это  у  меня  на  несколько  дней.  Я  должен
подумать.
   - Хорошо, сэр. Но если аудиторы из штата приедут до того...
   Карсон не дал ему закончить фразу.
   - Я знаю, я все знаю, - сказал он с раздражением. - И  тем  не  менее,  я
хочу сам лично проверить все отчеты до того, как мы что-нибудь предпримем.
   Он подождал, пока не закрылась дверь  за  его  служащим,  и  снял  трубку
личного телефона. Набрал номер. Сиплый, низкий голос произнес безразлично:
   "Хэлло!"
   - Попросите мистера Дженнитури, пожалуйста. Говорит Карсон.
   Голос в трубке сразу же изменился, стал обычным и даже дружелюбным.
   - Это я, мистер Карсон. Что я могу для вас сделать сегодня?
   - Пока еще не знаю, - сказал Карсон. - Как наши дела?
   - Вчерашний день дал  неплохие  результаты.  Та  молодая  кобылка  пришла
первой и привезла вам шесть к десяти.  Так  что  ваш  должок  сократился  на
одиннадцать штук.
   - А две другие?
   - Увы, за чертой, - в голосе букмекера появились нотки сочувствия. -  Это
все ваша система. А так они и не должны были выиграть. Я сразу  же  подумал,
что, ставя на них, вы дадите мне подзаработать.
   Карсон промолчал. Потом сказал:
   - Пит, у меня неприятности. Мне нужны деньги.
   - Вы хороший клиент, мистер Карсон. Я могу одолжить вам десять штук, - не
задумываясь, сказал букмекер.
   - Но мне нужно гораздо больше. Очень крупная сумма...
   - Сколько?
   - Около трехсот тысяч. Букмекер свистнул.
   - Это для меня за чертой... Вам придется обратиться к крутым парням.
   - А вы смогли бы связаться с ними для меня?
   - Вероятно, - ответил осторожно букмекер. - Что у вас есть? Что вы  могли
бы дать им за их деньги?
   - Вы имеете в виду - какое обеспечение?
   - Да, да, кажется банкиры называют это именно так.
   - Не так уж много из того, что в случае чего можно было  бы  реализовать:
дом, акции моего банка.
   - Акции банка? - переспросил Дженнитури, - Сколько они стоят?
   - - Пять, может быть, теперь уже шесть сотен тысяч, - ответил  банкир.  -
Но дело в том, что они привилегированные.
   - В том смысле, что вы не можете их продать?
   - Только по разрешению совета попечителей банка.
   - И вам не так просто получить это разрешение, да?
   - Мне пришлось бы рассказать им все, - сказал банкир, - чего  я,  как  вы
сами понимаете, сделать не могу.
   - В таком случае все усложняется.
   - Вы попытаетесь переговорить с этими людьми ради меня?
   - Не так-то и легко, да...
   - Но вы все же попробуете? Я буду очень обязан.
   - Попытаюсь, мистер Карсон, - сказал букмекер. Карсон развернул газету  и
положил перед собой страницу с итогами скачек.
   - Пит! - сказал он.
   - Да, мистер Карсон.
   - Поставьте тысячу на Ред Ривер в пятом заезде в Белмонте.
   - Принято.
   Карсон положил трубку, проклиная себя. Он поступил глупо  и  сам  отлично
понимал это. Но ничго не мог с собой поделать. Лошадка имела  все  шансы,  и
его расчеты говорили за то, чтобы рискнуть. Он уставился на газетный лист  и
почувствовал, как скрутило живот и заколотилось сердце.
   Независимо от того, какие шансы, по всем расчетам,  есть  у  облюбованной
лошади, она никогда не выигрывает  в  тот  момент,  когда  выигрыш  особенно
необходим. Он в который раз пообещал себе, что если выпутается на этот  раз,
больше не позволит себе даже взглянуть в сторону этой безжалостной  западни,
игры на бегах.
   Джери-Ли вынырнула из теплой воды и вылезла из бассейна.  Уолтер  положил
на столик газету, взял большое купальное полотенце и укутал ее плечи.
   - Спасибо, - улыбнулась она. Он улыбнулся в ответ.
   - Воздух в октябре, как мне кажется, вам на пользу.
   - В определенном смысле я ужасно огорчена, что приближается зима.
   Что мы тогда будем делать?
   - Вы можете приходить и сидеть у камина.
   - Наверное, это здорово.  Но  вы  скоро  уезжаете.  Вы  же  сказали,  что
репетиции пьесы начнутся через несколько недель.
   - Да, - подтвердил он. - Если, конечно, мы решим все вопросы  с  составом
артистов.
