а мы тебя здесь подождем.
   Солдат встал и посмотрел на остальных, но никто  не  изъявил  желания
присоединиться к нему. Постояв немного, он снова опустился на землю.
   - Ладно, ваша правда. Никто не узнает.
   Я повернул голову, лицо Ампаро было накрыто  ночной  рубашкой,  но  я
чувствовал ее спокойное дыхание. Осторожно приподняв краешек рубашки,  я
увидел, что она спит.
   Я скова прикрыл ей лицо и подернулся к  солдатам.  Один  из  них  уже
лежал на спине,  раскинув  руки  и  раскрыв  рот,  и  храпел,  остальные
устраивались поудобнее, предвкушая сон.
   Мне тоже было бы хорошо отдохнуть, но я боялся и с трудом боролся  со
сном. Солнце поднялось выше, стало жарче. Я  чувствовал,  как  по  спине
ползают насекомые, но терпел и не сгонял их.
   Я отчаянно пытался не уснуть, ко  уже  через  несколько  минут  начал
клевать носом. Не в  силах  больше  сопротивляться,  я  все-таки  уснул,
однако, услышав голоса, моментально проснулся.
   Солдаты сидели. Через некоторое время они отошли  на  другую  сторону
тропы справить нужду, и один из них сказал, обращаясь к остальным:
   - Уже поздно, надо возвращаться.
   Они двинулись по тропе, а я смотрел им вслед, пока они не скрылись за
поворотом. Вскоре их голоса окончательно стихли.  Ампаро  еще  спала.  Я
тихонько растолкал ее.
   Она подняла голову и сдернула с лица ночную рубашку, глаза у нее были
заспанные.
   - Я хочу есть, - сказала она, протирая глаза.
   - Скоро поедим,
   - Пойдем домой. Мама обещала, что  сегодня  на  обед  будет  индейка,
которую ты убил вчера.
   - Мы не можем идти домой, там солдаты. Остатки сна слетели с нее, она
внезапно все вспомнила и заплакала.
   - Мама! Мама! Мама!
   - Прекрати! - грубо оборвал я ее.
   - А потом я увижу маму?
   - Конечно. - Как я мог сказать ей, что  она  уже  больше  никогда  не
увидит свою мать? - Как тебе удалось выскочить из дома?
   - Когда солдаты схватили маму, я спряталась под кровать, а когда  они
ушли, я выскочила в окно и побежала. - Слезы снова выступили  у  нее  на
глазах. - Я все бежала, бежала, бежала.
   - Ты поступила очень умно. Глаза ее радостно сверкнули.
   - Правда?
   Ампаро очень любила, когда ее  хватили,  и  никогда  не  уставала  от
похвал.
   - Я ведь умная, да?
   - Очень.
   Она кивнула, довольная собой, и посмотрела на тропу.
   - Они ушли?
   - Ушли. - Я поднялся на ноги. - Нам тоже пора.
   - А куда мы пойдем?
   Я задумался. Теперь нам уже не догнать Котяру, но  я  знал,  куда  он
отправился. - В Эстанцу.
   - В Эстанцу? - спросила Ампаро. - А где это?
   - Далеко, надо долго идти пешком.
   - Мне нравится ходить пешком.
   - Но мы должны быть очень осторожны,  нельзя,  чтобы  кто-нибудь  нас
увидел. Если услышим, что кто-то идет, будем прятаться.
   - Потому что это могут быть солдаты? - сообразила Ампаро.
   - Если даже и не солдаты, все равно будем прятаться. Ведь люди  могут
сказать солдатам, что видели нас.
   - Я буду очень осторожна, - пообещала девочка. - Только я хочу есть и
пить.
   - Чуть подальше есть ручеек.
   - А еще я хочу писать.
   Тут ей не надо было терпеть.
   - Вон кусты.
   Ампаро подошла к кустам и присела, стыдливо прикрывшись рубашкой.
   - Я не могу писать, когда ты стоишь и смотришь на меня!
