лет?
   Ее  глаза  твердо  посмотрели  на  меня.  -  Семь...  нет,   шестнадцать,
неуверенно ответила она.
   - И давно ты там работаешь? - спросил я.
   - Почти год, - сказала она. - Они думают, что мне больше лет.
   - Старик с тобой обходится сурово? - спросил я. Сочувствие, которого я не
мог сдержать, просквозило у меня в голосе и,  кажется,  отчужденности  между
нами несколько поубавилась.
   - Да нет, он нормальный человек, пожалуй. Но ты ведь  знаешь  старомодных
итальянцев. Только и талдычит, вот на  родине  то,  на  родине  это.  -  Она
откровенно посмотрела мне в глаза. -  Я  должна  с  работы  приходить  сразу
домой. Я уже достаточно взрослая, чтобы врать насчет возраста для  получения
работы и чтобы приносить домой деньги, но еще недостаточно  взрослая,  чтобы
гулять с мальчиками. Если бы он узнал, что я пошла с тобой, он задал бы  мне
трепку.
   Я задумчиво разглядывал ее, удивляясь тому, что она так долго подбирается
к сути. - Тогда зачем же ты пошла? - спросил я.
   Она улыбнулась. - А может мне уж надоело жить по старинке. Может пора ему
дать понять, что здесь совсем другая страна.  Ведь  здесь  поступают  совсем
иначе.
   - И это единственная причина? - спросил я, по-прежнему всматриваясь ей  в
лицо.
   Под моим  взглядом  она  снова  стала  краснеть.  -  Нет,  не  только,  -
призналась она, слегка покачав головой. - Мне хотелось пойти  с  тобой.  Мне
хотелось узнать, что ты из себя представляешь.
   - Ну и как, понравилось?
   Она утвердительно кивнула, а на лице у нее все еще играл румянец.
   - А тебе? - тихо, застенчиво спросила она. Я потянулся через стол и  взял
ее за руку. Это будет легкая  добыча.  -  Да,  конечно,  Нелли,  -  уверенно
произнес я. - Конечно.
   Она остановилась на углу под фонарем. - Лучше оставь меня здесь, Дэнни, -
попросила она, глядя на меня снизу вверх. - Отец, может быть, ждет  меня  на
крыльце.
   - Вот так засада, - холодно сказал я. На глаза у  нее  набежала  тень.  -
Нет, Дэнни, - искренно сказала она. - Поверь, нет. Ты просто не знаешь моего
отца.
   Ничего нельзя было поделать, она продала меня.
   - Конечно, - небрежно сказал я, - я знаю эту  старую  шутку,  и  все-таки
попался на нее. Я тебе почти не верю.
   Она схватила меня за руку. - Поверь мне, Дэнни, - быстро заговорила  она.
- Я не стану тебя дурачить. Честное слово.
   Я крепко держал ее за руку. - А что ты ему скажешь по  тому  поводу,  что
так поздно пришла?
   - Я скажу, что задержалась на работе. Он знает, что иногда нам приходится
так делать.
   - И он рассердится?
   - Нет, - ответила она. - Если так, то ему безразлично. Его не интересует,
как поздно мне приходится работать.
   Я отпустил ее руку и  отступил  в  дверной  проем  магазина  подальше  от
уличного фонаря.
   - Иди сюда, - сказал я.
   Она понаблюдала за мной мгновенье, затем нерешительно шагнула ко мне.
   В голосе у нее вдруг зазвучала тревога. - Зачем?
   Я спокойно смотрел на нее. - Ты знаешь, зачем, - проговорил я. - Иди.
   Она сделала еще полшага и остановилась. На лице у нее появилось обиженное
выражение. - Нет, Дэнни, я не такая.
   Тогда я сказал резким и жестким голосом: " Тогда это ловушка".  Вынул  из
кармана сигарету и сунул ее в рот. - Ну хорошо, детка. Вали.
   Потешилась.