   - Мне казалось, что все уже оговорено и решено.
   - Да, но за одним исключением, - он как-то странно посмотрел на нее.
   - Вам известна семнадцатилетняя актриса, которая могла  бы  сыграть  роль
девушки так, как если бы она была женщиной?
   - Никогда не задумывалась над этим. Мне всегда казалось,  что  таких,  по
крайней мере, несколько.
   - Не совсем... Режиссер должен с минуты на минуту приехать ко мне,  чтобы
еще раз поговорить. Мы собираемся рассмотреть некоторые варианты.
   - В таком случае, я вытираюсь, одеваюсь и немедленно убираюсь,  чтобы  не
мешать вам.
   - Не торопитесь, - сказал он быстро. - Вы нам не помешаете.
   - Вы уверены?
   - Я бы не стал говорить, если бы не был уверен.
   - Я хотя бы сниму мокрый купальник. Он задумчиво смотрел, как она вошла в
кабинку, и только когда она скрылась, снова взял газету. Но читать не  стал.
Думал. Пьесы - это одно. Тут он  полностью  владел  ситуацией,  и  персонажи
делали только то, чего он от них хотел. Другое дело жизнь.
   Совсем другое дело...
   Дверца кабинки открылась, и Джери-Ли вышла. Он поднял глаза. На ней  были
выцветшие до голубизны джинсы и просторный вязаный свитер. Она встретила его
взгляд и улыбнулась.
   - Может быть, принести вам что-нибудь выпить?
   - Пожалуй, - сказал он и вдруг почувствовал, как  кто-то  невидимый  сжал
его сердце, и стало трудно дышать. - Виски с содовой.
   - О'кей.
   Она скрылась в доме. Нахлынувшее на него внезапное чувство, боль в сердце
вдруг с отчетливостью дали ему понять впервые, что он влюблен в эту девочку.
   - Хорошо, Гай, - сказал Уолт Торнтон режиссеру,  -  если  мы  не  находим
актрису на роль девчонки,  мы  не  начинаем  репетиции  в  ноябре.  И  тогда
придется ждать весны.
   - Невозможно, - твердо сказал режиссер, худощавый, долговязый человек.
   Очки в тяжелой роговой оправе  и  манера  держаться  только  подчеркивали
облик человека, знающего, чего он хочет, и умеющего добиваться желаемого.
   - Мы потеряем Бо Дрейка, если отложим и будем ждать. Он связан контрактом
с киношниками и начинает сниматься в фильме в мае. А без него нам  предстоит
начать все с самого начала. Нам ничего иного не остается,  как  рисковать  и
начать работать с той девушкой, которая окажется наилучшей из имеющихся, так
сказать, в наличии.
   Уолтер задумался и покачал головой.
   - Пьеса сама по себе уже  достаточно  необычная  и  предполагает  большой
риск, - сказал он. - А если еще и актриса нас хоть  чуть-чуть  подведет,  то
пьеса вообще провалится.
   - Я никогда  не  давал  вам  плохих  советов,  Уолтер.  Существует  много
возможностей несколько изменить ситуацию, акценты и не делать весь  упор  на
девушку...
   - Я не стану переписывать, - заявил  Уолтер  непреклонно.  -  Если  бы  я
хотел, чтобы характер девушки был иным, я бы так и написал.
   Гай пожал плечами и изобразил на лице покорность.
   - Пьеса - ваше детище, Уолтер.
   В этот момент стеклянная дверь, ведущая к бассейну, немного  распахнулась
от порыва ветерка и привлекла  внимание  режиссера.  Он  оглянулся  и  через
стекло увидел Джери-Ли, сидящую в кресле и читающую газету. Он  стремительно
повернулся к Торнтону.
   - Кто эта девушка?  Подружка  Уолта-младшего?  Уолтер  почувствовал,  что
краснеет, и ответил почему-то неопределенно:
   - В известном смысле.
   Гай сразу же почувствовал в ответе странность.
   - Весьма забавный ответ, - сказал он, провоцируя драматурга. - Хотя...  я
уверен, что она не ваш друг, Уолтер.
   - Заткнитесь, Гай! Она еще совсем ребенок.
   - А сколько ей лет? - спросил режиссер как  бы  между  прочим,  тщательно
гася сигарету в пепельнице. - Семнадцать?
   Уолтер встревоженно поглядел на него.
   - Она может играть? - продолжал режиссер.
   - Да вы с  ума  сошли,  Гай!  Она  студентка  колледжа  и  мечтает  стать
писателем.
   - А способности для этого у нее есть?
