время получает письма.
   - Да. Всего две недели я тут, а уже страсть как соскучился по  своим.
И дернуло же меня записаться, Джил. А все тот дун - поддался  я  на  его
речи.
   Джилад слышал это чуть ли не каждый день с тех  пор,  как  им  выдали
доспехи. Он знал, что Брегану и впрямь не место в Дельнохе: хоть  тот  и
крепок, а воинской жилки ему недостает.
   Бреган крестьянин и создан для того, чтобы растить, а не разрушать.
   -  Ты  нипочем  не  угадаешь,  -  сказал  между  тем   Бреган,   явно
взволнованный, - кто только что явился сюда!
   - Кто?
   - Друсс-Легенда. Веришь, нет?
   - Ты уверен, Бреган? Я думал, он умер.
   - Нет. Он пришел час назад. Столовая так и  гудит.  Говорят,  за  ним
следом идут пять тысяч лучников и легион воинов с топорами.
   - Не слишком на это рассчитывай, приятель. Я здесь, правда,  недолго,
но и гроша ломаного не дам  за  все  россказни  о  подкреплении,  мирном
договоре и роспуске по домам.
   - Даже если он никого с собой не привел,  новость  все-таки  хорошая,
верно? Он как-никак герой.
   - Еще какой! Боги, да ему ведь уже под семьдесят.  Староват  малость,
ты не находишь?
   - И все-таки он герой! - с горящими глазами воскликнул  Бреган.  -  Я
слышу о нем всю свою жизнь. Он крестьянский сын - и ни  разу  не  терпел
поражения, Джил. Ни разу. А теперь он пришел к нам. К нам! Новая песня о
Друссе-Легенде будет и про нас тоже. Нас, конечно, там не упомянут -  но
мы-то будем  знать,  верно?  Я  смогу  сказать  маленькому  Легану,  что
сражался вместе с Друссом-Легендой. Здорово, правда?
   - Еще как здорово. - Джилад отрезал  на  черный  хлеб  кусок  сыра  и
оглядел горизонт. Все по-прежнему спокойно. - Шлем тебе впору?
   - Да нет, маловат. А что?
   - Примерь мой.
   -  Опять  ты  за  свое,  Джил.  Бар  Кистрид  говорит,  что  меняться
запрещено.
   - Пусть чума заберет бара Кистрида с его правилами. Примерь.
   - Там внутри номера обозначены.
   - Кто на них смотрит? Примерь его, ради Миссаэля.
   Бреган посмотрел по сторонам и надел на себя шлем Джилада.
   - Ну как? - спросил тот.
   - Получше. Тоже тесноват, но гораздо лучше.
   - Дай-ка мне свой. - Джилад примерил шлем Брегана - тот оказался  ему
почти впору. - Расчудесно! Он мне подойдет.
   - Так ведь правила...
   - Нет такого  правила,  чтобы  шлем  был  не  впору.  Как  у  тебя  с
фехтованием?
   - Да неплохо. А вот когда меч в ножнах - беда. Все время  промеж  ног
путается.
   Джилад залился звонким мелодичным смехом, и эхо отозвалось  высоко  в
горах.
   - Ох, Брег, и на кой мы сюда приперлись?
   - Сражаться за свою родину. Тут не над чем смеяться, Джил.
   - Я не над тобой смеюсь, - солгал Джилад, - а над всей этой дурью. Мы
стоим перед лицом величайшей угрозы в нашей истории,  а  между  тем  мне
дают слишком большой шлем, а тебе слишком маленький, да еще меняться  не
позволяют.
   Нет, это уж слишком. Двое мужиков влезли на  высокую  стену,  и  мечи
путаются у них в ногах. - Джилад фыркнул и снова расхохотался.
   - Может, еще и не заметят, что мы поменялись, - сказал Бреган.
   - Конечно, нет. Теперь  мне  бы  встретить  еще  человека  с  широкой
грудью, который носит мой панцирь. - У Джилада  уже  в  боку  кололо  от
смеха.
