матросам, у кого есть жены и невесты, чтобы они тоже  привели  их
на борт. У меня есть подарки для них всех.
   - Как  прикажешь,  Высочайший.  Но  может,  лучше  сказать,  что  подарки
приготовила госпожа Пашад? Ты же объявлен изменником.
   - Разбуди меня с приходом сумерек. А насчет досмотра - пусть отложат  его
до завтра.
   - Слушаю, Высочайший.
   Нои растянулся на узких нарах - он так устал, что  не  мог  даже  позвать
Пашад. Глаза у него закрылись, и он сразу же погрузился в глубокий сон...
   И проснулся, как ужаленный. Рядом с ним сидела  Пашад.  Он  еле  разлепил
веки, и ему почудилось, что уснул он всего лишь минуту назад.
   - Смеркается, мой господин, - сказала Пашад, и он спрыгнул с нар.
   - Дети тут?
   - Да. Все в безопасности. Но корабль переполнён женами и детьми матросов.
   - Уведи их всех вниз. Я поговорю с Коналисом. Пошли его к кормилу.
   - Что происходит, Нои? Я ничего не понимаю...
   - Очень скоро ты все поймешь, любимая. Поверь мне.
   Коналис встретил его на корме.
   - Я совсем запутался, Высочайший. Ты сказал, что мы отплывем с сумерками,
но сейчас тут полно женщин и детей, которых еще надо высадить на берег.
   - На берег никто не сойдет, - ответил Нои, всматриваясь в небо.
   Коналис вполголоса выругался. С дальнего конца порта  к  ним  направлялся
отряд воинов.
   - Прознали, что ты вернулся, - буркнул кормчий. - Теперь нам всем конец.
   Нои мотнул головой.
   - Смотри! - крикнул он, взметывая  руку  и  указывая  пальцем  туда,  где
длинная серебряная стрела описывала дугу по  небосводу.  -  Руби  канаты!  -
взревел Нои. - Сейчас же, если хочешь жить!
   Коналис сорвал топор с крюка на корме и обрушил его на чалку. Кинулся  на
нос и обрубил вторую. "Ков-Чегнои" начало относить от пристани,  и  Нои  что
было силы повернул кормило влево. Заметив, что  корабль  плывет,  на  палубу
хлынули женщины и дети. Тем временем воины добежали до причала,  но  корабль
отошел уже настолько, что никто не мог  бы  прыгнуть  на  него  с  пристани.
Поперек выхода из  порта  стояла  длинная  трирема,  и  ее  бронзовый  таран
поблескивал в лучах умирающего солнца.
   - Они нас потопят! - закричал Коналис.
   - Нет, - ответил Нои.
   Издали, следом за вспышкой слепяще-белого света донесся грохот взрыва, от
которого закачалась земля. Город содрогался, и по кораблю пробежала дрожь.
   - Поставить парус? - крикнул Коналис.
   - Нет. Парус нас погубит. Отправь всех вниз. Небо потемнело. Затем солнце
вновь величественно выплыло в небо, и по городу  пронесся  ураганный  ветер.
Нои вытащил из кармана свой Сипстрасси и зашептал слова молитвы. По городу с
ревом катилась приливная волна в тысячу с лишним футов высотой, и Нои увидел
могучие деревья, увлекаемые потоком. Любое  могло  разнести  "Ков-Чегноя"  в
вцепки. Нос корабля медленно задирался и теперь указывал  прямо  на  водяную
стену. Крепко сжимая Сипстрасси, Нои ощутил удар  волны.  Словно  гигантская
рука подхватила корабль и увлекла  вверх  через  бурлящую  пену,  однако  ни
единая капля на палубу не упала. Все выше поднимался корабль, пока не достиг
гребня и не закачался на нем. Далеко внизу трирема  болталась  среди  валов,
точно пробка, но тут же ее швырнуло на каменный обрыв над выходом из  бухты.
Она разлетелась в куски и исчезла в пенных бурунах. А  всесокрушающая  волна
уносилась дальше на восток.
