я слышал  тебя,
священник, и подумаю над твоими словами.
   - Отзовите их, Карнак, - взмолился Дардалион.  -  Нездешний  -  это  сила
почти стихийная, вроде бури.  Он  всего  лишь  человек,  но  остановить  его
невозможно.
   - Смерть остановит кого угодно.
   - Помните же об этом, мой повелитель.

***

   Останки  старого  лудильщика  обнаружила  собака.   Нездешний   осторожно
пробирался через лес, когда пес задрал голову и раздул свои  черные  ноздри.
Потом он метнулся влево. Нездешний последовал  за  ним  и  увидел,  как  пес
гложет полусгнившую ногу мертвеца.
   Собака не первая нашла его, и тело сильно пострадало.
   Нездешний не стал отгонять пса. Было время, когда такое зрелище возмутило
бы его, но с тех пор он видел много смертей: его память была усеяна трупами.
Он помнил, как гулял с отцом в  лесу  близ  их  дома  и  они  наткнулись  на
мертвого ястреба. Ребенка опечалила эта находка. "Это не птица, - сказал ему
отец. - Это только плащ, который она носила. - Он указал в небо. -  Вон  он,
ястреб, Дакейрас, летит прямо к солнцу".
   Старый Ралис  ушел,  а  то,  что  осталось  от  него,  -  лишь  пища  для
стервятников. Однако Нездешнего обуял холодный гнев. Лудильщик был безобиден
и путешествовал без оружия. Не было нужды пытать его.  Но  таков  уж  обычай
Морака - он любит причинять боль.
   Следы было прочесть легко, и Нездешний, оставив собаку у трупа,  двинулся
вдогонку за убийцами. Их было одиннадцать, но вскоре они разделились. Кто-то
один - Морак? - держал речь к остальным, они разбились на пары и  разошлись.
Единственная цепочка следов вела на восток - возможно, к  Касире,  остальные
тянулись в разные стороны. Они прочесывают лес - стало быть, о хижине ничего
не знают. Старик не сказал им о ней.
   Опознав след Морака по узким носкам сапог и углублениям от  каблуков,  он
решил идти за вентрийцем. Тот не станет рыскать по лесу, а  будет  поджидать
других в условленном месте. Нездешний шел по следу  с  осторожностью,  то  и
дело оглядывая деревья и холмы и стараясь не выходить из укрытия.
   Ближе к сумеркам он остановился и зарядил арбалет.  Узкая  тропа  впереди
вилась вверх. Ветер переменился, и он учуял  дым  с  юго-запада.  Присев  за
большим корявым дубом, он стал дожидаться, когда зайдет  солнце.  Мысли  его
были мрачны. Эти люди пришли, чтобы убить его. Это он мог понять:  такое  уж
ремесло они себе выбрали. Но то, что они пытали и убили старика, жгло сердце
Нездешнего холодным огнем. Они поплатятся за это - и той же монетой.
   Сова поднялась в ночное небо, серая лисица пересекла тропу  под  носом  у
затаившегося человека. Он не шелохнулся, и лиса не  испугалась  его.  Солнце
медленно закатилось, и ночь изменила природу леса. Шелест ветра  превратился
в шипение змей, приветливые деревья приобрели грозные  очертания,  и  взошел
месяц, изогнутый, как сатулийская сабля, - месяц убийц.
   Нездешний встал, снял с себя плащ, свернул его и  положил  на  камень.  С
арбалетом в руке он медленно двинулся вверх по склону.  Под  высокой  сосной
сидел часовой. Чтобы его не захватили врасплох, он  набросал  вокруг  дерева
сухих прутьев, а меч держал в руке. Его светлые  волосы  при  луне  казались
серебряными.
