ла тетиву. Ее первая стрела попала в  шею
передового вражеского коня. Конь покатился  по  земле,  сбросив  всадника  и
прихватив с собой двух  соседних  лошадей.  Другие  рыцари  свернули,  чтобы
избежать столкновения.
   Вторая стрела вонзилась в шею рыцаря, - он покачнулся в седле и  свалился
наземь.
   Шиа наложила третью стрелу и услышала позади стук копыт,  совсем  близко!
Она обернулась и увидела отряд рыцарей в серебряных доспехах и развевающихся
белых плащах. Проскакав сквозь смятенные ряды безоружных, они обрушились  на
Братство. Шиа не верила своим глазам. Серебряные воители возникли  ниоткуда,
словно призраки, и страх при их появлении исчез,  растаял,  словно  лед  под
лучами солнца.
   Ангел на дальнем конце поля, прорубая  себе  дорогу,  тоже  увидел  белых
рыцарей. Торжествуя, он снова бросился в битву. Вокруг лязгали мечи,  но  он
не замечал опасности. Конь под ним пал, Ангел тяжело  грянулся  о  землю,  и
копыто ударило его в висок. Упустив  меч,  он  покатился  по  земле.  Чей-то
клинок свистнул над ним, но он уклонился и всей тяжестью повис на  вражеском
коне. Лошадь упала вместе с  седоком.  Ангел  перелез  через  нее  и  двинул
рыцаря, пытавшегося встать, сапогом по шлему. Ремешок лопнул, шлем свалился.
Рыцарь хотел заколоть врага - удар кулаком в лицо отбросил его назад, и руки
Ангела сомкнулись  железными  клещами  на  его  горле.  Бросив  меч,  рыцарь
вцепился в мощные пальцы - тщетно.
   Ангел выпустил труп врага и подобрал его меч.
   Анши Чен нанес рубящий удар по шее противника, но тот успел  заслониться,
и меч надира, скользнув по шлему, снес забрало.  Оно  повисло  сбоку,  точно
сломанное крыло.
   - Белаш! - закричал Анши Чен, узнав альбиноса. - Это он, Белаш!
   Инникас, взмахнув мечом, распорол Анши Чену живот. Белаш,  услышав  крик,
обернулся  и  увидел,  как  Инникас  наносит  смертельный  удар.  Охваченный
ненавистью надир завизжал, утратив всякий  рассудок,  и  конь  рядом  с  ним
взвился на дыбы. Белаш прыгнул на всадника, стащил его с седла и, не трудясь
убивать его, сам вскочил на коня. Инникас, ощутив его ярость, окинул быстрым
взглядом поле боя.
   Братство отступало.
   Инникас в панике бешеным пинком  пришпорил  коня  и  поскакал  на  юг,  к
тайному перевалу. Белаш погнался за  ним,  низко  пригнувшись  к  шее  коня.
Доспехи прибавляли Инникасу тяжести, и его  конь,  скачущий  в  гору,  терял
силы. Инникас оглянулся - надир догонял его.
   Измученный конь поскользнулся на глине и едва не упал. Инникас  соскочил,
и конь Белаша, врезавшись в него плечом, сбил  его  с  ног.  Белаш,  натянув
поводья, легко спрыгнул на твердую глину.
   - Ты убил моего отца, - сказал он, - и вечно будешь служить  ему  на  том
свете.
   Инникас с мечом в руке оглядел приземистого надира. Доспехов  у  него  не
было, и оружием ему служила короткая сабля. Альбинос вновь обрел мужество.
   - Ты не выстоишь против меня, червь, - процедил он. - Я изрублю  тебя  на
куски.
   Белаш атаковал, но Инникас отразил удар и  с  убийственной  силой  вогнал
черный меч Белашу под ребра. Надир из последних сил  бросил  саблю  и  вынул
кривой кинжал. Инникас ухватился за клинок, пытаясь  вытащить  его  из  тела
врага, но Белаш левой рукой вцепился в край его сломанного забрала.
