небрежно  парировал  его  слабый  удар  и  выкинул  правую  вверх
апперкотом. Кулак мой как-то судорожно прошел во вспышке огня.  Пацан  вдруг
навалился на меня, и я отступил.
   Он стал падать. Я видел, как он опускается. Все было  как  в  замедленном
кино. Он растянулся у моих ног. Пару секунд я смотрел на него, затем опустил
руки, поддернул трусы и пошел вразвалку в свой угол.
   Торопиться мне было больше некуда, времени у меня теперь  вагон.  Сегодня
этот пацан выступать больше не будет.
   Судья сделал мне знак, и я протанцевал по направлению к нему.  Он  поднял
мне руку. Когда я, ухмыляясь, шел к себе в угол, толпа ревела в  мою  честь.
Чемпион! Я воспарил, как воздушный змей. Это чувство не  покидало  меня  всю
дорогу до раздевалки. Я был просто пьян и витал в облаках.
   И вдруг все это исчезло, ликование улетучилось, как воздух из проткнутого
шарика. Прислонившись к стене у дверей раздевалки стояла знакомая фигура.  Я
уставился на нее, и шум толпы притих.
   Это был Спит. Он улыбался мне какой-то особенной ухмылкой и  чистил  себе
ногти складным ножом. Вот он поднял его и,  все  еще  улыбаясь,  сделал  мне
знак. Кожа у меня на шее покрылась мурашками. Затем он скрылся  в  толпе.  Я
быстро осмотрелся, не видел ли кто-либо этого. Но его никто не заметил.  Все
были заняты разговором между собой. И я позволил толпе увлечь себя.
   В раздевалке уже был Сэм, лицо у него скривилось  в  улыбке.  Он  схватил
меня за руку. - Я знал, что ты сумеешь, малыш! Знал! Да,  еще  в  тот  самый
первый раз в школе!
   Я тупо уставился на него. Говорить  я  не  мог.  Единственное,  чего  мне
теперь хотелось, так это убраться отсюда. И поживее.

ДЕНЬ ПЕРЕЕЗДА

17 мая 1934 года

   -  Спокойной  ночи,  чемпион,  -  улыбнулся  Зеп,  оставив  нас  в  слабо
освещенном вестибюле, и потопал вверх по лестнице. Мы видели, как он скрылся
за поворотом первой площадки.
   Мы повернулись и посмотрели друг на друга. Она улыбнулась  мне  и  обняла
меня за шею. - Впервые за весь вечер мы остались одни, с упреком  прошептала
она, - а ты все еще меня не поцеловал.
   Я наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но, когда наши губы  встретились,
у нас над головой заскрипела  лестница.  Я  отстранился  и  стал  напряженно
прислушиваться.
   - Дэнни, что-нибудь случилось? - встревожено спросила она.  Я  глянул  на
нее. Она внимательно смотрела на меня. Я принуждено улыбнулся. - Нет, Нелли.
   - Так чего же ты так дергаешься? - спросила она, притянув  мою  голову  к
себе. - Ты так меня и не поцелуешь?
   - Я все еще переживаю, - неуклюже ответил я. Я не мог сказать ей,  о  чем
думаю, никому не мог я этого сказать.
   - Так переживаешь, что не можешь  меня  поцеловать?  -  поддразнила  она,
улыбаясь.
   Я попробовал тоже улыбнуться ей, но не получилось, и поэтому я  поцеловал
ее. Я крепко прижался к ее губам и ощутил, как смялись у нее губы  под  моим
напором. Она тихо вскрикнула от боли.
   - Ну а что ты теперь думаешь? спросил я.
   Она приложила  пальцы  к  посиневшим  губам.  -  Ты  мне  сделал  больно,
упрекнула она.
   Я дико засмеялся. - Я еще не то сделаю тебе - пообещал я, снова  притянув
ее к себе, и прижался губами к ее горлу у основания шеи.
   - Я люблю тебя, Дэнни! - крикнула она мне в ухо.
