рогими  ритуалами.  Согласно
готирским книгам, многие их кампании выигрывались без всякого  кровопролития
- армии просто маневрировали, пока одна из них  не  признавала  преимущества
другой. Это никак не помогало ему понять  Зусаи.  Перевернувшись  на  спину,
Талисман растянулся на воде. Ему все  труднее  становилось  терпеть  хорошие
манеры этой девицы. Улыбнувшись, он снова подплыл к берегу и оперся локтем о
камень.
   - Ты мне доверяешь?
   - Разумеется. Вы мой опекун, хранитель моей чести.
   Талисман удивился:
   - Я буду защищать твою жизнь, Зусаи, чего бы мне это ни стоило. Но  честь
человека никто не может сохранить, кроме него самого. Честь - это  то,  чего
отнять нельзя. Ее можно только отдать.
   - Как скажешь, мой господин, - покорно сказала она.
   - Нет, нет! Не надо соглашаться со мной из вежливости, Зусаи. - Их  глаза
встретились, и она долго не отвечала.
   Когда она заговорила вновь,  ее  голос  слегка  изменился  -  он  остался
певучим и мягким, но в  нем  чувствовалась  уверенность,  задевшая  какую-то
струну в душе Талисмана.
   - Я боюсь, что выразилась  недостаточно  точно.  Вы  говорите  о  мужской
чести, которая неотделима от крови и битвы. Слова патриотизм, мужество - все
эти чисто мужские понятия действительно относятся  к  чести,  которую  можно
только отдать. Быть может, выражение ?хранитель моего  целомудрия?  было  бы
более уместно. И хотя мы  могли  бы  провести  целый  философский  диспут  о
значении слова ?целомудрие?, я употребляю его в том же  смысле,  что  всякий
мужчина по отношению к женщине - особенно надирский мужчина. Я слышала,  что
у вас  подвергшаяся  насилию  женщина  предается  смерти,  в  то  время  как
насильника всего лишь изгоняют из племени. -  Она  умолкла  и  снова  отвела
глаза. Это была самая длинная речь, которую Талисман от нее слышал.
   - Ты сердишься, - сказал он. Зусаи покачала головой:
   - Мне просто жарко, мой господин. Боюсь, что это сделало меня нескромной.
   Талисман вылез на берег, прошел к  лошадям  и  достал  чистую  рубашку  и
штаны. Одевшись, он вернулся к девушке.
   - Мы останемся здесь на ночь. Там, около южного берега, есть  полка,  где
глубина не больше четырех футов. Можешь выкупаться там. И не  смущайся  -  я
пройду назад по тропе, поищу топливо для костра.
   - Благодарю вас, господин, - склонила она голову.
   Талисман натянул сапоги,  перекинул  через  плечо  пустой  мешок  и  стал
подниматься в гору. У вершины холма он остановился и оглядел степь.  В  поле
зрения не было ни одного всадника. Здесь, наверху, жара  донимала  особенно.
Талисман двинулся вниз по  склону,  собирая  хворост  в  свой  мешок.  Корни
растущих здесь деревьев и кустарников уходили глубоко в сухую  землю  -  эти
растения поддерживали свою жизнь лишь благодаря коротким, но обильным зимним
дождям. Сухого топлива было в избытке, и скоро Талисман набил мешок доверху.
Он повернул назад и вдруг услышал крик  Зусаи.  Бросив  мешок,  он  помчался
обратно к водоему. Зусаи соскользнула с полки и уходила под  воду,  отчаянно
молотя руками по воде.
   Талисман добежал до пруда и нырнул за ней. Под  водой  он  открыл  глаза.
Зусаи, продолжая барахтаться, ушла уже футов на двадцать в глубину. Пузырьки
воздуха бежали у нее изо рта. Талисман опустился к ней, ухватил за волосы  и
стал всплывать. Тяжесть Зусаи не пускала его, и  он  ощутил  легкую  панику.
Если он не отпустит ее, они утонут оба. Он огляделся: полка, с  которой  она
упала, была всего в десяти футах слева - значит и до  поверхности  недалеко.
Одолевая мертвый груз тела Зусаи, Талисман забил ногами с удвоенной силой  и
скоро высунул голову  из  воды.  Глотнув  воздуха,  он  вытащил  девушку  на
каменную полку. Она обмякла в  мелкой  воде.  Талисман,  упершись  ногами  в
камень, взвалил ее на плечо и вылез на берег.  Он  уложил  Зусаи  на  живот,
оседлал ее и надавил на спину. Вода полилась у нее изо рта. Талисман нажимал
снова и снова. Наконец Зусаи закашлялась, и ее вырвало.  Талисман  сбегал  к
лошадям и отвязал ее одеяло.  Когда  он  вернулся,  Зусаи  уже  села,  и  он
набросил одеяло ей на плечи.
