х языка не знаешь.
   - Зато ты знаешь.
   - Мне надо еще выпить, - заявил Бельцер и вывалился из комнаты.
   - Кто такой этот Покрытый Узорами? - спросил Киалл. - И  что  это  за
Долина?
   - Врата в иной мир, -  ответил  ему  Финн.  -  И  только  умалишенный
отважится соваться туда. Что ты затеял, Чареос? Ничья нога не ступает  в
эту Долину.
   - Что поделаешь, Финн. Мы не сможем выполнить то, что задумали,  пока
не найдем человека, способного странствовать путями духа. А известен  ли
тебе хоть один такой же, как Окас?
   -  Нет,  -  признался  Финн.  -  Но  Долина?  Я  даже  ради  спасения
собственной души не пошел бы туда. И Бельцер не  пойдет.  Там  не  любят
непрошеных гостей.
   - Я с тобой, - заявил Киалл. - Я пойду куда  угодно,  лишь  бы  найти
Равенну.
   - А ведь и мы когда-то были такими, - задумчиво произнес Финн. -  Это
просто диво, Мастер, что мы еще живы. Но  если  тебе  неймется  умереть,
почему бы просто не прыгнуть с утеса или не  вскрыть  себе  вены  острым
ножом? Покрытые Узорами убьют тебя медленно - сам знаешь.
   - Прекрасно знаю, Финн, - улыбнулся Чареос, - и без Бельцера туда  не
пойду. Окас почему-то питал к нему привязанность.
   - Возможно, тут все дело в запахе. Окас - единственный известный  мне
человек, от которого воняло еще хуже, чем от нашего великана. Но так оно
или нет, меня туда калачом не заманишь.
   - Что же там такого страшного? - спросил Киалл. Финн почесал бороду.
   - По словам Окаса, это жаркая страна, и там  водятся  звери,  которые
едят человеческое мясо. А тамошние жители  снимают  с  врагов  головы  и
высушивают их с помощью волшебства. Лет двадцать назад один  дворянин  -
его звали Карсис - отправился с небольшим отрядом в  эту  Долину,  и  их
высушенные головы насадили на  пики  у  входа.  Десять  лет  эти  головы
подстерегали неосторожных путников. Я  сам  видел  их  как-то  раз  -  и
слышал. Они вещали об ужасах ада.
   - Но теперь их там нет? - спросил Киалл.
   - Нет. Регент послал туда уланов  -  они  развели  большой  костер  и
сожгли головы.
   - А Покрытые Узорами приходят на наши земли?
   - Иногда приходят. Тогда люди запираются в своих домах  и  бодрствуют
всю ночь с мечами и луками наготове. Ты еще не раздумал ехать туда?
   Киалл сглотнул.
   - Я пойду куда угодно, если потребуется.
   - Герой, да и только, - хмыкнул Финн.
   Дверь открылась, и вошел Бельцер с двумя кувшинами пива.
   - Я иду с тобой, - объявил он Чареосу.
   - А этот просто дурак, - отозвался Финн.

***

   Солдаты вырыли мелкий ров в полумиле от поселка и побросали туда тела
надренов, сняв с них  доспехи  и  оружие.  Одиннадцать  погибших  солдат
завернули в одеяла и  бережно  уложили  в  повозку,  чтобы  с  почестями
похоронить в Тальгитире.
   Салида приказал забросать надренскую могилу камнями,  чтобы  волки  и
лисицы не разрыли ее. Уже смеркалось, и он устал до крайности. Семеро из
тех, кого он потерял, были еще совсем зелеными  новичками  и  четверо  -
закаленными ветеранами. В числе этих  четверых  был  его  денщик  Кафес,
прыткий, веселый малый. В Тальгитире  у  него  осталась  жена  и  пятеро
сыновей, и Салиду ничуть не радовало предстоящее посещение  этого  дома.
Он обернулся на стук  копыт  и  увидел  Чареоса,  скачущего  к  нему  на
огромном сером жеребце. Чареос спешился и подошел к капитану.