   - Я тебя люблю, - прошептал я в ответ, обнимая  ее.  Я  ощутил,  как  она
обмякла у меня в руках,  и  тело  ее  прижалось  ко  мне.  Губы  наши  снова
встретились, и в ее поцелуе был жар, пронизавший меня насквозь.
   - Нелли! -  хрипло  вскрикнул  я,  повернув  ее  в  своих  объятиях.  Она
прижалась спиной ко мне, а мои руки скрестились у нее на груди.  Я  прижался
губами к ее плечу там, где ворот блузки сполз с него.
   Она повернула ко мне лицо и погладила мне щеку. Голос у нее  стал  совсем
низким.
   - Дэнни, - проговорила она, - у меня так ослабли ноги, что я еле стою.
   Я погладил ей блузку и  ощутил  пальцами  тепло  ее  груди.  Она  глубоко
вздохнула  и  откинулась  на  меня.  Мы  стояли  так,  как  нам  показалось,
долго-долго.
   Наконец, она зашевелилась у меня в объятьях и в сумраке повернула ко  мне
лицо. У нее был нежный  и  любящий  взгляд.  -  У  меня  заболела  спина,  -
извиняющимся тоном сказала она.
   Я ослабил объятья, и она повернулась ко мне лицом, а  руки  ее  прижимали
мои к своей груди. Она счастливо улыбнулась  мне.  -  Ну  как,  теперь  тебе
лучше?
   Я кивнул. Так оно и было. На некоторое время я забыл обо всем остальном.
   Она радостно улыбнулась и убрала мои руки со своей  блузки.  Лицо  у  нее
разрумянилось и стало теплым, темные глаза ее плясали, а губы  изогнулись  в
нежной улыбке. - Ну а теперь, пожалуй, ты можешь идти домой и поспать?
   - спросила она. - Ты так нервничал весь вечер.
   Я снова кивнул.  Она  права,  я  переживал  и  нервничал  весь  вечер.  В
ресторане, куда Сэм повел всех нас на ужин, я вздрагивал при каждом шаге.
   Ел я с трудом. Но вряд ли кто-нибудь  заметил  это.  Я  взял  ее  руку  и
поцеловал ей ладонь. - Что бы ни случилось, Нелли, - быстро сказал я,  -  не
забывай, что я люблю тебя.
   - И я люблю тебя, что бы ни было, - серьезно ответила она. Она подняла ко
мне свое лицо, чтобы я поцеловал ее. - Спокойной ночи, Дэнни.
   Я поцеловал ее. - Спокойной ночи, сладкая. - Подождав, пока она  скрылась
на лестнице, я вышел на улицу.

***

   Не успел я пройти и нескольких шагов, как вдруг у меня возникло ощущение,
что за мной следят. Я остановился и посмотрел назад. Улица была пустынной. Я
пошел дальше, но это странное ощущение осталось.
   Остановившись у уличного фонаря на углу, я посмотрел на  часы.  Было  уже
больше двух часов ночи.  Вдруг  мне  показалось,  что  в  тени  позади  меня
произошло какое-то движение. Я крутнулся, и сердце у  меня  заколотилось.  Я
хотел было бежать.
   Из темноты вышла небольшая серая кошка, и от облегчения я  чуть  было  не
рассмеялся. Еще немного и мне померещатся привидения. Я пошел дальше.
   Впереди маячили огни Дилэнси-стрит. Я влился в толпу, радуясь  тому,  что
рядом люди. Здесь со мной ничего не случится. Я медленно шел вместе с  ними,
и постепенно мне стало легче.
   На следующем углу разносчик  газет  орал:  "Утренние  газеты!  Победители
Главз!" Я бросил ему две монеты в руку, взял газету и посмотрел на последнюю
страницу, где были спортивные новости. Внимательно посмотрел фотографии боя.
Моя была в верхнем правом углу. Аппарат запечатлел меня, когда я  стоял  над
Гарделлой, расставив ноги.  По  телу  у  меня  прокатился  прилив  гордости.