   В наступившей тишине к Нои подошел Коналис. Лицо у него было пепельным.
   - Ничего не осталось, - прошептал он. - Мир погиб.
   - Нет, - сказал Нои. - Не мир. Только Атлантида.  Поднимай  парус.  Когда
воды спадут, мы поищем новый дом.
   Губы Нои  искривились  в  горьковатой  усмешке:  из-под  палубы  до  него
донеслось жалобное мычание.
   "Во всяком случае, у  нас  есть  коровы.  Да  и  овцы  тоже".  На  палубу
поднялась Пашад, а за ней их сыновья - Сим, Хам и Иафет. Нои быстро пошел им
навстречу.
   - Что мы будем делать теперь? - спросила она. - Куда поплывем?
   - Куда бы ни было, мы будем вместе, - ответил он.

34

   Шэнноу присел на корточки. Внезапно ему стало как-то удивительно хорошо -
так хорошо он себя не чувствовал  уже  долгие-долгие  годы.  Непонятное,  но
чудесное ощущение! Хотя он был совсем измучен, его тело, казалось,  налилось
силой...
   Поперек карниза зазмеилась трещина. Башня покачнулась. Шэнноу молниеносно
соскользнул  с  уступа  и  начал  спускаться.  Башня   задрожала,   верхушка
обломилась и рассыпалась. Шэнноу всем телом  прижался  к  обрыву,  а  вокруг
летели большие и мелкие обломки. Потом он медленно продолжил спуск.
   Внизу к нему подбежала Бет:
   - Господи, Шэнноу! Ты только посмотри на себя! Что  за  дьявол?  Что  там
произошло?
   - Но в чем дело? - спросил он.
   - У тебя такой молодой вид! Волосы  совсем  темные,  а  кожа...  даже  не
верится!
   Слева раздался тихий стон, и они бросились туда, где лежал  Пастырь.  Его
тело было изуродовано, из правого уха текла кровь, левая нога  неестественно
загибалась под туловище.
   - Меч... - прошептал Пастырь. Шэнноу положил его голову себе на колени.
   - Он унесся туда, куда указав.
   - Я умираю, Шэнноу. А Он не являет  мне  свой  лик.  Я  не  выполнил  Его
велений.
   - Не тревожьтесь, Пастырь. Вы заслужили право на ошибки.
   - Я оказался недостоин Его.
   - Мы все Его недостойны, - мягко сказал Шэнноу, -  но  Он  как  будто  не
придает этому большого значения. Вы делали все, что было в  ваших  силах,  и
трудились без устали. Вы спасли город. Вы творили много добра. Он это видел,
Пастырь, Он знает.
   - Я хотел... чтобы Он... любил меня... Хотел заслужить... - Голос замер.
   - Знаю. Не страшитесь. Вы возвращаетесь домой.
   Пастырь. И узрите Славу Господню.
   - Нет. Я... был дурным  человеком,  Шэнноу...  Я  совершал  такие  черные
поступки... - На глазах Пастыря выступили слезы. - Я иду в ад.
   - Не думаю, - успокоил его Шэнноу. - Не поднимись вы на этот Пик, и  мир,
возможно, снова опрокинулся бы. Никто из нас не совершенен,  Пастырь,  а  вы
хотя бы старались идти путем Божьим.
   - Помолитесь... обо мне... Шэнноу.
   - Я помолюсь.
   - Это ведь не был Бог... правда?
   - Нет. Не тревожьтесь.
   Глаза Пастыря закрылись, последний вздох заклокотал  у  него  в  груди  и
оборвался.
   - Ты говорил серьезно?  -  спросила  Бет.  -  Ты  думаешь,  он  не  будет
поджариваться в аду? Взыскующий Иерусалима пожал плечами:
   - Надеюсь, что так. Он жил в терзаниях, и мне  хочется  думать,  что  Бог
добр к таким людям. К ним подошла Амазига Арчер.
   - Почему вы стреляли в меня? - спросил Шэнноу.