   Я зажег спичку и поднес ее к сигарете. Когда я поднял взгляд, она все еще
наблюдала  за  мной.  В  том,  как  она   стояла,   была   какая-то   особая
настороженность, как  у  готовой  убежать  лани.  Свет  от  уличного  фонаря
отбрасывал голубой искрящийся свет на ее волосы.
   Я пустил в нее клуб дыма. - Ну, чего ждешь? Иди домой. Твой  старик  ведь
ждет.
   Она сделала еще один шаг ко мне. - Дэнни, я совсем  не  хочу  так.  Я  не
хочу, чтобы ты сердился на меня.
   Я начал раздражаться. Коль уж попался, так попался, ну  и  все.  Я  и  не
надеялся выиграть тысячу. Но почему она так щепетильно подходит к  этому?  Я
передразнил ее: " Дэнни, я совсем не хочу так!" Я горько рассмеялся. - И  на
кой ляд я пошел с тобой? - резко бросил я ей. - Чтоб попасть  в  ловушку  на
углу? Да у меня сколько угодно дамочек.  Мне  вовсе  незачем  было  с  тобой
связываться.
   У нее в глазах появились слезы. - Мне подумалось, что  я  тебе  нравлюсь,
Дэнни, - протянула она плаксивым голосом. - Ты мне нравишься.
   Я быстро выскочил, схватил ее за руку и потащил  за  собой  в  полутемный
дверной проем. Бросил сигарету на землю и обнял ее.
   Почувствовал, как она вся напряглась, глядя на меня снизу вверх, глаза  у
нее были широко раскрыты от страха. Но она  стояла  совсем  не  шевелясь.  -
Дэнни!
   Я резко поцеловал ее, чувствуя, как ее губы прижались к зубам. У нее были
холодные губы. Я снова  поцеловал  ее.  Теперь  они  стали  теплей  и  слега
разжались. Почувствовав, что они шевельнулись, я снова поцеловал ее.
   Теперь они уже были теплыми и прижались к моим. Я смотрел на  нее  сверху
вниз, слегка улыбаясь.
   - Разве так уж плохо, Нелли?
   Она уткнулась лицом мне в плечо. - Ты подумаешь, что я плохая,  заплакала
она.
   Я был в замешательстве. Я ожидал вовсе не этого.  Волнение  сказалось  на
моем голосе: "А для чего  же  ты  подыгрывала  мне  сегодня?  Тебе  уж  пора
понимать, что к чему. Ты же ведь не ребенок."
   Она  посмотрела  на  меня  вверх,  ее  темные  широко   раскрытые   глаза
смягчились, и страха в них больше не было.
   - Ты мне понравился, Дэнни, вот почему. Потому-то я  и  не  пошла  домой,
когда ты прогнал меня.
   Я посмотрел на нее некоторое время, затем снова потянулся к ее губам.
   Тело у нее расслабилось, напряженность улетучилась, и она ответила мне на
поцелуй. Это был настоящий поцелуй. Я прижал ее к себе. - Но  ты  вела  себя
так хитро, - прошептал я. - Во время драки и потом. Ты поняла,  что  Спит  и
Солли играют. Откуда ты знаешь такие вещи, если сама не водишься со шпаной?
   - Мой старший брат Джузеппе был боксером, - ответила она, не  шевелясь  у
меня в объятиях. - Он научил меня различать, когда дерутся не по настоящему.
   В темноте наши глаза встретились и задержали взгляд. - А ты меня опять не
надуваешь? - У меня улетучивались последние сомнения.
   - Нет, Дэнни, - ровным голосом сказала она.
   Я снова поцеловал ее. На этот раз все оказалось  иначе.  В  поцелуй  была
вложена раскованность и понимание. Из него исчезла жгучая нетерпеливость.
   - Ты мне нравишься, - внезапно рассмеявшись, воскликнул я. - Ты  смешная,
но милая.
   Она улыбнулась. - Больше не сердишься?
   Я покачал головой. - Нет, крошка.