   - Нет! - завопил Инникас, вовлекаемый в смертельные объятия.  Нож  Белаша
вошел ему в левый глаз, проникнув в мозг, и оба упали.
   Инникас дернулся и затих. Белаш дрожащими  руками  раскрыл  окровавленный
кошель у пояса и высыпал кости на грудь мертвого рыцаря.
   - Отец, - с кровью на губах прошептал он. - Отец...

***

   Инникас в панике неверно оценил ход битвы. Прибытие белых рыцарей застало
Братьев врасплох,  но  они  по-прежнему  сохраняли  численное  преимущество.
Надиров осталось всего семеро, даже с  двадцатью  белыми  рыцарями  их  было
вдвое меньше, чем черных воинов. Ангел, получивший несколько ран, чуял,  что
бой может решиться в пользу  надиров.  Предводитель  Черных  Братьев  бежал,
появление белых рыцарей ошеломило их. Однако все могло обернуться по-иному.
   "Я не допущу этого, пока жив", - решил он.
   Вражеский меч, свистнув мимо, плашмя задел его за подбородок. Ангел упал.
Вокруг мелькали копыта. Он изловчился схватить какого-то всадника за ногу  и
стащил его с седла. Уцепившись за седельную луку, Ангел попытался сесть,  но
конь взвился и снова швырнул его на землю.
   Ангел с ругательством подобрал свой меч, отразил атаку  сверху,  а  когда
всадник промчался мимо, поймал его сзади за плащ и сдернул  с  коня.  Рыцарь
грянулся оземь. Ангел, сунув острие меча между шлемом и забралом, налег  что
есть мочи, вгоняя клинок в мозг. Меч сломался, и гладиатор выругался снова.
   Рядом валялся другой меч. Ангел, уворачиваясь от лошадиных ног, потянулся
к нему, но получил копытом по голове и ничком повалился на траву.

***

   Когда он очнулся, вокруг было тихо, а голова раскалывалась от боли.
   - Видно, мне на роду написано зашивать твои раны, - сказал Сента.
   Ангел заморгал и вперил глаза в потолок - как и окно, потолок был  как-то
странно перекошен.
   - У меня что-то неладно с глазами.
   - Да нет, такое уж это место - Кар-Барзак. Здесь все не  так,  как  надо.
Кеса-хан говорит, что таким замок сделали колдовские силы.
   Ангел попытался сесть, но голова закружилась, и он повалился обратно.
   - Что произошло? - простонал он.
   - Я прибыл и спас тебя.
   - В одиночку, что ли?
   - Почти что. Было уже за полночь, когда готиры отошли назад  после  пятой
атаки, и мы бросились к лошадям. Нас осталось только тридцать человек, но  и
этого хватило, чтобы погнать Черных Братьев с поля.
   - Этого я уже не помню, и вообще у меня мысли путаются. Мне померещилось,
будто нам на подмогу явились призраки в белых доспехах.
   - Это священники. Священники Истока.
   - Священники в латах?
   - Такой уж это орден.  Они  называют  себя  "Тридцать",  хотя  теперь  их
осталось всего одиннадцать. Их настоятеля зовут Дардалион.
   - Он был в Пурдоле вместе с Карнаком. Помоги-ка мне встать!
   - Лежи уж лучше. Ты потерял много крови.
   - Спасибо за заботу, матушка. Помоги встать, черт тебя дери!
   - Старый дурак. Ну, будь по-твоему. - Сента обхватил Ангела  за  плечи  и
усадил.
   Ангел, подавив тошноту, сделал глубокий вдох.
   - Я уж думал, нам конец. А где Мириэль?
   - Жива и здорова. Сейчас с ней Дардалион и Кеса-хан.
   - Что поделывают готиры?
   - Стали лагерем вокруг нас, Ангел. К ним пришло  подкрепление,  теперь  у
них семь или восемь тысяч человек.
   - Замечательно. Нет ли хороших новостей?