   -  Я  хотел  удостовериться,  что  у  вас   не   осталось   сожалений
относительно меня.
   Салида заглянул в его темные глаза, но не сумел прочесть его мыслей.
   - Не осталось, - сказал он, и Чареос кивнул:
   - Ты хороший человек, Салида. Вот - я принес  тебе  саблю  Логара.  -
Чареос подал ножны капитану и достал из седельной сумки мех  с  вином  и
две медных, обтянутых кожей чаши. - Выпьешь со мной?
   - Не откажусь. Только  отойдем.  Тут  разит  смертью  -  я  уже  весь
пропитался ее запахом.
   - У тебя усталый вид. Я думаю, не только бой в этом повинен?
   Они отошли к куче валунов и сели. Салида снял с себя железный панцирь
и положил рядом.
   - Нет, не только. Я теперь семейный человек,  Чареос.  Были  времена,
когда я верил, что солдаты могут что-то изменить. -  Он  принял  чашу  с
красным вином и пригубил ее. - Но теперь у меня трое сыновей и красавица
жена. Надиры между тем опять собирают войско, скоро они перевалят  через
горы и уничтожат Готир. Что станется тогда с  моими  сыновьями  и  с  их
мечтами?
   - Может, надиры еще и не придут. Готир перестал быть богатой страной,
им нечем здесь поживиться.
   - Они видят смысл жизни не в наживе,  а  в  войне.  А  что  мы  можем
противопоставить им? Наша армия урезана до двух тысяч человек.  Мы  даже
Бел-Азар теперь не смогли бы удержать. - Салида допил свое вино и  снова
протянул чашу. Чареос молча наполнил ее. - Не  вовремя  я  родился,  вот
что, - с натянутой улыбкой сказал Салида. - Мне бы быть  офицером  в  те
дни, когда Готир занимал надирские земли до самых Дельнохских гор.
   - Все идет по кругу, - сказал ему  Чареос.  -  У  готиров  были  свои
времена, так же как и у дренаев и вагрийцев. Теперь мы живем во  времена
надиров. Но  и  они  пройдут,  и  какой-нибудь  офицер  будет  сидеть  в
последнем укреплении надирской империи,  сетуя  на  судьбу  и  спрашивая
себя, что станется с мечтами его сыновей.
   - Скорее бы он пришел, этот день, - усмехнулся Салида.  -  Правду  ли
говорят, что ты - дренайский князь?
   Чареос улыбнулся и подлил себе вина.
   - Так уверяют сказители.
   - Ты не думал о том, чтобы вернуться на родину?
   - Моя родина здесь. Но я и правда подумывал когда-нибудь побывать  за
Дельнохскими горами... и, может быть, побываю.
   - Я был однажды в Замке Тенаки. Диковинное  место:  шесть  крепостных
стен, а в самом замке кладка трехфутовой толщины.
   - Я знаю эту  крепость  как  Дрос-Дельнох.  Говорили,  что  взять  ее
нельзя. Я вырос на рассказах о Друссе-Легенде и Реке,  Бронзовом  Князе.
Не странно ли, что в конце концов крепость  завоевал  один  из  потомков
Река? Мне не нравится это название - Замок Тенаки.
   - Ты ведь встречался с ним, верно? С великим ханом?
   - Да. Давным-давно - в другой жизни.  -  Чареос  встал.  -  С  твоего
позволения, я поищу своему спутнику  другую  саблю.  Сомневаюсь,  что  у
надренов найдется нечто подобное, впрочем, и он боец неважный.
   - Незачем тебе рыться в надренском оружии - это все  жалкие,  кое-как
выкованные железяки. Я как-то подарил  саблю  моему  денщику  -  хороший
клинок, и Кафесу он больше не нужен. Прими его с моим благословением.  -
Салида подошел к повозке и  достал  кавалерийскую  саблю  в  деревянных,
обтянутых кожей ножнах. - Она остра и хорошо уравновешена.