   - В попытке изменить прошлое, Шэнноу. Я прочла золотые свитки. - Внезапно
она засмеялась. - Замкнутый круг  истории,  Иерусалимец.  Пендаррик  овладел
сознанием Пастыря - или Боготворящего, как он называется в свитках Араксиса.
Через него Пендаррик узнал, что Атлантиду должно поразить мощнейшее оружие и
что тогда мир опрокинется. И  знаете,  что  сделал  Пендаррик?  Он  приказал
перенести Сипстрасси в эту башню и повелел  Араксису  сосредоточить  энергию
так, чтобы остановить меч, когда он появится над Эдом. Вы понимаете, о чем я
говорю? Двенадцать тысяч лет  тому  назад  Пендаррик  сотворил  поле  полной
статики, чтобы поймать ядерную ракету. И поймал ее - через двенадцать  тысяч
лет. Вы понимаете?
   - Нет, - сказал Шэнноу.
   - Логично до омерзения. Не узнай Пендаррик  про  ракету  и  не  попытайся
перехватить ее, она бы тут не  зависла.  Нельзя  изменить  прошлое,  Шэнноу.
Нельзя!
   - Но почему вы попытались убить меня?
   - Потому что вы только что уничтожили два мира. Не отправь вы эту бомбу в
прошлое, наш прежний мир уцелел бы. Видите ли, во Втором  Падении  тоже  был
повинен Пендаррик. Я думала, что сумею изменить историю...  но  нет.  -  Она
поглядела на Шэнноу в упор, и он увидел в ее глазах муку и ненависть.  -  Вы
больше не Взыскующий Иерусалима, Шэнноу. О нет! Вы  -  Обретший  Армагеддон.
Сокрушитель миров.
   Шэнноу не ответил. Амазига повернулась и быстро направилась к  развалинам
Башни. Там, где каменная кора осыпалась, поблескивал белый  мрамор.  Амазига
пробралась через обломки и по сорванной  с  петель  двери  вошла  в  зияющий
проем. Возле  выброшенного  из  чаши  Сипстрасси  лежал  запорошенный  пылью
скелет. На фалангах пальцев поблескивали кольца, и  золотой  обруч  все  еще
опоясывал костяной лоб.
   Следом за ней туда вошли Шэнноу, Бет и Стейнер.
   Шэнноу подвел Стейнера к Сипстрасси и прижал к нему ладонь  пистолетчика.
Золотые прожилки были теперь еле различимы, но тем не  менее  волна  энергии
прокатилась по телу Стейнера, исцелив его раны.
   Снаружи доносился рев  двигателей  -  освобожденные  самолеты  продолжали
кружить в небе, ища место для приземления.
   Амазига опустилась на колени и взяла свиток золотой фольги.
   - "Меч, - начала она читать, - не опустился на Эд, но послышался  грохот,
появился столп дыма. А сейчас случилось неслыханное: только что закатившееся
солнце снова взошло. И я вижу, как на нас стремительно надвигается чернейшая
туча. Темнее, чернее всех былых грозовых туч. Нет,  не  туча.  Изменник  был
прав. Это море!"
   Амазига положила свиток и встала.
   - Ракета послужила последней соломинкой,  опрокинувшей  уже  неустойчивую
планету. - Она обернулась к скелету. - Полагаю, это Араксис. Даже Сипстрасси
не мог спасти его от цунами - приливной волны, которую он увидел.  Бог  мой,
как я тебя ненавижу, Шэнноу!
   - Хватит скулить! - гневно крикнула Бет Мак-Адам.  -  Миры  уничтожил  не
Шэнноу, а Пендаррик. Он открыл врата, он установил это самое... как  ты  там
его назвала? - чтобы поймать Меч Божий. И Меч поразил его  самого.  Какое  у
тебя право осуждать человека, который только старался спасти своих друзей?
   - Оставь ее в покое - мягко сказал Шэнноу.
   - Нет! - отрезала Бет, впиваясь в Амазигу ледяным взглядом голубых  глаз.