   - Хорошо, что Друсс  пришел,  правда?  -  спросил  Бреган,  обманутый
мнимым весельем Джилада.
   - Что? Ну да.
   Джилад глубоко вдохнул в себя воздух и улыбнулся другу.
   Еще бы не хорошо, раз эта новость способна взбодрить такого человека,
как Бреган. Герой, как же. Никакой он не герой.
   Дуралей ты, Бреган. Он просто воин. Герой - это ты.  Ты  бросил  все,
что любишь - семью и дом, - и пришел сюда, чтобы  защищать  их.  Но  кто
споет о тебе или обо мне? Если о Дрос-Дельнохе и вспомнят в грядущем, то
лишь потому, что здесь погибнет некий седовласый  старец.  У  Джилада  в
ушах  уже  звучали  торжественные  строфы.  А  учителя  скажут  детям  -
надирским и дренайским: "И в  конце  своей  долгой  и  доблестной  жизни
Друсс-Легенда пришел в Дрос-Дельнох, где сражался и пал со славой".
   - В столовой говорят, - сказал Бреган, - что через  месяц  этот  хлеб
будет кишеть червями.
   - А ты знай верь всему, что тебе говорят, - озлился вдруг  Джилад.  -
Будь я уверен, что через месяц буду жив, то порадовался бы  и  червивому
хлебу.
   - Ну уж нет. Говорят, им отравиться можно.
   Джилад постарался сдержать гнев.
   - Не знаю, - задумчиво проговорил Бреган, - почему это столько народу
полагает, что мы обречены. Глянь, какая стена высокая. А их  ведь  таких
шесть, не считая самого Дроса. Как ты думаешь?
   - Ну, конечно.
   - Что с тобой, Джил? Ты какой-то странный. То смеешься, то сердишься.
На тебя это не похоже - ты всегда был такой спокойный.
   - Не обращай внимания, Брег. Мне просто страшно.
   - Мне тоже. Интересно, получил ли Сибад письмо? Я знаю - это не то же
самое, что повидаться с ними. Но мне легче, когда я слышу, что у них все
хорошо. Леган, должно быть, спит беспокойно без меня.
   - Не думай об этом. - Джилад чувствовал перемену в друге и знал;  тот
недалек от слез. У Брегана нежное  сердце.  Не  слабое,  нет,  нежное  и
любящее. Не то что у Джилада. Он-то пришел в Дельнох не  за  тем,  чтобы
защищать дренаев или свою семью, - а просто со скуки. Ему надоела  жизнь
пахаря,  надоела  жена  и  крестьянская  работа.  Все  одно  и  то   же:
поднимаешься ни свет ни заря, ходишь за скотиной, пашешь да сеешь,  пока
не стемнеет, а впотьмах чинишь изгороди, или хомуты,  или  худые  ведра.
Потом ложишься на камышовую постель рядом  с  толстой  сварливой  бабой,
которая ноет и жалуется еще долго после того,  как  сон  уводит  тебя  в
слишком краткий путь до новой зари.
   Джилад думал, что хуже ничего быть не может, - и жестоко ошибся.
   Что там говорил Бреган о мощи Дрос-Дельноха? Джилад  представил  себе
многотысячную орду, подступающую к тонкой линии  защитников.  Любопытно,
как по-разному люди смотрят на одно и то же.  Бреган  не  понимает,  как
можно взять Дельнох, - а Джилад ума не приложит, как можно его удержать.
   "Да, жаль, что я не Бреган", - с улыбкой подумал он.
   - Бьюсь об заклад, в Дрос-Пурдоле теперь прохладнее, - сказал Бреган.
- Там с моря идет свежесть - а  на  этом  перевале  даже  весной  солнце
палит.
   - Горы преграждают путь восточному ветру,  а  серый  мрамор  отражает
жару прямо на нас. А вот зимой тут, пожалуй, недурно.
   - Ну, к тому времени меня здесь не будет.  Я  записывался  только  на
лето и надеюсь вернуться домой к празднику урожая. Я Лотис так и сказал.
