за веревку, но Нездешний сбил его с ног, подтащил  к  высокому
вязу, перебросил веревку через ветку футах в десяти над  землей  и  вздернул
насильника на ноги. Тот выкатил глаза,  и  лицо,  заросшее  темной  бородой,
побагровело.
   Нездешнему он был незнаком.
   Шорох позади  заставил  Нездешнего  бросить  веревку  и  нырнуть  вправо.
Стрела, просвистев над ним, вонзилась в бородача. Тот застонал и  рухнул  на
колени. Нездешний вскочил и побежал, петляя, чтобы сбить прицел засевшему  в
засаде убийце. Скрывшись в лесу, он упал и пополз через кусты вокруг оврага.
   Услышав стук лошадиных копыт, он выругался, распрямился и убрал кинжал  в
ножны. Даниаль лежала в овражке без чувств. На ее  обнаженной  груди  кто-то
оставил стрелу с гусиным оперением. Нездешний переломил ее надвое.
   Кадорас!
   Подняв Даниаль на руки, он отнес ее к фургону, оставил на попечение  жены
пекаря и вернулся в рощу. Первый  убийца  лежал  там,  где  упал;  Нездешний
надеялся допросить его, но ему перерезали горло. Обыскав труп, Нездешний  не
нашел ничего любопытного. У второго в кошельке лежали три золотых. Нездешний
отнес деньги в лагерь и отдал Лиде.
   - Спрячь у себя, - велел он.
   Она, кивнув, подняла полотняный задник, и Нездешний залез в фургон.
   Даниаль уже очнулась. Губа у нее распухла, на щеке темнел  синяк.  Каймал
сидел рядом. В фургоне  было  тесно,  и  двое  детишек  пекаря  спали  около
Даниаль.
   - Спасибо, - проговорила она, улыбнувшись через силу.
   - Больше они тебя не тронут.
   Каймал, протиснувшись мимо, вылез наружу. Нездешний сел рядом с Даниаль.
   - Тебе больно?
   - Не очень. Ты убил их?
   - Да.
   - Как тебе удается убивать так легко?
   - Привычка.
   - Нет, я не о том. Каймал заступился за меня, он сильный мужчина, но  тот
отшвырнул его в сторону, как ребенка.
   - Тут все решает страх, Даниаль. Хочешь отдохнуть?
   - Нет, я лучше подышу воздухом. Давай погуляем.
   Он помог ей выбраться из фургона, они пошли к утесу и сели на камни.
   - Почему страх все решает? - спросила она. Он отошел немного и  поднял  с
земли камушек.
   - Лови! - Он бросил камушек Даниаль. Она ловко поймала подачу. - Это было
легко, правда?
   - Да, - согласилась она.
   - А если бы двое мужчин держали Криллу и Мириэль,  приставив  ножи  им  к
горлу, и тебе сказали бы: "Если  не  поймаешь  камушек,  девочки  умрут",  -
поймала бы ты его  с  той  же  легкостью?  Вспомни  те  случаи,  когда  тебя
охватывала тревога - разве твои  движения  тогда  не  делались  судорожными?
Страх делает нас дураками, равно как и гнев, ярость и волнение. Мы  начинаем
метаться и теряем голову. Понимаешь меня?
   - Как будто да. Когда я впервые предстала перед  королем  в  Дренане,  на
меня напал столбняк. Мне всего-то и надо было, что пройтись по сцене, а ноги
сделались точно деревянные.
   - Вот-вот. Страх делает трудными самые простые действия. То же происходит
и в бою... Я  дерусь  лучше  большинства  других  только  потому,  что  умею
сосредоточиваться на мелочах. Камушек остается камушком, что бы там от  него
ни зависело.
   - А меня научишь?
   - Времени нет.
   - Ты сам себе противоречишь. Забудь  о  своей  цели  и  сосредоточься  на
мелочах - на моем обучении.
   - Чему тебя научить - драться?
   - Нет - побеждать страх. А потом и до боевой науки дело дойдет.