   На этот раз она подняла лицо  ко  мне  в  ожидании  моих  губ.  Я  же  не
двигаясь, смотрел на нее сверху вниз. Глаза у нее были закрыты.
   - Дэнни, - робко прошептала она, - поцелуй меня, Дэнни.
   Я почувствовал, как изменились у нее губы. Они вдруг  раскрылись,  и  она
отчаянно прижалась ко мне. Я еще крепче обнял ее.  Опустил  руку  у  нее  на
спине и прижал к себе.
   Глаза у нее по-прежнему были закрыты. Мы плыли в туманном облаке.
   Исчез перекресток,  пропал  уличный  фонарь,  не  было  дверного  проема.
Исчезло все кроме давления наших губ. Я закрыл  глаза,  а  руки  мои  искали
тепла ее тела.
   Шепот ее почти криком прозвучал у меня в ушах. - Дэнни, Дэнни, перестань!
- Она судорожно хваталась мне за руки, отталкивая их от себя.
   Я ухватил ее за запястья и стал  удерживать  их.  Тело  у  нее  испуганно
дрожало. - Спокойно, детка, спокойно, - нежно произнес я. - Я не сделаю тебе
больно.
   Так же  внезапно,  как  испугалась,  она  перестала  паниковать  и  вновь
уткнулась лицом мне в  плечо.  -  О,  Дэнни,  я  никогда  раньше  такого  не
испытывала.
   Я взял ее подбородок в ладонь и поднял ей голову. В глазах у  нее  стояли
слезы. - Я тоже, - искренне произнес я. И это действительно было так.
   Глаза у нее широко раскрылись и округлились от удивления. - Дэнни, ты...,
- она замешкалась. - Как ты думаешь, может мы влюблены?
   Я смутился. Сам не знаю. Попытался улыбнуться.
   - Может быть, да, Нелли. Может быть.
   Почти в то же время, как я произнес  эти  слова,  между  нами,  казалось,
проскользнуло смущенье, и мы отстранились друг от друга. Она посмотрела вниз
и стала оглаживать платье. Когда она закончила, я уже курил сигарету.
   Она протянула руку и взяла ее. Так мы стояли молча,  рука  в  руке,  пока
сигарета не сгорела вся.
   Затем я бросил ее, она  упала  на  мостовую,  рассыпаясь  искрами,  а  мы
повернулись и стали смотреть друг на друга. Я улыбнулся. - Привет, Нелли.
   - Привет, Дэнни, - застенчиво прошептала она. Мы еще посмотрели  друг  на
друга мгновенье и вдруг рассмеялись. Вместе со смехом, казалось,  исчезло  и
смущенье. Я наклонился и быстро  поцеловал  ее,  а  руки  наши  сжимались  и
разжимались, когда встречались и расходились губы.
   - Надеюсь, отец твой не будет серчать, - сказал я.
   - Не будет, улыбнулась она. Я  скажу  ему,  что  работала.  Мы  вышли  из
дверного проема и подошли к перекрестку под уличный фонарь. Лицо у нее  было
разрумянившимся и светлым, глаза сияли совершенно новой теплотой, а ее белые
зубы сверкали между красных губ, когда она улыбалась мне.
   - Я говорил тебе, что ты красивая? - игриво спросил я.
   - Нет.
   - Наверное, мне было некогда, - ухмыльнулся я. Так  что  говорю  тебе  об
этом сейчас. Ты очень красивая. Как кинозвезда.
   - О, Дэнни! - она очень крепко сжала мне руку.
   - Тебе, пожалуй, пора идти, - серьезно сказал я. Она кивнула.
   - Ну тогда, спокойной ночи, - сказал я, отпуская ее руку.
   - Мы увидимся еще, Дэнни? - тихо спросила она.
   - Обязательно, - сразу же улыбнулся я. - Я зайду в магазин завтра. У  нее
посветлело лицо.  Я  тебе  приготовлю  особый  коктейль.  Три  полных  ложки
мороженого.