   - Спасибо, друг, - сказал Чареос, и они обменялись рукопожатием.
   - По крайней мере я смогу рассказать сыновьям, что сражался  рядом  с
героем Бел-Азара.
   - Да пребудет с тобой Исток, Салида. Капитан  посмотрел,  как  Чареос
садится в седло.
   Конь взвился на дыбы и помчался вскачь. Салида  постоял  еще,  глядя,
как всадник исчезает вдали, и  вернулся  к  своим  занятиям  -  приказал
запрячь повозку и привязать к ней сзади оставшихся без седоков лошадей.
   Печальным будет их обратный путь в Тальгитир.

4

   Странная тишина словно плащом окутала  округу,  когда  над  трактиром
занялся рассвет. Киаллу казалось, будто селение покинуто. От битвы почти
не осталось следов, кроме пятен засохшей крови на снегу. Бельцер взвалил
котомку на плечи и топнул ногой.
   - Терпеть не могу, когда холодно.
   - Мы еще не вышли в путь, а ты уже жалуешься, - сказал ему Финн.
   Киалл никак не мог продеть руки сквозь лямки своего мешка, и  Маггриг
помог втащить ему котомку поверх толстого козьего полушубка.
   - Он мне велик, - сказал Киалл.
   - Вот благодарность за  все  труды,  с  которыми  я  его  добывал,  -
проворчал Бельцер.
   - Ты содрал его с мертвого надрена, - заметил Чареос.
   - Но сперва-то мне пришлось этого надрена убить!
   Чареос, не отвечая, надел свою котомку.  Финн  одолжил  ему  подбитый
мехом плащ с глубоким капюшоном, который Чареос  и  завязал  теперь  под
подбородком. Отойдя в сторону, он достал саблю, сделал несколько пробных
выпадов, вернул ее на место и ослабил  лямки.  Когда  он  опустил  руки,
котомка упала с плеч,  и  сабля  тут  же  сверкнула  в  воздухе.  Чареос
проделал  это  еще  дважды  и,  наконец  удовлетворившись,  вернулся   к
остальным. Котомка висела теперь слишком низко,  веревки  резали  плечи,
зато ее легко  будет  сбросить  в  случае  нужды  -  ради  этого  стоило
потерпеть.
   Отряд двинулся вперед по обледенелой тропе. Чареос  был  не  любитель
ходить пешком, но по совету Финна оставил лошадей  в  трактире,  уплатив
Назе, чтобы тот кормил и холил их до возвращения путников.
   Оба лучника отказались идти в  долину,  но  Финн  все  же  согласился
проводить их к Движущимся Вратам. Шагая за  Финном,  Чареос  прикидывал,
что ждет их впереди. Надрены все еще прячутся в лесу, но их можно  особо
не  опасаться.  Пятеро  хорошо  вооруженных  мужчин  могут  оказать   им
достойный отпор, особенно после трепки,  которую  те  недавно  получили.
Нет, самая большая опасность - та, что ждет их за Вратами.
   Покрытые Узорами  -  загадочный  народ.  Говорят,  что  когда-то  они
принадлежали к этому миру, но  десять  веков  назад  их  начали  теснить
воинственные племена дренаев, готиров и надиров, шедшие с севера, юга  и
востока.  Одна  из  легенд  гласит,  что  Покрытые  Узорами  с   помощью
волшебства открыли дверь между мирами и ушли в богатую потаенную страну.
Другая, что Врата стояли там еще до Ледового Бедствия -  это  последнее,
что осталось от некогда гордого древнего народа, а за ними лежат золотые
горы.