   - Для начала скажи мне, что такое смерть.
   - Конец всему.
   - Нет, как-нибудь пострашнее.
   - Черви и гниющее мясо.
   - Хорошо. А что происходит с тобой?
   - Ничего.
   - Ты что-нибудь чувствуешь?
   - Ну... возможно, если загробная жизнь существует.
   - Забудь о ней.
   - Тогда ничего - ведь я мертва.
   - Можно ли избежать смерти?
   - Нет, конечно.
   - Но оттянуть ее можно?
   - Да.
   - Что это тебе дает?
   - Еще немного счастья.
   - А в худшем случае?
   - Еще немного боли. Старость, морщины, распад.
   - Что хуже - смерть или старость?
   - Я молода, и меня страшит и то и другое.
   - Чтобы победить страх, ты должна осознать, что то, чего  ты  страшишься,
неизбежно. Ты должна впитать  это,  жить  с  этим,  ощущать  это  на  языке,
понимать это, победить это.
   - Я понимаю.
   - Хорошо. Чего ты в этот миг боишься больше всего?
   - Потерять тебя.
   Он опять отошел от нее и поднял  камушек.  Облака  набежали  на  луну,  и
Даниаль плохо видела его руку.
   - Сейчас я брошу его тебе. Если поймаешь, останешься здесь  -  если  нет,
вернешься в Скарту.
   - Нет, так нечестно! Тут темно.
   - Жизнь честной не бывает, Даниаль. Если ты не согласна, я сейчас уеду из
лагеря один.
   - Хорошо, я согласна.
   Не сказав больше ни слова, он бросил ей камень  -  бросок  был  коварный,
внезапный и с вывертом влево. Она выбросила руку, и  камень  ударился  о  ее
ладонь, но она сумела его удержать  и  с  великим  облегчением,  торжествуя,
предъявила Нездешнему.
   - Чему ты так радуешься? - спросил он.
   - Я выиграла.
   - Нет, не так. Скажи мне - что ты сделала?
   - Победила свой страх?
   - Нет.
   - Тогда не знаю.
   - Подумай и ответь, если хочешь чему-то научиться.
   - Я разгадала твою загадку, Нездешний, - внезапно улыбнулась она.
   - Тогда скажи, что ты сделала.
   - Я поймала камушек при свете луны.

***

   Успехи, которых добилась Даниаль за  три  дня  их  путешествия,  поражали
Нездешнего. Он знал и раньше, что она сильна,  гибка  и  сообразительна,  но
оказалось, что ее проворство и легкость, с которой она усваивает его  уроки,
превосходят всякие ожидания.
   - Ты забываешь, - говорила она, - что  я  играла  на  сцене.  Меня  учили
танцевать и жонглировать, а как-то я три месяца провела с труппой акробатов.
Каждое утро они уезжали от каравана в холмистую  степь.  В  первый  день  он
научил ее бросать нож, и быстрота, с которой она все  схватывала,  заставила
его пересмотреть свою методу.  Поначалу  он  вышучивал  ее,  но  потом  стал
серьезен.  Умение  жонглировать  развило   в   ней   поразительное   чувство
равновесия. Его ножи - все разного веса и разной длины -  в  ее  руках  вели
себя совершенно одинаково. Она взвешивала  нож  в  пальцах,  прикидывая  его
тяжесть, и тут же метала в цель. На  первых  пяти  бросках  она  только  раз
промахнулась и не попала в разбитое молнией дерево.
   Нездешний нашел камушек, похожий на мел, и  нарисовал  на  стволе  фигуру
человека. Развернув Даниаль спиной к дереву, он сказал:
   - Сейчас ты  повернешься  и  бросишь,  целя  в  шею.  -  Она  крутнулась,
выбросила руку вперед, и нож вонзился над правым плечом меловой фигуры.
   - Тьфу ты! - воскликнула она. Нездешний улыбнулся и вытащил нож.
