, пожалуй, с тобой.
   - Нет надобности.
   - Есть, - ответил солдат, и в поясницу Река уперлось что-то острое. -
Это вентрийский кинжал, так что ступай, куда я поведу.
   - Да в чем дело-то?
   - Во-первых, недавно кто-то пытался убить Друсса, а во-вторых, я тебя
не знаю. Так что пошли поищем вместе.
   Вдвоем они зашагали к столовой. Теперь им стали слышны звуки,  идущие
из разных служб. Часовой окликнул их со стены. Спутник  Река  ответил  и
спросил о Друссе.
   - Он на стене около надвратной башни.
   - Сюда, - сказал солдат, и Рек взошел по короткой лестнице на  стену.
Взошел и замер. Тысячи  факелов  и  костров  освещали  равнину.  Осадные
башни, словно деревянные великаны, загородили перевал  от  одной  горной
кручи до другой. Вся долина  была  загружена  огнями,  насколько  хватал
глаз, - это было все равно что заглянуть в недра самого ада.
   - Не слишком привлекательно, верно? - спросил солдат.
   - При свете дня, полагаю, лучше не станет.
   - Правильно полагаешь. Ну, шагай.
   Друсс  сидел  неподалеку,  беседуя  с   несколькими   солдатами.   Он
рассказывал им цветистую байку, известную Реку.
   Коронная фраза произвела желаемый эффект, и ночная тишина  огласилась
хохотом.
   Друсс от души смеялся вместе со всеми.  Тут  он  заметил  подошедших,
повернулся и внимательно посмотрел на человека в синем плаще.
   - В чем дело?
   - Он искал вас, командир, вот я его и привел.
   - Если точнее, - сказал Рек, - он принял меня за  наемного  убийцу  и
привел, тыча ножом мне в спину.
   - И что же, ты в самом деле убийца? - поднял бровь Друсс.
   - Я сменил род занятий. Можем мы поговорить?
   - А мы что делаем?
   - Наедине.
   - Начинай, а там я решу, стоит нам уединяться или нет.
   - Меня зовут Регнак. Я только что прибыл сюда  вместе  с  воинами  из
Храма Тридцати и с Вирэ, дочерью Дельнара.
   - Хорошо, поговорим наедине, - согласился  Друсс,  и  солдаты  отошли
прочь. - Говори же. - Он остановил на Реке свой холодный взор.
   Рек присел на парапет, глядя в освещенную долину.
   - Многовато их что-то.
   - Страшно, да?
   - Аж душа в пятки уходит. Я вижу, вы  не  собираетесь  облегчать  мне
этот разговор, поэтому выложу все как есть. К добру это или к  худу,  но
князь теперь я. Я не дурак, но  и  не  полководец  -  впрочем,  эти  два
понятия часто бывают равнозначны. Пока я ничего менять  не  стану  -  но
знайте: я никому не уступлю  своего  права,  когда  нужно  будет  что-то
решать.
   - Ты полагаешь, что получил это право, поскольку  спишь  с  княжеской
дочерью?
   - Да - именно поэтому. Однако  суть  в  другом.  Мне  уже  доводилось
воевать, и в стратегии я смыслю не хуже любого другого, кто здесь  есть.
Кроме того, со мной  Тридцать,  обладающие  несравненными  познаниями  в
военном деле. И наконец главное: если я и умру  в  этом  забытом  богами
месте, то не как мелкая сошка - я сам буду управлять своей судьбой.
   - Не много ли ты на себя берешь, паренек?
   - Не больше, чем мне по силам.
   - Ты правда веришь в это?
   - Нет, - честно сознался Рек.
   - Я так и думал, - хмыкнул Друсс. - Так какого же черта тебя принесло
сюда?
   - Судьба, должно быть, любит иногда повеселиться.
   - Да, в мое время любила. Но ты-то,  похоже,  парень  разумный.  Надо
было увезти девушку в Лентрию и зажить своим домом там.