   Джилад засмеялся, разрядив напряжение.
   - Ну его совсем, Друсса. Чему я рад по-настоящему - так это тому, что
ты рядом.
   Бреган  посмотрел  своими  карими  глазами  в  лицо  другу,  опасаясь
насмешки, и улыбнулся, не найдя ее.
   - Спасибо тебе за такие слова. В деревне мы  не  особенно  дружили  с
тобой - мне всегда казалось, что тебе со мной скучно.
   - Я заблуждался. Честное слово, вот тебе моя рука. Будем держаться  с
тобой заодно, прогоним надиров - а вернемся к празднику, нам  будет  что
порассказать.
   Бреган, рот до ушей, пожал ему руку и спохватился:
   - Нет, не так. Надо по-воински - ты мне жмешь запястье, я тебе.
   Оба ухмыльнулись.
   - Пусть барды поют что хотят, - сказал Джилад. - Мы сложим свою песню
о Брегане Широком Мече и Джиладе, демоне Дрос-Дельноха. Как тебе это?
   - Ты бы подобрал себе другое имя. Мой Леган боится демонов.
   Смех Джилада донесся до орла, парящего над перевалом, - тот снялся  и
полетел на юг.

Глава 10

   Друсс в нетерпении расхаживал по большому замковому  залу,  рассеянно
поглядывая на статуи былых героев, стоящие вдоль стен. Никто в  Дельнохе
не задал ему ни  единого  вопроса.  Солдаты  бездельничали  на  весеннем
солнышке, просаживая в кости свое скудное жалованье, или дремали в тени.
Горожане занимались привычными будничными делами  -  в  крепости  царили
скука и безразличие.
   Друсс кипел, видя это, и глаза его горели  холодной  яростью.  Старый
воин не мог спокойно смотреть на офицеров, болтающих с рядовыми. Сам  не
свой от гнева, он дошел до замка и окликнул молодого офицерика в красном
плаще, стоящего в тени подъемной решетки:
   - Эй ты! Где мне найти князя?
   - Откуда мне знать? - ответил тот и хотел пройти мимо, но мощная рука
ухватила его за плащ - офицер споткнулся и налетел на старика  в  черной
одежде, который сгреб его за  пояс  и  поднял  на  воздух,  брякнув  его
панцирем о ворота.
   - Ты что, не слышал меня, сын шлюхи? - прошипел Друсс.
   Молодой человек судорожно сглотнул.
   - Думаю, он в большом зале.., сударь! - Офицерик ни разу не  бывал  в
сражении и даже в мелких стычках не участвовал,  но  нутром  чуял:  этот
ледяной взгляд не сулит добра. Это просто безумец какой-то, подумал  он,
когда старик поставил его на пол.
   - Проводи меня к нему и доложи обо мне. Меня зовут Друсс.  Запомнишь,
надеюсь?
   Молодой человек закивал так  усердно,  что  шлем  с  конским  хвостом
съехал ему на глаза.
   И вот Друсс шагал по залу,  едва  сдерживая  гнев.  Значит,  вот  как
рушатся империи?
   - Друсс, старый дружище, свет очей моих!
   Если состояние крепости  поразило  Друсса,  то  вид  князя  Дельнара,
Верховного Хранителя Севера, потряс его  вдвое  сильнее.  Поддерживаемый
молодым офицером, тот мог сойти разве что за тень, которую отбрасывал на
Скельнском перевале  всего  пятнадцать  лет  назад.  Пергаментная  кожа,
желтая и сухая, обтянула череп, и  глаза  лихорадочно  горели  в  темных
глазницах. Офицер подвел князя к старому воину,  и  он  протянул  Друссу
иссохшую руку. "Боги Миссаэля, - подумал Друсс, - да ведь он на пять лет
моложе меня!"
   - Я вижу, здоровье вашей милости оставляет желать  много  лучшего,  -
сказал он.
   - А ты говоришь все так же прямо. Еще как оставляет. Я умираю, Друсс.
