, друг мой.
   Они обменялись  рукопожатием,  и  Лемфада  проводил  поэта  до  устья
пещеры.
   - А где Мананнан? - спросил поэт. - Я не видел его с самого утра.
   - Он уехал еще ночью. Кстати, у Крисдина пропал один жеребец. Заплати
ему, помимо прочих, и за этого коня и скажи, что тот в хороших руках.
   - Мананнан уехал на нем?
   - Да. Я вызвал коня сюда.
   - Мананнану предстоит какое-то опасное дело?
   - Опасность ожидает нас всех, Нуада, но ты прав: Мананнан  отправился
прямо в логово демона. Думай о нем в пути.

17

   После пяти дней скитаний по лесу Эррин сбил себе ноги и очень  устал.
Дважды им приходилось прятаться от кавалерийских разъездов.  А  три  дня
назад они пришли в разоренную, усеянную трупами деревню.  Эррин  не  мог
забыть этого зрелища; оно наполняло его ужасом и вызывало тошноту.
   Убадай, изучив следы, сказал:
   - Они нагрянули на рассвете. С севера  и  с  юга.  В  домах  как  раз
развели огонь. Бежать людям было некуда. Около дюжины  человек  ушло  на
восток. Но за ними погнались и, наверно, убили.
   - Что за бессмысленная бойня, - сказал Эррин. - Зачем это нужно?
   - Чтобы боялись, - пожал плечами Убадай. - Это полезно.
   - Значит, ты  оправдываешь  их?  -  сказала  Шира.  -  Хорош,  нечего
сказать!
   - "Оправдываешь"? Что это значит?
   - Что ты согласен с такими действиями, - пояснил Эррин.
   - Я не согласен. Ты спросил - я ответил. Во времена  моего  деда  хан
подходил  к  вражескому  городу  и  говорил  жителям:  если   сдадитесь,
потеряете только свое добро, если будете сражаться, умрете. Первый город
всегда сражался. Потом хан выводил пленных за  стены  и  убивал  всех  -
мужчин, женщин и детей, кроме одного. Этого человека он посылал в другой
город, и там сразу сдавались.
   - Это жестоко, - сказала Шира.
   - В мире так заведено, - развел руками Убадай. - Теперь многие  бегут
из леса. Спасают свои семьи. Меньше людей, меньше бойцов  у  мятежников.
Надо было ехать в Цитаэрон.
   На пятый день Эррин осмотрел свои сапоги для верховой езды. У  одного
подошва протерлась до дыр, другой лопнул по шву.
   - Поглядите только, - пожаловался он  Шире.  -  Знаете,  сколько  они
стоили?
   - Бедный Эррин! Вы не созданы для жизни в лесу.
   - Тихо! - прошипел Убадай, вынимая из ножен свой короткий меч.
   - В чем дело? - спросил Эррин. Из кустов выскочило трое человек, и он
откатился прочь, вскочил и схватился за пояс, но еще  двое  прыгнули  на
него сзади и повалили наземь. Повернув голову, он крикнул Убадаю:
   - Не надо! Брось меч!
   Тот проворчал что-то неразборчивое  и  сплюнул,  однако  спрятал  меч
обратно и позволил незнакомцам схватить его за руки. Эррина поставили на
ноги, и он увидел перед собой молодую женщину с волосами медового цвета,
в замшевых штанах и камзоле.
   - Что вы здесь делаете? - спросила она.
   - Ищем Лло Гифса, - ответил Эррин.
   - Зачем?
   - Не твое дело. - Она приставила ему к горлу острый охотничий нож,  и
он добавил:
   - Но, с другой  стороны,  зачем  делать  из  этого  тайну?  Мы  хотим
примкнуть к мятежникам.
   - А мне вот сдается, что вы шпионы. Ты не лесной житель - ты  человек
короля.
   Эррин улыбнулся ей. Человек справа крепко держал его повыше локтя, но
предплечье оставалось свободным.  Эррин  потихоньку  положил  ладонь  на
пряжку ремня и сказал:
   - Оллатаир.
   - Ты что это? - очень  медленно  и  низко  протянула  женщина.  Эррин
вырвался и оттолкнул в сторону нож. Человек слева замахнулся,  но  Эррин
пригнул голову и врезал ему в челюсть. Тот медленно опустился  на  снег.
Высоко подпрыгнув, Эррин пнул в лицо второго, который стал падать  столь
же плавно и грациозно. Рука женщины вместе с ножом устремилась к  животу
Эррина. Но он перехватил ее запястье, вывернул  его  и  поймал  выпавший
нож. Приставив клинок к ее стройной шее, он опять дотронулся до пряжки.
   - Как я уже сказал, мы хотим присоединиться к Лло Гифсу. Ты проводишь
нас к нему?
   - Какой ты быстрый. - Она отвела его руку с ножом от своей шеи.
   - Да, быстрый, но не шпион. Меня зову Эррин.
   - Могу я получить свой нож обратно... Эррин?
   - Разумеется. - Он вернул девушке клинок, и она опустилась на  колени
рядом с поверженными. Один из них зашевелился. Остальные все еще держали
Ширу и Убадая. - Вели отпустить моих друзей, - попросил  Эррин.  Девушка
кивнула. Убадай вполголоса выругался, Шира подошла к Эррину и взяла  его
за руку.
   - Вы не перестаете удивлять меня, - прошептала она. - Хорошо, что она
не успела заколоть вас. Могли бы возникнуть осложнения.
   - Мне нравится вас удивлять, - усмехнулся он.
   -  Я  убью  этого  ублюдка!  -  заорал  один  из  сраженных  Эррином,
поднимаясь и вытаскивая нож.
   - Нет! - крикнула девушка. - Отведем их к Лло. - Мужчина заколебался,