- Она знает правду! Когда пистолет убивает человека, за  убийство  судят  не
его, а того человека, который спустил курок. Она знает это!
   - Он носитель смерти, - прошипела Амазига. - Он уничтожил моих  друзей  и
коллег. Мой муж погиб  из-за  него,  мой  сын  умер.  А  теперь  из-за  него
опрокинулись два мира!
   - Скажи мне, Шэнноу, почему ты пришел к мечу?
   - Это не имеет значения, - ответил Взыскующий Иерусалима. - Оставь, Бет.
   - Нет уж! - опять вспылила она. - Пока Магеллас и  Линдьян  держали  меня
заложницей, они через свои Камни Силы наблюдали за тобой и  показывали  мне.
Это ты! - крикнула она,  оборачиваясь  к  Амазиге.  -  Это  ты  уговаривала,
умоляла Шэнноу кинуться сюда и остановить  Пастыря.  Это  ты  заставила  его
взобраться на Пик, рискуя жизнью. Так чей палец нажал на  спусковой  крючок,
стерва?
   - Я не виновата! - вскрикнула Амазига. - Я не знала!
   - А он знал? Йон Шэнноу знал, что меч, если он влетит во  врата,  погубит
два мира? Меня тошнит от тебя. Сама неси свою вину, как несем все мы.  И  не
сваливай ее на человека, который только что спас нас всех от смерти.
   Амазига  попятилась  от  разгневанной  Бет  и  выбежала  наружу.   Шэнноу
последовал за ней.
   -  Я  сожалею  о  твоих  утратах,  -  сказал  он.  -  Сэмюэль  Арчер  был
прекраснейшим человеком. Ну что еще могу я сказать?
   Амазига тяжело вздохнула.
   - Она говорила правду, и ты лишь  частица  круга  истории.  Прости  меня,
Шэнноу. Нои-Хазизатра говорил, что был послан найти  Меч  Божий.  И  он  его
нашел.
   - Нет, - грустно возразил Шэнноу. -  Ведь  Меча  не  было.  А  было  лишь
гнусное оружие для уничтожения сотен тысяч людей.
   Амазига положила руку ему на плечо.
   - Он нашел Меч, Шэнноу, потому что нашел тебя. Мечом Божьим был ты.
   - Надеюсь, Нои все-таки уцелел, - сказал Шэнноу, чтобы изменить  тему.  -
Он мне нравился. Амазига засмеялась.
   - Уцелел, уцелел, Йон Шэнноу. Можешь не сомневаться.
   - Так в свитках было еще что-то? Она покачала головой:
   - Нет. Просто Нои - арабский, а Хазизатра  -  ассирийский  вариант  имени
Ноя. Помнишь, что он говорил о Круге Бога? Нои-Хазизатра попал в  будущее  и
прочел в твоей Библии, как  спасся  Ной.  Поэтому  он  вернулся  к  себе  и,
полагаю, с помощью Сипстрасси создал непотопляемое судно. Ну, как тебе такой
Круг Бога?
   Ее смех стал истерическим... потом хлынули слезы.
   - Уйдем, - сказала Бет Мак-Адам, беря Шэнноу за  локоть  и  уводя  его  к
лошадям.
   Первые два самолета уже приземлились на твердые спекшиеся пески пустыни.
   - А что они такое? - спросила Бет.
   - Во всяком случае такое, с чем я дела иметь не хочу, - ответил он, когда
девятнадцатое звено завершило посадку через четыре века после взлета.
   Бок о бок Бет и Шэнноу уехали от сухой чаши Озера Клятв.
   - Что ты будешь делать теперь, Шэнноу? - спросила она. - Теперь, когда ты
снова стал молодым? Будешь и дальше искать Иерусалим?
   - Я потратил полжизни, Бет, в поисках видения. Это  было  ошибкой.  Найти
Бога за дальними горами нельзя. Как и ответа  в  камнях.  -  Повернувшись  в
седле, он посмотрел на обрушившийся Пик и на одинокую фигуру Амазиги  Арчер.
