адения? Говорят, их было тридцать человек - и он их всех  перебил".  -
"Чепуха, - осклабился  Арик,  -  их  было  не  больше  дюжины,  и  я  не
сомневаюсь, что Серый Человек взял с собой больше половины своей стражи.
Эти слухи распространяются, чтобы подкрепить его репутацию".  -  "Слухи,
говорите? А то, что он убил Джорну одним ударом в горло, - тоже слухи? А
потом убил Пареллиса его собственным мечом? Сам он, насколько  я  понял,
при этом даже не вспотел". - "Двое глупых мальчишек. Боги,  любезный,  я
разделался бы с ними точно так же.  Что  это  тебе  вздумалось  посылать
таких сосунков?" - "Это была ошибка. Я думал, они захватят его  врасплох
где-нибудь в саду. Кто мог представить, что они попытаются убить его  на
балу? На глазах у сотни свидетелей?" - "Ладно, все это дело  прошлое,  -
отмахнулся  Арик.  -  Серый  Человек  сдался  без  борьбы.  Без  единого
сердитого слова. Ты уже думал, как  распорядишься  пятнадцатью  тысячами
Парлы?" - "Тридцатью", - поправил Ванис. - "Исключая мои  комиссионные".
- "Кое-кто сказал бы, что вы берете слишком высокий процент, друг  мой",
- перебарывая гнев, заметил Ванис. Арик засмеялся: "Кое-кто мог бы также
сказать, что я как верховный судья Карлиса должен был  бы  расследовать,
что толкнуло двух безупречных доселе юношей на подобное деяние. Ты  тоже
на стороне этих "кое-кого"?" - "Я понял вас. Пятнадцать так пятнадцать".
   Эта беседа даже  теперь,  несколько  часов  спустя,  вызывала  дурной
привкус во рту.
   Ванис допил третью  чарку  "лентрийского  огня",  нетвердой  походкой
прошел через комнату и направился в спальню.
   Постель с  атласными  простынями  была  приготовлена  ко  сну.  Ванис
разделся и тяжело сел на кровать.  Голова  кружилась.  Он  откинулся  на
подушки и зевнул.
   Тогда к его кровати подошла тень и сказала тихо:
   - Твои племянники тебя заждались.

***

   Три часа спустя, когда уже рассвело, слуга принес Ванису свежий  хлеб
и  мягкий  сыр.  Не  услышав  ответа  на  свой  осторожный  стук,  слуга
постучался громче. Опять ничего. Подумав, что  хозяин  еще  спит,  слуга
вернулся на кухню и через полчаса попробовал еще раз.  Дверь  оставалась
запертой, изнутри не доносилось ни звука.
   Слуга доложил об этом дворецкому, тот отпер дверь запасным ключом.
   Купец Ванис лежал на залитых кровью простынях с перерезанным  горлом,
зажав в правой руке маленький кривой нож.
   Через час на место происшествия прибыл  верховный  судья  князь  Арик
вместе  с  чернобородым  магом  Элдикаром  Ма-нушаном,  двумя  офицерами
городской стражи и молодым лекарем. Своему маленькому  пажу,  одетому  в
черный бархатный камзольчик, маг велел подождать за дверью.
   - Это зрелище не для детей - сказал он. Мальчик, кивнув,  прислонился
к стенке.
   - Все довольно ясно, - сказал лекарь, отходя от тела. - Он  перерезал
себе горло и умер почти  мгновенно.  Нож,  как  вы  сами  видите,  очень
острый. Единственный надрез рассек яремную жилу.
   - Вам не кажется странным, что он  перед  этим  разделся?  -  спросил
Эддикар, указывая на кучу одежды около кровати.
   - Что же тут странного? - возразил Арик. - Он собирался лечь спать.
   - Он собирался умереть. И знал, что его найдут мертвым. Скажем прямо,
господа: красавцем Ваниса назвать никак нельзя. Он лыс и чудовищно толст
- одним словом, уродлив. И вот он раздевается, ложится на белые атласные
простыни и устраивает все так, чтобы его нашли в самом непотребном виде.
Он мог бы и не снимать с себя одежду. Теперь что  касается  самой  раны.
Это очень кровавый, болезненный способ самоубийства, требующий  большого
мужества. С тем же успехом можно было вскрыть жилы на запястье.
   - Да-да, - сказал лекарь. - Все это весьма  интересно.  Однако  перед
нами мертвый человек в запертой изнутри комнате,  и  он  держит  в  руке
орудие собственной смерти. Мы никогда не узнаем, что происходило  в  тот
миг у него в голове. Как я слышал, он всего несколько дней назад потерял
любимых племянников и, должно быть, обезумел от горя.