   Я отвернулся, улыбнувшись про себя.  Вечно  эти  девчонки  что-нибудь
выдумывают. Какая ей разница, смотрю я на нее или нет?
   Через  полчаса  мы  дошли  до  ручья.  Я  вспомнил  слова  Котяры   и
предупредил Ампаро, чтобы она не пила слишком быстро. Я лег на  берег  и
опустил лицо в воду, спина начала зудеть,  палящее  солнце  растревожило
укусы москитов. Вытянув руку за спину, я нащупал волдыри и плеснул  воды
на плечи и спину.
   Ампаро посмотрела на меня.
   - У тебя вся спина в укусах. Когда меня кусали москиты,  мама  всегда
прикладывала листья лавра.
   - А как они выглядят?
   - Да их тут полно. - Ампаро указала на кустарник. Я набрал  пригоршню
листьев и попытался положить их себе на спину, но они слетели.
   - У тебя не получится, - авторитетно заявила Ампаро. - Давай я.
   Я посмотрел на нее и молча протянул листья. Она смочила их в воде.
   - Повернись.
   Я повернулся и почувствовал, как мокрые  листья  прилипают  к  спине.
Ампаро была права, через несколько  минут  зуд  прекратился.  Я  сел  на
берегу и стал смотреть в воду. Внезапно перед моими глазами промелькнула
небольшая стайка рыб.
   Я вспомнил, как младший Сантьяго ловил  рыбу  острогой,  и  огляделся
вокруг в поисках толстой и прямой ветки. Найдя такую, я  быстро  очистил
ее ножом, заострил один  конец  и  сделал  зубец.  Встав  на  колени,  я
свесился над ручьем.
   Снова проплыла стайка, я ткнул острогой, но они увильнули от меня,  а
я чуть не свалился в воду. После третьей попытки я начал  понимать,  как
следует действовать. Рыбки разбегались в  разных  направлениях,  и  надо
было угадать, какая из них рванется в мою сторону.
   Я решил, что это будет одна из  рыб,  плывущих  в  конце  стайки,  но
пропустил  первую  стайку,   решив,   что   последняя   рыба   проплывет
недостаточно близко ко мне. На следующий раз  все  получилось,  я  ткнул
острогой и почувствовал, что попал.
   Победно обернувшись к Ампаро, я  вытащил  из  воды  ветку,  на  конце
которой билась рыба.
   - У нас есть еда!
   На лице Ампаро появилось отвращение.
   - Но ведь она сырая. Как ты собираешься приготовить ее?
   Моя радость разом исчезла, я медленно опустился на  большой,  плоский
камень и завопил, так как обжег задницу. Солнце  раскалило  камень,  как
сковородку. Я стоял, уставившись на камень. Если  он  достаточно  горяч,
чтобы обжечь мне задницу, то на нем вполне можно нажарить рыбу.

18

   Рыба оказалась вкусной, хотя и немного сыроватой. Я  поймал  еще  две
рыбины, прежде чем мы, наконец, утолили голод, и это было хорошо, что мы
наелись, потому что следующие два  дня  мы  питались  только  орехами  и
ягодами.  На  третий  день  мы  нашли  манговое  дерево  и  с  жадностью
накинулись на плоды, в результате чего заработали расстройство желудка и
целый день провели на месте, приходя в себя.
   Когда наступил вечер, Ампаро принялась плакать.
   - Я хочу домой.
   Я молча смотрел на нее, не зная,  что  сказать,  беспомощный,  как  и
всякий мужчина, перед женскими слезами.  Ее  всегда  хорошенькое  личико
осунулось от постоянного поноса.
   - У меня болит попка, - сказала она.
   - У меня тоже болит. В следующий раз надо быть осторожными  с  манго.
Спи, - сказал я. - Утром будешь чувствовать себя лучше.
   Она сердито топнула ножкой.
   - Не хочу! Мне надоело спать на земле, холодно и насекомые ползают. Я
хочу спать дома в своей кроватке!