   - Друсс, Вирэ никуда нельзя увезти, если она сама того не захочет. Ее
воспитали в воинском духе, она знает назубок все сказания о тебе  и  все
войны, которые ты вел. Она воительница - и хочет быть здесь.
   - Как вы с ней встретились?
   Рек рассказал, как ехал из Дренана через Гравенский лес, рассказал  о
смерти Рейнарда, о Храме Тридцати, о  венчании  на  корабле  и  битве  с
сатулами. Старик выслушал его откровенный рассказ без всяких замечаний.
   - ..И вот мы здесь, - заключил Рек.
   - Стало быть, ты одержимый.
   - Я этого не говорил!
   - Да нет, сказал, паренек, - хотя и без слов. Это ничего.  Я  не  раз
сражался с такими воинами. Удивляюсь только, как это  сатулы  пропустили
вас - этот народец не отличается особым благородством.
   - Думаю, что их вождь, Иоахим,  являет  собой  исключение.  Послушай,
Друсс, ты очень обяжешь меня, если не станешь  распространяться  о  моей
одержимости.
   - Не будь дураком, парень!  -  рассмеялся  Друсс.  -  Надолго  ли  ты
сохранишь свой секрет, когда надиры полезут на стену? Ты  лучше  держись
подле меня - я прослежу, чтобы ты не пришиб кого из своих.
   -  Благодарствую,  но  не  мешало  бы  тебе  проявить  чуть  побольше
гостеприимства. Я сух, как подмышка стервятника.
   - Да уж -  от  разговоров  жажда  разбирает  почище,  чем  от  драки.
Пойдем-ка отыщем Хогуна и Оррина. Когда же и устроить пирушку, как не  в
последнюю ночь перед боем.

Глава 20

   Как только занялась заря третьего дня, первые вестники  конца  времен
обрушились на стены  Дрос-Дельноха.  Тысячи  обливающихся  потом  воинов
отвели назад рычаги сотен баллист. Напружинив  мускулы,  надиры  тянули,
пока плетеные корзины на концах рычагов не стали почти горизонтально над
землей. В корзинах лежали глыбы гранита.
   Защитники в оцепенении ужаса следили  за  надирским  начальником.  Он
поднял руку, опустил  ее  -  и  смертоносный  дождь  обрушился  на  ряды
дренаев. Стена заколебалась. У надвратной башни раздавил в лепешку  трех
человек зубец стены, отломившийся от удара огромного камня. Люди  искали
укрытия, ложились на стену плашмя, прикрыв головы руками. Грохот  вселял
страх, а наставшая за ним  тишина  показалась  ужасающей.  Ибо  солдаты,
приподняв головы, увидели, что то же самое  повторяется  сызнова.  Снова
отвели назад массивные деревянные рычаги, снова командир поднял руку - и
опустил ее.
   И снова пролился смертельный дождь.
   Рек, Друсс и Сербитар стояли на башне,  терпя  первые  страсти  войны
наравне с солдатами. Рек не пустил старого воина одного,  хотя  Оррин  и
твердил ему, что это безумие, когда два военачальника становятся рядом в
бою. Друсс только посмеялся: "Вы с госпожой Вирэ будете следить за  нами
со второй стены - и увидите, я надирским камушкам кланяться не стану".
   Взбешенная Вирэ настаивала на  том,  чтобы  стоять  на  первой  стене
вместе с остальными, но Рек отказался наотрез.
   Друсс быстро покончил с их спором. "Слушайся своего мужа, женщина!" -
прогремел он. Рек сморщился и зажмурил глаза, ожидая взрыва, - но  Вирэ,
как ни странно, только кивнула и удалилась на Музиф, вторую  стену,  где
заняла место рядом с Хогуном и Оррином.
   Теперь Рек, присев около Друсса, смотрел вправо и влево вдоль  стены.
С мечами и копьями  в  руках  люди  Дрос-Дельноха  угрюмо  ждали,  когда
прекратится губительный град.