   - Не припомню что-то. Впрочем, к тебе посетитель  -  очень  милый  юноша.
Сидит за дверью, сейчас я пришлю его к тебе. Я нашел его около  твоего,  как
мы сперва подумали, тела. Он плакал. Это было так трогательно, что я  и  сам
прослезился. - Ангел выругался, и Сента прыснул. - Я-то знал,  что  ты  жив,
Ангел. Ты слишком упрям, чтобы умереть.
   - Каковы наши потери?
   Улыбка Сенты померкла.
   - Белаш погиб, и Анши Чен тоже. Осталось около трехсот воинов, да и те  в
большинстве своем неопытные юнцы. Вряд ли мы  сможем  долго  удерживать  это
место.
   - Они еще не штурмовали крепость?
   - Пока нет. Рубят деревья и сколачивают лестницы.
   Ангел снова лег и закрыл глаза.
   - Дали бы мне хоть пару дней, на мне ведь все быстро заживает.
   - Ладно, постараемся войну без тебя не начинать.

***

   Сента нашел Мириэль на покривившейся внутренней стене,  она  смотрела  на
вражеские костры. Рядом с ней точили оружие надиры.
   -  У  Ангела  дела  неплохи,  -  сказал  Сента.  -  Несколько  царапин  и
здоровенная шишка на толстом  черепе.  Порой  мне  сдается,  что  когда  мир
погибнет в пламени и потопе,  он  выйдет  из  этой  переделки  с  опаленными
волосами и в мокрых сапогах.
   - Он и мне кажется несокрушимым, как скала, - улыбнулась она.
   - Иди-ка посмотри, что  я  нашел,  -  позвал  Сента.  Они  спустились  по
лестнице в узкий коридор, откуда вела дверь в анфиладу комнат. Стены  здесь,
как и везде, покривились, и окна походили на вопящие рты, но посреди  пустой
спальни стояла вполне ровная и прочная золотая  кровать  под  балдахином,  с
шелковыми подушками и пуховой периной.
   - Как могла она уцелеть в искореженной  крепости?  -  удивилась  Мириэль.
Сента пожал плечами.
   - Тут есть и другие золотые вещи -  на  них  колдовство,  как  видно,  не
влияет. Я нашел внизу два прекрасных резных кубка, совсем целых.
   Мириэль, направившись было к кровати, свернула к  одному  из  трех  окон,
выходивших в долину.
   - Еще одна кавалерийская колонна подходит, - сказала она.
   - Ну и пусть себе.
   Она с пылающими щеками отвернулась от окна.
   - Думаешь, я позволю тебе уложить меня в постель?
   - А ты что, думаешь об этом? - с широкой улыбкой спросил он.
   - Я не люблю тебя, Сента.
   -  Ты  этого  пока  не  можешь  знать,  но  тебе  предоставляется  случай
убедиться.
   - Думаешь, любовь помещается между ног?
   - Моя уж точно помещалась там, - засмеялся он, - до недавнего времени.  -
Он покачал головой, уже без улыбки. - Как ты боишься жизни, красавица. Мы  с
тобой заперты в полуразрушенной крепости, и дни  наши  сочтены,  времени  на
боязнь не остается. Уж поцелуй-то ты мне во всяком случае задолжала, - у нас
его украли готиры.
   - Хорошо, один поцелуй, ничего больше, - сказала она, подходя.
   Он раскрыл ей объятия и отвел от лица ее длинные волосы, лаская  пальцами
щеки и затылок. С бьющимся сердцем он поцеловал ее лоб. Она склонила  голову
набок, коснувшись его губами. Их губы встретились, и она прижалась  к  нему.
Ее сладкий, теплый рот воспламенил Сенту, но он не  сделал  попытки  уложить
ее, только провел руками по ее спине, задержав их  на  стройной  талии,  над
самым изгибом бедер. И коснулся губами плеча и шеи, вдыхая аромат ее кожи.