Чемпион! Уж этого-то у меня никто  не  отнимет.  Интересно,  узнал  бы  меня
кто-нибудь из прохожих, если бы знал, что я, Дэнни Фишер, стою здесь,  прямо
среди них.
   Внезапно улыбка у меня пропала. Я смотрел прямо в глаза тому,  кто  узнал
меня - Спиту. Он прислонился к витрине кафетерия "Парамаунт" и улыбался мне.
Газета выскользнула из моих вялых рук. Я так и знал,  они  следят  за  мной,
поджидая, когда я останусь один.
   Спит кивнул какому-то мужчине, стоявшему на тротуаре. Я узнал и его.
   Он был известен в округе как "Сборщик". Филдз  нанимал  его  преследовать
тех, кто отказывался платить. После того, как  он  поработает  с  ними,  они
обычно с радостью соглашаются оплатить счета.  Если  еще  были  в  состоянии
сделать это.
   Я быстро нырнул в толпу, борясь с желанием бежать. Пока я нахожусь в ней,
я в безопасности. Когда я посмотрел через плечо, Спит со Сборщиком  небрежно
шагали за мной, как будто бы двое обыкновенных зрителей с последнего сеанса.
С виду они не обращали на меня внимания, но я знал, что они на сводят с меня
глаз.
   Я свернул на Клинтон-стрит, где народу было поменьше, но я все еще был  в
безопасности. Вот следующий квартал будет плохим. В это время ночи он обычно
бывал безлюдным. Если мне удастся проскочить его, то рядом будет угол  моего
дома.
   Я посмотрел вперед над головами людей, и сердце у меня замерло.
   Следующий квартал был совершенно пуст. Я  замедлил  было  шаг,  обдумывая
вариант возвращения на Дилэнси-стрит.
   Глянул назад и отбросил эту  мысль.  Они  были  уже  совсем  близко.  Они
отрежут меня. Мне оставалось идти только вперед. Мысли  закипели  у  меня  в
голове. Я был уже почти на самом  углу.  Мысленно  я  представил  себе  этот
квартал. Примерно через три четверти пути там  был  небольшой  проход  между
домами. По нему можно пройти только одному человеку. Если я сумею  добраться
до него  раньше  их,  тогда  у  меня  еще  есть  шанс.  Эфемерный  шанс,  но
единственный.
   На углу, как раз  во  время  смены  цвета  светофора  начал  поворачивать
большой грузовик с прицепом, как раз передо мной. Я бросился на дорогу прямо
перед ним. Позади меня завизжали тормоза,  но  я  не  оглядываясь  перебежал
улицу. Спит что-то закричал шоферу грузовика,  который  отругал  их.  Только
пробежав почти половину пути, я осмелился в тревоге оглянуться  через  плечо
назад.
   Спит со Сборщиком только что пересекли улицу и бежали за мной. От  страха
я припустил еще сильнее. В темноте я чуть было не  проскочил  мимо  прохода.
Резко свернул туда, задев плечом стену здания, отскочил и побежал в темноту.
   Тут было темно, так темно,  что  не  видно  было,  куда  идти.  Теперь  я
двигался медленнее, одной рукой ощупывая стену, чтобы не сбиться с пути.
   Проход был во всю длину  обоих  домов,  почти  сорок  футов  от  улицы  и
заканчивался глухой стеной. Я  вдруг  коснулся  рукой  стены  впереди  себя,
остановился и ощупал ее. Здесь в  нескольких  футах  от  земли  должна  быть
небольшая приступка. Вот она. Я потихоньку взобрался  на  нее  и  повернулся
лицом  к  улице.  Протянул  руки  вперед,  нащупывая  стальную  перекладину,
которая, как я знал, находится между зданиями.
   Глаза у меня стали привыкать к темноте, и я нащупал перекладину в  тускло
отраженном свете, доходившем  сюда  с  улицы.  Я  крепко  схватился  за  нее
пальцами, присел в ожидании и напряг зрение в темноте. Они могли подойти  ко
мне только по одному. Сердце бешено колотилось у меня в груди.