   - Как мне кажется, да. В ней вообще есть что-то экстраординарное. И  если
она будет неуклонно идти тем путем, которым идет сегодня, я  уверен,  что  в
один прекрасный день она добьется признания.
   - Но у вас есть сомнения, - режиссер не спрашивал, а утверждал.
   - Пожалуй, есть лишь одно, что могло бы остановить ее на этом пути.
   - И что это?
   - Она девушка, и есть что-то очень животное в ней, вернее, в  ее  женском
начале. Но она еще сама об  этом  не  знает,  не  догадывается.  Мне  иногда
кажется, что в ней притаилась тигрица, которая  только  и  ждет  возможности
вырваться.
   - Вы дали  великолепное  по  точности  описание  героини  вашей  пьесы  и
актрисы, которую мы ищем, Торнтон. Дело за небольшим:  если  бы  только  она
могла хоть как-нибудь играть.
   Уолтер молчал.
   - Попросите ее заглянуть к нам.
   Когда она на мгновение остановилась в дверях, Гай по наитию предложил  ей
чисто режиссерскую игру - произнес внезапно, даже не поздоровавшись,  первые
строки из пьесы Уолтера: "Только что звонил ваш отец.  Он  хочет,  чтобы  вы
немедленно ехали домой, и сказал мне, что не желает,  чтобы  я  продолжал  с
вами встречаться".
   Режиссерское чутье его  не  обмануло  -  она  читала  пьесу  и  знала  ее
настолько, что ответила ему точно по тексту:
   "Мой отец псих. Если я не  принадлежу  ему,  то  не  должна  принадлежать
никому - так он считает.
   - Энн! Разве можно так говорить о родном отце!"
   Она посмотрела на  режиссера  из-под  ресниц,  и  на  губах  ее  медленно
проступила дразнящая и одновременно невинная улыбка.
   "Не надо изображать, что вы потрясены и шокированы, мистер Джексон.
   Неужели у вас никогда не появлялись не совсем отеческие мысли при взгляде
на свою дочь?"
   Гай повернулся к Торнтону,  который  следил  за  всем  происходящим,  как
зачарованный.
   - Что вы думаете?
   Тот продолжал вглядываться в лицо девушки.
   - Вот же она, наша девчонка, Уолтер! - сказал режиссер.
   - О чем он говорит? - спросила Джери-Ли, сбитая - совершенно с толку.
   Уолтер наконец обрел дар речи.
   - Он хочет, чтобы ты сыграла роль девушки.
   - Но я не актриса!
   Режиссер снисходительно улыбнулся и изрек:
   - Все, что необходимо, чтобы стать актрисой, - это быть актрисой!
   - И вовсе не так все просто! - возразила она. - Я  никогда  по-настоящему
не была на сцене, если не считать нескольких постановок в школе.
   - Ваша задача - убедить ее, Уолтер, - сказал Торнтону режиссер.
   Уолтер молчал, но на лице его появилось странное  выражение,  и  он  стал
как-то по-иному разглядывать Джери-Ли.
   Режиссер пошел к двери.
   - Я возвращаюсь в город, - сказал он. - Позвоните мне, когда решите,  что
вы собираетесь делать.
   Уолтер не ответил, продолжая рассматривать Дже-ри-Ли.
   Она почувствовала его взгляд и спросила:
   - Вы за что-то сердитесь на меня? Он отрицательно покачал головой.
   - Тогда в чем дело? Почему вы так смотрите?
   - Я вдруг осознал, что похож на отца в моей собственной пьесе - я  ревную
вас!
   Карсон посмотрел на часы - было четыре часа дня. К этому времени они  уже
знают  результаты  пятого  заезда.  Он  нетерпеливо  набрал   номер   своего
букмекера.
   Дженнитури ответил в своей привычной осторожной манере,  чуть  измененным
голосом: "Хелло!"
   - Пит? Как прошел пятый заезд?
   - Невезуха, мистер Карсон. Лошадка не привезла вам выигрыша.
   Карсон помолчал, затем спросил:
   - Вам удалось связаться с вашими друзьями?
   - Я разговаривал, - голос  Дженнитури  не  выражал  ничего.  -  Они,  так
сказать, не заинтересовались.
   - Они, наверное, просто не поняли... Я не  какой-то  заурядный  игрок  на
бегах. Я заплачу!
   - Они знают. Но это касается не лично вас - они просто не заинтересованы.
Все, с кем я ни говорил.
   Карсон поглядел в газету, лежащую перед ним. По его расчетам,  в  восьмом
заезде шла лошадь, которая наверняка могла выиграть.
   - О'кей, Пит. Поставьте две тысячи в восьмом заезде на лошадь  по  кличке
Мен-Итер.