   Пока катапульты заряжали второй раз, Друсс приказал  половине  бойцов
стать вместе со стрелками Лучника под следующей стеной, куда не долетали
снаряды.
   Три часа продолжался обстрел - камни крушили стену, убивали  людей  и
разнесли вдребезги одну из нависающих над долиной башен. Почти все,  кто
был рядом, успели убежать - только четверо рухнули  вместе  с  обломками
через край и разбились внизу о скалы.
   Носильщики храбро сновали под обстрелом, перенося раненых  в  полевой
госпиталь Эльдибара. Несколько камней угодили и в госпиталь,  но  здание
было построено прочно, и стены остались целы. Могучий  чернобородый  бар
Британ бегал вместе с носильщиками с мечом в руке, подгоняя их.
   - Боги, вот это храбрец! - воскликнул Рек,  указав  на  него  Друссу.
Друсс кивнул, отметив про  себя,  с  какой  гордостью  отозвался  Рек  о
Британе. Рек от души восхищался воином, презиравшим каменную бурю.
   Со стены  унесли  по  крайней  мере  полсотни  человек.  Меньше,  чем
опасался Друсс. Он приподнялся, чтобы выглянуть за парапет.
   - Теперь уже скоро, - сказал он.  -  Они  собираются  позади  осадных
башен.
   Камень врезался в стену в десяти шагах от  Друсса,  расшвыряв  людей,
словно песок. Каким-то чудом не поднялся только один -  остальные  вновь
заняли свои места. И тогда Друсс поднял  руку,  подавая  сигнал  Оррину.
Пропела труба, и стрелки с  Лучником  во  главе  -  у  каждого  по  пять
колчанов на двадцать стрел ринулись по мосткам через  открытое  место  к
первой стене.
   Надиры  с  воплем,  полным  ненависти,  казавшимся  почти  осязаемым,
хлынули черным валом,  грозя  затопить  Дрос.  Тысячи  варваров  толкали
вперед огромные осадные башни, другие спешили к  стене  с  лестницами  и
веревками. Равнина словно ожила - она кишела надирами и исторгала боевой
клич.
   Лучник, задыхаясь от бега, стал рядом с Друссом, Реком и  Сербитаром.
Его разбойники рассыпались вдоль всей стены.
   - Стреляйте, как будете готовы, - приказал Друсс.
   Атаман в зеленом камзоле провел тонкой рукой по своим светлым волосам
и ухмыльнулся:
   - Промахнуться будет трудно. Но это  все  равно  что  плевать  против
бури.
   - Хоть малая, да польза, - сказал Друсс.
   Лучник натянул свой тисовый лук и наложил стрелу. Тысяча рук справа и
слева от него повторили те же движения.
   Лучник прицелился в передового воина, отпустил тетиву, стрела пропела
в воздухе и вонзилась в кожаный нагрудник  надира.  Враг,  пошатнувшись,
упал, и по стене прокатилось хриплое "ура". Тысяча стрел последовала  за
первой, потом еще тысяча и еще. У многих надиров были щиты, но у  многих
и не было. Сотни  воинов  пали  под  градом  стрел,  перегородив  дорогу
задним.
   А черный вал все катился вперед, захлестывая раненых и убитых.
   Рек, вооруженный своим вагрийским луком, пускал стрелу за  стрелой  -
то, что он не был искусным стрелком, не имело сейчас значения, ибо,  как
сказал  Лучник,  промахнуться  было  трудно.  По  сравнению  с  недавним
каменным дождем стрелы казались насмешкой,  однако  жизней  они  уносили
больше.
   Надиры были уже так близко, что стали видны их лица.
