х апельсинов.  Давненько
не пробовал я апельсинового сока, ведь апельсины стоили достаточно дорого.
   Я осушил стакан.
   Филдз медленно потягивал сок, оценивающе поглядывая на меня.  Наконец  он
заговорил. - Что ты скажешь насчет пяти сотен?
   Я отрицательно покачал головой. Тут-то я был в своей тарелке. Я знал, где
можно поторговаться.
   - Вам придется прибавить.
   Он допил сок и наклонился вперед в своем кресле. - А сколько, ты думаешь,
это будет стоить?
   - Штуку, - сразу сказал я. При этом ему достанется верных три по  его  же
собственным словам.
   Он помахал сигарой. - Семь пятьдесят. И вот эту куколку.
   - Говорите о деньгах, - улыбнулся я.  -  Я  уже  поиграл  с  куклой.  Она
слишком шикарна на мой вкус.
   - Семь с половиной - это большие деньги, - заворчал Филдз.
   - Недостаточно, - ответил я. - Мне надо хорошо выглядеть. Это значит, что
мне придется вынести кучу побоев, чтобы сделать вам три штуки.
   Он вдруг встал, подошел к моему креслу и посмотрел на меня  сверху  вниз.
Он тяжело опустил свою руку мне на плечо. - Ладно, Дэнни,  -  пробубнил  он.
-Пусть будет так. Получишь деньги сразу же после боя.
   Я покачал головой. - Не-а. Половину вперед и половину после.
   Он рассмеялся и повернулся к Ронни. - Я  ведь  говорил  тебе,  что  малый
смышлен. - Он снова повернулся ко мне. - Идет. Получишь в день перед боем.
   А за остальными можешь придти на следующий день.
   Я  медленно  поднялся  на  ноги,  продолжая  внимательно  и  настороженно
вглядываться в него. Мне не хотелось, чтобы он понял, как я рад этому.
   - Ну что ж, г-н Филдз, я к вашим  услугам,  -  сказал  я,  направляясь  к
двери. - Еще увидимся.
   - Дэнни, - голос Ронни заставил меня обернуться. - Ты вернешься?
   Я перевел взгляд на г-на Филдза  и  затем  обратно  на  нее.  -  Конечно,
вернусь, - осторожно сказал я. - За деньгами!
   Филдз расхохотался на всю комнату. - Малый в карман за словом не лезет.
   От гнева у нее вспыхнуло лицо, и она угрожающе  шагнула  ко  мне,  подняв
руку для удара. Я поймал ее руку на полпути и крепко сжал ее.  Мгновенье  мы
постояли, глядя друг другу в глаза.
   Я сказал тихо, чтобы слышала только она. - Брось, Сара.  Мечтами  сыт  не
будешь.
   Я разжал пальцы, и рука ее опустилась. Что-то в глазах у  нее  показалось
похожим на слезы, но я не был в этом уверен, так как она повернулась ко  мне
спиной и подошла к Филдзу. - Ты прав, Макс, - сказала она,  повернувшись  ко
мне спиной. - Он смышленый малый. Слишком смышленый.
   Я закрыл за собой дверь и направился вниз по лестнице.  Кто-то  подымался
мне навстречу, и я посторонился. Это был Спит.
   Узнав меня, он вздрогнул, машинально сунул руку в карман и вынул складной
нож.
   Я медленно заулыбался, внимательно следя за ним. - На твоем  месте  я  бы
убрал перо, - тихо сказал я. Боссу это может не понравиться.
   Он быстро глянул на дверь Филдза затем снова на  меня.  На  лице  у  него
проявилась нерешительность. Я на  сводил  с  него  глаз.  Вдруг  в  коридоре
прогремел голос Филдза: "Спит, черт побери! Где ты там?" Нож сразу  исчез  в
кармане Спита. -Иду, босс, - крикнул он и заспешил вверх по лестнице.