   - Я чуть было не умерла, - сказала она.
   - Теперь все позади. Ты жива.
   Помолчав немного, она взглянула на него.
   - Хорошо бы мне в самом деле научиться плавать.
   - Я поучу тебя, только не сегодня, - улыбнулся Талисман.
   Солнце уже садилось, стало немного прохладнее. Талисман  принес  мешок  с
хворостом. Зусаи, в штанах и голубом камзоле, стирала их пропыленную одежду.
Он развел костер в скальной выемке, на старой золе. Зусан подсела к огню,  и
они провели некоторое время в уютном молчании.
   - Ты тоже изучаешь историю, как твой дед? - спросил Талисман.
   - Я помогаю ему в занятиях с восьми лет и не раз ездила с  ним  в  разные
священные места.
   - И в святилище Ошикая бывала?
   - Дважды. Когда-то там был храм -  самое  древнее  строение  в  готирских
землях, по мнению дедушки. Ошикая, по преданию, похоронили там после Битвы в
Долине. Его жена была с ним, когда он погиб, поэтому долину потом и  назвали
Сл„зы Шуль-сен. Паломники уверяют, будто ее рыдания слышны до сих пор,  если
сесть вблизи от святилища в холодную зимнюю ночь.  А  вы  слышали,  как  она
плачет, Талисман?
   - Я там никогда не бывал.
   - Простите меня, господин, - с поклоном сказала она.  -  Боюсь,  что  мои
слова вас задели, хоть я этого не хотела.
   - Не беда, Зусаи. Расскажи мне о святилище - какое оно?
   -  В  последний  раз  я  была  там  три  года  назад.   Мне   исполнилось
четырнадцать, и дедушка нарек меня женским именем - Зусаи.
   - А как тебя звали в детстве?
   - Вони. На чиадзе это означает ?писклявая крыса?.
   - По-надирски будет почти так же, - усмехнулся Талисман.
   - По-надирски это будет ?паршивая коза?. - Зусаи склонила голову набок  и
сверкнула такой улыбкой, что Талисмана точно кулаком между глаз ударили.  Он
заморгал и втянул в себя воздух. До этой улыбки ее  красота  казалась  столь
холодной и недоступной,  что  не  причиняла  Талисману  никаких  хлопот.  Но
теперь? Ему почему-то стало трудно дышать. Вытащив Зусаи из пруда, он  почти
и не заметил ее наготы. Теперь же ему не давала покоя память о ее золотистой
коже, округлостях бедер и живота, больших темных сосках маленьких грудей. До
него с опозданием дошло, что Зусаи к нему обращается.
   - Что с вами, мои господин?
   - Ничего, - ответил он резче, чем намеревался, ушел вверх по тропе и  сел
там на камень. Улыбка Зусаи не шла у  него  из  ума,  и  все  тело  ныло  от
желания. Его точно околдовали. Он  оглянулся  на  девушку,  тихо  сидящую  у
костра. Нет, она не колдунья - просто  она  красивее  всех  женщин,  которые
Талисману до сих пор встречались.
   И он обязался честью доставить ее другому мужчине.
   Чорин-Цу говорил о жертве - теперь Талисман понял, что это значило...

***

   Зусаи сидела у костра, закутавшись в пестрое одеяло. Талисман спал рядом,
дыша глубоко и ровно. Когда одна из лошадей во сне  задела  копытом  камень,
Талисман вздрогнул, но не проснулся. Зусаи рассматривала его лицо  в  лунном
свете. Не красавец, но и не урод, даже милый, подумала Зусаи, вспомнив,  как
осторожно он закутал ее в одеяло и как заботливо смотрел на нее,  когда  она
оправлялась после страшного происшествия.  За  годы,  проведенные  с  дедом,
Зусаи встречала многих надирских кочевников. Некоторые ей нравились,  другие
были противны. Но  все  они  пугали  ее  -  свирепостью,  которая  неизменно
проглядывала в них, склонностью к насилию и кровопролитию. А вот Талисман не
такой. В нем чувствуется  сила  и  власть  -  редкость  для  столь  молодого
человека. Но он не жесток и не любит крови - это видно.
   Зусаи бросила в костер остаток дров. Ночь не была холодной, но  маленькое
пламя успокаивало. Кто же ты, Талисман? Надир, это несомненно. И уже  достиг
возраста  мужчины  -  почему  же  он  не  носит  надирского  имени?   Почему
?Талисман?? Или взять его речь: у надиров язык  гортанный,  многие  звуки  -
горловые,  поэтому  им  бывает  трудно  говорить  на  более  мягком  наречии
круглоглазых южан. Талисман же говорит  свободно,  с  богатыми  интонациями.