но не убрал ножа, и Эррин приложил руку к пряжке.
   Мужчина, высокий, чернобородый и очень сердитый, процедил:
   - Я тебе этого не забуду. Мы еще встретимся, понял?
   - Как будто да, - сказал Эррин, и бородач сунул нож за пояс.
   - Меня зовут Ариана, и Лло мой друг, - сказала девушка. -  Идемте,  я
провожу вас.
   - За ней бы я пошел куда угодно, - сказал  Эррин,  идя  следом  и  не
сводя глаз с ее бедер. Шира промолчала и не  улыбнулась.  Он  пристально
взглянул на нее, но ничего не сказал.
   Взойдя на холм, они увидели внизу оживленное место  -  там  строились
дома и стреляли по мишеням лучники. На склоне  паслись  коровы  и  овцы.
Внимание Эррина привлекла  яркая  вспышка  на  соседнем  холме.  Четверо
человек  попарно   сражались   в   серебристых   доспехах,   но   Эррин,
присмотревшись, понял, что это учебный бой.
   - Кто это? - спросил он Ариану.
   - Понятия не имею. Пойдем поищем Лло.
   Эррину показалось, что девушка испытала большое удивление,  обнаружив
наконец Лло Гифса среди воинов в серебристых доспехах.
   - Что за черт... - начала она. Но  Лло  знаком  велел  ей  молчать  и
подошел к Эррину.
   - Вас-то мы, похоже, и ждали, - сказал  он,  протягивая  руку.  Эррин
пожал ее.
   - Ждали?
   - Наш Оружейник сказал, что нынче придут еще двое. Вам надо подняться
в пещеру и поговорить с ним.
   - Прямо сейчас?
   - Если у вас нет дел поважнее.
   - Понятно. Хорошо, с тобой мы поговорим после. - Эррин, Убадай и Шира
стали подниматься к пещере. Ариана осталась с Лло.
   Навстречу путникам из пещеры  вышел  юноша,  и  Эррин  остановился  с
упавшим сердцем.
   - Что случилось? - спросила Шира.
   - Это тот самый мальчик, которого я подстрелил.
   - Добро пожаловать в Прибрежный лес, барон Эррин, - сказал Лемфада.
   - Рад тебя видеть.  Ты  проводишь  нас  к  Оружейнику?  Я  не  против
потолковать о былом, но...
   - Я и есть Оружейник, а "былого" можете не опасаться. Прошлое мертво,
и никто здесь не знает, что вы охотились за мной.
   - Хорошо. Чего же ты хочешь от меня... от нас?
   - Постойте немного и прислушайтесь. - Они так  и  сделали,  и  Эррину
стала слышаться далекая музыка, слабая и невнятная, как эхо.
   - Что это?
   Лемфада не ответил ему.
   - Вы слышите? - спросил он Ширу, но она покачала головой.
   - Я слышу, - сказал Убадай. - Там в пещере что-то есть.
   Эррин подошел поближе, и звук, если это был звук, стал громче. Пещера
будто шептала что-то его душе, звала, манила. Убадай стал рядом с ним.
   - Уйдем отсюда, - сказал номад.
   - Зачем? Я не чувствую в этом угрозы.
   - Поверь мне. Уйдем.
   - Прислушайтесь к нему, Эррин,  -  посоветовал  Лемфада.  -  Если  вы
войдете в пещеру, ваша жизнь  изменится  бесповоротно.  Хуже  того,  вас
будут ждать страдания и ранняя смерть.
   - Он правду говорит. Уйдем. - Номад схватил Эррина за руку.
   - Нет, - шепотом ответил барон. - Я должен войти.
   -  Почему  ты  всегда  такой  глупый?  -  крикнул  Убадай,  но  Эррин
освободился от него и вошел. В пещере горели факелы, и тени плясали, как
привидения. Эррин шел, пока не увидел перед собой трое доспехов.
   - Это они зовут тебя, - сказал Лемфада.
   - Это доспехи Габалы, я не могу носить их.
   - Немногие знают, Эррин, что одна из  основных  добродетелей  рыцарей
Габалы состояла в том, что никто из них не  надеялся  удостоиться  такой
чести. Надеяться значило остаться ни с чем. То, что  ты  сказал  сейчас,
говорилось уже раз сто каждым, кто надевал эту серебряную броню.
   - Я распорядитель пиров, а не воин. В жизни своей не  был  воином!  У
меня есть волшебный пояс, который  придает  мне  проворства,  сам  же  я
никакими доблестями не обладаю.
   - Я все это знаю, Эррин, однако ты избран.
   - Кем избран? Тобой?
   - Не только. Но теперь выбор за тобой. Ты волен уйти, и тебя никто не
осудит.
   -  Что  сталось  с  теми,  кому  эта  сталь  принадлежала  раньше?  С
настоящими  рыцарями?  Если  они  вернутся,  мне  ведь  придется  отдать
доспехи?
   - Они уже вернулись, Эррин. Это наши враги, рыцари Красного Цвета.
   - И я должен буду сражаться с ними? Я уже сразился однажды с  Карбри.
Он отдал мне собственный меч, но победить его все равно нельзя.
   - Что ж, выбирай свою судьбу сам.
   Эррин, неотрывно глядел на доспехи, облизнул губы и  хотел  уйти,  но
память вновь  показала  ему  Диану  на  костре  среди  ревущей  толпы  и
торжествующего Окесу... Он  протянул  руку  и  коснулся  металла.  Тепло
хлынуло через его пальцы, и на глазах выступили слезы.
   - Дурак проклятый! - Убадай прошел мимо Эррина и хлопнул  ладонью  по
другим доспехам. - Это мое!
   - Зачем это тебе? - прошептал Эррин. - Ты  не  обязан  оставаться  со
мной.
   - Много ты знаешь. Тебя в кладовой запереть, так ты с голоду помрешь.
***