   - Ничего не получится.
   - А я хочу! - Она принялась топать ногами.
   Я уже  знал,  что  будет  дальше,  -  она  собиралась  закатить  свою
знаменитую истерику. Но мне совсем этого не хотелось,  и  я  залепил  ей
пощечину. Ампаро застыла, удивленно  глядя  на  меня,  на  глаза  у  нее
навернулись слезы.
   - Ты ударил меня!
   - И еще раз ударю, если не заткнешься.
   - Я тебя ненавижу! Я промолчал.
   - Я правду говорю! Я не выйду за тебя замуж! Растянувшись на траве, я
закрыл глаза. Некоторое время все было тихо, потом я  почувствовал,  как
она легла рядом и прижалась ко мне.
   - Дакс, мне холодно.
   Я посмотрел на нее, губы у нее  побелели,  и  я  понял,  что  нам  не
следует спать на открытом воздухе, а надо поискать место, где можно было
бы укрыться от ветров, дующих с гор в прерию.
   - Вставай, - сказал я, помогая ей подняться.
   - Но уже темно и я устала. Я больше не могу идти.
   - Сможешь. Нам надо найти для ночлега местечко потеплее.
   Мы побрели. Я посмотрел на небо. Его вид мне  совсем  не  понравился.
Облака нависли низко, скрыв луну и звезды, поднялся холодный ветер, и  я
понял, что вот-вот пойдет дождь.
   Я вспомнил, что видел утром за полем небольшой лесок, и если бы мы не
обожрались манго, то сейчас уже были бы там. Я  попытался  вглядеться  в
темноту, но бесполезно. Нам  оставалось  просто  идти  в  ту  сторону  в
надежде, что скоро дойдем.
   Дождь хлынул как из ведра,  ветер  бросал  брызги  нам  в  спину,  за
несколько секунд мы промокли насквозь. Я потащил за собой Ампаро, мокрые
штаны хлестали меня по ногам, босые ноги скользили в грязи.
   Ампаро снова начала плакать, в какой-то момент она почти  рухнула  на
колени, но я грубо дернул ее за руку, и  мы  побежали  дальше.  Внезапно
перед нами возник лес, и я втолкнул ее  под  большое  дерево.  Там  было
сравнительно сухо, дождь еще не успел пробиться через густую  крону.  Мы
замерли переводя дыхание.
   Я почувствовал, что Ампаро бьет дрожь, глаза ее как-то  неестественно
сверкали.
   - Дакс, я слышу голоса.
   Я крепче прижал ее к себе, пытаясь хоть немного согреть.
   - Я правда слышу голоса, - ее тоненький голос звучал напряженно.
   Дотронувшись до ее лба, я почувствовал, что он горячий. Похоже, у нее
была лихорадка.
   - Тихо. Теперь мы можем отдохнуть.
   - Нет, - сердито возразила девочка, отталкивая меня. - Слушай.
   Я прислушался, главным образом чтобы успокоить ее. Сначала  я  ничего
не услышал, но потом начал различать  шум  голосов.  Казалось,  что  они
доносились сзади.
   - Подожди здесь, - прошептал я.
   Ампаро кивнула, и я исчез в  лесу.  Примерно  ярдов  через  пятьдесят
моему взору предстала картина: три фургона под деревьями  в  стороне  от
дороги и трое мужчин,  сидящие  в  одном  из  них.  Они  склонились  над
маленьким фонариком и играли в карты, еще трое  лежали  на  земле  между
другими фургонами. На всех была сине-красная форма, к стенке  одного  из
фургонов были прислонены ружья.
   Мне  надо  было  выяснить,  есть  ли  солдаты  в   других   фургонах.
Вскарабкавшись на дерево, я стал внимательно разглядывать их. В фургонах
никого не было, но в одном из них я заметил несколько одеял. Оглянувшись
на фургон, в котором играли в  карты,  я  подумал,  не  удастся  ли  мне
стащить одеяло.