   Но в чем бы ни заключалась  истина,  ворота  существуют,  и  Покрытые
Узорами изредка, в одиночку или по  несколько  человек,  проходят  через
них. Именно так прошел Окас, когда явился в  их  лагерь  за  полгода  до
битвы при Бел-Азаре. Он присел на корточки рядом  с  костром  Чареоса  и
сидел так, пока Бельцер не предложил ему хлеба  и  мяса.  Окас  был  мал
ростом, не выше пяти футов, живот у  него  выпирал,  а  всю  его  одежду
составляла набедренная повязка, украшенная светлыми камешками.  Все  его
тело покрывали голубые узоры татуировки - были  там  листья,  рунические
знаки, целые сцены  с  фигурами.  Лицо  испещряли  извилистые  линии,  а
безволосый подбородок, сплошь  синий,  изображал  бородку,  над  верхней
губой нарисованы были нафабренные усы К  удивлению  солдат,  он  немного
говорил на их языке, - и, что еще удивительнее, за те четыре месяца, что
Окас у них пробыл, Бельцер освоил его язык. Окас стал для них  настоящим
сокровищем. В чтении следов ему не было равных - по крайней  мере  среди
готиров. Умел он также отыскивать вещи. Старший офицер, Иокель,  потерял
дорогое кольцо и отрядил всех солдат  на  поиски.  Окас  через  Бельцера
передал ему, что разыщет пропажу. Иокель усомнился - но Окас  тогда  уже
проявил свое искусство во время погони за надирами. На потеху всем, Окас
взял офицера за руку и немного посидел так с закрытыми глазами. Потом он
отпустил руку и пошел прочь из лагеря. Иокель, оседлав коня,  поехал  за
ним, а Чареос и Финн, которым было любопытно, чем все  это  кончится,  -
следом. Два часа спустя они оказались на  месте  вчерашнего  сражения  с
надирским передовым отрядом. С западной  стороны  поля  протекал  ручей.
Окас стал на колени у самой его кромки и указал пальцем в  воду.  Иокель
подошел и увидел на дне между камней  свое  кольцо  с  бледно  мерцающим
голубым опалом.
   Иокель пришел в восторг и дал Окасу два золотых. Тот  повертел  их  в
руках и бросил Чареосу. В ту же ночь Окас ушел от  них,  просидев  перед
этим больше часа с Бельцером. Он ни с кем не прощался  -  просто  забрал
свое одеяло и покинул лагерь.
   Утром  Чареос  спросил  Бельцера:  "Что  он  тебе  говорил?"   "Велел
держаться поближе к тебе, Маггригу  и  Финну.  Еще  сказал,  что  кольцо
Иокеля еще до прихода зимней луны украсит руку надира". "Лучше бы  я  не
спрашивал". "Всего несколько часов, как он ушел -  а  я  уже  скучаю  по
нему, - сказал Бельцер. - Как по-твоему, увижу я его снова?"
   Теперь, шагая по утреннему морозцу, Чареос вспоминал тот  разговор  и
многие последующие. Бельцер рассказывал  ему  о  стране,  что  лежит  за
Вратами. Там жарко и влажно, растут громадные деревья, а степям и озерам
нет предела. Там водятся животные ростом с дом и хищные кошки с клыками,
как длинные ножи. Это мир внезапных ураганов и внезапной  смерти.  "Тебе
не хотелось бы отправиться туда?" - спросил Чареос.  Бельцер  покраснел:
"Хотелось бы, но Окас сказал, что Покрытые Узорами убивают всех чужаков.
Наши предки истребляли их без всякой пощады - они боятся, как бы это  не
повторилось".
   ...Небо  нахмурилось,  и  это  вернуло  Чареоса  к  настоящему.  Финн
скомандовал привал.
   - Скоро станет темно, и будет сильная метель, - сказал он. - Придется
разбить лагерь и пересидеть ее. Устроим два шалаша  и  наберем  побольше
дров.