   - Три ложки! - воскликнул  я.  -  Тогда  я  там  и  останусь!  Она  снова
улыбнулась. - Доброй ночи, Дэнни.
   - Доброй ночи, крошка.
   Она пошла было через дорогу, но  затем  вернулась  ко  мне.  У  нее  было
озабоченное выражение лица. - Ты ведь не приведешь своих приятелей, так?
   Ведь их могут поймать.
   - Ты беспокоишься о них, Нелли? - рассмеялся я.
   - Мне наплевать на них, - сердито оказала она. - Я беспокоюсь за тебя.
   Я почувствовал, как по мне прокатилась теплая волна. Хорошая она пацанка!
- Я не приведу их.
   У нее было все еще серьезное  лицо.  А  зачем  тебе  водиться  с  ними  и
заниматься такими делами, Дэнни? Тебя ведь могут поймать. Ты разве не можешь
устроиться на работу?
   - Нет, - сдержанно ответил я. - Мои не позволят мне бросить школу.
   Она протянула руку и  понимающе  сжала  мою.  В  глазах  у  нее  сквозила
глубокая озабоченность. - Будь осторожен, Дэнни, - тихо попросила она.
   Я снова улыбнулся. - Обязательно, - пообещал я.
   Она поднялась на поребрик и быстро поцеловала  меня.  -  Спокойной  ночи,
Дэнни.
   - Спокойной ночи, детка.
   Я проследил, как она перебежала улицу и скрылась в парадном. На мгновенье
она задержалась там и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ.
   Затем она исчезла в подъезде.
   Я повернулся и пошел по улице. Настроение у  меня  было  прекрасное.  Оно
было настолько хорошим, что я почти забыл,  насколько  противно  мне  жилось
здесь. Затем я переходил Дилэнси-стрит и снова увидел г-на Гоулда.

Глава 4

   Он стоял перед аптекой и запихивал в карман небольшой парусиновый с кожей
мешочек. Я сразу понял, что это такое. Этот мешочек предназначался для сдачи
ночной выручки в банк.
   Я автоматически нырнул в какой-то подъезд и стал наблюдать за ним.
   Глянув на часы, увидел, что было без нескольких минут двенадцать. Он  еще
раз глянул в  витрину,  затем  направился  по  Дилэнси-стрит  в  направлении
Эссекс. Я медленно поплелся за ним, отстав примерно на полквартала.
   Сначала я не отдавал себе отчета, зачем я это делаю, но, следуя  за  ним,
понял наконец причину. Он свернул на Эссекс и ускорил шаг. Я,  не  отставая,
перешел на другую сторону улицы, а в это время  у  меня  в  мозгу  созревала
идея.
   Он шел в банк на углу авеню А и  1-й  улицы.  Там  он  вынул  мешочек  из
кармана и бросил его в ночной сейф. Затем повернулся и пошел к началу  авеню
А.
   Я помедлил за углом, наблюдая, как он уходит. Меня не интересовало,  куда
он пойдет дальше. Я закурил сигарету и задумался.
   Когда я впервые переехал сюда, казалось, что попал в совсем  другой  мир.
Так оно и было. Этот мир отличался от всего того, что я знал раньше.
   Здесь действовало только одно правило: либо бороться,  либо  голодать.  И
при этом не соблюдалось никаких правил.
   Дети знали об этом даже лучше взрослых. Их  воспитывали  так,  чтобы  они
добывали себе все, что можно, как можно раньше. Они  здесь  были  жестокими,
злыми и циничными. Сверх всякой, как мне казалось,  меры.  Меня  спасало  от
смерти здесь только одно. Я дрался лучше их и нередко соображал быстрее.
   Однако, на это потребовалось некоторое время.  Вначале  они  смотрели  на
меня искоса. Они никак не могли понять меня. После драки в тот  день,  когда
задавили Рекси, они несколько зауважали  меня.  Но  познакомился  я  с  ними
только тогда, когда начал болтаться у кафетерия.