   Я проводил его взглядом до тех пор, пока он не вошел в квартиру Филдза, и
только потом стал спускаться по лестнице. День был  яркий  и  светлый,  и  я
решил сбегать к дому Нелли. Было еще рано, и у меня  было  немного  времени,
чтобы увидеться с ней, пока она не ушла на работу.
   А в том состоянии, в каком я находился, увидеться  с  ней  мне  пошло  бы
только на пользу.

Глава 16

   В то утро я проснулся под  гул  отцовского  голоса.  Сонный,  я  лежал  в
постели, пытаясь разобрать, что он говорит. И вдруг я сразу проснулся.
   Ведь сегодня был тот самый день. Завтра все уже закончится, и я вернусь к
нормальной жизни. Вновь стану никем.
   Я спустил ноги с кровати, нащупал шлепанцы и, потягиваясь, встал.
   Может быть, так оно и лучше. Тогда  мой  старик  уж  будет  счастлив.  Он
получит свои деньги, а я брошу заниматься боксом. Тогда, может  быть,  здесь
станет спокойно. Эту последнюю неделю время  между  боями  превратилось  для
меня в ад. Отец все время придирался ко мне.
   Я запахнулся в халат и отправился в ванную. Посмотрел в зеркало и пощупал
себе лицо. Сегодня не стоит бриться, иначе кожа будет слишком нежной и легко
ранимой. Я согласился на то, чтобы проиграть, но мне  не  хотелось  вдобавок
истекать кровью.
   Я вычистил зубы, умыл лицо и причесал волосы. Душ решил принять  попозже,
в спортивном зале. Там ведь была горячая вода. Когда я возвращался к себе  в
комнату, голос отца сопровождал меня по коридору. Я оделся и пошел на кухню.
Когда я вошел туда, отец замолчал.  Он  холодно  посмотрел  на  меня  поверх
кофейной чашки.
   Мать заспешила ко мне. - Садись и пей кофе.
   Я молча сел за стол напротив отца. После сегодняшнего вечера  ему  не  за
что будет больше пилить меня, - подумал я. - Привет, Мими, - сказал я, когда
та вошла в комнату. Дела шли так плохо, что я даже стал разговаривать с ней.
   Она тепло и искренне улыбнулась мне. - Салют, чемпион, - пошутила она.  -
Собираешься победить сегодня вечером?
   Отец стукнул кулаком по столу. - Черт побери! - заорал он. -  Да  что,  в
этом доме все посходили с ума? Я не хочу больше слышать о боксе, слышите?
   Мими упрямо повернулась к нему.  -  Он  же  ведь  брат  мне,  -  спокойно
произнесла она. - И я говорю ему, что хочу.
   У отца отвисла челюсть. Вероятно первый раз в жизни Мими  возразила  ему.
Он отчаянно стал хватать ртом воздух, и сдерживающая рука матери  легла  ему
на плечо.
   - Не надо спорить сегодня, Гарри, - твердо сказала она. - Пожалуйста,  не
надо спорить.
   - Н-но ты ведь слышала, что она сказала? - смущенно произнес отец.
   - Гарри! - резко и возбужденно произнесла мать.  -  Давайте  позавтракаем
спокойно.
   В комнате  установилась  напряженная  тишина,  нарушаемая  только  стуком
тарелок, перемещаемых на столе. Я ел молча и быстро. Затем отодвинул стул  и
встал. - Ну, - сказал я, глядя на них сверху вниз. Мне пора в спортзал.
   Все промолчали. Я вымученно улыбнулся. - Может быть, пожелаете мне удачи?
- спросил я. Я знал, что это ничего не решит, но так мне  было  бы  приятнее
идти туда.
   Мими схватила меня за руку, привстала на цыпочки  и  поцеловала  меня.  -
Успеха тебе, Дэнни, - сказала она.
   Я благодарно улыбнулся ей и затем  повернулся  к  отцу.  Он  склонился  к
тарелке и даже не глянул на меня.
   Я повернулся к матери. Ее встревоженные глаза были широко раскрыты. -  Ты
будешь осторожен, Дэнни?