   На ней была черная  кожаная  туника,  скрепленная  впереди  шнурками.  Он
осторожно принялся распутывать первый узелок.
   - Нет, - сказала она, отстранившись. Он подавил  вздох  разочарования,  и
она улыбнулась. - Я сама. - Она отстегнула пояс с ножом, сняла через  голову
тунику и стала перед ним нагая. Он впивал взглядом длинные  бронзовые  ноги,
плоский живот, высокие полные груди.
   - Ты поистине прекрасна, красавица моя. Он  шагнул  к  ней,  но  она  его
остановила.
   - А ты что же? Дай и мне полюбоваться.
   - Сейчас. - Он снял рубашку, расстегнул пояс и чуть не упал,  запутавшись
в штанах. Она залилась заразительным смехом.
   - Можно подумать, ты снимаешь их  впервые.  Он  взял  ее  за  руку,  тихо
увлекая к постели. Из ложа, когда они упали на него, столбом поднялась пыль,
и они закашлялись.
   - Как поэтично, - фыркнула она. Ее смех передался ему, и некоторое  время
они просто лежали, глядя друг другу  в  глаза.  Его  рука,  погладив  плечо,
скользнула вниз, к соску. Она закрыла глаза и подалась к  нему  всем  телом.
Рука погладила живот, бедро. Она слегка разомкнула ноги. Сента поцеловал  ее
снова, и она, охватив рукой его затылок, притиснула его к себе.
   - Тихонько, красавица, - прошептал он. - Спешить  нам  некуда.  В  спешке
ничего хорошего не  сотворишь,  а  я  хочу,  чтобы  первый  раз  у  нас  был
особенным.
   Она застонала, когда его ладонь легла к ней на лобок, и он стал  медленно
ласкать  ее.  Ее  дыхание  участилось,  по  телу  прошла  судорога,  и   она
вскрикнула. Тогда он лег на нее, вскинув ее длинные ноги к  себе  на  бедра,
поцеловал ее и вошел в ее лоно, дав наконец волю своей страсти.
   Он  старался  двигаться  медленно,  но  желание  пересилило  его   благие
намерения, и он достиг конца под мерные, глубинные стоны Мириэль. Он  крепко
прижал ее к себе, испустил вздох  и  затих,  чувствуя  грудью  биение  обоих
сердец.
   - О-о, - прошептала она. - Это и есть любовь?
   - Очень надеюсь на это, красавица моя, - сказал  он,  переворачиваясь  на
спину, - ведь мне никогда в жизни еще не было так хорошо.
   Она приподнялась на локте, глядя ему в лицо.
   - Это было так... чудесно. Давай сделаем это опять!
   - Немного погодя, Мириэль.
   - А долго ждать?
   Он со смехом обнял ее.
   - Нет, недолго, обещаю тебе!

Глава 17

   Дух Дардалиона вернулся в тело, ощутив тяжесть плоти  и  груз  серебряных
доспехов. В комнате было холодно, несмотря на жаркий огонь в очаге.
   - Сегодня, а быть может, и завтра, они на приступ  не  пойдут,  -  сказал
священник Кеса-хану. - Их начальник Галлис - человек осторожный. Он  отрядил
рабочие команды в лес рубить деревья и делать лестницы. Он замышляет большой
штурм, чтобы разделаться с нами раз и навсегда.
   Маленький шаман кивнул.
   - Одну или две атаки мы выдержим, а потом... - Он развел руками.
   Дардалион встал с позолоченного стула и протянул руки к огню, наслаждаясь
внезапно охватившим его теплом.
   - Чего я не понимаю, как не понимает и готирский генерал,  так  это  хода
мысли императора. Ведь приход  Собирателя  отменить  невозможно.  Возвышение
надиров предначертано судьбой. Никому не под силу заменить будущее.
   - Это не император, а Цу Чао хочет нашей  погибели,  -  с  сухим  смешком
ответил Кеса-хан. - Два чувства побуждают его к этому: ненависть к Волкам  и
стремление к неограниченной власти.