   Я вспомнил Ампаро, дрожащую в лихорадке, и  понял,  что  у  меня  нет
выбора. Я отвечал за нее, так же как за меня отвечал Котяра. Спустившись
с дерева, я осторожно подкрался к задней стенке фургона, схватил одеяло,
свернул его и огляделся  в  поисках  чего-нибудь  еще.  Заметив  коробок
спичек, я сунул его в карман и прихватил также засохший  кусок  окорока,
валявшийся на полу.
   Вернувшись под деревья, я сориентировался и вскоре добрался до места,
где оставил Ампаро. Она лежала очень тихо.
   - Дакс? - прошептала она, и я услышал, как лязгают у нее зубы.
   - Да, это я. Снимай быстрей одежду. Раскрыв одеяло, я завернул в него
Ампаро и отрезал ножом тоненький кусочек окорока.
   - На, пожуй.
   Она кивнула и положила окорок в рот, я лег рядом и тоже отрезал  себе
кусочек окорока. Он был жестким и соленым, но показался очень вкусным. Я
чувствовал, что Ампаро постепенно перестает дрожать, и  через  несколько
минут ее дыхание подсказало мне, что она уснула. Засыпая, я улыбнулся  -
для девчонки Ампаро вела себя не так уж и плохо.
   Разбудили меня голоса птиц,  щебетавших  на  дереве  прямо  над  моей
головой. Сквозь ветки виднелось чистое голубое небо. Повернув голову,  я
посмотрел на Ампаро. Она спала,  завернувшись  с  головой  в  одеяло.  Я
оглянулся в поисках ее одежды, она мокрой кучей лежала возле наших  ног.
Я поднял ее и развесил на кустах,  чтобы  солнце  высушило  ее.  В  этот
момент Ампаро проснулась и села. Я приложил палец к губам, давая ей знак
молчать.
   Она кивнула.
   Я отрезал небольшой кусок окорока и протянул ей.
   - Жди меня, - прошептал я. - Я скоро вернусь.
   До поляны я добрался за несколько минут, солдат  и  фургонов  уже  не
было. В  центре  стоянки  догорал  небольшой  костерок.  Я  раздул  его,
подбросил несколько веток и вернулся за Ампаро.
   После сырой и холодной ночи  сидеть  у  костра  было  очень  приятно.
Прикинув время по солнцу, я решил, что уже около девяти. Нам  пора  было
двигаться. Свернув одеяло, я закинул его за  плечи,  и  мы  тронулись  к
дороге.
   В течение этого утра нам трижды приходилось прятаться  в  поле.  Один
раз по дороге прошло несколько  мужчин,  другой  раз  проехал  фургон  с
мужчиной, а потом еще фургон с мужчиной и женщиной. У меня было  желание
остановить фургоны и попросить подвезти нас, - но все-таки я поостерегся
делать это. Не было смысла рисковать, да  и  судя  по  тому,  как  часто
проезжали фургоны, где-то рядом должно было быть небольшое селение.
   За очередным поворотом я увидел дома и дым,  поднимавшийся  из  труб.
Схватив Ампаро, я оттащил ее в сторону от дороги.
   - Нам надо обойти это селение.
   Она кивнула, и мы двинулись через поля.  Путь  в  обход  занял  много
времени, и, когда мы, наконец, обошли селение, наступил вечер.
   - Я хочу есть, - пожаловалась Ампаро. - Окороком не наешься.
   - Ночью раздобудем что-нибудь.
   Проходя мимо селения, я  приметил  несколько  курятников,  и  теперь,
найдя место для ночлега, решил вернуться туда, но  Ампаро  категорически
отказалась оставаться одна.
   Уже было темно, когда мы по тропинке прошли через поле  к  ближайшему
курятнику. Курятник находился позади дома, поэтому надо было  дождаться,
когда все в нем уснут.
   - Будь здесь и никуда не ходи, - предупредил я Ампаро.