   - Я сказал: повернись, потом бросай. Ты еще поворачивалась  влево,  когда
кинула, вот нож и ушел мимо цели. Но ты на верном пути.
   На второй день он позаимствовал в лагере лук и колчан со стрелами. С этим
оружием она обращалась не столь  ловко,  но  глазомер  у  нее  был  хороший.
Понаблюдав за ней немного, Нездешний велел Даниаль снять рубашку  и  плотно,
рукавами назад, обвязал ей вокруг тела, сплющив груди.
   - Мне так неудобно, - пожаловалась она.
   - Знаю. Но ты каждый  раз  выгибаешь  спину,  стараясь,  чтобы  натянутая
тетива не коснулась тела, а это сбивает прицел.
   Однако его затея не имела успеха, и тогда он перешел к  фехтованию.  Один
из людей Дурмаста продал ему тонкую саблю с рукоятью  из  слоновой  кости  и
филигранным эфесом. Клинок был хорошо уравновешен  и  достаточно  легок  для
того, чтобы проворство Даниаль возмещало недостаток силы.
   - Всегда помни о том, - сказал он, когда они  присели  передохнуть  после
часовых упражнений, - что большинство бойцов наносят  мечом  рубящие  удары.
Твой противник, как правило, орудует правой рукой. Он заносит меч над правым
плечом и опускает его справа налево,  целя  тебе  в  голову.  Но  кратчайшее
расстояние между двумя точками есть прямая. Поэтому коли!  Используй  острие
меча. В девяти случаях из десяти ты убьешь своего врага. Искусников  не  так
много - обычно человек размахивает клинком как  одержимый  и  проткнуть  его
весьма просто. - Он выстрогал из двух  палок  деревянные  мечи  и  дал  один
Даниаль. - Давай нападай на меня.
   На четвертый день он стал учить ее, как биться без оружия.
   - Вбей себе в голову следующее: ты все  время  должна  думать!  Обуздывай
свои страсти и повинуйся чутью - этому я  постараюсь  тебя  научить.  Ярость
только мешает, поэтому не маши  зря  кулаками.  Думай!  Твое  оружие  -  это
кулаки, пальцы, ноги, локти и голова. Твои мишени - глаза,  горло,  живот  и
пах. Меткий удар в одно из этих мест обезвредит врага. В бою такого  рода  у
тебя есть одно  большое  преимущество:  ты  женщина.  Твой  противник  будет
полагать, что ты испугаешься, спасуешь перед ним и сдашься.  Если  сохранишь
хладнокровие, ты останешься жива - а он умрет.
   В полдень пятого дня, возвращаясь к каравану, Нездешний и Даниаль увидели
скачущих к  ним  с  громкими  воплями  надиров.  Нездешний  придержал  коня.
Всадников было около двух сотен. Они везли с собой множество одеял и прочего
добра, а переметные сумы у них чуть не лопались от золота и  драгоценностей.
Даниаль никогда прежде не видела надирских кочевников, но  понаслышке  знала
их как злобных убийц. Они были коренастые и крепкие, с раскосыми  глазами  и
плоскими  лицами.  Многие  носили  лакированные  панцири,   на   головах   -
отороченные мехом шлемы, у каждого - по два меча и множество ножей.
   Надиры рассыпались по степи, преградив двум  путникам  дорогу.  Нездешний
сидел спокойно, стараясь определить, кто у них вожак.
   Через несколько тревожных мгновений вперед выехал  воин  средних  лет,  с
темными злыми глазами и жестокой улыбкой. Его взор обратился на  Даниаль,  и
Нездешний без труда прочел его мысли.
   - Кто вы? - спросил надир, опершись на луку седла.
   - Мы путешествуем с Ледяными Глазами, -  ответил  Нездешний.  Так  надиры
называли Дурмаста.
   - Рассказывай!
   - Кто дерзает сомневаться в моих словах?
   Надир впился темным взором в Нездешнего.