   Путники  вошли  в  густую  сосновую  рощу.  Маггриг  и  Финн,   найдя
подходящее место, пригнули вниз четыре  молодые  сосенки  и  связали  их
верхушки. Финн послал Бельцера и  Чареoca  нарезать  ветки  с  окрестных
сосен. Скрепленные сосенки обложили хвойными лапами, и получился круглый
шалаш футов десяти в поперечнике. Охотники, предоставив Киаллу,  Чареосу
и Бельцеру завершать его стены, отошли футов на тридцать и стали строить
свой шалаш.
   Пошел снег - сначала тихо, потом все быстрее и гуще. Ветер усилился -
он швырял снег в лицо, покрывая льдинками брови и  бороды.  Пока  Чареос
доделывал стены, Бельцер и Киалл принялись собирать хворост для  костра.
Когда солнце закатилось за горы, сильно похолодало.
   Чареос соорудил нечто вроде двери на южной стороне шалаша, и Киалл  с
Бельцером  заползли  внутрь.  Посередине   горел   крошечный   костерок,
обложенный камнями. Над таким  и  руки-то  не  согреешь  -  где  уж  тут
спастись от холодной смерти, с тоской подумал Киалл. Снег сыпал все гуще
- он заметал шалаши, заделывая щели в стенах и преграждая дорогу ледяным
сквознякам.
   В шалаше стало теплее.
   - Снимайте-ка плащи и полушубки, - приказал Чареос.
   - Мне и без того холодно, - заспорил Киалл.
   - Ну, как знаешь. - Чареос снял свой меховой плащ и  толстую  верхнюю
рубаху, добавил топлива в огонь и  лег,  подложив  котомку  под  голову.
Бельцер тоже скинул медвежью доху.  Киалл  посидел,  стуча  зубами,  еще
немного и расстегнул свой надренский плащ.  Освободившись  заодно  и  от
козьего полушубка, он сразу почувствовал идущее от костра тепло.
   - Почему это так? - спросил  он.  Чареос  с  улыбкой  приподнялся  на
локте.
   - Шерсть и мех не пропускают к телу холод, но также удерживают  тепло
внутри.  И  наоборот:  если  телу  холодно,  а  снаружи  жарко,  они  не
пропускают к тебе тепло.
   - Что ж ты сразу не сказал?
   - Есть люди, которые лучше усваивают уроки на собственной шкуре.
   Киалл пропустил подковырку мимо ушей.
   - А почему Маггриг с Финном построили себе отдельный шалаш? Им  бы  и
тут вполне хватило места.
   - Они, как всегда, предпочитают держаться вдвоем, - сказал Бельцер. -
Жаль, однако, что они не пойдут с нами  за  Врата.  Я  не  знаю  лучшего
стрелка, чем Маггриг, и более хладнокровного вояки, чем Финн.
   - Почему же они не хотят идти с нами?
   - Потому что они умнее нас, - ответил Чареос.

***

   Равенне снились странные, обрывочные сны. Она была ребенком на  руках
у матери, и ей было тепло, уютно и безопасно.  Потом  она  стала  ланью,
бегущей через лес, и ее преследовали волки с длинными  желтыми  клыками,
острыми, как мечи. Потом стала птичкой - она сидела в золоченой клетке и
не могла расправить крылышки.
   Она проснулась. Вокруг спали другие женщины. В душной комнате не было
окон. Равенна закрыла глаза. Завтра ее выставят обнаженной  на  торговый
помост. Сердце у нее бешено забилось, и она тщетно пыталась успокоиться.
   Наконец она задремала, и ей опять приснился сон. Теперь  она  увидела
рыцаря в блестящих доспехах - он въехал в ворота,  раскидывая  надренов.
Он нагнулся с седла, снял ее с помоста и увез в степь. Там,  в  укромной
роще, он помог ей слезть и спешился сам.  Он  поднял  забрало...  и  она
увидела мертвое, полуистлевшее лицо  с  ошметками  плоти  на  оскаленном
черепе.
   Равенна закричала  и  проснулась.  Ее  товарки  по-прежнему  спали  -
значит, кричала она  во  сне,  а  не  наяву.  Порадовавшись  этому,  она
завернулась в одеяло и села. Ее платье из желтой крашеной  шерсти  стало
грязным, и от него пахло застарелым потом.