   Не дожидаясь ее ответа, я тихонько подкрался  к  курятнику  и  поддел
ножом щеколду.
   Куры подняли такой шум, что его можно было услышать  за  сорок  миль.
Большая рыжая курица подскочила ко мне, и я моментально отсек  ей  ножом
голову. Бросившись за  второй,  я  промахнулся,  но  потом  мне  удалось
схватить молоденькую белую курицу. Быстро отрубив ей голову,  я  схватил
обеих куриц за ноги, выскочил из курятника и понесся по полю,  а  курицы
дергались у меня в руках. Я плюхнулся на землю рядом с Ампаро как раз  в
тот момент, когда из дома в ночной рубашке и с ружьем  выскочил  фермер.
Заметив открытую дверь курятника, он запер ее и, подойдя  к  краю  поля,
остановился невдалеке от нас.
   - Что случилось? - раздался из дома женский голос.
   - Опять эта чертова ласка лазила за  цыплятами!  Как-нибудь  ночью  я
все-таки подстерегу ее!
   Он постоял еще некоторое время, а потом,  сердито  топая,  направился
назад к курятнику. Открыв дверь, он вошел внутрь.
   Я тронул Ампаро за руку, показывая, что  нам  надо  сматываться.  Как
только фермер найдет отрубленные куриные головы, то сразу поймет, что  в
курятнике побывала не ласка. Весь  путь  до  своего  убежища  мы  бежали
бегом, а добежав, почувствовали, что выбились из сил. Но при  виде  кур,
жарящихся на костре, Ампаро залилась счастливым смехом.

19

   Дни сменялись ночами, ночи днями, и, когда мы  подошли  к  последнему
горному хребту, за которым была  долина,  я  окончательно  потерял  счет
времени. Мне казалось, что с тех пор, как мы  покинули  наше  убежище  в
горах, прошло около трех недель, но точной уверенности не было.
   Около двух часов дня мы стояли и смотрели на  открытое  пространство,
лежащее  перед  горным  хребтом,  за  которым  раскинулась   зеленая   и
плодородная равнина, окружавшая Эстанцу. Я увидел  на  дороге  несколько
фургонов и понял, что не стоит идти через пустошь днем. Нас легко  могли
заметить, а спрятаться среди раскаленных песков было негде.
   Я попытался прикинуть расстояние на глаз. На  фургоне  мы  с  Котярой
пересекли это пространство за три часа, а  это  значит,  что  расстояние
было около двадцати миль. Если идти всю ночь не останавливаясь, можно  и
успеть. Я повернулся к Ампаро.
   Лицо ее задубело от палящего  солнца,  волосы  выгорели  до  белизны,
белые брови и ресницы были почти не видны на темной  коже,  щеки  впали,
ребра выпирали, а в уголках рта  залегли  морщинки.  Достав  из  кармана
куриную косточку,  я  протянул  ей.  Она  положила  ее  в  рот  и  стала
размачивать слюной, прежде чем начать жевать. За  эти  несколько  недель
Ампаро тоже многому научилась.
   В течение дня нам  несколько  раз  приходилось  уходить  с  дороги  и
прятаться, не единожды мы чуть не натыкались на солдат,  но  в  нас  уже
выработалось шестое чувство, предупреждавшее о приближающейся опасности.
Я снова посмотрел на пустошь, лежащую перед нами.
   - Мы перейдем здесь ночью,  а  сейчас  найдем  место  и  отдохнем  до
темноты.
   Ампаро кивнула. Она все понимала, моих объяснений ей не требовалось.
   - У нас осталось что-нибудь поесть? - спросила она, продолжая  грызть
косточку.
   - Нет.
   Я огляделся. Да, на сказочную страну это было совсем не похоже. Всего
несколько  деревьев  и  кустарник,  который,  похоже,  растет  только  в
пустыне. Это означало, что здесь совсем мало воды.