   С этого момента я стал командовать парадом. Паренек,  которого  я  избил,
был  вожаком  шайки.  Теперь  же  они  болтались  бесцельно.  Спит  и  Солли
попытались было занять его место, но не сумели завоевать уважение остальных.
Они понимали только один язык - язык физического превосходства.
   Однажды Спит подошел ко мне, когда  я  ел  гоголь-моголь.  Обрызгав  меня
слюной, он пригласил меня вступить в шайку. Я выслушал его настороженно,  но
некоторое время спустя сошелся с ними. Мне здесь было слишком  одиноко,  мне
нужно  было  к  кому-то  прибиться.  Ну  что  ж,  хотя  бы  к   ребятам   со
Стэнтон-стрит.
   Но больше всего меня  волновали  деньги.  Отсутствие  денег,  как  миазмы
витало над нижним Ист-Сайдом. Это  была  просто  чума.  Оно  просматривалось
везде, куда ни повернись: в грязных улицах, в афишах на витринах  магазинов,
в плохо ухоженном жилище. Оно было слышно везде: в криках уличных  торговцев
на Ривингтон, в тщательном отношении к мелкой монете в лавках.
   Коль у тебя в кармане есть доллар, то ты король. Коль у тебя его нет,  то
надо искать кого-либо, у кого он есть, и кто может за тебя заплатить.
   Но короли больше не проживали на Ист-Сайде за исключением  тех,  кто  мог
набрать достаточно грошей при общей бедности и обеспечить себе  более  менее
сносную жизнь.
   Их было много таких: букмекеров, ростовщиков и шпаны. Они  были  ловкачи,
герои. Им завидовали, они были сильными, им удавалось  выжить.  Они  служили
нам примером, мы их считали выдающимися.
   Они были такими людьми, какими хотелось стать нам. Не такие размазни, как
наши отцы, которые оказались на обочине, потому что неспособны справиться  с
временем. Отцы наши были людьми Ист-Сайда. И их было предостаточно. Но мы уж
не будем такими, как они, если повезет. Мы шустрее их. Мы будем королями.  И
когда я стану королем, выкуплю свой дом в Бруклине и уеду из  этого  гиблого
места.
   Я пошагал назад к дому. Спит спрашивал, что будем делать дальше.
   Тогда я не знал этого. Я только знал, что  пятидолларовая  с  гривенником
работа не стоит хлопот. Но теперь знаю. Тем самым  я  убью  двух  зайцев.  Я
решил зайти в кондитерский магазин, прежде чем пойти наверх и обговорить все
это со Спитом и Солли.

***

   Я беспокойно ворочался в постели, так как был слишком возбужден и не  мог
уснуть. На улице у меня под окном громко прозвучал автомобильный  сигнал.  Я
молча слез с кровати и сел у окна. Закурил сигарету и стал смотреть наружу.
   На  улице  стоял  грузовик  мусоросборник.  До  меня  доносились   слабые
металлические звуки мусорных бачков, стучавших по бортам  машины,  когда  их
опорожняли. Мне вспомнилось выражение лица Спита, когда я  впервые  объяснил
смысл работы пацанам. Он испугался. Но Солли горячо поддержал идею,  поэтому
согласился и Спит. Все это можно  сделать  втроем.  Но  прежде  нужно  будет
проверить распорядок Гоулда, это было очень важно.
   Одному из нас нужно будет следить за ним несколько вечеров  подряд  после
выхода из магазина и уточнить все его остановки и привычки. А затем  в  одну
прекрасную ночь мы набросимся на него.
   Я сообщил им, что в мешке  было  пару  сотен  долларов.  Нам  нужно  лишь
оглушить старикана и хапнуть бабки. Дело верное. Я не говорил им о том,  что
мой отец работает в этой аптеке. Это их не касалось.
   В одном из открытых окон послышался девичий голос, и я подумал  о  Нелли.
