- Понятно.
   - Я не убедил тебя?
   - Не важно. Что вы думаете о Реке?
   - В каком смысле?
   - Не будем играть в прятки, отец настоятель. Я знаю,  что  вы  умеете
читать мысли, и хочу узнать, какого вы мнения о Реке.
   - Твой вопрос неточен - нет, позволь мне, закончить, - сказал Винтар,
видя ее гнев. - Что ты хочешь знать: какой он человек, каков он как воин
или годится ли он в мужья княжеской дочери?
   - И то, и другое, и третье. А впрочем, не знаю. Скажите, что  сочтете
нужным.
   - Хорошо. Веришь ли ты в судьбу?
   - Да. - Она вспомнила, как спрашивала о том же Река. - Да, верю.
   - Тогда поверь: вам суждено было встретиться. Вы  -  идеальная  пара.
Сила, которая исходит от тебя, возмещает его слабость. Ты уже знаешь, на
что он способен ради тебя. В остальном же он ничем  не  примечателен.  У
него нет особых талантов, он не поэт, не сочинитель и не философ. Что до
воинских его качеств, то порой его посещает  мужество,  под  которым  он
скрывает свой страх. Но он влюблен - это увеличивает его силу и помогает
одолевать страхи. Какой  из  него  муж?  В  дни  мира  и  благоденствия,
пожалуй, неверный - но сейчас он тебя любит и  готов  умереть  за  тебя.
Больше с мужчины и спрашивать нельзя.
   - Отчего я встретила его именно теперь? - В глазах Вирэ стояли слезы.
- Я не хочу, чтобы он  умирал.  Я  убью  себя,  если  с  ним  что-нибудь
случится.
   - Вряд ли, дорогая, - хотя у тебя и вправду будет сильное желание это
сделать. Почему теперь? А почему бы  и  нет?  Любовь  нужна  мужчинам  и
женщинам всегда, не важно, жизнь у них впереди или смерть. Таков уж  род
человеческий. Нам нужно с кем-то делиться,  кому-то  принадлежать.  Быть
может, ты умрешь, не дожив до конца этого  года.  Но  запомни:  то,  что
есть, у тебя можно отнять, а то, что было, - нельзя. Куда лучше  вкусить
перед смертью любовь, чем умереть одинокой.
   - Да, наверное. Но я хотела бы иметь детей и дом. Хотела  бы  свозить
Река в Дренан и похвастаться им. Чтобы эти придворные сучки увидели, что
и меня кто-то любит. - Вирэ закусила губу, сдерживая слезы.
   - Какая разница? Увидят они вас или нет - все равно они заблуждались.
Да и рано еще отчаиваться. Теперь весна, и  пройдет  еще  много  недель,
прежде чем мы доберемся до Дроса. Мало ли что  может  случиться  за  это
время. Ульрик может умереть от сердечного приступа или упасть с  коня  и
сломать себе шею. Абалаин может составить новый  договор.  Надиры  могут
повернуть к другой крепости. Кто знает?
   - Ну, конечно. Вы правы. Не  знаю,  с  чего  вдруг  я  вздумала  себя
жалеть. Встреча с Реком для меня настоящее чудо.
   Видели бы вы, как он вышел против головорезов Рейнарда.
   Вы знаете, кто такой Рейнард?
   - Да.
   - Больше он никого не потревожит. Он мертв. Но Рек вышел против шайки
из двадцати  человек,  потому  что  они  хотели  увести  меня.  Двадцать
человек! Он по-настоящему собирался  с  ними  драться.  Черт,  я  сейчас
заплачу!
   - Ну и плачь себе на здоровье. Ты влюблена в человека,  который  тебя
обожает,  а  будущее  представляется  мрачным  и  лишенным  надежды.   -
Настоятель взял Вирэ за  руку  и  помог  ей  встать.  -  Молодым  всегда
тяжелее, Вирэ.
   Она положила голову ему на грудь и залилась слезами. Он  потрепал  ее
по спине.
   - Может, Дрос-Дельнох еще выстоит? - спросила она.