   Я молча кивнул. Пока я смотрел на нее, к горлу у меня подкатил комок.
   Я вдруг заметил все те перемены, которые произошли  в  ней  за  последние
несколько лет. Она притянула к себе мою голову, поцеловала  меня  в  щеку  и
заплакала. Я порылся в кармане. - Вот вам два билета, - сказал я, протягивая
их ей.
   Тут скрипнул голос отца. - Они нам не нужны! -  Он  гневно  уставился  на
меня, - Возьми их назад!
   Я все еще держал билеты в руке. - Я ведь доставал их для вас, - сказал я.
   - Ты слышал, что я сказал! Они нам не нужны. Я глянул  на  мать,  но  она
слегка качнула головой. Я медленно положил билеты  в  карман  и  двинулся  к
двери.
   - Дэнни! - окликнул меня отец.
   Я обнадежено обернулся. Я был уверен, что он передумал. Рука у  меня  уже
была в кармане и вынимала билеты. Затем я  увидел  его  лицо  и  понял,  что
ничего не изменилось. Он был бледен и угрюм, а глаза его  невидяще  смотрели
на меня.
   - Ты все-таки будешь драться сегодня вечером?
   Я кивнул.
   - После того, что я тебе сказал?
   - Я обязан, папа, - просто ответил я.
   Голос у него стал холодным и пустым. - Дай мне свой ключ, Дэнни, протянул
он руку.
   Я посмотрел на него мгновенье,  затем  глянул  на  мать.  Она  машинально
повернулась к отцу. - На сейчас, Гарри.
   Голос у отца дрогнул. - Я говорил ему, что, если он  пойдет  еще  раз  на
бой, то сюда больше не вернется. Так оно и будет.
   - Но, Гарри, - взмолилась мать, - он же ведь еще ребенок.  Отец  вспыхнул
от гнева, который наполнил кухоньку как  гром  в  летнюю  грозу.  -  Он  уже
достаточно мужчина, чтобы убивать кого-либо. Он уже  достаточно  взрослый  и
может решать, что ему надо. Я долго пытался сделать из него  что-нибудь.  Но
больше этого не будет! - Он посмотрел на меня. - Вот твой последний шанс!
   Я глянул на него в один ослепительный миг. Я думал лишь о том, что он мне
отец, что я его отпрыск,  кровь  от  крови  его,  а  теперь  ему  это  стало
безразлично. Как бы с удивлением я  увидел,  как  ключ  вылетел  у  меня  из
пальцев и звякнул на столе перед ним. Мгновение я  смотрел  на  его  сияющий
серебряный блеск, затем повернулся и вышел из дверей.

***

   Я стоял перед столом Филдза, пока он отсчитывал деньги и клал их на стол.
На губах у него теперь улыбки не было. Глаза, почти совсем заплывшие  жиром,
были хитрыми и холодными. Он подвинул мне деньги пухлым пальцем. - Вот  они,
малыш, - сказал он сиплым голосом. - Бери.
   Я посмотрел на них: пять новеньких  хрустящих  стодолларовых  бумажек.  Я
взял их. Приятно было держать их в руках. Отец  запоет  совсем  по  другому,
когда я покажу их ему. Я сложил их и сунул в карман.
   - Спасибо, - буркнул я.
   Он улыбнулся. - Не благодари меня, Дэнни, - тихо сказал он. - И не перечь
мне.
   Я удивленно глянул на него. - Не буду, - быстро ответил я.
   - Я тоже думал, что так оно и будет, - сказал Филдз, махнув рукой,  -  но
Спит считает, что ручаться нельзя.
   Я посмотрел на Спита, прислонившегося к стене  и  чистившего  себе  ногти
складным ножом. Он выдержал  мой  взгляд.  Глаза  у  него  были  холодные  и
настороженные.
   - И с чего бы это он так подумал? - саркастически спросил я Филдза.