   - За что же он так вас ненавидит?
   Глаза Кеса-хана блеснули, и он сказал с жестокой улыбкой:
   - Много лет назад он приехал ко мне, чтобы поучиться магии. Этого  чиадзе
занимала история Кровавых Рыцарей. Я отослал его прочь: он был умен,  но  не
обладал мужеством.
   - За это он и ненавидит ваше племя?
   - Нет, не только. Он прокрался обратно в мою пещеру,  желая  похитить,  -
шаман прикрыл глаза, - кое-какие ценные вещи.  Мои  стражи  схватили  его  и
хотели убить, но я проявил милосердие. Я просто отрезал ему  кое-что,  чтобы
он получше меня запомнил. Он остался жив, но более не способен дарить жизнь,
понимаешь?
   - Слишком хорошо понимаю, - холодно ответил Дардалион.
   - Не нужно судить меня, священник, - огрызнулся Кеса-хан.
   - Судить - не мое дело. Ты  посеял  семя  ненависти  и  теперь  пожинаешь
плоды.
   - Не так все просто. Он всегда был  злым.  Надо  было  убить  его  тогда.
Ничего, пусть себе злобится.
   Его желание заполучить эту крепость со всем ее содержимым не уступает его
ненависти. Волшебства, подобного тому, что заключено здесь, свет не знал уже
десять тысячелетий. Им-то и стремится  овладеть  Цу  Чао.  Когда-то  Древние
творили здесь чудеса. Они умели растить  живую  ткань.  Человек,  потерявший
ногу,  мог  отрастить  себе  новую.  Органы,  пораженные  раком,  заменялись
здоровыми без помощи ножа. Старческие  тела  омолаживались.  Здесь  хранится
секрет бессмертия. Он заключен в гигантском кристалле, помещенном в оболочку
из чистого золота. Кристалл излучает силу, которую только золото и в меньшей
степени свинец способны сдержать. Ты видел долину?
   - Да. Она противоречит естеству.
   - Пятьдесят лет назад  сюда  явились  грабители.  Они  нашли  Кристальную
Палату, ободрали золото с ее стен и лишили оболочки сам кристалл. - Кеса-хан
засмеялся. - Это было не слишком разумно.
   - Что сталось с ними потом? Почему они не похитили кристалл?
   - Сила, выпущенная ими на волю, убила их. Древние умели  управлять  ею  -
без такого умения она становится губительной и действует наугад.
   - Я не чувствую здесь никакого источника силы.
   - Верно. Недавно Цу Чао послал сюда своих людей.  Они  сбили  кристалл  с
места, и теперь он валяется на золотом полу футах в двухстах под нами.
   - Эти люди тоже погибли?
   - Можно назвать это и так.
   На Дардалиона повеяло холодом, когда он взглянул в злые глаза шамана.
   - Что ты скрываешь от меня, Кеса-хан? Каким тайнам  предстоит  еще  выйти
наружу?
   - Терпение, священник.  Все  откроется  в  свое  время.  Нельзя  нарушать
равновесие, и без того шаткое. Ни силой, ни хитростью мы здесь  победить  не
сможем, приходится полагаться на  непостижимое.  Взять  хоть  твоего  друга.
Нездешнего. Он хочет убить Цу Чао, но сумеет ли  он  проникнуть  во  дворец,
проложить путь сквозь сотню стражей и одолеть колдовство, которым владеет Цу
Чао? Кто знает... А мы? Удержим ли мы крепость, а если  нет,  то  найдем  ли
выход из нее? Быть может, нам понадобится прибегнуть к силе кристалла.
   - Ты сам знаешь, шаман, что это невозможно, иначе ты давным-давно  пришел
бы сюда. Никто не знает, что сгубило Древних, и  только  руины  остались  на
месте  их  огромных  некогда  городов.  Все,  что  мы  находим  после   них,
свидетельствует о зле, алчности и о том, каким страшным оружием они владели.