   Я постарался придержать дыхание.
   В конце прохода раздались голоса. Я попробовал прислушаться, но  не  смог
различить голосов. Затем они умолкли,  и  я  услышал  звук  шагов,  медленно
приближающихся ко мне по проходу.
   Свет с улицы обрисовал тень человека. Он осторожно двигался в  темноте  и
руками, как и я, ощупывал стены. У входа была видна вторая тень. Хорошо.
   Один из них ждет на улице, интересно, кто из них идет ко мне.
   Вскоре все выяснилось. Чей-то голос  хрипло  прошипел  в  темноте.  -  Мы
знаем, что ты здесь, Фишер. Поедем с нами на встречу с  боссом,  и  тогда  у
тебя еще есть шанс.
   Я затаил дыханье. Это был Сборщик. Я не ответил. Я знаю, какой  шанс  они
мне предоставят. Теперь он уже прошел почти половину пути.
   Сборщик снова заговорил, теперь он уже был примерно  в  десяти  футах  от
меня.
   - Слышишь, Фишер? Выходи, и у тебя будет шанс! - Свет сзади  осветил  его
громоздкую фигуру. Я напрягся и сильнее сжал стальную перекладину.
   Теперь он был примерно в шести футах от меня. Пять футов. Четыре.  Он  не
видел меня в темноте, а я его видел.
   Три фута. Два. Сейчас!
   Ноги мои слетели с  приступки,  а  руки  крепко  сжимали  перекладину.  Я
пролетел по воздуху, целясь ногами ему  в  голову.  Внезапную  опасность  он
почувствовал слишком поздно. Он хотел было откачнуться в  сторону,  но  было
некуда. Мои тяжелые ботинки попали ему прямо в лицо и  подбородок.  Раздался
глухой удар, и что-то подалось у меня под каблуками. Сборщик упал на землю.
   Повиснув на перекладине над ним, я посмотрел  вниз,  пытаясь  рассмотреть
его в темноте. Он лежал темной грудой на земле и тихо со вздохом  стонал.  Я
отпустил перекладину и спрыгнул рядом о ним.  Что-то  пошевелилось  рядом  с
моей ногой, и я злобно двинул ею. Раздался скрипучий треск, когда его голова
стукнулась об стену, затем наступила тишина.
   Я быстро ощупал ему лицо. Он лежал тихо, не шевелясь. Был без сознания.
   Я посмотрел в направлении входа. Спит все еще стоял  там,  прислушиваясь.
Когда он всматривался в темноту, корпус его выделялся на  светлом  фоне.  До
меня долетел его голос. - Ну как, взял его?
   Я хмыкнул, как бы подтверждая  это.  Для  того,  чтобы  выбраться  отсюда
целым, мне нужно, чтобы он пришел сюда. Это  у  меня  единственный  шанс.  Я
пригнулся к земле.
   До меня снова донесся голос Спита. Он медленно продвигался по проходу.
   - Держи его, я тоже хочу сделать отметину проклятому предателю.
   У стены рядом с его головой что-то сверкнуло. Это был складной нож.
   Затаив дыханье, я пригнулся еще ниже. Еще несколько шагов.  Я  вскочил  с
темной земли, целясь кулаком Спиту в подбородок.  В  предчувствии  опасности
голова у него дернулась назад, и мой кулак лишь задел его по щеке.
   В свете уличного фонаря мне навстречу блеснул нож. Я отчаянно дернулся  и
поймал его. Спит барахтался в моих объятьях,  свободной  рукой  царапая  мне
глаза. Жгучая боль пронизала мне руку, когда Спит повернул  нож,  который  я
сжимал в руке. Рука у меня инстинктивно отдернулась, и я выпустил его.
   Жгучая боль пронзила мне бок, когда рука Спита опустилась вниз.