Потом нагнулся, взял руку Бет и поднес к губам. - Если ты меня не прогонишь,
я хотел бы вернуться домой.

ЭПИЛОГ

   Под началом Эдрика Скейса и комитета во главе  с  Джозией  Брумом  Долина
Паломника процветала. Церковь отстроили заново, а так как пастыря  в  общине
не было, служил там молодой бородатый фермер Йон  Кейд.  Если  кто-нибудь  и
замечал сходство между Кейдом и легендарным профессиональным убийцей Шэнноу,
вслух об этом не упоминал никто.
   Далеко-далеко на юге красивая чернокожая женщина и золотистый черногривый
лев  вместе  поднялись  на  гребень  последнего  холма  перед   океаном.   И
остановились там, всматриваясь в  необъятную  синюю  даль,  ощущая  прохладу
океанского бриза, глядя на дробящееся в плещущих волнах отражение солнца.
   Лев рядом с ней отвернулся и устремил взгляд на стадо оленей, пасущихся у
подножия холма в отдалении. Он не понимал,  зачем  женщина  стоит  тут,  ему
хотелось есть, и он мягко затрусил на поиски добычи.
   Амазига Арчер смотрела, как он  удаляется,  и  по  ее  щекам  заструились
слезы.
   - Прощай, Ошир, - сказала она.
   Но лев ее не услышал.



   Дэвид ГЕММЕЛ
   РЫЦАРИ ТЁМНОГО ЛЕСА



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  tp://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Поклонники знаменитого "дренайского цикла"!
   Перед вами - новый роман Дэвида Геммела "Рыцари темного леса".
   Не пропустите!
   Он - последний из  легендарных  рыцарей  Габалы,  защищавших  некогда
светлые земли девяти княжеств от сил Тьмы. Последний  из  тех,  комм  не
было равных среди  людей.  Единственный,  не  сумевший  уйти  со  своими
"братьями по оружию" в иной мир - и оставшийся бродить по миру этому.
   Ныне настал час, когда ему предстоит выбор: погибнуть  в  одиночку  в
неравном бою с могущественным Злом - или преодолеть  врата  меж  мирами,
хранимые демонами, и вновь призвать на помощь людям рыцарей Габалы...

   Настоящие друзья - большая редкость, но без них жизнь  теряет  всякий
смысл. "Рыцари темного леса" я посвящаю с любовью Вэл и  Майку  Адамсам,
добрым соседям и добрым друзьям. А также Айвену Келлему, Сью  Блэкмен  и
опоре "Вилдж Видео" Хастингсу, который становится за прилавок  вместе  с
автором всякий раз, как ему надоест его компьютер.

ПРОЛОГ

   Ему было девять лет, и он, разрываясь между горем и восторгом,  летел
под звездами, над озаренной лунным светом землей. Это был  сон.  Даже  в
свои девять лет он знал, что на самом деле люди не  летают.  Но  сейчас,
пусть во сне, он был одинок и свободен.
   Здесь никто не поругает его за украденную коврижку и не побьет за то,
что на серебре, которое он начищал несколько часов сряду, остались следы
пальцев.
   Где-то далеко  лежало  холодное  тело  его  умершей  матери,  и  горе
пронзало его душу раскаленными ножами. Но он, как все дети, старался  не
думать об этом, глядя на ярко блещущие звезды.  Ему  казалось,  что  они
совсем близко, и он попытался подняться  к  ним,  но  они  остались  все
такими же недоступными. Тогда он замедлил полет и стал смотреть вниз.
   Габала среди большого мира сделалась совсем маленькой. Прибрежный лес
лежал внизу, как волчья шкура, годы казались морщинами на лице  старика.
Он полетел к земле и закричал от страха, когда горы, высокие и  грозные,
ринулись ему навстречу. Его падение приостановилось, и он снова повис  в
воздухе. В море за Пертией он видел триремы  с  квадратными  парусами  и
поднятыми веслами, на суше светились огни больших и  малых  городов.  На
стенах Мактийской крепости, как свечки на пироге, пылали четыре огромные
жаровни. Он полетел прочь от огней, в сторону далеких гор.