   - Мы едем от каравана, который ведет Ледяные Глаза.  Нас  богато  одарили
там. А у тебя есть дары?
   - Только один.
   - Отдай его мне.
   - Уже отдал. Я подарил тебе жизнь.
   - Кто ты такой, чтобы дарить мне то, что я имею и так?
   - Похититель Душ.
   - И ты едешь с Ледяными Глазами? - невозмутимо спросил надир.
   - Да. Мы с ним братья.
   - По крови?
   - Нет. По клинку.
   - Сегодня можешь ехать с миром. Но помни - придет и другой день.
   Вожак поднял руку, и надиры с грохотом пронеслись мимо.
   - В чем дело? - спросила Даниаль.
   - Ему не хотелось умирать. Вот тебе еще урок, если ты дашь себе труд  его
усвоить.
   - Довольно с меня на сегодня. Что это он толковал о богатых дарах?
   - Дурмаст предал беженцев, - пожал плечами Нездешний. -  Он  взял  с  них
деньги, чтобы проводить  их  в  Гульготир,  а  сам  уже  заключил  сделку  с
надирами. Надиры грабят караван, а Дурмаст получает свою  долю.  У  беженцев
остались еще повозки, но перед Гульготиром надиры налетят  опять  и  отберут
последнее. Те, кто останется в живых, придут в Гульготир нищими.
   - Это бесчестно!
   - Так уж заведено на свете. Только  слабые  бегут  от  войны.  Теперь  им
придется расплатиться за свою слабость.
   - Ты взаправду такой бессердечный?
   - Боюсь, что да, Даниаль.
   - Тебе должно быть стыдно.
   - Согласен с тобой.
   - Ты меня из себя выводишь.
   - А ты меня восхищаешь - но об этом мы поговорим вечером.  Теперь  ответь
мне вот на какой вопрос: почему надир оставил нас в живых?
   Даниаль улыбнулась:
   - Ты угрожал ему одному, выделив его из всех остальных. Боги, неужто  эти
уроки никогда не кончатся?
   - Кончатся, и очень скоро.

Глава 14

   Они предавались любви в укромной  лощине  вдали  от  лагеря,  и  то,  что
испытал при этом Нездешний, потрясло его. Он не  помнил,  как  соединился  с
Даниаль, не помнил ничего. Его преследовало одно  желание:  слиться  с  ней,
вобрать ее всю в себя или самому раствориться внутри лее. Впервые  за  много
лет он перестал  замечать,  что  происходит  вокруг.  Любовь  захватила  его
целиком.
   Теперь, наедине с собой, его грыз страх.
   Что, если бы Кадорас подкрался к нему тогда?
   Что, если бы вернулись надиры?
   Что, если бы Братство?..
   Хеула была права. Самый его страшный враг теперь - это любовь.
   - Ты стареешь, - сказал он себе. - Стареешь и начинаешь уставать.
   Он знал, что уже не столь скор и силен, как бывало.  Где-то  там  в  ночи
ходит убийца моложе и опаснее, чем он, легендарный Нездешний.  Кто  же  это?
Кадорас? Или один из воинов Братства?
   Столкновение с надирами сказало ему о  многом.  Тогда  он  действовал  по
привычке - рядом была Даниаль, и ему не  хотелось  умирать.  Его  величайшим
преимуществом всегда было отсутствие страха -  и  вот  теперь,  когда  самый
малый перевес нужен ему как воздух, страх вернулся к нему.
   Он потер глаза - нужно было поспать, но он не желал поддаваться сну.  Сон
- брат смерти, как поется в  песне.  Но  добрый,  ласковый  брат.  Усталость
наливала тело теплом, и камень,  у  которого  он  сидел,  казался  мягким  и
манящим.  Слишком  усталый,  чтобы  заворачиваться   в   одеяла,   Нездешний
прислонился к камню и уснул. Во тьме  перед  ним  явилось  лицо  Дардалиона:
священник звал его, но он не слышал слов.