   - Все может быть. Ты знаешь, что Друсс идет туда?
   - Так он согласился? Вот это хорошая новость. - Она вытерла  глаза  о
рукав его рубашки, и ей вспомнились  слова  Река.  -  А  он  не  слишком
одряхлел?
   - Кто, Друсс? - засмеялся Винтар. -  Ну  нет.  Что  за  мысль!  Такой
никогда не станет дряхлым старцем. Это  значило  бы  сдаться.  Я  всегда
верил, что, захоти Друсс продлить ночь, он возьмет рукой солнце и стянет
его обратно за горизонт.
   - Вы его знали?
   - Да. И его жену Ровену тоже. Прелестное дитя. На редкость  одаренная
вещунья. Она превзошла даже Сербитара.
   - Я всегда думала, что Ровена - только часть его легенды.  Он  правда
обошел весь свет, чтобы найти ее?
   - Да. - Винтар отпустил Вирэ и снова  сел  за  свой  стол.  -  На  их
деревню напали, ее взяли в плен и продали  в  рабство  -  а  они  только
недавно поженились. Он шел по ее следу долгие годы.
   Они были замечательно счастливой парой. Я не удивлюсь, если  и  вы  с
Реком будете такой же.
   - Что сталось с ней потом?
   - Она умерла вскоре после Скельнского перевала. Больное сердце.
   - Бедный Друсс. Но вы говорите, он еще крепок?
   - Он глядит - и дрожат долины, - продекламировал Винтар, - он идет  -
и смолкают звери, скажет он слово - горы ревут, бьется он - армии  прочь
бегут.
   - Но способен ли он еще драться? - настаивала Вирэ.
   - Пожалуй, пару стычек он еще выдержит, - расхохотался Винтар.

Глава 7

   В двух  днях  пути  и  двадцати  семи  лигах  от  Скодии  Друсс,  идя
пожирающим мили солдатским шагом, близился к плодородным долинам на краю
Скултикского леса. До Дрос-Дельноха  оставалось  еще  три  дня  ходу,  и
повсюду  Друсс  встречал  приметы  близкой  войны:  покинутые   дома   и
заброшенные поля, а те немногие люди,  что  попадались  ему  на  дороге,
держались настороженно и опасались чужих. Поражение уже укрыло их словно
плащ, думал Друсс. Взойдя на небольшой холм, он  увидел  внизу  деревню:
домов тридцать - и незатейливых, и более нарядных. В центре, на площади,
расположился постоялый двор с конюшней.
   Друсс потер ногу, пытаясь облегчить ревматическую  боль  в  распухшем
правом колене. Правое плечо тоже ныло, но это  он  мог  стерпеть  -  так
напоминал о себе один из прошлых боев, когда вентрийское копье вонзилось
ему под лопатку. Но колено... Оно недолго будет нести его без  отдыха  и
ледяной примочки.
   Друсс отхаркнулся и сплюнул, вытерев огромной рукой укрытые в  бороде
губы. Ты старик, сказал он себе. Что проку притворяться,  будто  это  не
так? И он заковылял с горки к постоялому двору, в который раз думая,  не
купить  ли  лошадь.  Разум  говорил  -  купи,  но  сердце   противилось.
Друсс-Легенда никогда не ездил верхом. Он мог шагать без устали всю ночь
и весь день сражаться. Если Друсс  войдет  в  Дрос-Дельнох  пешком,  это
очень поможет поднятию боевого духа. "Великие боги,  -  скажут  люди,  -
старик шел сюда от самых Скодийских гор". "А  как  же  иначе,  -  скажут
другие, - это ведь Друсс. Он никогда не ездит верхом".
   Рассудок, однако, упрямо шептал: "Купи лошадь и оставь ее  на  опушке
леса в десяти милях от Дроса. Так будет гораздо умнее".
   На постоялом дворе было полно народу, но свободные  комнаты  имелись.