   Ему хотелось бы парить вот так вечно и никогда не возвращаться домой,
где он всего лишь раб, всеми притесняемый. Ведь там нет  больше  матери,
единственной родной души, которая была у него на всем свете.
   Горе и боль нахлынули на Лага с новой силой.  Когда  мать  захворала,
ему сказали, что ей нужно отдохнуть,  но  это  не  помогло.  Послали  за
лекарем Гвидионом, но тот уехал в столицу,  в  Фурболг.  Мать  таяла  на
глазах у Лага, и от нее остались только кожа да кости. Ее  глаза  больше
не узнавали сына, а руки не простирались, чтобы обнять его.
   А потом она ушла. Это случилось, когда он спал. Он  поцеловал  ее  на
ночь, и его увели в комнату, где он теперь жил вместе  с  пятью  другими
мальчиками. Закончив свою утреннюю работу, он побежал к матери и  увидел
ее под белой простыней. Он откинул покрывало с  ее  лица  -  глаза  были
закрыты, а рот приоткрыт, но она не дышала.
   Пожилой домашний раб Патрикей отнес Лага в свою собственную  каморку,
уложил в свою постель и укрыл теплым одеялом, но мальчик, оцепеневший от
ужаса, не шевелился и даже глаз не мог закрыть. Старик погладил  его  по
щеке и сам опустил ему веки.
   Долгое время Лаг спал, но вдруг внутри у него что-то щелкнуло, и  его
дух поднялся в ночное небо.
   Он дрожал в своем полете, хотя и не  чувствовал  холода,  и  отчаянно
желал, чтобы мать вернулась к нему.  Внезапно  какое-то  движение  внизу
привлекло его внимание. Из мрака выехали  девять  всадников  на  высоких
белых конях.  Лаг  слетел  чуть  пониже  и  увидел,  что  это  рыцари  в
серебряных доспехах и длинных белых плащах. Они  построились  в  ряд  на
лугу, и туман клубился у ног их коней, как призрачное море.  На  ближнем
холме появился человек, чье  лицо  наполовину  скрывал  капюшон  темного
бархатного плаща. Он  запел  что-то  протяжное  на  незнакомом  мальчику
языке. Рыцари молча сидели на конях, и туман сгущался.
   Лаг, облетев поющего человека, опустился на другой  холм,  где  росли
деревья. Над самой землей  он  испытал  страх  и  ему  захотелось  стать
осязаемым. Его желание  исполнилось,  и  он  сел  на  траву.  Туман,  не
доходивший до вершины холма, не мешал ему наблюдать за рыцарями.
   Доспехи всадников сверкали при лунном  свете.  Рыцари  были  одеты  в
сталь от темных плюмажей на шлемах до самых пят, но щитов у них не было.
   Девять всадников на белых конях...
   Лаг  вспомнил,  что   рассказывал   рабам   Патрикей   на   празднике
солнцестояния, и  понял,  что  видит  перед  собой  легендарных  рыцарей
Габалы.
   Лаг не знал их имен - он  помнил  только  их  магистра  Самильданаха,
лучшего воина во всем государстве. Вот он, Самильданах, в середине, выше
всех остальных - сидит молча и, как все, ждет чего-то.
   Но чего?
   Кони внезапно заржали, охваченные страхом. Рыцари сдержали их, а  Лаг
разинул рот: звезды померкли, и на небе перед рыцарями возникли огромные
черные ворота. Что-то смутно засеребрилось в них, и  из  проема  с  воем
вырвался ветер. Туман накрыл рыцарей, как морской  вал.  С  той  стороны
ворот послышались леденящие душу вопли.
   - Следуйте за мечом,  -  крикнул  Самильданах,  подняв  свой  клинок,
горящий, как факел, и рыцари с топотом устремились за ним.
   Потом все смолкло, мрак рассеялся, и на небе снова проступили звезды.
   Лаг взглянул на дальни