   Нездешний положил арбалет на землю и обошел  часового  сзади,  раскидывая
прутья мягкими постолами. Левой рукой он сгреб часового за  волосы,  откинул
его голову назад, а зажатый в  правой  черный  нож  рассек  яремную  вену  и
голосовые связки. Часовой забил ногами, кровь хлынула из его горла, и  через
несколько мгновений он затих. Нездешний уложил тело на землю  и  вернулся  к
своему арбалету. Костер горел шагах в тридцати к северу, и он  видел  людей,
сидящих вокруг огня. Подойдя поближе, он  сосчитал  их.  Семь.  Стало  быть,
троих  не  хватает.  Нездешний  тихо  обошел  лагерь  и   нашел   еще   двух
караульщиков. Оба умерли, не успев даже заметить его.
   Кого же еще недостает? Не тот ли это, кого послали  в  Касиру?  Или  один
часовой остался незамеченным? Нездешний оглядел  сидящих  у  костра.  По  ту
сторону он увидел Морака, закутанного в зеленый плащ. Вот кого здесь  нет  -
Белаша, надирского воина.
   Пригибаясь к земле, Нездешний отошел в лес и вымазал лицо грязью.  Теперь
он в своей черной одежде полностью слился с  темнотой.  Куда,  черт  подери,
подевался надир? Нездешний закрыл глаза, вслушиваясь в  тихие  шорохи  леса.
Ничего.
   Посидев так немного, Нездешний улыбнулся. Зачем беспокоиться о том,  чего
не можешь изменить? Пусть Белаш  сам  беспокоится  обо  мне.  Он  свернул  к
лагерю, намереваясь устроить там небольшой переполох.
   К северу от костра росли низкие кусты. Нездешний подполз поближе и  встал
с арбалетом наперевес. Первая стрела вошла одному из убийц в  висок,  вторая
пронзила сердце вскочившего на ноги бородача.
   Нездешний, пригнувшись, побежал  на  юг,  потом  пересек  склон  и  снова
свернул на север, подойдя к лагерю с противоположной стороны. Там, как он  и
ожидал, не осталось никого,  кроме  двух  убитых.  Перезарядив  арбалет,  он
затаился во мраке и стал ждать. Вскоре справа послышался шорох. Нездешний  с
ухмылкой распластался на животе и спросил шепотом:
   - Ну что, нашли?
   - Нет, - ответили ему. Нездешний послал на голос обе стрелы. Слышно было,
как они попали в цель, а следом раздался стон и грохот падающего тела.
   "Дурак", - подумал Нездешний, вернувшись в укрытие.
   Месяц скрылся за грядой облаков,  и  лес  погрузился  в  кромешный  мрак.
Нездешний сидел тихо и прислушивался. Вынув еще две стрелы  из  колчана,  он
дождался, когда ветер зашелестел в листве, а после  оттянул  обе  пружины  и
зарядил арбалет. Раненый, которого он подстрелил, громко позвал  на  помощь,
но никто не пришел.
   Нездешний отполз подальше в лес. Что же они, разбежались или охотятся  за
ним? Надир не стал бы бежать. Морак? Кто знает, как работает голова у  этого
палача.
   Слева рос древний бук с расщепленным стволом. Нездешний взглянул на небо.
Месяц еще не проглянул, но облака уже расходились.  Нездешний  ухватился  за
нижнюю ветвь бука, подтянулся и залез в щель, оказавшись  футах  в  двадцати
над землей.
   Месяц ярко осветил все вокруг, и Нездешний съежился. В призрачном  свете,
залившем лес,  стал  виден  человек,  присевший  за  кустом  дрока.  Тут  же
поблизости затаился второй, с вагрийским охотничьим луком  и  наложенной  на
тетиву зазубренной стрелой. Нездешний, отложив арбалет, сдвинулся к  другому
концу щели и стал высматривать остальных, но никого не увидел.
   Вернувшись на прежнее место, он стал следить  за  двумя,  затаившимися  в
засаде. Они не шевелились, только порой испуганно озирались по сторонам и не
пытались общаться друг с другом. Непонятно, знает  ли  каждый  из  них,  что
другой сидит так близко от него.