   - Не могу, мистер Карсон-голос Дженнитури стал  непреклонным,  -  вы  уже
должны мне двенадцать кусков, и я вынужден закрыть вам кредит  до  тех  пор,
пока вы не вернете долг.
   - Но в прошлом я,  бывало,  набирал  у  вас  гораздо  больше,  -  пытался
протестовать Карсон.
   - Я знаю, - холодно подтвердил букмекер. - Но тогда дела обстояли  иначе.
Ваши дела, мистер Карсон. Вас не лихорадило.
   - Ну хотя бы тысячу! - сказал Карсон. - Вы просто обязаны дать  мне  шанс
хотя бы отыграться за вчерашнее.
   - К сожалению, ничего не  могу  сделать,  -  сказал  букмекер  и  повесил
трубку.
   Некоторое время Карсон в задумчивости  разглядывал  телефонную  трубку  в
руке, потом медленно положил ее на рычаг, откинулся в кресле и так  просидел
почти целый час, прислушиваясь к тому, что происходило за  дверью  в  банке.
Когда он убедился, что все ушли домой, он открыл маленький ящик в самом низу
тумбы письменного стола, достал револьвер, вложил дуло в рот и нажал курок.

Глава 20

   Джон Рэндол устало посмотрел на большие настенные часы. Три часа дня.
   Банковский охранник стоял в ожидании. Джон поднял руку и махнул. Охранник
пошел  закрывать  входную  дверь.  Одновременно  двое  кассиров   захлопнули
окошечки, опустили решетки и стали запирать кассы.
   Возмущенная толпа вкладчиков, стоявшая в двух длинных очередях к  кассам,
загудела  и  двинулась  к  Джону.  Да,  пдумал  он,   самоубийство   Карсона
взбудоражило Порт-Клер, словно цунами.
   Он оглянулся - дверь в кабинет президента оставалась закрытой.  Рядом,  в
помещении  операционистов,  контролеры  из  финансового   управления   штата
продолжали педантично просматривать документы.  Им  удалось  обнаружить  еще
несколько нарушений, но до  окончательного  результата  еще  было  далеко  -
Карсон проделал все как настоящий  профессионал.  Документы  о  транс-ферных
операциях, передаточные надписи, отчеты - на всех этих отчетностях все  было
тщательно подделано. Правда,  теперь,  когда  вышло  наружу  все,  никто  не
понимал, как мог Карсон столько времени удерживаться на плаву.
   - Когда мы получим  наши  деньги?  -  закричал  нервный  клиент  в  конце
очереди. - Почему вы опять закрываете кассы у нас перед носом?
   - Мы всегда закрываемся в это время. Вы знаете наше расписание, -  сказал
Джон терпеливо. - Вы получите ваши деньги, я заверяю вас. Мы застрахованы, и
все, что мы, возможно, потеряли, будет вам возвращено  благодаря  страховке.
Не волнуйтесь.
   - Откуда мы знаем, что нас не обманывают?  -  продолжал  кричать  тот  же
вкладчик. - Я помню, как нам говорили то же самое в  тридцать  втором  году,
когда погорел банк Соединенных Штатов.
   - Тогда все было  иначе,  -  пытался  объяснить  Джон,  -  а  сегодня  по
федеральному закону все счета в сумме до десяти  тысяч  долларов  обеспечены
покрытием из казны. Кроме того, наш банк застрахован и против краж, и против
мошенничества. Вы получите все до пенни!
   - Это вы так говорите, - настаивал беспокойный клиент. - Но  признайтесь,
у вас нет сейчас наличных, чтобы выдать нам наши деньги.
   Признайтесь, ну!
   - Да, у нас нет наличных. Но ни один банк  не  имеет  постоянно  в  кассе
столько  наличности,  чтобы  можно  было  сразу  же  отдать  вклады   такому
количеству клиентов. Наличность приходит и уходит.  У  каждого  банка  точно
такие же проблемы - мы должны  пускать  деньги  в  оборот  для  того,  чтобы
прирастал капитал и мы могли бы выплачивать вам проценты по вашим вкладам.
   У нас сотни депозитов - и все они в обороте. Так работают  все  банки.  И
если вдуматься, то все очень просто.
   - Не такой уж глупец! - не унимался человек. - Если я не уплачу  проценты
по закладной, вы, то есть банк, отберете мой дом. А если банк не выплачивает
мне мои денежки - что я должен делать?
   - Банк выплатит вам все.
   - Как, если вы закрылись?