   Элдикар Манушан рассмеялся, и это  прозвучало  кощунственно  рядом  с
окровавленным трупом.
   - Обезумел? Да, иначе не скажешь. Сначала он из  страха  быть  убитым
окружает свой дом караульщиками и сторожевыми псами, а затем,  обеспечив
собственную безопасность, режет себе глотку. В  здравом  уме  такого  не
сделаешь.
   - Вы полагаете, что это убийство, сударь? - ледяным тоном осведомился
лекарь.
   Маг подошел к окну и посмотрел в сад.
   - Если это убийство, молодой человек, то  убил  его  некто,  сумевший
пройти незамеченным мимо стражи и злобных собак,  взобраться  на  стену,
совершить злодеяние и уйти опять-таки незамеченным.
   - Вот именно, - ответил лекарь. - Я пришлю повозку за телом, князь, и
напишу донесение.
   С этими словами он поклонился Арику, кивнул Элдикару и  вышел.  Арик,
взглянув на грузную тушу мертвого Ваниса, отдал распоряжение офицерам:
   - Допросите слуг и стражу. Выясните,  что  они  видели  или  слышали,
пусть даже ночью они не придали этому никакого значения.
   Офицеры отдали ему честь и тоже  вышли.  Элдикар  отошел  от  окна  и
плотно закрыл дверь спальни.
   -  Хотите  узнать,  что  случилось  на  самом  деле?  -  спросил   он
вполголоса.
   - Он покончил с собой, - прошептал в ответ Арик. - Никто не  смог  бы
проникнуть к нему.
   - Вот мы его и спросим.
   Элдикар, подойдя к постели, опустил ладонь на лоб мертвеца.
   - Услышь меня, - произнес он шепотом. - Вернись на время из Пустоты и
войди в свою непригодную более оболочку. Вернись в мир боли.  Вернись  в
мир света.
   Раздутое тело внезапно содрогнулось, и из горла  вырвался  клокочущий
звук. Мертвец затрясся. Элдикар запустил пальцы  ему  в  рот  и  вытащил
оттуда скатанный в  шарик  пергамент.  Свистящее  дыхание  вырвалось  из
легких Ваниса, в ране на горле запузырилась оставшаяся кровь.
   - Говори, - приказал Элдикар Манушан.
   - Серый... Человек... - прохрипел мертвец и обмяк,  дергая  руками  и
ногами.
   Элдикар дважды хлопнул в ладоши.
   - Вернись в Пустоту, - повелел он, и тело снова застыло.
   Маг, взглянув на пепельно-серого князя  Арика,  расправил  на  ночном
столике мокрый комок пергамента, вынутый изо рта мертвеца.
   - Что это? - прошептал Арик, прижимая к носу надушенный платок.
   - Видимо, долговая расписка, которую  Серый  Человек  обещал  ему  не
предъявлять. Все обязательства Ваниса черным по белому. - Элдикар  снова
засмеялся - Можно сказать, что Ваниса перед смертью заставили проглотить
собственные слова.
   - Что же мне, арестовать его?
   - Не будьте глупцом. Я же говорил, что игра еще не окончена. Какие  у
вас против него улики? Хотите сослаться на показания мертвеца? Нет, я не
хочу этого. Грядут великие события, Арик, близится рассвет нового  века.
Дело закрыто. Как сказал лекарь, Ванис лишил себя жизни в припадке горя.
   - Но как он умудрился? Стража, собаки...
   - Что вам известно об этом человеке?
   - Очень мало. Он приехал сюда с юга несколько лет назад.  Ведет  дела
со всеми торговыми странами: Готиром, Чиадзе, Дренаем, Вентрией. Владеет
огромным торговым флотом.
   - И никто не знает, откуда он взялся?
   - В точности - никто. Лалития пользуется его расположением, но он, по
ее словам, никогда не говорит с ней о прошлом. Она думает,  что  он  был
солдатом, но не  знает,  в  какой  армии  он  служил;  кроме  того,  он,
по-видимому, хорошо знает все страны, с которыми связан делами.
   - Жена, дети?
   - Никого. Он как-то говорил Лалитии о некой женщине, которая  умерла,
но он спит с Лалитией больше года, а  она  так  ничего  полезного  и  не
выведала.
   - Боюсь тогда, что это так и останется тайной, - сказал  маг.  -  Еще
несколько дней - и Серый Человек исчезнет из этого мира, а с ним многие,
многие другие.