   В диком шоке я вскрикнул, схватил руку державшую нож, и крепко  сжал  ее.
Спит начал выкручивать нож, и нервы у меня в руке завизжали в агонии,  но  я
не решился отпустить руку. Свободной рукой он цеплялся мне за горло.
   В темноте я ударил его в лицо. В костяшках пальцев возникла резкая  боль,
когда они врезались ему в зубы, но это была приятная боль. Коленом  я  резко
двинул ему в пах между ног. Он вскрикнул и стал сгибаться пополам.
   Я завернул ему руку с ножом за спину и выпрямил его. Припер его спиной  к
стене, упершись плечом ему в горло. Свободной рукой я наносил  ему  удар  за
ударом в лицо. Наконец он обмяк и навалился на меня.
   Я отпустил руку Спита и отступил. Дыханье у меня клокотало в горле, а  он
соскользнул на землю. Он растянулся у моих ног, лежа на животе.  Я  нагнулся
над ним в поисках ножа.
   Я нашел его, лезвие ушло на два  дюйма  ему  в  бок.  Это,  должно  быть,
произошло тогда, когда я прижал его к  стене.  Но  это  не  вызвало  у  меня
никаких эмоций. Я не радовался этому и не сожалел. Либо он, либо я.
   Я выпрямился и медленно вышел из прохода. Интересно, жив  ли  Спит.  А  в
общем-то мне все равно. Это не имело значения. Все  мне  стало  безразлично,
лишь бы добраться домой, и лечь в постель. Утром я проснусь и обнаружу,  что
это был всего лишь сон.

***

   Я остановился в коридоре у дверей и стал искать в карманах ключ. Его  там
не было. Там не было ничего кроме пятисот долларов и  огрызка  карандаша.  Я
устало стал припоминать, куда же я его подевал.
   И  вдруг  вспомнил.  Сегодня  утром  я  бросил  его  на  стол  отцу.   Мы
поссорились. Теперь я даже не помню, о чем мы спорили. Из-под двери струился
свет. Кто-то еще не спал. Он-то и впустит меня. Я тихо постучал.
   Я услышал, как в комнате двинулось кресло,  затем  к  двери  приблизились
шаги.
   - Кто там? - осторожно произнес голос отца.
   Когда я понял, что у меня нет ключа, к горлу у  меня  подкатил  комок.  А
теперь я почти вскрикнул от облегченья. - Это я, папа, сказал  я.  -  Впусти
меня. - Теперь-то уж все будет в порядке.
   На мгновенье наступило молчанье, затем тяжелый голос отца  донесся  из-за
двери.
   - Уходи.
   Это слово медленно доходило до моего сознанья. Я тряхнул  головой,  чтобы
прояснить мысли. Отец не говорил этого, не мог он так сказать.
   - Это я, Дэнни, - повторил я. - Пусти меня.
   Теперь голос отца стал тверже. - Я сказал, уходи!
   По мне прокатился холодный испуг. Я застучал в  дверь,  оставляя  на  ней
кровавые следы. - Пусти меня, папа! - истерически закричал я. -  Пусти,  мне
некуда идти!
   Тут послышался голос матери. Она вроде бы  упрашивала  его.  Затем  снова
заговорил отец. Голос у него был хриплым, грубым и непреложным как время.
   - Нет, Мэри, с меня довольно. Я вовсе не шучу. На этот раз все кончено.
   Через дверь донеслось ее всхлипывание, затем щелкнул выключатель.
   Свет под дверью погас. Всхлипыванье медленно уплыло в глубь квартиры.
   Затем наступила тишина.
   Я постоял там некоторое время, испуганный и сбитый с толку. Затем  понял.
Кончилось, все кончилось. Отец действительно говорил серьезно.
   Я медленно пошел вниз по лестнице, чувствуя себя опустошенным и одиноким.
На крыльце ночной ветер пахнул мне в лицо прохладой.