Странная она была пацанка для итальяшки. Они обычно вели себя шумно и грубо,
и как только открывали рот, сразу было понятно, что они  итальянцы.  Но  она
была совсем другой. Она разговаривала тихо, была мягкой и милой.
   И я ей тоже нравлюсь. Я уже знал  об  этом.  Интересно,  как  иногда  все
складывается.  Начинаешь  ухаживать  за  дамой  с  одной   целью   и   вдруг
обнаруживаешь, что  все  оказывается  совсем  иначе.  Что  дама  оказывается
порядочной, и что она тебе действительно нравится.  И  тогда  уж  больше  не
хочется делать ничего такого, что могло бы ей не понравиться.
   Очень все это необычно. Я никогда еще  на  испытывал  подобных  чувств  к
какой-либо даме. Помню, как она сказала: "А может мы влюблены?"  Может  быть
так. Я не мог придумать никакого другого объяснения этому. Никогда у меня не
было такой дамы, которую достаточно было держать в объятьях, разговаривать с
ней и просто быть рядом. Может быть, она и права была, когда говорила это.
   До меня вновь донесся девичий голос. Я вытянул шею и  высунулся  в  окно,
чтобы увидеть ее. Но улица была пуста. И тут снова послышался этот голос.  В
нем было что-то знакомое, мне знаком этот  голос,  но  он  казался  каким-то
странным, доносясь ко мне в окно.
   Девушка снова заговорила. На этот раз я понял, что голос исходит с  крыши
у меня  над  головой.  Посмотрел  вверх.  Над  парапетом  я  заметил  огонек
сигареты. Это был голос Мими. Интересно, что это она делает на крыше в такое
время? Было уже больше часа ночи. Тогда я вспомнил, что она говорила  что-то
о свидании с парнем с ее работы, в которого она втюрилась, какой-то  Джордж.
Я подковыривал ее тем, что она гуляет с хлыстом, который работает в конторе,
а она сердилась. - Уж он-то лучше той шпаны,  с  которой  ты  ошиваешься,  -
возразила она.
   Я решил подняться наверх и посмотреть, чем занимается  барышня-расфуфыря.
Уж я то знал, что, если в этом районе ты лезешь ночью на крышу, то вовсе  не
для того, чтобы любоваться на звезды. Я  натянул  штаны  и  молча  вышел  из
комнаты.
   Дверь на крышу была открыта, и я тихонько  вышел  наружу.  Спрятавшись  в
тени двери, я стал выглядывать оттуда. Это точно была она,  и,  конечно  же,
он. Они тесно сплелись. Я наблюдал за ними.
   Они отстранились друг от друга, и в свете луны я рассмотрел лицо Мими.  Я
резко затаил дыханье. Теперь уж она не была такой паинькой. Парень заговорил
глухим голосом. Слов я не мог разобрать, но, кажется, он упрашивал ее.  Мими
покачала головой, и он разразился еще одним потоком слов.
   Она снова покачала головой и заговорила сама. - Нет, Джордж, и не  говори
о женитьбе. Ты мне очень  нравишься,  но  мне  уже  надоело  беспокоиться  о
деньгах, и все у нас будет точно так же. Я этого не хочу.
   Я усмехнулся про себя. Мими вовсе не дурочка. Деньги есть деньги.  И  все
же было как-то забавно слышать о том, что она может выйти  замуж.  Я  теперь
понял, что она совсем взрослая, что она больше не ребенок.
   Парень снова притянул ее к себе. Он  что-то  сказал  и  поцеловал  ее.  Я
смотрел на него все еще ухмыляясь. Несмотря на все ее  чопорные  манеры  она
знала толк в том, как целоваться. Видно было, что она далеко не в первый раз
здесь на крыше. Я молча повернулся и спустился по лестнице к себе в комнату.
   Минут пятнадцать спустя я услышал, как открылась дверь и вышел в коридор.
Она  молча  закрывала  дверь  и,  когда  обернулась  и  увидела  меня,  даже
подпрыгнула.
   - Что ты зд