***

   Перед самым рассветом  светловолосый  человек  в  красной  рубашке  с
вышитой на ней змеей, эмблемой купца Ваниса, подплыл на лодке к берегу у
дворца Нездешнего. На мелком месте гребец вылез, вытащил лодку на  берег
и стал подниматься на утес  через  садовые  террасы.  У  самого  флигеля
Серого Человека он  снял  с  себя  черную  шапочку  вместе  со  светлыми
волосами. Войдя, Нездешний спрятал парик в потайной ящик у задней стенки
глубокого шкафа и разделся. Красную рубашку он скатал в комок, кинул  на
сухие поленья в камине, взял с полки кресало и зажег огонь.
   Настроение у него было мрачное, и гнет вины непонятно почему  тяготил
его. Ванис заслуживал смерти. Он был лгун, мошенник, чуть было  не  стал
убийцей и послал на смерть двух невинных юношей.  В  любом  просвещенном
обществе его предали бы суду и казнили, говорил себе Нездешний.
   Откуда же тогда это чувство вины? Этот вопрос не давал ему покоя.
   Может, это потому, что все  прошло  так  легко?  Пройдя  в  маленькую
кухню, Нездешний налил себе воды и жадно напился. Да,  это  было  легко.
Прижимистый, как всегда, Ванис  нанимал  охрану  задешево,  поручив  это
одному из своих слуг. Командира  не  было,  и  караульщиков  набирали  в
тавернах и в гавани. Когда стемнело, Нездешний под видом  часового  влез
на стену и прошел к большому дубу футах  в  двадцати  от  дома.  Там  он
устроился  у  всех  на  виду,  наставив  арбалет  на  стену.   Охранники
поочередно проходили под ним, поглядывая вверх и  помахивая  ему  рукой.
Псаря с собаками наняли отдельно, и он, чтобы его  псы  не  кидались  на
часовых, прошелся по саду и дал собакам обнюхать всех  людей  в  красных
рубашках. Нездешний во время его обхода слез  вниз,  поболтал  с  ним  и
погладил собак. Они обнюхали его сапоги и впредь  не  обращали  на  него
внимания.
   Дальше все и вовсе было проще простого.  Он  просидел  на  дереве  до
глубокой  ночи,  а  потом  пролез  в  окно  и  спрятался  за  бархатными
занавесками хозяйской кровати.
   Он убил Ваниса быстро, не причинив ему страданий. Один взмах ножа - и
конец. Ванис, не успев издать ни звука, повалился  на  постель,  заливая
кровью  атласные  простыни.  В  качестве  последнего  штриха   Нездешний
затолкал ему в глотку  скомканную  долговую  расписку.  Потом  вышел  на
балкон, дождался, когда пройдут часовые, и спустился в сад.
   Перебравшись через ограду,  он  прошел  по  пустынным  ночным  улицам
Карлиса, сел в лодку, которую оставил в гавани, и переплыл через залив.
   Чувство вины начало его грызть еще в лодке. Поначалу он не узнал  это
чувство и принял за ту неудовлетворенность жизнью богатого человека,  от
которой страдал уже много месяцев. Но это было нечто гораздо большее.
   Да, Ванис заслуживал смерти, но Нездешний, убив его, вернулся, хоть и
ненадолго, к той жизни, которая некогда вызывала у него стыд и презрение
к себе, во времена, когда он был наемным убийцей. Он понял, почему  вина
гложет его. То, что он сделал,  напомнило  ему  о  невинном,  безоружном
человеке, чья смерть от руки  Нездешнего  привела  к  жестокой  войне  и
гибели многих тысяч людей.
   Он пытался втолковать себе, что  не  может  быть  никакого  сравнения
между дренайским королем и жирным купцом,  подсылающим  убийц  к  своему
кредитору.
   Выйдя голым на золотой утренний свет, Нездешний перешел через террасу
к маленькому водопаду  и  встал  в  мелкий  прудок  под  ним  со  слабой
надеждой, что струи смоют с него горечь воспоминаний. Прошлое никто не в
силах изменить. Будь это возможно, он вернулся бы на свой хуторок и спас
Тану с детьми от наемников. В  кошмарных  снах  он  постоянно  видел  ее
привязанной к кровати, с зияющей раной на животе. В жизни она  была  уже
мертва, когда он нашел ее, но  в  снах  была  жива,  кричала,  звала  на
помощь. Ее кровь была повсюду - на полу,  стенах  и  потолке,  словно  в
комнате шел красный дождь. "Спаси меня!" - кричала она. А он  возился  с
окровавленными веревками,  неспособный  распутать  узлы,  и  каждый  раз
просыпался дрожа, обливаясь потом.
   Вода падала сверху, холодная и  освежающая,  смывая  с  рук  засохшую
кровь.