- Князь тронул за руку молодого воина.  -  Посади  меня  вот  здесь,  на
солнышке,  Мендар.  -  Тот  пододвинул  стул  и  усадил  князя.  Дельнар
благодарно улыбнулся и отрядил Мендара за вином. - Эко напугал ты парня,
Друсс. Его трясет еще пуще, чем меня, - а  у  меня  на  то  есть  веская
причина. - Князь умолк  и  стал  глубоко,  судорожно  дышать.  Руки  его
дрожали. Друсс опустил тяжелую ладонь на хрупкое плечо князя, жалея, что
не может влить в него свою силу. - Мне и недели не  протянуть.  Но  этой
ночью во сне ко мне приходил Винтар. Он едет сюда  с  Тридцатью  и  моей
Вирэ. Где-то через месяц они будут здесь.
   - И надиры тоже. - Друсс взял себе стул с высокой  спинкой  и  уселся
напротив умирающего.
   - Верно. И я хочу, чтобы ты тем временем принял на себя  командование
Дросом. Займись людьми.  У  нас  много  дезертиров,  боевой  дух  низок.
Возьмись за них. - Речь князя снова прервалась.
   - Я не могу этого сделать - даже ради тебя. Я не полководец, Дельнар.
Человек должен знать, на что он  способен,  а  на  что  нет.  Я  воин  -
незаурядный воин, быть может, но я не ган.
   И ничего не смыслю в бумажных делах, нужных для  управления  городом.
Нет, не могу. Но я останусь и буду драться - придется тебе  ограничиться
этим.
   Пылающий взор князя встретился с голубыми, как лед, глазами Друсса.
   - Я знаю твои пределы, Друсс, и  понимаю  твои  опасения.  Но  больше
некому. Когда прибудут Тридцать, они возьмут правление на себя -  но  до
тех пор ты должен будешь проявить свои воинские качества. Не сражаясь  -
хотя боги видят,  как  хорошо  ты  это  делаешь,  -  но  обучая  других,
передавая им свой многолетний опыт. Смотри  на  здешний  сброд,  как  на
ржавое оружие, которое нуждается в твердой воинской руке. Его необходимо
отточить, отполировать, подготовить к бою  -  иначе  от  него  не  будет
никакого проку.
   - Тогда мне для начала придется убить гана Оррина.
   - Нет! Ты должен понять - в нем нет злой воли, и человек он неплохой.
Он просто растерян - и старается изо всех сил.
   Я не стал бы упрекать его в  недостатке  мужества.  Впрочем,  ты  сам
рассудишь, когда повидаешься с ним.
   Мучительный кашель сотряс тело больного, на губах запенилась кровь, и
Друсс бросился к нему. Князь слабо махнул рукавом, где лежал  платок,  -
Друсс достал его, вытер Дельнару рот и легонько похлопал князя по спине.
Скоро кашель утих.
   - Нет справедливости в том, что такой, как ты, человек Должен умирать
подобным образом,  -  сказал  Друсс,  ненавидя  охватившее  его  чувство
бессилия.
   - Никто из  нас  не  выбирает..,  как  ему  уйти.  Впрочем,  нет,  не
правда... Ты-то здесь, старый конь. Хоть ты сделал верный  выбор,  Друсс
от души расхохотался. Молодой Мендар принес штоф вина и два  хрустальных
кубка. Князь достал из кармана пурпурного камзола  бутылочку  и  влил  в
свой кубок несколько капель темной жидкости. Он выпил, и его лицо обрело
подобие красок.
   - Темное семя, - объяснил он. - Оно мне помогает.
   - К нему ведь привыкают, - заметил Друсс, и князь усмехнулся.
   - Скажи, Друсс, почему ты засмеялся,  когда  я  сказал,  что  ты  сам
выбрал свою смерть?
   - Потому, что я еще не готов отдаться  старой  шлюхе.  Да,  она  меня
хочет, но придется ей сильно постараться, чтобы меня получить.
   - Ты всегда смотрел на смерть, как на своего личного врага. Ты правда
веришь, что она существует?