   Филдз громко рассмеялся. Стул заскрипел  под  ним,  когда  он  встал.  Он
обошел вокруг стола и тяжело хлопнул меня  рукой  по  плечу.  -  Молодец!  -
сказал он уже добродушно. - Но только не забывай, что в  руках  у  тебя  мои
деньги.
   - Не забуду, г-н Филдз, - сказал я, направляясь к двери.
   - И не забудь еще одну вещь, Дэнни, - сказал он мне вдогонку.  От  дверей
он смотрелся очень величественным и  мощным,  пока  стоял  там  перед  своим
столом. Это был тот Макси Филдз, о котором мне говорили.
   - Что же? - спросил я.
   Глаза у него вдруг раскрылись, и обнажилась бесцветная агатовая  радужная
оболочка и выпуклые зрачки. - Я буду следить за тобой, - ответил он  тяжелым
голосом с угрозой.

***

   Я открыл дверь в спортзал, и там сразу установилась тишина. До этого  там
было довольно шумно,  но  теперь  в  ист-сайдском  клубе  мальчиков  настала
мертвая тишина.
   В углу зала стоял г-н Спритцер. Он  медленно  повернул  ко  мне  лицо.  Я
подошел к нему, ощущая на себе взгляды окружающих. И чего это они смотрят на
меня так, как будто гордятся мной? В кармане у меня лежали пятьсот долларов,
и поэтому гордиться мной было нечего.
   - Я, я пришел, г-н Спритцер, - нервно произнес я. К этому времени  я  уже
был совсем уверен, что все до единого в зале видят меня насквозь.
   На лице у него вспыхнула светлая улыбка. - Привет, чемпион!
   Это послужило как бы сигналом, и поднялся  гвалт.  Все  присутствующие  в
зале столпились вокруг меня,  все  сразу  закричали,  пытаясь  привлечь  мое
внимание Я пробовал улыбаться им, но не смог. Лицо у меня  застыло  какой-то
странной маской.
   Затем Спритцер взял меня под руку и стал расчищать дорогу  сквозь  толпу,
отводя меня в свой кабинет.
   - Потом, ребята, потом! - возвысил он свой голос над остальными.
   - Поберегите приветствия до окончания дня!
   Как оцепеневший я позволил ему ввести себя в кабинет.

Глава 17

   Хриплый рев толпы доносился в  раздевалку  и  резал  мне  уши.  Это  было
тяжелое монотонное море звуков, рев древний  как  мир.  Так  ревели  люди  в
джунглях, когда дерутся двое животных, они так же вопили в Колизее во  время
цезаревых каникул. Пять тысяч лет не изменили их природы.
   Я повернул на столе голову, чтобы руками прикрыть уши и  приглушить  этот
шум, но полностью заглушить его я не смог. Он все еще звучит, только  теперь
потише, чуть ниже уровня слышимости, но он вернется в тот миг, как я поверну
голову.
   В комнате резко прозвучал гудок. Я почувствовал на спине руку  Спритцера.
- Это нам, малыш.
   Я сел и спустил ноги со стола. В животе у меня был кусок свинца. Я тяжело
сглотнул.
   - Волнуешься, малыш? - улыбнулся Спритцер. Я кивнул.
   - Пройдет, - уверенно произнес он.  -  Такое  бывает  у  каждого  боксера
впервые в Гардене. В этом зале есть что-то особенное.
   Я подумал, а что бы он сказал, если бы знал правду. Дело было вовсе не  в
зале, дело было в том, что я собирался проиграть. Мы вышли из  раздевалки  и
остановились у края рампы. Я выглянул в зал. Там было безликое  море  людей,
ожидавших результатов только что закончившегося раунда. Где-то там были  Сэм
и Филдз. И Нелли, даже она пришла. Только мой отец и мать не пришли.
   Когда объявили результат, рев толпы усилился.
   - Выходи, Дэнни, - сказал Спритцер. Мы двинулись по рампе к белому  озеру
огней - это был ринг.