   Он вышел из-под водопада и сел на глыбу белого  мрамора,  обсыхая  на
солнце. Человек  всегда  найдет  какое-то  оправдание  своим  действиям,
придаст достойный смысл собственной глупости и низости. Но  когда-нибудь
его душа предстанет перед судом, и ей придется держать ответ за все, что
он совершил.
   Что он скажет тогда? Какие оправдания подберет?
   Это правда, что, если бы семью Дакейраса не убили, он никогда не стал
бы Нездешним. А не стань он Нездешним, он не лишил бы жизни  дренайского
короля - и тогда, возможно, кровопролитной войны с Вагрией не  произошло
бы. Сотни городов и деревень остались бы целы, а десятки тысяч  людей  -
живы.
   Сидя на солнце, он чувствовал смесь вины и горя. Сейчас ему с  трудом
верилось, что когда-то  он  был  дренайским  офицером  и  любил  славную
женщину, которая хотела от жизни только одного: скромного дома, где  они
могли бы вырастить детей. Он плохо помнил этого молодого  человека,  его
мысли и мечты. Одно бесспорно:  молодой  Дакейрас  никогда  не  стал  бы
рядиться в чужую одежду,  чтобы  зарезать  безоружного  человека  в  его
собственной постели.
   При этой мысли Нездешний вздрогнул.
   Несколько лет назад он в который раз отправился  в  путь,  в  далекий
Кайдор, чтобы зажить припеваючи, в богатстве и роскоши.
   Теперь он снова превратился в наемного убийцу - не по  необходимости,
а из ложной гордости.
   Да, мысль была не из приятных.
   Быть  может,  когда  он  через  десять  дней  взойдет  на  корабль  и
отправится за океан, для него  начнется  наконец  жизнь,  где  не  будет
насилия и смерти. Он найдет новый мир, где нет людей, страну высоких гор
и чистых ручьев.
   "Там я наконец обрету покой", - решил он.
   "Ты всегда будешь Нездешним,  душегуб.  Такова  уж  твоя  натура",  -
произнес насмешливый голос где-то глубоко внутри.
   Он уже много раз  пытался  изменить  свою  жизнь.  Он  позволил  себе
привязаться к  другой  женщине,  Даниаль,  и  помог  ей  вырастить  двух
девочек-сироток, Мириэль и Криллу. После Вагрийской  войны  он  построил
хижину высоко в горах, снова зажил  как  Дакейрас,  мирный  обыватель  и
семьянин. И был почти доволен жизнью.  Когда  Даниаль  погибла,  упав  с
лошади, он продолжал растить девочек  один.  Со  временем  Крилла  вышла
замуж и уехала в далекие края.
   Вскоре после этого в горы явилась шайка головорезов. Дакейрас не  мог
понять, зачем Карнак,  тогдашний  правитель  Дреная,  подсылает  к  нему
убийц. Лишь потом он  узнал,  что  сын  Карнака  спьяну  стал  невольной
причиной смерти Криллы. В ужасе от мысли, что Нездешний  станет  мстить,
Карнак решил принять против него свои меры и  отправил  наемников  убить
его.
   Потерпев  неудачу,  они  погибли  сами,  и  времена  смерти  и  крови
вернулись вновь.
   Впоследствии Нездешний перебрался в далекий готирский город  Намиб  и
еще раз попытался начать новую жизнь, но к нему снова явились убийцы. Он
завел их в лес за городом и  убил  троих,  а  четвертого  взял  живым  и
заключил с ним сделку. Карнак посулил много золота за голову Нездешнего,
к которой требовалось приложить знаменитый двукрылый  арбалет.  Один  из
убитых немного походил на Нездешнего. Тот отрезал  ему  голову  и  отдал
оставшемуся в живых наемнику свой арбалет.
   "Это сделает тебя богатым. Ну что, по рукам?" - "По рукам". - Наемник
вернулся в Дренай и получил награду, а череп и арбалет были выставлены в
Мраморном Музее.

***

   Жрица  Устарте  смотрела  в  окно  на  Серого  Человека,  сидящего  у
водопада. Даже сверху ей было видно, как он  подавлен.  Она  обернулась.
Трое бритоголовых помощников молча ждали, сидя  у  стола.  В  их  мыслях
царило смятение, их чувства не вызывали сомнений.  Приал  боялся  больше
всех, поскольку обладал самым сильным воображением. Он вспоминал  клетку
и огненные бичи, и сердце у него бешено колотилось.