Зусаи провела много  месяцев  среди  надиров,  когда  дед  путешествовал  по
историческим местам. Они люди грубые, суровые и неуступчивые, как  степь,  в
которой живут. С женщинами они обращаются жестоко и пренебрежительно.
   Когда Талисман разделся и  нырнул  в  воду,  Зусаи  это  и  возмутило,  и
взволновало.   Она   впервые   видела   обнаженного    мужчину.    У    него
бледно-золотистая кожа, тело - по-волчьи поджарое, а спина, ягодицы и  ляжки
покрыты белыми рубцами от кнута. Надиры  жестоки  со  своими  женщинами,  но
детей наказывают редко - во всяком случае, не так, чтобы оставить рубцы.
   Да, Талисман - настоящая загадка.
   "Он станет одним из военачальников Собирателя, -  сказал  ей  дед.  -  Он
мыслитель, но при этом человек  действия.  Такие  люди  -  редкость.  Надиры
прославятся благодаря таким, как он?.
   Горячность старика смущала Зусаи.
   "Но ведь это не наш народ, дедушка. Что нам до них??
   "Мы происходим от одного корня, малютка. Но дело даже не в этом. Чиадзе -
богатый  гордый  народ.  Мы  гордимся  своей  особостью,  своей   культурой.
Круглоглазые - вот настоящие дикари, и зло, исходящее от них, превыше нашего
понимания. Может статься, что скоро они обратят свои взоры на нашу родину  и
двинутся  туда  войной,  неся  с  собой  свои  болезни  и  свою   гнусность.
Объединенные надиры могли бы стать стеной против такого нашествия?.
   "Они никогда не объединятся. Они ненавидят друг друга?.
   "У того,  кто  придет,  у  человека  с  лиловыми  глазами,  будет  власть
объединить их, перевязать вековые раны?.
   "Простите мою несообразительность, дедушка, но я не понимаю. Если он  все
равно придет и это предсказано звездами, зачем вы тратите столько времени на
свои труды, путешествия и встречи с шаманами? Разве он не  придет  к  власти
независимо от ваших усилий??
   Дед улыбнулся и взял ее маленькие руки в свои.
   "Возможно, и придет, Вони. Хиромант расскажет тебе многое о твоей жизни -
и о прошлом, и о будущем. Но говоря о будущем, он скажет:  ?Вот  эта  ладонь
показывает, что должно быть,  а  эта  -  что  может  быть?.  Никогда  он  не
скажет: ?Эта ладонь  показывает  то,  что  будет?.  Вот  и  я  как  человек,
обладающий некоторыми познаниями в астрологии, знаю, что человек с  лиловыми
глазами где-то есть, - но знаю и то, какие  опасности  его  подстерегают.  У
него есть и мужество, и сила, и дар  привлекать  к  себе  сердца.  Но  этого
недостаточно. Несметные рати ополчатся против него. Он существует, Зусаи,  -
один среди многих и многих. Он должен прийти к  власти.  Он  может  изменить
мир. Но будет ли это? Что, если враг найдет его первым  или  болезнь  свалит
его? Не могу я ждать сложа руки. Моя  наука  говорит  мне,  что  я  каким-то
образом ускорю предстоящие события, стану  тем  первым  порывом  ветра,  что
предвещает бурю?.
   И они продолжали  свои  путешествия  и  труды,  повсюду  ища  человека  с
лиловыми глазами.
   Но настал день, когда хитрый маленький шаман Носта-хан явился в их дом  в
Гульготире. Зусаи сразу невзлюбила его: в нем чувствовалось почти  осязаемое
зло. Они с дедом заперлись на несколько часов,  и  лишь  когда  шаман  ушел,
Чорин-Цу открыл ей весь ужас грядущего. Потрясение было так велико, что  вся
чиадзийская выучка слетела с Зусаи и она заговорила прямо:
   "Вы хотите, чтобы я вышла за дикаря, дедушка? Чтобы  я  жила  в  грязи  и
нищете, среди людей, которые женщин ценят меньше, чем коз? Как вы можете??
   Чорин-Цу не стал выговаривать ей за дурные манеры, хотя Зусаи видела, что
он задет и разочарован ее порывом.
   "Этот дикарь, как ты его называешь, не простой человек. Носта-хан побывал
в тумане, я же гадал на картах и бросал руны. Сомнений нет: ты в нашем  деле
главное лицо. Без тебя Собиратель так и не придет?.