Большинство посетителей остановилось здесь ненадолго - все шли на юг или
на запад, в  нейтральную  Вагрию.  Друсс  расплатился,  взял  в  комнату
полотняный мешочек со льдом и сел на жесткую  кровать,  приложив  лед  к
опухшему  колену.  В  зале  он  пробыл  недолго,  но  достаточно,  чтобы
услышать, о чем там говорят, и  понять:  многие  из  находящихся  тут  -
солдаты. Дезертиры.
   Он  знал,  что  на  всякой  войне  бывает   немало   таких,   которые
предпочитают бегство смерти. Но многие из молодых  ребят,  сидящих  там,
внизу, скорее поддались разложению, чем струсили.
   Неужто дела в Дельнохе обстоят так скверно?
   Друсс убрал лед и принялся растирать своими толстыми пальцами колено,
скрипя зубами от боли. Удовлетворившись наконец, он  достал  из  котомки
плотный полотняный бинт и туго завязал  колено,  закрепив  конец.  Потом
спустил вниз вязаные гетры и голенище черного сапога,  снова  поморщился
от боли, встал и распахнул окно. Колену немного полегчало.
   Небо было безоблачно голубым, и легкий ветерок шевелил бороду Друсса.
Высоко над головой кружил  орел,  Друсс  извлек  из  котомки  скомканное
письмо Дельнара, поднес его к окну и  разгладил  пергамент.  Почерк  был
крупный, и Друсс усмехнулся. Чтец из него неважный, и Дельнар это знает.

   Мой старый добрый товарищ!
   Пока я пишу  эти  строки,  ко  мне  поступают  известия  о  том,  что
надирская армия собирается у Гульготира. Ясно, что  Ульрик  готовится  к
вторжению на юг. Я написал Абалаину, прося о подкреплении, - но  тщетно.
Я послал Вирэ Винтару - помнишь настоятеля Меченосцев? - чтобы вызвать к
себе Тридцатерых. Я хватаюсь за соломинки, друг мой.
   Не знаю, в добром ли здравии найдет тебя это письмо, но я пишу его  в
миг отчаяния. Только чудо может спасти Дpoc. Я  знаю,  что  ты  поклялся
никогда более не входить в его ворота, но старые раны заживают,  и  жена
моя уже умерла, как и твой друг Зибен. Теперь только мы  с  тобой  знаем
правду. И я никому ее не открывал.
   Одно лишь твое имя способно остановить  дезертирство  и  восстановить
боевой дух. Меня со всех  сторон  окружают  дурные,  назначенные  сверху
военачальники, самое же тяжкое Мое бремя - это ган Оррин,  командир.  Он
племянник Абалаина и большой приверженец муштры. Он пользуется  всеобщим
презрением, а я не могу его сместить. Сказать по правде, я ничего уже не
могу.
   Я болен. Рак пожирает меня день за днем.
   Нечестно с моей стороны оповещать тебя об этом - -  ведь  это  значит
вымогать у тебя одолжение.
   Но приди. Ты нужен нам, Друсс. Без тебя мы пропали.
   Как пропали бы при Скельне. Приходи как можно скорее.
   Твой собрат по оружию
   Князь Дельнар.

   Друсс сложил письмо и спрягал на груди под кожаным колетом.
   - Старик с распухшим коленом и ревматизмом в спине.
   Если ты возлагаешь надежду на чудо, мой друг, придется тебе  поискать
в другом месте.
   Рядом с умывальником на дубовом ларе  стояло  серебряное  зеркало,  и
Друсс пристально посмотрел на себя. Пронзительно-голубые  глаза,  борода
лопатой, скрывающая волевой подбородок. Друсс снял с себя кожаный  шлем,
поскреб в густой шапке седых волос, снова  надел  шлем  и  с  омраченным
челом спустился в зал.
   У длинной стойки он заказал  пива  и  стал  слушать,  о  чем  говорят
вокруг.