   Могучий  угрюмый  Мениас  тоже  испытывал  страх,  но  у   него   это
уравновешивалось досадой  и  гневом.  Он  ненавидел  хозяев  всем  своим
существом и мечтал о том дне, когда сможет растерзать их в клочья. Он не
хотел уходить и уговаривал всех остаться и принять бой.
   Корвидал был спокойнее всех, потому что желал одного:  быть  рядом  с
Устарте. Жрица знала о его любви и черпала в ней великую радость, хотя и
не могла ответить  ему  взаимностью.  Любовь  освобождала  Корвидала  от
ненависти, сковывающей Мениаса. Простая  очевидность  того,  что  любовь
способна победить ненависть, вселяла в Устарте надежду.
   - Так что же - уходим? - спросил золотоглазый Приал.
   - Нет еще.
   - Но нам больше нечего здесь делать, - сказал Мениас, самый крепкий и
низкорослый из всех троих. - Надо возвращаться, найти тех, кто еще  жив,
и продолжать борьбу.
   Устарте подошла к столу,  шурша  своими  тяжелыми  шелками.  Стройный
темноглазый Корвидал встал и придвинул ей стул.  Благодарно  улыбнувшись
ему, она села. Как сказать  Мениасу,  что  живых  больше  нет,  что  она
почувствовала их смерть даже здесь, за Вратами?
   - Я не могу бросить этих людей на произвол судьбы.
   Некоторое время они сидели молча, затем Приал произнес:
   - Врата открываются. Убийц из тумана уже видели здесь. Скоро за  ними
последуют криаз-норы. Жалкое оружие этого мира не  остановит  их.  Я  не
хочу видеть грядущие ужасы, Устарте.
   - Однако жители этого мира победили их три тысячи лет назад.
   - Тогда их оружие было мощнее, - пробасил Мениас. Устарте чувствовала
его досаду и гнев.
   - Откуда же у них взялись знания, чтобы изготовить  такое  оружие?  -
спросила она. - И где оно теперь?
   - Как знать? - вставил Корвидал. - Легенды говорят о богах, демонах и
героях. Истории тех времен в этом мире не сохранилось - только сказки.
   - И все же  ключи  есть,  -  сказала  Устарте.  -  Во  всех  легендах
говорится  о  войне  между  богами.  Из  этого  я  делаю  вывод,  что  в
Куан-Хадоре  произошел  раздор  и  кто-то  из  них  перешел  на  сторону
человечества. Как иначе могли появиться светящиеся мечи? Как иначе  люди
смогли бы победить? Да, нам не  удалось  помешать  открытию  Врат  и  не
удалось пока разыскать оружие, с помощью которого человечество  выиграло
первую войну. Тем не менее мы должны продолжать.
   - Этому миру помочь уже нельзя, Устарте,  -  возразил  Приал.  -  Мне
кажется, оставшуюся силу надо использовать, чтобы открыть проход.
   Устарте, поразмыслив, покачала головой.
   - Оставшуюся у меня силу  я  использую  для  помощи  тем,  кто  будет
сражаться с врагом. Спасаться бегством я не стану.
   - Но кто же будет сражаться? - спросил Мениас. -  Кто  выйдет  против
криаз-норов? Герцог со своими солдатами? Их изрубят на  куски  или,  что
еще хуже, возьмут в  плен  и  сделают  смешанными.  Других  вельмож  они
переманят к себе, пообещав им богатство,  продление  жизни  или  высокие
посты при Новом Порядке. Люди легко поддаются подкупу.
   - Я думаю, что Серый Человек будет сражаться, - сказала Устарте.
   - В одиночку? - изумился Мениас. - Мы должны рисковать  своей  жизнью
из-за твоей веры в одного человека?
   - Их будет больше одного. Это еще один ключ, общий для  всех  легенд.
Во всех преданиях говорится о возвращении героев. Они  умерли,  но  люди
верят, что они вернутся, когда придет нужда. Я думаю, что те, которые  в
свое время помогли человечеству, сделали былых героев смешанными,  чтобы
их потомки имели силу сразиться со Злом, если оно вернется.
   - При всем уважении к тебе, о Великая, -  произнес  Корвидал,  -  это
можно назвать лишь надеждой, а  не  верой.  Нет  никаких  доказательств,
которые подтвердили бы эту теорию.
   - Это больше чем надежда, Корвидал. Силу смешанных существ  мы  знаем
не понаслышке. Известно нам также, как заботятся наши правители  о  том,
чтобы ни один  смешанный  не  мог  иметь  потомства.  Они  не  допускают
появления существ, способных решать собственную судьбу.  Но  Древние,  я
думаю,  сделали  именно  это.  Они  наделили  силой  своих  человеческих
союзников и позволили ей передаваться из поколе