   Нездешний выудил из кошелька большую треугольную медную монету  и  бросил
ее в кусты рядом с первым убийцей. Тот выругался и вскочил на ноги. В тот же
миг второй обернулся и пустил стрелу, попав первому в плечо.
   - Ах ты, недоумок! - завопил раненый.
   - Прости! - Стрелок бросил лук и подбежал к товарищу. - Сильно я тебя?
   Нездешний тихо соскользнул на землю с другой стороны дерева.
   - Сильно? Да ты меня чуть не убил, - пожаловался первый.
   - Ошибаешься, - сказал Нездешний. - Он тебя убил.
   Стрела из арбалета вонзилась первому  в  переносицу.  Второй  бросился  в
укрытие, но  стрела  Нездешнего  пробила  ему  шею.  Чья-то  длинная  стрела
просвистела  рядом  с  головой  Нездешнего,  вонзившись  в  ствол  бука.  Он
пригнулся, перекатился через упавшее дерево и  забрался  по  невысокому,  но
крутому склону в густую поросль.
   Осталось трое, и один из них надир!

***

   Морак с мечом в руке сидел за большим валуном,  прислушиваясь  к  шорохам
леса. Он был один, и страх смерти одолевал его.
   Сколько его людей уже убито?
   Этот человек - демон! Рукоять меча стала скользкой от пота, и Морак вытер
ее о плащ. Одежда испачкалась, руки были  в  грязи.  Дворянину  не  подобает
умирать так - в грязи, среди гниющих листьев, где копошатся черви. Он не раз
сходился с противниками в поединке и знал, что он не  трус,  но  мрак  леса,
посвист ветра, призрачный шелест  листвы  и  сознание  того,  что  Нездешний
подкрадывается к нему, будто тень Смерти, лишали его всякого мужества.
   Шорох позади вогнал его в трепет. Он обернулся, вскинув меч,  но  сильная
рука Белаша стиснула его запястье.
   - Ступай за мной, - шепнул надир, снова отползая в кусты. Морак с великой
охотой подчинился, и оба поползли на юг, вниз по склону, где на камне  лежал
плащ Нездешнего.
   - Он вернется сюда, - тихо проговорил Белаш.
   Морак увидел, что надир вооружен коротким охотничьим луком из вагрийского
рога и через плечо у него висит колчан со стрелами.
   - Где остальные? - спросил вожак.
   -  Убиты.  Все,  кроме  Йонаса.  Йонас  пустил   в   Нездешнего   стрелу,
промахнулся, бросил лук и убежал.
   - Трусливый ублюдок!
   - Ничего, нам больше достанется, - осклабился Белаш.
   - Не знал, что деньги так важны для  тебя.  Я  думал,  ты  просто  хочешь
совершить очередной подвиг - кости отца и все такое.
   - Сейчас не время для разговоров, Морак.  Сиди  тут  и  отдыхай.  Я  буду
рядом.
   - Сидеть тут? Но он меня увидит.
   - Вот именно. Арбалет у него маленький, ему придется подойти поближе, и я
убью его. Морак грязно выругался.
   - А если он подкрадется и выстрелит до того, как ты его заметишь?
   - Тогда ты умрешь.
   - Большой ты шутник, как я погляжу. Сиди здесь сам, а я возьму лук.
   - Как хочешь, - бросил Белаш. В темных глазах блеснул веселый огонек.  Он
отдал Мораку лук и сел,  скрестив  руки,  обернувшись  лицом  к  югу.  Морак
спрятался в кустах и наложил стрелу на тетиву.
   Лунный свет бросал призрачные тени на маленькую поляну, где ждал Белаш, и
Морака била дрожь.
   Что, если Нездешний явится с другой стороны? Вдруг он уже крадется  через
лес  позади  Морака?  Вентриец  оглянулся  и  ничего  не  увидел,  но  разве
разглядишь что-нибудь в этакой темнотище!