   "Неприглядные лица, - подумал Рек, - но решительные и отважные - лица
людей, взросших для войны и крови". У многих не было лат -  иные  надели
кольчуги, большинство воинов имело на себе панцири из лакированной  кожи
и дерева.  Они  испускали  почти  звериные  клики  -  слов  нельзя  было
разобрать, но ненависть чувствовалась в каждом звуке. "Как  будто  ревет
какое-то громадное первобытное чудище", - подумал Рек, ощутив  знакомый,
грызущий внутренности страх.
   Сербитар поднял забрало  и  перегнулся  через  парапет,  невзирая  на
стрелы, летящие снизу или мимо него.
   - Лестницы уже под стеной, - тихо сказал он.
   Друсс повернулся к Реку.
   - В последний раз, когда я бился рядом с князем Дрос-Дельноха,  мы  с
ним создали легенду.
   - Странно только, что в сагах столь редко  упоминается  о  пересохшей
глотке и полном мочевом пузыре.
   Над стеной взвился железный крюк.
   - Не посоветуешь ли чего напоследок? - спросил Рек, обнажая меч.
   Друсс с ухмылкой достал Снагу.
   - Будь жив!
   Новые крючья заскрежетали о стену,  впиваясь  в  камень  -  снизу  их
тянули сотни рук.  Защитники  лихорадочно  рубили  отточенными  клинками
плетенные из лозы веревки, пока Друсс криком не остановил их.
   - Подождите, пока они влезут! - взревел он. - Рубите  не  веревки,  а
людей!
   Сербитар, изучавший  военное  дело  с  тринадцати  лет,  с  невольным
восхищением следил за продвижением осадных башен. Само собой  разумеется
- сначала они пошлют на стену как можно больше  человек  по  веревкам  и
лестницам, а потом подтащат башни.  Стрелки  Лучника  сеяли  опустошение
среди тех, кто тянул огромные махины, - но на место убитых  и  умирающих
вставали все новые и новые.
   На стене уже утвердилось немало крючьев,  и  первые  надирские  воины
лезли вверх.
   Хогун, стоя с  пятью  тысячами  бойцов  на  второй  стене,  испытывал
сильное искушение нарушить приказ и броситься на  помощь  Эльдибару.  Но
он, солдат по ремеслу, был воспитан в повиновении и оставался на месте.

***

   Цзубодай ждал у подножия стены, пока  передние  медленно  карабкались
вверх по веревке. Чье-то тело, пролетев мимо него, разбилось  на  острых
камнях  и  забрызгало  кровью  лакированный  кожаный  панцирь.  Цзубодай
усмехнулся, узнав искаженные черты Несцана, знаменитого бегуна.
   - От судьбы не уйдешь, - сказал он воину позади себя. -  Но  кабы  он
бегал так же быстро, как падает, я не просадил бы на нем столько денег!
   Те, что лезли вверх,  остановились  -  дренайские  защитники  теснили
надиров. Цзубодай задрал голову.
   - Долго ты собираешься там висеть, Накраш?
   Воин извернулся и посмотрел вниз.
   - Все эти пожиратели дерьма из зеленых степей, - крикнул он. - Они  и
коровью лепешку не сумели бы удержать.
   Цзубодай, весело засмеявшись, отступил немного,  чтобы  взглянуть  на
другие веревки. Вдоль всей стены происходило то  же  самое:  восхождение
прекратилось, и наверху слышались звуки битвы. Оттуда то и дело валились
тела, и Цзубодай опять прижался к стене.
   - Этак мы весь день тут проторчим, - сказал  он.  -  Надо  было  хану
послать вперед Волчью Голову. От этих зеленых и при Гульготире проку  не
было, а здесь и подавно.
   - Гляди, они опять тронулись, - хмыкнул его товарищ.
   Цзубодай ухватился за узловатую веревку и полез вслед за Накрашем.  У
него нынче было доброе предчувствие - быть  может,  он  заслужит  коней,
которых Ульрик обещал тому, кто зарубит седобородого, вызвавшего столько
пересудов старика.
   "Побратим Смерти". Брюхатый старик, не носящий щита.