   "Это ваша мечта, не моя! Как вы можете поступать со мной таким образом??
   "Будь любезна держать себя в руках, внучка. Твое поведение удручает меня.
Не моя вина, что судьба распорядилась так. Знай также, Зусаи:  я  много  раз
раскидывал на тебя карты, и они всегда говорили, что  ты  выйдешь  замуж  за
великого человека. Так вот, этот человек и есть Собиратель. У  меня  нет  ни
малейшего сомнения на этот счет?.
   ... Зусаи под луной и звездами шептала, глядя на Талисмана:
   - Почему это не ты?
   Он открыл свои черные глаза.
   - Ты что-то сказала?
   - Нет, - вздрогнула она. - Простите, что потревожила вас.
   Он приподнялся на локте, убедился, что  огонь  еще  горит,  лег  и  уснул
снова.
   Проснувшись, Зусаи, увидела, что он укрыл  ее  своим  одеялом  поверх  ее
собственного. Она села и стала оглядываться, ища его. Талисман сидел, поджав
ноги, на камнях чуть поодаль, спиной к ней. Откинув одеяла, Зусаи поднялась.
Солнце уже осветило вершины гор, и стало теплее. Она потянулась и подошла  к
Талисману. Он закрыл глаза и сложил руки, прижав ладони к груди  и  соединив
большие пальцы. Дед Зусаи часто сидел так во время медитаций, особенно когда
хотел решить какую-то задачу. Зусаи села напротив воина.
   -  Где  ты  теперь,  Талисман?  -  прошептала  она.  -  Где  витает  твой
беспокойный дух?

***

   Он был маленьким мальчиком, никогда не видевшим города. Вся его  короткая
жизнь прошла в степи, где он бегал и играл среди юрт отцовского  племени.  В
пять лет он выучился  пасти  коз,  делать  сыр  из  их  молока,  скоблить  и
разминать шкуры забитых животных. В семь он уже скакал на степном  коньке  и
стрелял из лука. Но в двенадцать люди в блестящих доспехах, разъезжавшие  по
всей степи, забрали его у отца и увезли в каменный город у самого моря.
   Это стало первым потрясением в жизни Талисмана. Его отец, самый сильный и
храбрый среди надирских вождей, молча сидел  перед  круглоглазыми.  Человек,
сражавшийся в сотне битв, не сказал ни слова, даже не посмотрел своему  сыну
в глаза. Только Носта-хан подошел и положил свою костлявую руку Талисману на
плечо.
   - Ты должен ехать с ними, Окаи. От этого зависит благополучие племени.
   - Почему? Мы Волчья Голова, мы сильнее всех.
   - Так велит твой отец.
   Окаи посадили на высокого коня, и долгое путешествие началось. Далеко  не
все надирские дети знали язык круглоглазых, но у Талисмана был хороший слух,
и Носта-хан уже много  месяцев  занимался  с  ним,  поэтому  мальчик  хорошо
понимал солдат в блестящей броне. Они смеялись над детьми, которых  собирали
в степи, обзывали их навозными щенками, но в остальном  относились  к  своим
пленникам довольно хорошо. Они ехали двадцать четыре дня и наконец прибыли в
страшное место, на которое надирские дети  взирали  с  почтением  и  ужасом.
Здесь повсюду был камень: он покрывал землю, он вздымался  до  самого  неба.
Стены загораживали вид, и людская толпа вилась, словно гигантский  змей,  по
рыночным площадям, улицам и переулкам.
   Семнадцать надирских подростков - все они были сыновья вождей - доставили
тем летом в город Бодакас. Талисман-Окаи вспомнил, как они ехали по  улицам,
где городские дети показывали на них пальцами, дразнили,  грозили  кулаками.
Взрослые стояли молча,  с  угрюмыми  лицами.  Процессия  остановилась  перед
стеной на окраине города. Открылись двойные ворота из  бронзы  и  железа,  и
Окаи показалось, что он въезжает в пасть огромного зверя.
   Страх обжег ему горло, как желчь.
   За воротами была большая мощеная площадь, где юноши и  мальчики  постарше
упражнялись с мечами  и  щитами,  луками  и  копьями.  Все  они  были  одеты
одинаково: в багровые камзолы, темные штаны и блестящие коричневые сапоги до
колен. При появлении надирских мальчиков занятия прекратились.
   Светловолосый юноша с учебным мечом в руке вышел вперед и сказал:
   - Я вижу, нам привезли достойные мишени для наших стрел, - а его товарищи
громко засмеялись.