   План надира прост, как прост и сам дикарь,  но  их  противник  далеко  не
простак. Оставаясь здесь, Морак может погибнуть. Но если он  бросит  надира,
Белаш сочтет это предательством и потребует с Морака ответа, если  останется
жив. Быть может,  все-таки  рискнуть  и  тихо  убраться  прочь?  Нет.  Белаш
обладает почти сверхъестественной остротой  чувств,  он  услышит  и  тут  же
пустится вдогонку. Тогда можно пустить стрелу ему в  спину.  Но  нет.  Надир
силен, что, если он умрет не сразу? Морак знал,  что  в  поединке  на  мечах
победил бы его, но живучий надир может пустить в ход свой  зловещий  кинжал.
Эта мысль не доставляла Мораку удовольствия.
   Думай же, думай как следует!
   Морак положил лук и стал шарить по мягкой земле,  пока  не  наткнулся  на
камень с кулак величиной. Вот он, ответ. Морак  встал  и  вышел  на  поляну.
Белаш обернулся к нему.
   - В чем дело?
   - Я придумал другой план.
   - Какой?
   - Не он ли это? - шепнул Морак, указав на север.
   - Где? - повернул голову Белаш, и Морак двинул  камнем  ему  по  затылку.
Белаш упал. Морак ударил его еще раз и еще, потом бросил камень и взялся  за
кинжал. Лучше быть уверенным до конца. Но шорох, раздавшийся позади, обратил
его в бегство, и он так и не увидел выскочившего из кустов страшного пса.

***

   Белаш выплыл из тьмы к болезненной действительности. Он лежал,  зарывшись
лицом в мягкую землю, и голова у него раскалывалась. Он попытался встать,  и
его затошнило. Белаш потрогал  затылок  -  кровь  уже  начала  засыхать.  Он
пошарил рукой у пояса - нож на месте. Что тут  такое  стряслось?  Нездешний,
что ли, напал на них?
   Нет. Тогда Белаш был бы уже мертв. Во рту у него пересохло.  Почувствовав
на лице  холодное  прикосновение,  Белаш  повернул  голову  и  встретился  с
недобрым взглядом огромной, покрытой шрамами собаки. Он замер, но  рука  его
медленно устремилась к ножу.
   - Не советую, - произнес чей-то холодный голос.
   На миг Белашу показалось, что это собака заговорила с ним.  Не  демон  ли
это, явившийся по его душу?
   - Ко мне! - сказал тот же голос, и собака отбежала прочь. Белаш  привстал
на колени и увидел сидящую на камне  фигуру  в  черном.  Арбалет  Нездешнего
висел на поясе, и ножи покоились в ножнах.
   - Как тебе удалось подкрасться ко мне? - спросил Белаш.
   - Я этого не делал. Это твой дружок - Морак, должно быть? -  ударил  тебя
сзади.
   Белаш попытался встать, но ноги не держали его, и он  повалился  обратно.
Тогда он медленно перевернулся на спину, ухватился за ветку упавшего  дерева
и сел.
   - Почему я все еще жив?
   - Ты мне любопытен, -  сказал  Нездешний.  "Поистине  странные  люди  эти
южане", - подумал Белаш, прислонив голову к грубой коре.
   - Ты даже оружие мне оставил. Почему?
   - Не вижу причин забирать его.
   - Думаешь, я столь жалок, что можно меня не бояться?
   - Никогда еще не встречал надира, который мог  бы  показаться  жалким,  -
хмыкнул воин. - Зато я видел немало черепных ран,  и  твоя  вывела  тебя  из
строя на несколько дней, если не больше.
   Белаш молча подогнул под  себя  колени,  привстал  и  сел  на  поваленное
дерево. Голова у него кружилась, но он  предпочитал  чувствовать  землю  под
ногами. От Нездешнего его отделяли каких-то три  шага  -  может,  он  успеет
выхватить нож и застанет того врасплох? Вряд ли,  но  это  его  единственная
возможность остаться живым.