   - Но Эстанца уже совсем рядом, - сказал я. - А там у нас будет  много
еды и питья.
   Ампаро молча кивнула, устремив взгляд на фургоны, движущиеся  вдалеке
по дороге.
   - Неужели они так ненавидят нас? Неужели хотят убить?
   Меня удивил ее вопрос.
   - Не знаю.
   - Тогда почему мы ото всех прячемся?
   - Но мы же не знаем, как к  нам  отнесутся.  Некоторое  время  Ампаро
молчала.
   - Мама мертва, - внезапно сказал она. -  Остальные  женщины  тоже.  И
Роберто с Эудардо мертвы. Поэтому мы и не можем вернуться назад, да?
   Я промолчал.
   - Можешь сказать мне, - тихо сказала она. - Я не заплачу.  Я  кивнул.
Ампаро посмотрела мне прямо в глаза.
   - А папа тоже умер?
   - Нет.
   Она отвернулась, и какое-то время мы стояли молча.  Потом  она  снова
повернулась ко мне.
   - А если папа умер, ты женишься на мне и будешь обо мне заботиться?
   Я посмотрел на нее, она выглядела такой  худенькой  и  беспомощной  и
смотрела на меня так, как иногда смотрел  Пьерро,  не  будучи  полностью
уверенным, получит ли от меня кость. Я взял ее за руку, она была  теплой
и доверчивой.
   - Ты же знаешь, что женюсь. Мы ведь с тобой уже давно договорились об
этом. Ампаро улыбнулась.
   - А у тебя нет больше косточки?
   Я вытащил из кармана последнюю косточку и отдал ей.
   - Пошли. Попробуем найти тень и постараемся уснуть.

***

   Когда с наступлением темноты мы двинулись в путь, поднялся ветер,  от
его холодных порывов нас била дрожь. Я посмотрел на Ампаро.
   - Как ты?
   Она кивнула в знак того, что все  в  порядке,  плотнее  закуталась  в
рубашку и наклонила голову навстречу ветру.
   - Подожди, - сказал я, развернул одеяло и разрезал его на  две  части
ножом. После сегодняшней ночи оно нам больше не понадобится,  завтра  мы
уже будем на ферме сеньора Монкада. - На, закутайся.
   Ампаро закуталась в свою половину одеяла, и я  сделал  то  же  самое.
Ветер крепчал, время от времени он вздымал песок и швырял  его  в  лицо,
так что вскоре  начало  щипать  глаза.  Кожа  на  лице  чесалась.  Через
несколько часов тонкий слой песка уже покрывал накатанную дорогу.
   Не раз мы сбивались с пути и по щиколотку застревали в  песке,  ветер
был уже настолько сильным, что трудно было разобрать, куда идти. Я хотел
сориентироваться по звездам, но их не было видно. Сбиваясь с дороги,  мы
с трудом возвращались на нее.
   - Я ничего не вижу, - закричала Ампаро. - Песок бьет в глаза.
   - Сделай капюшон. - Я натянул одеяло ей на голову и оставил маленькую
щель для глаз. - Так лучше?
   - Да.
   Я тоже соорудил капюшон, и  мы  двинулись  вперед,  но  вскоре  опять
сбились с дороги. Мне показалось, что час назад мы уже проходили в  этом
месте.
   - Я больше не могу идти, Дакс, - всхлипнула Ампаро. - У  меня  полные
ботинки песка.
   Я усадил ее и высыпал песок из ботинок, а потом снова натянул  ей  их
на ноги.
   - Осталось немного.
   Мы тронулись в путь. Во  рту  у  меня  пересохло,  в  груди  хрипело.
Внезапно небо просветлело, стало сероватым, а потом солнце осветило горы
за нашей спиной.
   Я в недоумении уставился на эту картину. Солнце всходило на западе.
   И тут я внезапно понял, что произошло. В  какой-то  момент  ночью  мы
повернули и двинулись в обратном направлении. А теперь день  застал  нас
посереди