   - Банк не закрылся! - повторил в который раА Джон.  -  У  нас  на  счетах
достаточно средств, чтобы вернуть вам всем ваши деньги.  Но  нам  необходимо
время, чтобы получить по нашим счетам наличность в других банках. И если  вы
дадите нам это время, я.  обещаю  вам,  что  все  вы  получите  ваши  деньги
полностью.
   - Мистер Рэндол, почему мы должны верить вам после того, что произошло? -
спросил другой мужчина. Джон отыскал его глазами в  толпе  и  посмотрел  ему
прямо в лицо. Он заговорил громко, медленно, четко, так, чтобы все могли его
расслышать:
   - Потому, мистер Сандерс, что я, так же, как и вы, всегда работал,  чтобы
заработать на жизнь, И каждый грош, который я мог отложить, вкладывал в этот
банк. И я не волнуюсь.
   Мистер Сандерс некоторое время молчал, вглядываясь в  лицо  Джона,  затем
повернулся к окружающим его людям и сказал:
   - Я буду ждать вместе с мистером Рэндолом, люди. А как вы?
   - Мы тоже, - крикнул кто-то из толпы. Мистер Сандерс протиснулся к Джону,
протянул ему руку и сказал:
   - Верю, что вы сдержите обещание, мистер Рэндол!
   Джон кивнул. Он боялся произнести  слово  -  в  горле  стоял  комок.  Еще
несколько людей пожали ему руку,  и  затем  толпа  медленно  вылилась  через
открытые охранниками входные двери на улицу.
   Возвращаясь к своему столу, Джон увидел, что Артур Дейли и еще  несколько
других членов совета попечителей вышли из кабинета президента банка и  стоят
в дверях, глядя на него. Несколько часов они  просидели  там,  закрывшись  с
главным  контролером,  обсуждая   положение   дел,   и,   наверное,   вышли,
привлеченные шумом. Как бы в подтверждение этой мысли, Артур кивнул  ему,  и
попечители вернулись в кабинет.
   Через три дня Джон был избран  президентом  Порт-клерского  национального
банка.
   Джон  только  что  сел  за   завтрак,   когда   спустилась   Джери-Ли   и
присоединилась к нему.
   - Последнее время ты встаешь рано, - сказал он, - особенно сегодня.
   - Почему особенно сегодня? Я всегда встаю рано, - возразила Джери-Ли.
   - По воскресеньям? Когда нет занятий?
   Джери-Ли слегка покраснела.
   - Я хотела пройтись по магазинам.
   - Ты? - удивленно поднял брови Джон.  -  Хм,  я  всегда  считал,  что  ты
терпеть не можешь заниматься покупками.
   - Завтра день рождения мистера Торнтона, - она покраснела еще сильнее.  -
Я бы хотела найти для него что-нибудь особенное.
   - Сколько ему исполнится?
   - Сорок семь.
   Джон удивился.
   - Я почему-то думал, что ему гораздо больше.
   - Многие так думают. Мне кажется,  потому,  что  его  первая  пьеса  была
поставлена на Бродвее, когда ему было всего двадцать три года.
   - Все равно он старше меня... - сказал Джон, которому было сорок три.
   - Не так уж и намного, - возразила Джери-Ли. - Самое странное в том,  что
он совершенно не кажется старым, - она бросила быстрый взгляд на отца.
   - Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Джон кивнул, поднял свою чашку кофе, сделал небольшой глоток.
   - Вчера он заходил в банк. Мы довольно долго разговаривали.
   Джери-Ли встала, подошла к плите, налила себе кофе, села и  только  после
этого спросила:
   - О чем же?
   - Главным образом, о делах. Он отнесся с пониманием к тому, что произошло
у нас в банке. Если бы он захотел, он мог бы доставить нам  очень  серьезные
неприятности, поставить в трудное положение. Стоило ему решить забрать  свои
деньги из банка полностью, как началась бы такая  цепная  реакция,  что  нам
пришлось бы закрыть банк.
   - Но он этого не сделал.
   - Нет, - ответил Джон и больше ничего не сказал. Но про  себя  подумал  о
том, как удивительно все складывается: если бы  не  Уолтер  Торнтон,  он  бы
никогда не был избран президентом банка...
   Все произошло в тот вечер, когда контролеры закончили проверку банковских
счетов и документов. Выяснилось, что самые большие суммы исчезли  со  счетов
Торнтона - больше двухсот тысяч долларов. Совет попечителей в полном составе
поехал к нему и обратился с просьбой выразить банку доверие и не  переводить
свои деньги в другой банк.
   Он согласился без особых колебаний. Но поставил одно условие. Позже Артур
Дейли рассказал об этом Джону и да