   - Даже и не думай, - посоветовал Нездешний.
   - Ты что, мысли читаешь?
   - Не надо особого искусства, чтобы понять, что на уме у надира. Тебе  все
равно не удалось бы, можешь мне поверить. Ты нотас?
   Белаш удивился.  Не  многие  южане  разбираются  в  устройстве  надирских
племен. Нотас - значит отверженный, не имеющий племени.
   - Нет. Я из Волков. - Далеко же занесло тебя от Лунных гор.
   - Ты бывал на землях кочевого народа?
   - Много раз. И как друг, и как враг. - Какое имя дали тебе надиры?
   Нездешний коротко рассмеялся.
   - Они называли меня Похитителем Душ. А старый нотасский вождь нарек  меня
Бычьим Черепом. Белаш кивнул.
   - Ты путешествовал вместе с великаном  по  имени  Ледяные  Глаза.  О  вас
сложены песни - страшные песни.
   - Страшные, но правдивые.
   - Как ты поступишь теперь?
   - Не решил еще. Я отведу тебя к себе домой, там ты сможешь отдохнуть.
   - Почему ты думаешь, что я не убью тебя, когда силы вернутся ко мне?
   - Гильдия не принимает надиров - значит, платил тебе Морак. Судя по шишке
у тебя на голове, Морак расторг ваше соглашение. Какой же тебе прок  убивать
меня?
   - Никакого, - согласился Белаш. "Кроме  чести  стать  человеком,  убившим
Похитителя Душ", - мысленно продолжил он.  И  Лунные  горы,  конечно,  будут
благосклонны к тому, кто отомстит за кражу их сокровища.  Они  позволят  ему
осуществить возмездие, которого он жаждет.
   - Ты можешь идти? - спросил Нездешний.
   - Да.
   - Так ступай за мной. - И он зашагал прочь, являя  своей  широкой  спиной
соблазнительную мишень.
   "Нет, не сейчас, - подумал Белаш. - Сначала мне надо окрепнуть".

Aeaaa 6

   Nтол сорока футов в длину и трех в ширину  некогда  бывал  покрыт  тонким
полотном и уставлен золотой посудой. Изысканные блюда подавались к  нему,  и
вельможи резали мясо золотыми ножами. Теперь скатерть не  покрывала  его,  и
блюда были оловянные, а кубки глиняные. На тарелках лежали  хлеб  и  сыр,  в
кубках - холодная ключевая вода. За столом сидели двадцать восемь монахов  в
белых одеждах, и за  каждым,  блистая  при  свете  ламп,  стояли  доспехи  -
серебряный шлем, сверкающая кираса и ножны с мечом. К  каждым  доспехам  был
прислонен длинный деревянный посох.
   Экодас и Дардалион сидели во главе стола.
   - Позволь мне отстаивать собственные взгляды, - с мольбой сказал Экодас.
   - Нет, сын мой, но обещаю тебе изложить их очень убедительно.
   - Не сомневаюсь в этом, отец, но я не смогу столь же убедительно изложить
твои.
   - Постарайся, Экодас, с человека нельзя требовать большего.  -  Дардалион
приложил палец к губам и закрыл глаза. Все головы тут же склонились, и мысли
каждого стали доступны всем.  Экодас  воспарил,  лишенный  зрения,  слуха  и
осязания, объятый теплом. Вишна, Магник,  Палиста,  Сереc  и  все  остальные
парили рядом, вокруг него.
   - Мы едины, - передал Дардалион.
   - Мы едины, - откликнулись  Тридцать.  И  они  вознесли  молитву  Истоку,
мысленный гимн на языке, не известном никому из них, даже  Дардалиону.  Слов
не  понимал  никто,  но  чувство,  вызванное  ими,   порождало   волшебство,
наполнявшее душу светом.