   Белый жеребец, насторожив уши, вышел на поляну  и  смело  двинулся  к
сидящему там человеку. Человек встал и  ласково,  но  уверенно  погладил
коню морду, потрепал его по шее.
   - Ты не Каун, дружок, но тоже  сгодишься.  -  Мананнан  сел  на  коня
верхом, и тот взвился на  дыбы,  но  рыцарь  усидел,  стиснув  его  бока
коленями. - Ну, тихо, тихо.
   Без седла он спустился с холмов  в  разоренную  деревню.  Там  лежали
мертвые лошади, и Мананнан снял с одной седло и уздечку.
   Через час он выехал из леса, направляясь к далекой Макте.
   Его снедало беспокойство - не только за свою жизнь, хотя  и  ей  тоже
грозила опасность. Он думал о  Лемфаде  и  новых  рыцарях.  Один  только
Элодан обладает необходимой выучкой и  мастерством,  да  и  тот  калека.
Решето озлоблен на весь мир, Нуада никогда не брал в  руки  оружия.  Лло
Гифс Мананнану нравился - в нем чувствовалась сталь,  но  достаточно  ли
этого, чтобы стать рыцарем Габалы? Можно есть воробьев и убеждать  себя,
что это индейки, но вкус у них все равно не тот.  А  Морриган...  бедная
Морриган.
   Последние дни Мананнан сильно страдал без амбрии, а для Морриган это,
должно быть, настоящий кошмар. Она ни разу  не  пожаловалась,  но  когда
Мананнан услышал о пропаже одного из  людей  Решета,  в  нем  пробудился
страх.
   Он оглянулся назад. Где-то там, в лесу,  рыщет  вражеская  кавалерия.
Хорошо бы дать ей бой вместе с Элоданом и остальными.
   Но у него иная задача: он должен явиться в логово врага и сразиться с
человеком, который был ему братом.  Это  будет  Патеус,  который  теперь
вернул себе прежнее имя - Карбри;  Карбри-мыслитель,  самый  старший  по
возрасту из всех рыцарей;  Карбри  добрая  душа,  рассказывавший  сказки
деревенским ребятишкам, а ныне пожиратель  душ.  Поверить  в  это  почти
невозможно.
   Мананнан ударил коня каблуками и поскакал к замку.

***

   Герцога Мактийского вывели на поле, и  толпа  разразилась  радостными
воплями. На герцоге был простой камзол из  черной  шерсти  с  серебряной
тесьмой, а также  темно-серые  бриджи  и  сапоги  для  верховой  езды  и
короткий кожаный плащ, подбитый мехом. Голову  он  держал  высоко  и  не
смотрел  ни  вправо,  ни  влево,  шагая  к   повозке   для   осужденных,
поставленной перед королевским павильоном. Поднявшись на  нее,  он  стал
лицом к королю. Поле по краям обступали солдаты недавно  пришедшей  сюда
королевской армии, собравшиеся поглазеть на казнь. Герцог, бросив взгляд
на эшафот и большой котел с кипящей водой  рядом,  содрогнулся  и  отвел
глаза. Когда судебная  комедия  окончится,  его  возведут  на  помост  и
повесят, но еще до наступления смерти снимут его с  виселицы,  бросят  в
котел, а затем отрубят ему  руки  и  ноги.  Повешение,  кипящая  вода  и
четвертование - казнь, предусмотренная для государственных изменников.
   Справа от короля сидели восемь  красных  рыцарей,  слева  -  провидец
Океса.
   Провидец встал, устремив взгляд своих бледных глаз на герцога.
   - Перед лицом дворянства и своего государя ты обвиняешься в измене  и