   - Кто знает? Мне нравится думать, что да. Нравится играть в то, будто
я всю жизнь веду с ней бой.
   - Но на самом деле ты его не ведешь?
   - Нет. Однако это не позволяет мне ржаветь.  Через  две  недели  сюда
придут шестьсот лучников.
   - Вот так новость! Замечательно. Как это тебе удалось?
   Хитроплет пишет, что не может дать ни одного человека.
   - Это разбойники. Я обещал им помилование и по пять золотых рагов  на
человека.
   - Не нравится мне это, Друсс. Наемникам доверять нельзя.
   - Ты же просил, чтобы я взял командование на себя. Вот и положись  на
меня - я не подведу. Прикажи составить грамоты о помиловании и напиши  в
дренанскую казну. Мендар! - позвал Друсс офицера, терпеливо ожидающего у
окна.
   - Слушаю?
   - Поди-ка к гану Оррину и скажи ему.., спроси его, не  сможет  ли  он
принять меня через час. Мы потолкуем с моим другом, а потом я буду очень
благодарен, если он согласится на встречу со  мной.  Так  ему  и  скажи.
Ясно?
   - Так точно.
   - Тогда ступай. - Офицер отдал честь и вышел.  -  Поговорим  о  деле,
друг мой, пока ты еще не устал. Сколько у тебя бойцов?
   - Чуть больше девяти тысяч. Из них шесть тысяч новобранцев  и  только
тысяча опытных воинов - это Легион.
   - Сколько лекарей?
   - Десять - главным у них кальвар Син. Помнишь его?
   - Да. Хоть что-то утешительное.
   Целый час Друсс расспрашивал князя, и под конец тот заметно  ослабел,
снова стал кашлять кровью и закрывать  глаза,  борясь  с  терзающей  его
болью. Друсс взял его на руки и спросил:
   - Где твоя комната? - Но князь лишился чувств.
   Друсс вышел из  зала,  неся  на  руках  безжизненное  тело  Хранителя
Севера, узнал дорогу у попавшегося навстречу солдата и приказал  позвать
кальвара Сина.
   Пожилой лекарь явился, когда Друсс, уложив  князя,  сидел  у  него  в
ногах. Кальвар Син почти не изменился - его  бритая  голова  по-прежнему
блестела, как мраморный шар, а черная повязка на глазу стала  еще  более
ветхой.
   - Как его дела? - спросил Друсс.
   - Какие у него могут быть дела, старый ты дурак? Он умирает.  И  двух
дней не протянет.
   - Я вижу, нрав у тебя все такой же покладистый, доктор, - ухмыльнулся
Друсс.
   - С чего мне быть покладистым? Старый друг умирает, а через несколько
недель за ним последуют тысячи молодых ребят.
   - Возможно. Однако я рад тебя видеть. - Друсс встал.
   - А я вот не рад, -  ответил  лекарь  с  огоньком  в  глазах  и  едва
заметной улыбкой. - Туда, где ты находишься, слетается воронье. Как  это
тебе удается оставаться здоровым как бык?
   - Ты доктор - тебе видней.
   - Да ты ведь не человек. Демон вытесал тебя из камня в зимнюю ночь  и
оживил. Убирайся теперь - мне надо дело делать.
   - Где мне найти гана Оррина?
   - В казарме. Ступай!
   Друсс усмехнулся и вышел. Дун Мендар перевел дух.
   - Вы его не любите, доктор?
   - Не люблю? С чего мне его не любить?  Он  убивает  людей  наповал  -
избавляет меня от лишней работы. Убирайся и ты следом за ним.

***

   Шагая через плац, Друсс ловил на себе пристальные  взгляды  солдат  и
слышал приглушенный шепот. Он улыбнулся про себя. Началось!  Теперь  ему
ни на миг нельзя расслабляться.
   Нельзя  показывать  этим  людям  Друсса-человека.   Он   -   Легенда.
Несокрушимый Мастер Топора.