   - Цзубодай, - окликнул его Накраш. - Ты  сегодня  часом  помереть  не
собираешься? Смотри не вздумай - ты еще не расплатился  со  мной  за  те
бега.
   - Видел ты, как упал Несцан?  -  крикнул  в  ответ  Цзубодай.  -  Как
стрела. А руками махал, словно хотел оттолкнуть от себя землю.
   - Я послежу за тобой. Не вздумай умирать, слышишь?
   - Следи лучше за собой. Я расплачусь с тобой конями Побратима Смерти.
   За Цзубодаем уже лезли новые воины. Он посмотрел вниз.
   - Эй, ты кто такой? Вшивый зеленый, что ли?
   - А ты, судя по вони, из Волчьей Головы, - ухмыльнулся тот,  что  лез
следом.
   Накраш уже взобрался на стену, выхватил меч и  подал  руку  Цзубодаю.
Надирам удалось вбить клин в дренайские ряды, но ни Цзубодай, ни  Накраш
не могли пока вступить в бой.
   - Отойдите! Дайте место! - крикнул следующий за ними.
   - Погоди маленько, козлиная шуба, - усмехнулся Цзубодай. -  Сейчас  я
попрошу круглоглазых помочь тебе. Эй, Накраш, встань-ка на свои ходули и
скажи мне, где Побратим Смерти.
   Накраш указал направо:
   - Сдается мне, скоро ты получишь своих коней. Он  ближе  к  нам,  чем
прежде.
   Цзубодай легко спрыгнул с парапета, высматривая старика.
   - Эти зеленые сами лезут ему под топор, болваны этакие! - Но никто не
услышал его в шуме битвы.
   Плотный клин впереди них быстро редел - Накраш  бросился  в  проем  и
полоснул  по  горлу  дренайского  солдата,  который   отчаянно   пытался
высвободить свой меч из живота  другого  надира.  Цзубодай  следовал  за
товарищем, рубя и кроша высоких круглоглазых южан.
   Кровавая похоть охватила его, как всякий раз за те десять лет, что он
провел под знаменем Ульрика. Когда начались войны, он был совсем еще  юн
и пас отцовских коз в гранитных степях далеко на севере. И Ульрик  тогда
всего несколько лет как стал военачальником. Он  покорил  племя  Длинной
Обезьяны и предложил побежденным идти с ним в поход под своим  знаменем.
Они отказались и погибли все  до  единого.  Цзубодай  помнил  тот  день:
Ульрик саморучно привязал вождя Обезьян к двум коням, и  кони  разодрали
его надвое.  Восемьсот  мужчин  племени  были  обезглавлены,  а  доспехи
передали таким, как Цзубодай, юношам.
   Во время следующей вылазки  Цзубодай  впервые  вступил  в  бой.  Брат
Ульрика Гат-сун похвалил его  и  подарил  ему  щит  из  коровьей  шкуры,
окованный медью. Цзубодай проиграл его Б кости в ту же ночь,  но  всегда
вспоминал о подарке с нежностью. Бедняга Гат-сун! Ульрик казнил  его  на
будущий  год  за  то,  что  тот  взбунтовался.  Цзубодай  участвовал   в
подавлении мятежа и кричал громче многих, когда голова Гат-суна упала  с
плеч. Теперь Цзубодай имел семь  жен,  сорок  лошадей  и  был,  по  всем
меркам, богатым человеком - а ведь ему еще не исполнилось и тридцати.
   Как видно, боги любят его.
   Чье-то копье оцарапало ему  плечо,  и  Цзубодай  перерубил  копейщику
руку. О да, боги любят его! Он отразил щитом рубящий удар.
   Накраш бросился ему на помощь и вспорол дренаю живот  -  тот  упал  с
криком и исчез под ногами воинов, напиравших сзади.
   Справа от них надиры дрогнули, и Цзубодая оттеснили назад, а  Накраша
ткнули копьем в бок. Меч Цзубодая, просвистев в  воздухе,  обрушился  на
шею дреная - кровь брызнула струей, враг упал навзничь. Накраш  корчился
у ног Цзубодая, сжимая руками скользкое древко.