***

   Дурмасту, спящему под передним фургоном, приснился сон. Он  увидел  перед
собой юношу в серебряной броне,  красивого  и  сильного.  До  того  Дурмасту
снилась женщина с каштановыми волосами с крепким, здоровым ребенком на руках
- он попытался отогнать от себя образ воина, но тот не ушел.
   - Чего тебе надо? - вскричал великан, когда женщина с ребенком  растаяли.
- Уйди прочь!
   - Все, что ты нажил, пойдет прахом, если ты не проснешься, - сказал воин.
   - Я не сплю.
   - Нет, ты спишь  и  видишь  сон.  Ты  Дурмаст,  и  твой  караван  идет  в
Гульготир.
   - Караван?
   - Проснись! Ночные охотники близко!
   Дурмаст со стоном сел, больно ударился о днище фургона  и  выругался.  Он
вылез наружу и выпрямился - сон ушел, но сомнение осталось.
   Дурмаст взял короткий обоюдоострый топорик и побрел в сторону запада.
   Даниаль тоже проснулась.  Дардалион  явился  ей  во  сне  и  велел  найти
Нездешнего. Перебравшись через спящее семейство пекаря, она вынула из  ножен
свою саблю и спрыгнула вниз.
   Дурмаст круто обернулся, когда она поравнялась с ним.
   - Ты что делаешь? Я чуть голову тебе не снес. - Тут он заметил  саблю.  -
Куда это ты собралась?
   - Мне приснился сон, - туманно объяснила она.
   - Держись около меня, - приказал он, сворачивая в сторону.
   Ночь выдалась  ясная,  но  облака  то  и  дело  закрывали  луну.  Дурмаст
выругался, вперившись во мрак. Что-то шевельнулось слева, и он толчком  сбил
Даниаль с ног, упав сам. Над  ними  просвистели  стрелы.  Потом  к  Дурмасту
метнулась темная тень - топор великана врезался ей в  бок,  сокрушив  ребра.
Даниаль вскочила на ноги. Облака внезапно  разошлись,  и  она  увидела  двух
воинов в черной броне, бегущих к ней с поднятыми  мечами.  Она  опять  упала
плечом вперед - воины наткнулись на нее и зарылись носом  в  землю.  Тут  же
вскочив, она вогнала саблю одному из них в затылок. Второй бросился на  нее,
но топор Дурмаста раскроил ему спину. Он широко раскрыл  глаза  и  умер,  не
успев издать ни звука.
   - Нездешний! - взревел Дурмаст, видя, что из мрака возникли новые  черные
фигуры.
   Нездешний зашевелился у своего камня и открыл глаза, но тело его  еще  не
проснулось. Над ним нагнулся человек с кривым клинком в руке.
   - Теперь ты умрешь, - сказал человек, и Нездешний был бессилен остановить
его. Внезапно воин с кривым  клинком  застыл,  челюсть  у  него  отвалилась.
Стряхнув с себя сон, Нездешний ударом сбил его с ног и увидел, что в затылке
у него торчит длинная, с гусиными перьями стрела.
   С ножами в обеих руках Нездешний бросился на возникшую перед  ним  темную
фигуру и принял удар меча на эфес левого кинжала. Опустив правое  плечо,  он
пырнул врага в пах, и тот упал, вырвав нож из руки Нездешнего.
   Облака снова скрыли луну - он бросился наземь, прокатился несколько ярдов
и замер.
   Вокруг было тихо.
   Несколько минут он пролежал так, закрыв глаза, насторожив слух и стараясь
мыслить трезво.
   Уверившись в том, что злоумышленники ушли, он медленно поднялся на  ноги.
Луна вышла из-за туч.
   Он крутнулся на месте, выбросил руку - и нож с черным лезвием вонзился  в
плечо стоявшего на коленях лучника. Нездешний бросился  к  нему,  но  лучник
шарахнулся и удрал в темноту.
   Оставшись без оружия, Нездешний припал на одно колено и стал ждать.