   Не отвечая на приветствия,  он  подошел  к  главному  входу,  и  двое
часовых встали навытяжку перед ним.
   - Где мне найти гана Оррина?
   - Третья дверь в пятом правом коридоре, - отчеканил  солдат,  выкатив
глаза.
   Друсс нашел нужную дверь и постучался.
   - Войдите! - сказали изнутри.
   Друсс вошел. Комната была убрана скромно, но красиво, и на письменном
столе царил безупречный  порядок.  За  столом  сидел  тучный  человек  с
кроткими, темными, как у лани, глазами. Золотые эполеты дренайского гана
казались не к месту на нем.
   - Вы ган Оррин? - спросил Друсс.
   - Да - а вы, должно быть, Друсс. Входите, дорогой  мой,  и  садитесь.
Видели вы князя? Ну да, конечно. Он, наверное,  рассказал  вам  о  наших
трудностях. Нелегко нам тут приходится.  Очень  нелегко.  Не  хотите  ли
закусить? - Оррина прошиб пот, и Друссу стало его жаль. Друссу  в  жизни
довелось служить под многими  командирами.  Немало  было  достойных,  но
встречались среди них и растяпы, и дураки, и трусы, и тщеславные.  Друсс
не знал еще, куда отнести Оррина, но сочувствовал ему.
   На подоконнике стояло деревянное блюдо с черным хлебом и сыром.
   - Я съем немного этого, если можно, - сказал Друсс.
   - Ну разумеется! - Оррин  передал  ему  тарелку.  -  Как  там  князь?
Скверная история. Такой замечательный человек. Вы были  его  другом,  не
так ли? Вместе сражались при Скельне.
   Прекрасные, возвышенные воспоминания.
   Друсс ел медленно, с наслаждением пережевывая  грубого  помола  хлеб.
Хорош  был  и  сыр  -  мягкий  и  пряный.  Друсс  отказался   от   своей
первоначальной  мысли  -  указать  Оррину  на   недостатки   Дроса,   на
безразличие и расхлябанность. Человек должен знать свой предел. Если  он
заходит за него, натура может сыграть с ним жестокую шутку. Оррину вовсе
не следовало принимать звание гана, но в мирное  время  он  с  легкостью
сошел бы за такового. А теперь он словно деревянная лошадка в  атакующем
строю.
   - Вы, должно быть, вконец измучились, - сказал Друсс.
   - Что?
   - Измучились вконец. Тут ведь работы  столько,  что  не  всякому  под
силу. Снабжение, учения,  караулы,  обдумывание  военных  действий.  Вы,
наверное, уже на пределе.
   - Да, это утомительно. - Оррин с явным облегчением вытер пот со  лба.
- Немногие  понимают,  как  трудно  приходится  командующему.  Настоящий
кошмар. Выпьете чего-нибудь?
   - Нет, благодарю. Быть может, вам станет легче, если  я  сниму  часть
бремени с ваших плеч?
   - Каким образом? Уж не хотите ли вы, чтобы я покинул свой пост?
   - Великий Миссаэль, нет! - с чувством  ответил  Друсс.  -  Я  в  этом
случае пропал бы. Нет, я совсем не это имел в виду.
   Но времени остается мало, и никто не вправе требовать, чтобы вы несли
эту ношу один. Я предлагаю  вам  передать  мне  всю  ответственность  за
обучение солдат  и  оборону.  Нужно  будет  замуровать  все  проходы  за
воротами и нарядить рабочие команды для сноса домов  между  четвертой  и
шестой стенами.
   - Замуровать проходы? Снести дома? Я не понимаю. Все дома находятся в
частном владении. В городе начнется бунт.
   - В самом деле? - вежливо спросил Друсс. - Тем больше для вас  резона
возложить ответственность  за  это  на  пришельца  извне.  Эти  ходы  за
воротами  были  устроены  для  того,  чтобы  небольшой   арьергард   мог
сдерживать там большие вражеские  силы,  пока  защитники  не  отойдут  к
следующей стене. Я же предлаг