   - Я слыхал, будто в армии Ульрика миллион воинов,  -  сказал  высокий
юнец. - И вы все знаете, что  он  сотворил  в  Гульготире.  Когда  город
отказался сдаться, а Ульрик все-таки  взял  его,  он  велел  повесить  и
четвертовать каждого второго защитника. Шесть тысяч человек! Говорят,  в
воздухе было черно от воронья. Шесть тысяч, подумать только!
   - А знаешь, зачем  он  это  сделал?  -  вмешался  в  разговор  Друсс.
Собеседники, переглянувшись, воззрились на него.
   - Тут и знать нечего. Он кровожадный дикарь, вот и все.
   - Ошибаешься. Выпьете со мной? - Друсс заказал еще пива. - Он  сделал
это для того, чтобы такие, как  ты,  разнесли  весть  об  этом  повсюду.
Погоди! Пойми меня правильно, - сказал Друсс, увидев гнев на лице юноши.
- Я не порицаю тебя за то, что ты об  этом  рассказываешь.  Такие  слухи
расходятся быстро, это неизбежно. Но Ульрик - хитрый вояка. Положим,  он
взял бы город и поступил бы с  его  защитниками  благородно  -  тогда  и
другие города оказали бы ему такое же сопротивление.  А  так  он  посеял
повсюду страх.
   Страх же - хороший союзник.
   - Можно подумать,  ты  им  восхищаешься!  -  сказал  другой  человек,
пониже, с лихо закрученными светлыми усами.
   - Так и есть, - улыбнулся  Друсс.  -  Ульрик  -  один  из  величайших
полководцев наших дней. Кому  еще  за  последнее  тысячелетие  удавалось
объединить надиров? Да еще так просто.
   Надирские племена испокон веку сражались  между  собой  -  потому  им
никак и не удавалось стать едиными. Ульрик распорядился  своим  племенем
Волчьей  Головы  по-иному.  Всем  соседям,  которых  он  завоевывал,  он
предлагал выбор: присоединиться  к  нему  или  умереть.  Многие  выбрали
смерть, но избравших жизнь оказалось куда больше. И войско Ульрика стало
расти. Каждое племя, вошедшее в него, придерживается  своих  обычаев,  и
обычаи эти уважаются. К такому человеку нельзя относиться легкомысленно.
   - Он неверный пес! - откликнулся кто-то из другой кучки беседующих. -
Он подписал с нами договор, а теперь собирается его нарушить.
   - Я не защищаю его нравственных устоев,  -  мирно  ответил  Друсс.  -
Просто говорю, что он хороший полководец.
   Его воины боготворят его.
   - Не нравятся мне твои речи, старик, - сказал высокий.
   - Вон как? А ты сам не из солдат ли?
   Парень замялся, взглянул на своего товарища и пожал плечами.
   - Это не важно, кто я.
   - Дезертир небось?
   - Я сказал - это не важно, старик! - взорвался юноша.
   - Небось все вы тут дезертиры? - спросил Друсс, облокотясь на  стойку
и окинув взглядом тридцать или около того человек, бывших в таверне.
   - Не все, - вышел вперед  молодой  человек,  высокий  и  стройный,  с
заплетенными в косу темными волосами под бронзовым шлемом. - Но  и  тех,
кто дезертировал, тоже нельзя Упрекать.
   - Брось, Пинар, - проворчал кто-то.  -  Сколько  можно  талдычить  об
этом.
   - Нет, я скажу. Наш ган - свинья. И хуже того - он никуда не годится.
Но вы, разбегаясь, лишаете своих товарищей последней надежды.
   - У них и так никакой надежды нет, - сказал светлоусый. - Будь у  них
хоть капля разума, они ушли бы с нами.
   - Нельзя думать только о себе, Дориан, - мягко сказал Пинар. -  Когда
начнется битва, гану Оррину придется забыть о своих  дурацких  правилах.
Все будут слишком заняты, чтобы блюсти их.
   - Я и теперь сыт ими по  горло.  Доспехи,  которые  надо  чистить  до
блеска. Парады ни свет ни заря. Бесконечные марши. Полуночные  проверки.