   Я слышал, как они орали. Некоторые даже называли меня по имени. Я  твердо
шел за Спритцером с опущенной головой, обмотанной большим  белым  полотенцем
как шоры у лошади. Рядом с собой я чувствовал  взволнованное  дыханье  Зепа.
Голос его поднялся над ревом толпы. - Посмотри,  Дэнни  взволнованно  сказал
он. - Вон Нелли!
   Я поднял  голову  и  увидел,  что  она  улыбается  мне  трепетно  сладкой
взволнованной улыбкой, а затем она пропала среди моря других лиц.
   Я уже был у ринга и пробирался сквозь  канаты.  Яркие  белые  огни  после
сумрака рампы резали мне  глаза.  Я  часто  заморгал.  Диктор  произнес  мою
фамилию, и я вышел в центр ринга. Я слышал его голос, но не слушал его,  так
как знал, что он скажет, наизусть.
   - Расходитесь по моей команде... В  случае  нокдауна  идите  в  ближайший
нейтральный угол... Снова в свой угол, выходите  на  бой,  и  пусть  победит
сильнейший.
   Ха-ха! Вот так шутка. Пусть победит  сильнейший!  Я  скинул  халат.  Этот
комок у меня в пузе стоил мне пятисот долларов в кармане, Над  ухом  у  меня
звучал голос Спритцера. - Перестань волноваться, малыш, говорил он. - Худшее
из того, что может случиться, так это проиграть этот раунд.
   Я удивленно посмотрел на него. Он даже не знает сам, насколько  он  прав.
Больше всего меня тревожило, как бы из моих брюк в раздевалке  не  увели  те
пять сотен. Насчет боя волноваться было нечего: я уже выбрал победителя.
   Я с любопытством посмотрел в противоположный угол. Когда я стоял в центре
ринга, слушая судью, я даже не посмотрел  на  пацана,  с  которым  собирался
драться. Он смотрел на меня с напряженным и взволнованным выражением лица. Я
улыбнулся ему. Ему нечего было волноваться, если  бы  он  только  знал.  Его
звали Тони Гарделла, он был итальянцем и занимался боксом в Бронксе.
   Прозвенел звонок. Я выскочил в центр ринга  и  почувствовал  удивительную
легкость в ногах и уверенность в себе. Зная, что  я  проиграю  этот  бой,  я
ощутил в себе уверенность, что могу выиграть, уверенность, которой у меня не
было до того. Я перестал беспокоиться о том, что будет,  так  как  знал  уже
ответ.
   Я начал левой, чтобы прощупать пацана, пробуя, на  что  он  способен.  Он
опоздал с ответом, и автоматически я быстро двинул правой ниже его защиты.
   Пацан зашатался. Я инстинктивно двинулся добивать  его.  В  ушах  у  меня
раздался рев толпы. Я уже взял его и понял  это.  Затем  вспомнил,  что  мне
нельзя доконать его, ведь я обязан проиграть. Я дал ему  войти  в  захват  и
связать себя. Я сделал несколько ложных ударов по спине и почкам Гарделлы.
   Почувствовав, что силы возвращаются к нему, я оттолкнул его и держал  его
на расстоянии до окончания раунда. Нельзя было позволить  себе  рисковать  и
поранить его.
   Прозвучал гонг, и я вернулся к себе в угол. Спритцер негодовал  и  кричал
мне: Ведь ты же взял его, почему же не пошел дальше?
   - Я не смог наладиться, - поспешно ответил я.  Нужно  быть  поосторожней,
иначе он все поймет.
   - Закрой рот, - рыкнул он. - Побереги дыханье!
   Когда  прозвучал  гонг,  Гарделла  осторожно  вышел  из  своего  угла.  Я
несколько опустил свою защиту и стал ждать  его  наступления.  Он  осторожно
держался на отдалении, оставаясь вне пределов  досягаемости.  Я  смотрел  на
него в изумлении. Каким же, к черту, образом  он  собирается  выиграть  этот
бой? Чтобы я сам себя нокаутировал?  Я  двинулся  к  нему.  Может  быть  мне
удастся втянуть его в бой? Он отступил. Становилось  все  трудней  проиграть
этот бой, чем выиграть его.