   Я опустился на ступени и прислонил голову к железной решетке перил. Я  не
проронил ни звука, но слезы катились у меня  по  щекам.  Мне  жгло  руку.  Я
провел по ней ладонью. Пальцы у меня стали мокрыми и липкими. Ладонь у  меня
тоже была порезана, и из нее текла кровь, а правый  рукав  был  разорван.  В
тусклом свете  я  разглядел  рваную  рану  на  предплечье.  В  ней  медленно
поднималась  кровь,  но  это  теперь  не  имело  значения.  Все   мне   было
безразлично, я так устал. Я прислонился головой к  решетке  перил  и  закрыл
глаза.
   Они закрылись только на миг, и тут же я открыл их  снова.  У  меня  вновь
возникло такое ощущение, которое я испытал раньше. За мной кто-то следит.
   Опухшими глазами я оглядел улицу.
   Через дорогу у тротуара стоял автомобиль. Фары у него были  погашены,  но
мотор тихонько работал. Они снова преследуют маня. Спит  и  Сборщик,  должно
быть, сообщили своим.
   Не поднимаясь на ноги, я перевернулся на живот и вполз обратно в подъезд.
Там я посидел некоторое время, раздумывая что делать.  Может  быть,  удастся
прошмыгнуть назад и затем через крышу  на  соседний  дом,  и  таким  образом
улизнуть от них.
   Затем меня охватило чувство безнадежности. И что это даст? Они  же  будут
преследовать меня, пока не выследят. У них везде есть друзья.
   Спрятаться негде.
   Я сунул пальцы в карман. Деньги все еще там. Может быть, если я отдам их,
то они меня отпустят. Но уже тогда, как только я подумал об этом, понял, что
из этого не выйдет ничего хорошего. Я зашел слишком далеко.
   Слишком глубоко увяз.
   Но деньжата все-таки сгодятся для того, для чего я их доставал.
   Старина может все-таки воспользоваться  ими  и  купить  себе  аптеку.  По
крайней мере мать и Мими будут устроены таким образом. Если они схватят меня
с ними, то получат все. С какой стати давать им это?
   На  полу  у  меня  под  рукой  была  какая-то  афиша.  Я  поднял  и  стал
разглядывать ее: "Крупная распродажа в аптеке Бернера". Я перевернул ее.
   Тыльная сторона была чистой. Я сунул руку в карман за карандашом.
   Слова отпечатались на бумаге карандашом и кровью: "Дорогая мама, деньги -
для аптеки. Не давай ему снова упустить их. С любовью, Дэнни."
   Я завернул деньги в бумагу, встал и сунул их в почтовый ящик. Хоть раз  я
порадовался  тому,  что  власти  заставили  домовладельца  установить  новые
почтовые ящики, так как старые были совсем разбиты, и любой мог забраться  в
них. Мать возьмет их завтра утром, когда спустится брать почту.
   Машина все еще стояла на улице, а мотор у нее урчал.  Я  отряхнул  брюки.
Под  ложечкой  у  меня  засосало,  когда  я  медленно  стал  опускаться   по
ступенькам. Я намеренно повернулся спиной к  машине  и  пошел  прочь.  Через
полквартала я услышал, как скрипнула коробка передач,  как  зашуршали  шины,
отъезжая от тротуара. Подавляя в себе импульс бежать, я глянул через  плечо.
Машина неслась по улице за мной.
   Мне еще сильнее захотелось бежать. Я подавил в себе это желание. Да  черт
с ними! Я остановился и повернулся лицом к приближающейся машине.
   Слезы ручьем текли у меня по щекам, а  леденящий  страх  сковал  мне  все
тело.
   Я отчаянно сглатывал, пытаясь подавить подступавшую тошноту.

***

   Я отступил на несколько шагов. Пальцы  мои  коснулись  холодного  металла
столба уличного фонаря и я вяло прислонился к нему. Я уже чувствовал  горечь
рвоты во рту, и мириады дурацких мыслей бешено запрыгали у меня в уме.
   Когда ты вырос, Дэнни Фишер?
   В жизни каждого