Взыскания за небрежно отданную честь, нерасчесанные  плюмажи,  разговоры
после тушения огней. Он не в своем уме.
   - Если тебя поймают, ты будешь повешен, - сказал Пинар.
   - Он не посмеет послать кого-то в погоню за нами. Те, кого он пошлет,
тоже разбегутся. Я бросил свою усадьбу, жену и двух  дочек  и  пришел  в
Дрос-Дельнох драться с надирами. А не для того, чтобы драить доспехи.
   - Что ж, иди, приятель. Надеюсь только, ты не будешь жалеть  об  этом
всю жизнь.
   - Я уже  жалею  -  но  решения  своего  не  изменю.  Пойду  на  юг  к
Хитроплету. Вот настоящий солдат!
   - Жив ли еще князь Дельнар? - спросил Друсс.
   Пинар рассеянно кивнул.
   - Сколько человек осталось на своих постах?
   - Что? - встрепенулся Пинар, поняв, что Друсс обращается к нему.
   - Сколько человек еще осталось в Дельнохе?
   - А тебе-то что?
   - Я спрашиваю потому, что направляюсь туда.
   - Зачем?
   - Потому что меня попросили об этом, паренек. А я за свои годы, такие
долгие, что и счет им потерял, ни разу еще не отвергал просьбы друга.
   - И этот друг вызвал тебя в Дрос-Дельнох? В  своем  ли  он  уме?  Нам
нужны солдаты, лучники, копейщики, воины. Мне  теперь  не  до  почтения,
старик, шел бы ты лучше домой. Седобородых старцев там не надо.
   - Говоришь ты прямо, парень, - угрюмо улыбнулся Друсс, - но  мозги  у
тебя помещаются в штанах. Я машу топором вдвое дольше, чем ты прожил  на
свете, и мои враги давно мертвы - или жалеют о том, что выжили. -  Глаза
Друсса сверкнули, и он ближе подступил к  молодому  воину.  -  Когда  ты
беспрестанно воюешь сорок пять  лет,  нужна  кое-какая  сноровка,  чтобы
остаться в живых. У тебя, парень, еще молоко на губах не обсохло, и  для
меня ты безусый юнец. На боку у тебя  висит  красивый  меч,  но  если  я
захочу, то убью тебя, даже не вспотев.
   В комнате настала тишина,  и  все  заметили,  что  у  Пинара  на  лбу
проступила испарина.
   - Кто пригласил вас в Дрос-Дельнох? - спросил наконец юноша.
   - Князь Дельнар.
   - Вот оно что... Но ведь князь болен. Быть может, ваша рука и  правда
еще  сильна,  и  я  для  вас,  конечно,  безусый  юнец.  Но  знайте:   в
Дрос-Дельнохе командует ган Оррин, а он не позволит вам остаться, что бы
там ни говорил князь. Я уверен, что сердце у вас  отважное,  и  сожалею,
что проявил неуважение. Но вы в слишком преклонных годах, чтобы воевать.
   - Суждение юности редко имеет цену. Ну что ж - хоть мне и неохота, но
я вижу, что должен доказать, чего стою.
   Испытай меня, парень.
   - Я вас не понимаю.
   - Испытай меня. Дай мне задачу,  которую  никто  здесь  выполнить  не
может. И поглядим, на что способен старик.
   - Некогда мне играть в эти игры. Мне надо обратно в Дельнох.
   Пинар повернулся, чтобы уйти, но слова Друсса нагнали  его,  оледенив
ему кровь.
   - Ты не понял, парень. Если ты откажешься, мне придется  тебя  убить,
ибо позора я не потерплю.
   - Хорошо, будь по-вашему, - обернулся Пинар. - Пойдемте  на  рыночную
площадь.
   Постоялый двор опустел - все, кто был в нем, встали вокруг  Друсса  и
Пинара на тихой деревенской  площади.  Солнце  светило  вовсю,  и  Друсс
расправил плечи, наслаждаясь весенним теплом.
   - Силу вашу испытывать нет нужды, - сказал Пинар, - ибо  сложены  вы,
как бык. Но война, как вам известно, - это  испытание  на  выносливость.