   - Ничего, переживу, - сказала она себе. - И отчаиваться не стану.
   Эти слова на миг придали ей силы, но мысль о плене тут  же  придавила
ее, сокрушив решимость.
   Она тихо заплакала. Женщина, говорившая с ней в повозке, выбралась из
своих одеял, подошла к Равенне и обняла ее тонкой рукой за плечи.
   - Завтра, когда выйдешь на помост, - сказал она, - не пытайся  никого
соблазнить. Для надиров женщины все равно что скот.  Гордых  женщин  они
боятся - понимаешь? Опусти голову и слушайся купца, ведущего  торги.  Не
думай о своей наготе - будь мягкой и покорной.
   - Если они не любят гордых женщин, может, меня никто и не купит?
   - Не будь дурой! - отрезала женщина. - Если  оценщик  найдет,  что  у
тебя вызывающий вид, он отхлещет тебя кнутом - или тебя купит такой, что
любит обламывать непокорных. Тебе нужен хозяин, который будет относиться
к тебе терпимо. Такого животного, как добрый надир, нет в природе, но уж
лучше наскоро переспать с  равнодушным  дикарем,  чем  быть  битой,  как
собака.
   - Откуда ты все это знаешь? - спросила Равенна.
   - Меня уже продавали как-то раз. Три  года  я  была  шлюхой  в  Новом
Гульготире, но до этого меня продали надирскому вождю.
   - И ты убежала?
   - Да. И опять убегу.
   - Какая ты сильная!
   - Это потому, что я была замужем за слабым  мужчиной.  Поспи  еще.  А
если не можешь спать, полежи просто  так,  иначе  под  твоими  красивыми
глазками лягут темные круги.
   - Как тебя зовут?
   - Да какая разница, - ответила женщина.

***

   Салида вступил в дворцовый зал в запыленных, потускневших доспехах, с
усталыми, налитыми кровью глазами. Но  спину  он  держал  прямо  и  шел,
высоко вскинув голову. В зале присутствовали более сорока дворян. Салида
поклонился князю, и их взгляды встретились.
   - Ты привез мне Чареоса? - тихо спросил князь.
   - Нет, мой господин. Зато я привез вам саблю Логара. - Салида  высоко
поднял клинок и положил его на помост  перед  князем.  -  Еще  я  привел
владельца "Серой совы", который был свидетелем боя: он ждет снаружи.  Он
говорит, что Логар и двое других напали на монаха, и что  тот  доблестно
защищался. Кифа солгал вам.
   - Ты предпринял это расследование  по  собственной  воле?  -  холодно
осведомился князь, поднявшись со своего трона из черного дерева.
   - Я знаю, мой господин, сколь высоко вы цените справедливость. Должен
также сказать, что Чареос и поселянин по имени Киалл сражались рядом  со
мной и прочими тальгитирцами против большой шайки надренов. Чареос  убил
не меньше шестерых врагов. Без него, а также без  Бельцера,  Маггрига  и
Финна, мы могли бы потерпеть  поражение.  Я  рассудил  -  неверно,  быть
может, - что нет нужды вести Чареоса назад.
   Князь, помолчав некоторое время, улыбнулся:
   - Я люблю, когда мои  офицеры  проявляют  самостоятельность,  Салида.
Кроме того, ты уничтожил шайку разбойников,  выказав  при  этом,  как  я
полагаю, большое личное мужество Ты заслуживаешь похвалы  -  и  за  свои
боевые действия,  и  за  свою  рассудительность.  Ступай  отдохни  -  ты
заслужил это.
   Салида с поклоном отступил на два шага и вышел из зала. Князь,  зная,
что привлекает к себе общее внимание, вернулся  к  своим  гостям.  Около
часа он провел с ними, ведя себя самым благодушным и веселым образом,  и
только на закате, покинув зал, бы