   Оттуда, куда убежал раненый, донесся вопль, а за ним голос:
   - Поосторожнее надо быть, Нездешний. - И черный нож, пролетев по воздуху,
хлопнулся о землю рядом с хозяином.
   - Зачем ты меня спас?
   - Затем, что ты мой, - ответил Кадорас.
   - Я буду готов, когда мы встретимся.
   - Надеюсь.
   Дурмаст и Даниаль подбежали к Нездешнему.
   - С кем это ты говорил? - спросил великан.
   - С Кадорасом. Все это пустяки. Вернемся в лагерь.
   У фургонов Дурмаст разворошил угасающий костер и обтер топор от крови.
   - Ну и баба у тебя! - Он покачал головой. - Троих мужиков убила! А ты мне
заливал, что она обыкновенная шлюшка. Хитрый ты дьявол, Нездешний.
   - Это были воины Братства, - ответил Нездешний, - и это они своими чарами
навели на меня сон. Мне следовало бы догадаться.
   - Тебя спас Дардалион, - сказала Даниаль. - Он явился мне во сне.
   - Светловолосый воин в серебряных доспехах? -  спросил  Дурмаст.  Даниаль
кивнула. - Он и ко мне приходил. Хороши у тебя друзья - дьяволица и колдун.
   - Да еще великан с топором, - ввернула Даниаль.
   - Не путай дело с дружбой, - проворчал Дурмаст. - Пойду-ка я досыпать,  с
вашего разрешения.

***

   Старик устало смотрел на вагрийских воинов, сидевших перед ним в  здании,
где прежде помещался дворец владетеля  Пурдола.  Их  лица  сияли  торжеством
близкой победы, и старик слишком  хорошо  знал,  каким  дряхлым,  усталым  и
слабым видится он им.
   Ган Дегас снял шлем и поставил его на стол.  Каэм,  сидевший  напротив  с
каменным лицом, произнес:
   - Насколько я понимаю, вы готовы сдаться.
   - Да - при соблюдении некоторых условий.
   - Назовите их.
   - Моих людей не должны трогать. Пусть они беспрепятственно разойдутся  по
домам.
   - Согласен - когда они сложат оружие и крепость будет сдана.
   - В крепости укрылось множество горожан - их  также  должны  отпустить  и
вернуть им дома, занятые вашими солдатами.
   - Ну, это уже мелочи. Нечего их и обсуждать.
   - Какие гарантии можете вы дать мне?
   - Какие же тут могут быть гарантии? - улыбнулся Каэм. - Я даю вам слово -
между воинами  этого  должно  быть  достаточно.  Если  вам  этого  мало,  не
отпирайте ворот и продолжайте драться.
   Дегас опустил глаза.
   - Хорошо. Так вы даете мне слово?
   - Само собой, Дегас.
   - Мы откроем ворота на рассвете. Старый ган встал и повернулся к выходу.
   - Не забудьте шлем, - насмешливо бросил Каэм.
   Двое солдат в черных плащах вывели Дегаса из  зала,  и  он  услышал,  как
грянул позади смех. Во  мраке  ночи  он  прошел  вдоль  гавани  к  восточным
воротам. С надвратной башни ему спустили веревку  -  он  обмотал  ее  вокруг
руки, и его подняли наверх.
   Каэм, утихомирив своих офицеров, обратился к Дальнору:
   - В крепости около четырех тысяч человек. Надо еще  подумать,  как  лучше
избавиться от них - мне не нужна гора  трупов,  от  которых,  чего  доброго,
пойдет чума. Предлагаю  разбить  пленных  на  двадцать  частей,  которые  вы
поочередно будете выводить в  гавань,  где  имеется  достаточное  количество
пустых складов. Убитых следует грузить на порожние суда, перевозящие  зерно,
после чего топить их в море.
   - Слушаюсь - но это займет некоторое время.
   - Времени у нас вдосталь. Оставим  в  крепости  тысячу  человек,  а  сами
двинем