Берцовый поединок вас устроит?
   - В свое время я считался неплохим борцом,  -  сказал  Друсс,  снимая
колет.
   - Хорошо! Тогда я выставлю против вас, одного за другим, трех человек
по своему выбору. Согласны?
   - Пусть твои бегуны выходят - у них и мускулов-то нет, одно сало.
   По толпе прошел гневный ропот, но Пинар поднял руку:
   - Дориан, Хагир, Сомин, проучите-ка деда.
   Это были те самые, с кем Друсс говорил в таверне. Дориан скинул  плащ
и связал длинные, до плеч, волосы кожаной  тесемкой  на  затылке.  Друсс
украдкой попробовал колено - оно работало не слишком хорошо.
   - Готовы? - спросил Пинар.
   Противники кивнули, и Дориан тут же кинулся на старика.  Левой  рукой
Друсс ухватил его за горло, правую просунул между ног и поднял. Потом  с
ворчанием отшвырнул прочь - Дориан пролетел десять футов  по  воздуху  и
грохнулся, как мешок, на утоптанную землю. Он приподнялся было  и  снова
сел, тряся головой. Толпа разразилась хохотом.
   - Кто следующий? - спросил Друсс.
   Пинар кивнул другому бойцу, но, увидев страх на лице парня, сказал:
   - Ты доказал свое, седобородый. Ты прав, а я нет.  Но  ган  Оррин  не
допустит тебя сражаться.
   - Он меня не остановит, паренек. А если попробует, я  привяжу  его  к
быстрому коню и отправлю обратно к дядюшке.
   - Ах ты старый ублюдок! - Дориан схватил свой длинный меч и  двинулся
к Друссу, который ждал его спокойно, скрестив руки на груди.
   - Положи меч, Дориан, - сказал Пинар.
   - Отойди или доставай свой! - хрипло прокричал Дориан. -  Довольно  с
меня. Считаешь себя воином, старик? Тогда берись поскорее за свой  топор
- не то я устрою сквозняк у тебя в брюхе.
   - Парень, - холодно  ответил  Друсс,  -  подумай  хорошенько.  Ты  не
останешься в живых, вступив со мной в поединок.  Это  не  удавалось  еще
никому. - Последние слова Друсс произнес очень тихо, но было в его  тоне
что-то такое, что все поверили ему.
   Все, кроме Дориана.
   - Увидим. Бери свой топор!
   Обхватив рукой черную рукоять, Друсс вынул  Снагу  из  ножен.  Дориан
бросился в атаку - и умер. Он лежал на земле с перерубленной шеей.
   Пинар онемел. Дориан не  принадлежал  к  великим  фехтовальщикам,  но
драться умел неплохо. И вот этот старик шутя отмахнулся от его  меча  и,
не сходя с места, плавным движением нанес свой удар. Пинар молча смотрел
на труп своего товарища. "Лучше бы ты остался в Дросе", - подумал он.
   - Я не хотел этого, - проговорил Друсс, - я честно  предупредил  его.
Он сам сделал свой выбор.
   - Да, - ответил Пинар. - Простите, что я так говорил с вами. Теперь я
вижу, вы можете оказать нам огромную помощь. Я должен помочь  им  убрать
тело - но потом вы не откажетесь выпить со мной?
   - Увидимся в таверне.
   Высокий темноволосый парень, из тех, что назначены  были  бороться  с
Друссом, подошел к нему и сказал:
   - Хочу извиниться перед вами за Дориана. Уж очень он горячий - всегда
таким был.
   - Теперь уже не такой.
   - Мстить за него некому, не опасайтесь.
   - Вот и ладно. Мужчине, у которого есть жена  и  дочери,  надо  уметь
держать себя в руках. Дурак, право слово. Ты кто, друг семьи?
   - Да. Меня зовут Хагир. Наши усадьбы рядом. Мы с ним  соседи..,  были
соседями.
   - Надеюсь, ты позаботишься