   Надирам велели спешиться и провели их  в  шестиэтажное  здание,  где  они
поднялись по нескончаемой винтовой  лестнице  на  пятый  этаж.  По  тесному,
давящему  коридору  они  пришли  в  большую  комнату.  Там  за   столом   из
полированного дуба  сидел  крепко  сложенный  воин  с  раздвоенной  бородой,
ярко-голубыми глазами и полными губами. С правой стороны носа тянулся  шрам,
сбегая до подбородка, на руках тоже виднелись боевые шрамы. Когда они вошли,
воин встал.
   - Постройтесь в два ряда, -  холодно  скомандовал  он.  Мальчики  кое-как
справились с этим. Окаи, один из самых маленьких по росту, оказался впереди.
- Вы - янычары. Вы не понимаете этого слова, но  я  объясню.  У  короля,  да
живет он вечно,  родился  блестящий  замысел,  как  покончить  с  надирскими
набегами раз и навсегда. Вы здесь находитесь в  качестве  заложников,  чтобы
ваши отцы вели себя как следует. Более  того:  во  время  своего  пребывания
здесь вы станете просвещенными людьми, то есть обучитесь хорошим  манерам  и
правилам поведения. Вас научат читать, вести дискуссию,  думать.  Вы  будете
изучать поэзию и  литературу,  математику  и  картографию.  Кроме  того,  вы
освоите военную науку: стратегию, снабжение и командное мастерство.  Короче,
вы станете кадетами, а затем  офицерами  великой  Готирской  армии.  -  Воин
обратился к двум офицерам, которые привели к нему мальчиков:
   - Можете идти и смыть с себя дорожную пыль, а я скажу этим... кадетам еще
несколько слов.
   Как  только  за  офицерами  закрылась  дверь,  воин  стал   прямо   перед
мальчиками, возвышаясь над Окаи.
   - Итак, навозные обезьяны, вы только что выслушали официальное напутствие
Бодакасской Академии. Меня зовут Гарган, владетель  Ларнесса,  и  почти  все
свои шрамы я вынес из сражений с вашим подлым родом. Всю свою жизнь я убивал
надирскую сволочь. Вас ничему нельзя научить, ибо вы не люди; это все  равно
что учить собак играть на флейте. Этот замысел родился в  пошатнувшемся  уме
дряхлого старца, и когда он умрет, его глупость умрет вместе с ним. Но  пока
сей благословенный день не настал, трудитесь усердно: тупых и  ленивых  ждет
плеть.  Теперь  ступайте  вниз  -  там  вас  встретит  кадет  и  проводит  к
квартирмейстеру, который выдаст вам одежду и сапоги.

***

   ... Талисман вернулся к настоящему, услышав, как  подошла  Зусаи,  открыл
глаза и улыбнулся ей.
   - Сегодня нам придется ехать с осторожностью. Твой дед сказал мне, что  в
этих местах бродит шайка нотасов, называющих себя Спинорубами. Хочу избежать
встречи с ними, если удастся.
   - А вы не знаете, почему их так зовут?
   - Полагаю, что филантропия - не их отличительная черта.
   - Филантропия? Что же это за надир, знающий такие слова?
   - Я собака, которая играет на флейте, - ответил  он,  затягивая  подпругу
своего коня и садясь верхом.
   Они ехали все утро, а в полдень остановились в балке - дать отдых лошадям
и перекусить холодным мясом и сыром. Они не заметили никаких  всадников,  но
Талисман нашел свежие следы - лошадиный навоз еще не высох.
   - Трое воинов, - сказал он. - Едут впереди нас.
   - Весьма огорчительно. Но, быть может, это просто путники?
   - Возможно, но маловероятно. Они не везут с собой припасов и не стараются
скрыть следы. Будем избегать их, насколько это в наших силах.
   - У меня есть два метательных ножа, господин, - скромно призналась Зусаи,
- по одному в каждом сапоге.  Я  умею  с  ними  обращаться.  Впрочем,  я  не
сомневаюсь, - поспешно добавила она, - что такому, как вы, воину не составит
труда убить трех нотасов.
   - Я подумаю над тем,  что  ты  сказала,  хотя  надеюсь  все  же,  что  мы
обойдемся без кровопролития. Попробую поговорить с  ними.  Не  хочу  убивать
надиров, кем бы они ни были.
   Зусаи поклонилась:
   - Уверена, мой господин, что ваш план будет хорош во всех отношениях.
   Талисман откупорил флягу и отпил глоток, прополоскав  рот  теплой  водой.
Согласно карте Чорин-Цу, до ближайшего источника ехать еще полдня на восток.
Талисман намерев