   Цзубодай нагнулся и вытащил друга из свалки. Больше он ничего не  мог
сделать - Накраш умирал. Это было несправедливо, и день сразу  потускнел
для Цзубодая. Накраш был  ему  хорошим  товарищем  последние  два  года.
Цзубодай поднял глаза  и  увидел  белобородого  старца  в  черном  -  он
прорубал себе путь вперед, и страшный топор из серебристой стали сверкал
в его окровавленных руках.
   И тут Цзубодай  позабыл  о  Накраше.  Он  видел  перед  собой  только
обещанных Ульриком коней. Он двинулся навстречу седому  воину,  наблюдая
за его движениями и приемами. "Неплохо поворачивается для своих лет",  -
подумал Цзубодай, когда старик  отразил  убийственный  удар  и  обратным
движением рубанул по лицу кочевника, который с воплем рухнул со стены.
   Цзубодай прыгнул вперед, нацелившись острием в живот старику. С этого
мгновения  ему  стало  казаться,  будто  все   происходит   под   водой.
Белобородый устремил на него свой голубой взор, и ужас  проник  в  кровь
Цзубодая. Топор медленно взвился навстречу мечу надира, отбросив  клинок
в сторону, а после  обернулся  другой  стороной  и  мучительно  медленно
врезался Цзубодаю в грудь.
   Его тело ударилось о парапет и осело рядом с Накрашем.
   Цзубодай увидел яркую кровь, сменившуюся темной артериальной  струей.
Он зажал рану кулаком, сморщившись от боли в сломанном ребре.
   - Цзубодай! - прохрипел Накраш, и этот тихий  звук  каким-то  образом
дошел до раненого. Он придвинулся к другу и положил голову ему на грудь.
   - Да, Накраш, я слышу.
   - Кони были почти что твои.
   - А хорош старикан, верно?
   Шум битвы утих - Цзубодай понял, что виной тому  гул  в  ушах.  Точно
прибой шуршит галькой, набегая на берег.
   Ему вспомнился подарок Гат-суна - и то, как Гат-сун плюнул Ульрику  в
глаза в день своей казни.
   Цзубодай усмехнулся. Ему нравился Гат-сун.
   Зря он тогда так громко выражал свою радость.
   Зря он...
   Друсс перерубил веревку и  обернулся  лицом  к  надиру,  лезущему  на
стену. Отбив удар меча, он раскроил врагу череп, перешагнул через труп и
отмашкой вспорол живот второму.
   Все его годы как рукой сняло. Он находился там, где ему подобает, - в
самой гуще кровавой битвы.  Позади  бились  в  паре  Рек  и  Сербитар  -
альбинос с тонкой шпагой, Рек с длинным тяжелым мечом.
   К Друссу примкнуло несколько дренайских воинов, и они расчистили свой
участок стены. По обе стороны от них пять тысяч воинов проделывали то же
самое. Надиры тоже почувствовали это - дренаи хоть медленно, но  все  же
теснили их назад. Кочевники удвоили свои усилия, рубя и  круша  с  дикой
отвагой. Им требовалось продержаться лишь до тех пор, пока  не  коснутся
стены осадные башни - а там новые  тысячи  их  товарищей  хлынут  им  на
подмогу. Башни же были всего в нескольких ярдах.
   Друсс оглянулся. Лучник и его стрелки отошли  на  пятьдесят  шагов  и
торопливо разжигали многочисленные костры.
   Друсс махнул Хогуну, тот отдал приказ трубачу.
   На  стене  несколько  сот  человек,  выйдя  из   боя,   стали   брать
запечатанные воском глиняные горшки и бросать их в надвигающиеся  башни.
Горшки разбивались о деревянные боковины, пятная их темными потеками.
   Джилад, с мечом в  одной  рук