Даже ты содрогаешься при мысли об их деяниях. Разве не так?
   Кеса-хан кивнул.
   - Я странствовал по тропам времени, священник. Я знаю, что сгубило их,  и
в самом деле не желал бы возвращения всего этого. Они надругались над землей
и жили, как короли, среди отравленных рек,  озер  и  лесов...  Даже  воздух,
которым они дышали, был отравлен. Они знали все и ничего не  понимали  -  за
это их и постигла гибель.
   - Но здесь их наследие все еще живет.
   - И здесь, и в других тайных местах, которые еще не открыты.
   Дардалион, встав на колени, подбросил дров в огонь.
   - Как бы там  ни  было,  кристалл  надо  уничтожить.  Цу  Чао  не  должен
завладеть им.
   - Мы спустимся к нему, когда придет время, - кивнул Кеса-хан.
   - Почему не теперь?
   - Доверься мне, Дардалион. Я намного старше тебя, и я ходил по тропам, на
которых твоя душа обратилась бы в пепел. Время еще не пришло.
   - Тогда скажи, что мне делать.
   - Найди тихое место и отправь свой дух на поиски Нездешнего. Прикрой его,
как делал когда-то, защити от волшебства Цу Чао. Дай ему шанс убить зверя.

***

   Вишна с Экодасом сидели на парапете самой высокой башни.
   - Там, внизу, могли бы быть мои братья, -  со  вздохом  сказал  бородатый
готир.
   - Будем молиться, чтобы этого не случилось, - ответил Экодас.
   - Мне думается, что ты был прав, а мы нет. Это не путь  служения  Истоку.
Вчера я убил в бою двух человек. Я чувствовал, что от них исходит зло, но  я
сам стал хуже, совершив это. Я не верю больше, что  Исток  хочет,  чтобы  мы
убивали.
   Экодас положил руку на плечо друга.
   - Я не знаю, чего хочет Исток, Вишна, я знаю только, что вчера мы  спасли
множество женщин и детей. Это радует меня, но я горько сожалею  о  том,  что
пришлось убивать.
   - Но зачем мы здесь? - вскричал Вишна.  -  Ради  того,  чтобы  обеспечить
рождение ребенка, который впоследствии уничтожит все, что мой  род  создавал
на протяжении многих поколений?! Это безумие!
   - Будем надеяться, что это послужит какой-то высшей цели, - пожал плечами
Экодас. - А пока довольно и того, что мы мешаем Братству.
   Вишна покачал головой.
   - Нас осталось одиннадцать. Много ли от нас пользы?
   - Кто знает? Может быть, отыщешь Дардалиона? Мы помолимся вместе,  и  это
нам поможет.
   - Нет, брат, на этот раз не поможет, - с грустью сказал Вишна. - Всю свою
взрослую жизнь я следовал за ним и познал великую радость дружества  -  и  с
ним, и со всеми вами. Но эту задачу я должен решить один.
   - Знаешь, друг, мне кажется, что лучше не знать ответа. Почти все вопросы
этого мира возникают из-за людей, которые во всем уверены  и  всегда  правы.
Братство идет путем боли и страданий - чужих, разумеется. Они приехали в эту
долину, чтобы перебить женщин и детей. Помни об этом!
   - Вероятно, ты прав, Экодас, - кивнул Вишна. - Но что, если один из  моих
братьев взберется на эту стену с мечом  в  руке?  Как  мне  быть  тогда?  Он
подчиняется приказу императора, как положено солдату. Что же мне, убить его?
Сбросить со стены на верную смерть?
   - Не знаю. У нас и так много трудностей, незачем изобретать воображаемые.
   - Знаешь, я хочу побыть один. Не обижайся, прошу тебя.
   - Я не обижаюсь, Вишна. Пусть  твои  размышления  принесут  тебе  мир.  -
Экодас нырнул под осыпавшуюся притолоку и спустился по  косой  лестнице.  По
узкому коридору он пр