   Экодас перенесся назад, в детские годы,  и  вновь  увидел  себя  высоким,
нескладным темноволосым подростком с лилово-голубыми глазами - он работал  в
поле вместе с отцом, сеял и убирал урожай. Хорошие  то  были  времена,  хотя
тогда он этого не знал. Деревенская молодежь чуралась его - у него  не  было
друзей, с кем бы он  мог  поделиться  своими  маленькими  радостями,  своими
открытиями. Но теперь, возносясь ввысь со звуками гимна, он вдруг понял, как
любили его родители, несмотря на свой страх перед его даром. Вспомнил теплые
материнские объятия и мозолистую руку отца, ерошившую его волосы.
   И такова была власть гимна, что он без ненависти вспомнил даже вагрийских
солдат, ворвавшихся в его дом, и  топор,  расколовший  череп  отцу,  и  нож,
оборвавший жизнь матери. Сам Экодас в миг гибели родителей был в амбаре.  Он
соскочил с сеновала и бросился на солдат. Один  из  них  взмахнул  мечом,  и
клинок рассек мальчику лоб, шею и плечо.
   Очнувшись, он оказался единственным живым дренаем на многие мили  вокруг.
Вагрийцы перебили всех - и людей, и даже животных.  Деревня  горела,  густая
пелена дыма висела над землей. Экодас добрался до нее на третий  день  после
набега - она отстояла на две мили от их дома. Повсюду валялись трупы,  и  на
смену дыму явились черные стаи воронья. Он набрал кое-какой еды - обгоревший
окорок, мешочек с сухим овсом, - прихватил  лопату  и  вернулся  домой,  где
схоронил родителей в глубокой могиле.
   Год он прожил один,  питаясь  зерном,  кореньями  и  прочими  растениями,
годившимися в пищу. За все время он не видел ни  одного  человека.  Днем  он
работал, а ночью ему снилось, что  он  летает  в  ночном  небе  над  горами,
купаясь в чистом свете звезд. Дивные были сны!
   Однажды во время полета перед ним возникла  темная  фигура  -  человек  с
черными,  гладко  прилизанными  волосами,  раскосыми  глазами  и   длинными,
заплетенными в косы бакенбардами, висящими ниже подбородка.
   - Откуда ты, мальчик? - спросил незнакомец. Экодас в испуге шарахнулся от
него. Тот протянул длинные руки, чешуйчатые и когтистые, и Экодас  обратился
в бегство. В  небе  появились  другие  темные  тени,  подобные  воронью  над
деревней, и они окликали его. Далеко внизу показалась  хибарка,  которую  он
сколотил себе из остатков сгоревшего амбара. Экодас слетел  в  свое  тело  и
очнулся с бешено колотящимся сердцем. В миг между сном  и  пробуждением  ему
почудился торжествующий смех.
   Два дня спустя к нему пришел странник, стройный человек с  добрым  лицом.
Он шел медленно, а когда сел, то сморщился от боли - бок у него был зашит.
   - Доброе утро, Экодас, - сказал он. - Меня  зовут  Дардалион.  Ты  должен
уйти отсюда.
   - Почему? Здесь мой дом.
   - Ты сам знаешь почему. Цу Чао видел твой дух в небе и  послал  за  тобой
своих людей.
   - Почему я должен тебе верить?
   Странник с улыбкой протянул ему руку.
   - Исток наделил тебя Даром. Дотронься до меня и посмотри, есть ли во  мне
хоть капля зла.
   Экодас сжал его руку, и память Дардалиона открылась  ему.  Великая  осада
Пурдола, битвы с Черным Братством, путешествие с Нездешним, страшные картины
крови и смерти.
   - Хорошо, я пойду с вами.
   - Ты не будешь одинок, мой мальчик. Пока что вас  девять,  но  будет  еще
больше.
   - Сколько?
   - Нас будет тридцать.
   Гимн з