   Толпа уже начала свистеть и шикать, и только тогда мы разошлись по углам.
Я сел на скамеечку, опустив голову и глядя вниз на брезент.
   И снова закричал Спритцер. -  Напирай  на  него.  Не  давай  ему  времени
уходить. Ты уже достал его. Вот поэтому он и виляет.
   После гонга я быстро выскочил из угла и, когда  прошел  больше  половины,
встретился с ним. Он дико махал кулаками. Он также получил приказ драться. Я
машинально блокировал несколько его ударов. Как этот пацан попал в финал,  я
не знаю, но он был слабаком. Стыдно было отдавать победу такому  противнику,
но я ведь обязан. Я же заключил сделку. Я преднамеренно на мгновенье ослабил
защиту. Его удары стали прорываться сквозь нее. В них была странная сладость
боли, в некотором роде вознаграждение. Как будто бы я раздвоился, и одно мое
"я" радовалось тому, что другое бьют.
   Пора было  давать  отпор.  Надо,  чтобы  все  выглядело  хорошо.  Я  шире
размахнулся правой. Его легко блокировали, и я получил хороший удар в живот.
Пацан уверенно улыбался мне. Это обожгло меня. Он не имеет права чувствовать
себя таким образом. Я сейчас дам ему несколько ударов, чтобы он хоть немного
меня зауважал. Я стукнул его левой и  попытался  провести  апперкот,  но  он
легко ушел от него.
   Мне стало досадно. Я смотрел на его пляшущую фигуру. Удары  кусали  меня,
но я отмахивался от них. Я просто стукну малыша разочек, чтобы он понял, кто
хозяин на ринге, а потом он может получить свою дурацкую победу.
   Вдруг на лице у меня раздался ослепляющий взрыв, и  я  почувствовал,  что
опускаюсь на колени. Я попытался было встать, но ноги меня не  слушались.  Я
отчаянно тряхнул головой и услышал счет судьи. - Семь  Я  почувствовал,  как
силы возвращаются мне в ноги. Восемь! Теперь я могу встать,  голова  у  меня
снова ясная. Я понял, что могу. Девять! Но для  чего?  Ведь  мне  все  равно
проигрывать. Можно с таким же успехом дождаться конца отсчета.
   Но когда рука судьи стала подниматься, я уже был на ногах. На кой черт  я
сделал это? Надо было лежать. Судья  взял  меня  за  запястья  и  обтер  мне
перчатки себе о рубашку. Он отступил, и Гарделла набросился на меня.
   Прозвенел гонг, я быстро отступил в сторону и вернулся к себе в угол.
   Я плюхнулся на скамейку. И чего это Спритцер орет мне  на  ухо?  Все  это
бесполезно. Вдруг его слова дошли до меня. - Кем ты хочешь быть, Дэнни?
   Дурачком на всю жизнь? Никем и ничем? Ты же можешь взять его. Возьми себя
в руки и добей его!
   Я поднял голову и посмотрел на противника. Гарделла уверенно улыбался.  Я
- дурачок, ничтожество? Именно это и произойдет. Я буду таким же, как и  все
остальные на Ист-Сайде, без  имени,  без  лица,  просто  еще  один  паренек,
затерявшийся в толкучке.
   По гудку я вскочил на ноги и вышел на ринг. Широко раскрывшись,  Гарделла
налетел на меня. Он отбросил всякую осторожность. Я чуть было  не  засмеялся
про себя. Он считает, что дело в шляпе. Иди ты к черту, Гарделла!  К  чертям
Филдза! Да пусть он забирает назад свои пять сотен и катится к едрене фене!
   Я почувствовал, как жгучая боль обожгла мне руку чуть ли не до локтя.
   Этот удар пришелся хорошо. Еще один. Если последний тебе показался еще не
очень, сукин сын, то подожди следующего.
   Я почти