к двери.
   - Дакс! - закричала она в страхе. - Куда ты? Он  замер,  обернулся  к
ней.
   - В консульстве мне передали, что завтра я  должен  вернуться  домой.
Оттуда я отправляюсь назад, в Европу.
   - Но мы же только что приехали. Так нельзя!
   - Нельзя? - На лице его она увидела ироническую усмешку. -  Это  тоже
твой папа сказал?
   Он вышел, и Каролина уставилась в закрытую дверь. На  глаза  медленно
наворачивались слезы. Что-то было не так. Все теперь было не  так.  Если
бы только она смогла почувствовать себя так же, как до войны.

***

   Он сидел в халате за  маленьким  столиком,  когда  она  вошла  в  его
комнату поздней ночью. Стол был завален бумагами. Он  взглянул  на  нее,
перевел глаза на часы.
   - Уже почти час. Ты давно должна спать.
   - Я не могу спать. - Она стояла в сомнении на  пороге.  -  Мне  можно
войти?
   Он кивнул. Она подошла к кровати.
   - Что ты читаешь?
   - Читаю сообщения. Я здорово запустил дела.
   На мгновение она удивилась. Ей никогда в голову не  приходила  мысль,
что Дакс должен  выполнять  какую-то  работу,  во  всяком  случае  такую
рутинную и скучную. Но она тут же почувствовала себя недалекой девочкой.
Уж пора бы ей знать его получше.
   - Я не подумала, - извиняющимся голосом сказала она, - должно быть, я
помешала. Он потянулся за сигаретой.
   - Не имеет значения. Я все равно собирался передохнуть. Она взглянула
на него.
   - Ты обязательно должен вернуться в Европу? Он улыбнулся.
   - Я еду туда, куда посылает меня мой президент. В этом вся моя жизнь.
   - Но там же война, там опасно.
   - Моя страна - нейтральное государство. Я - нейтрал.
   - Как долго ты им будешь? Рано или поздно в войну вступят Соединенные
Штаты, за ними - Южная Америка, и твоя родина в том числе.
   - Если случится, как ты говоришь, я вернусь сюда.
   - Ты хочешь сказать,  если  фашисты  позволят  тебе  сделать  это,  -
сказала Каролина мрачно.
   - На такие случаи есть специальные международные законы.
   - Не нужно говорить со мной, как с маленьким ребенком! Я хорошо знаю,
какого мнения нацисты о международном праве.
   - Но это моя работа. У меня нет выбора.
   - Можно подать в отставку. Он расхохотался.
   - Ну, и что я буду тогда делать?
   - Отец будет только рад предложить тебе работу в банке.
   - Нет уж, спасибо. Не думаю, что из меня  выйдет  банкир.  Я  человек
другого склада.
   - Но что-то еще ты умеешь делать?
   - Безусловно. - Дакс улыбнулся. - Но профессиональные игроки  в  поло
не так уж много зарабатывают.
   - Опять ты сбиваешься на нравоучения! - Она начала раздражаться. -  Я
все-таки уже не ребенок.
   - Знаю.
   Она почувствовала, что краснеет  под  его  взглядом.  Глаза  ее  были
устремлены вниз.
   - Я не очень хорошая жена, так?
   - Тебе пришлось слишком много пережить.  Для  того,  чтобы  прийти  в
норму, нужно время.
   Каролина по-прежнему избегала его взгляда.
   - Я очень хочу стать для тебя настоящей женой. Я так благодарна  тебе
за все, что ты для меня сделал.
   Он отложил сигарету, встал.
   - Не нужно никаких благодарностей. Я  женился  на  тебе,  потому  что
хотел этого.
   - Но ты же  даже  не  был  в  меня  влюблен.  -  Это  прозвучало  как
утверждение, а не как вопрос. - У тебя ведь была та девушка, Жизель.
   - Я - мужчина, - сказал  он  просто.  -  У  меня  всегда  было  много
девушек.
   - Она была не просто одной из них, - настаивала Каролина. - Ты  любил
ее. Даже мне это было ясно.
   - Ну и что, если так? Женился-то я на тебе.
   - Почему ты на мне женился? Потому что иначе было невозможно  вырвать
меня из рук нацистов? Он не ответил.
   - Может, тебе нужен развод?
   Он посмотрел на нее, покачал головой.
   - Нет. А тебе?
   - Нет. Позволь мне закурить.
   Он молча протянул ей раскрытый портсигар, поднес огонь.
   - Я очень хотела выйти за тебя, - сказала она. - Я знала об этом  еще
до войны. Но...
   - Но что?
   - Тюрьма. - Глаза ее наполнились слезами, она пыталась удержать их. -
Ты не представляешь, что я там испытала. Я стала нечистой, вот  что  они
со мной  сделали.  Я  и  сейчас  еще  сомневаюсь,  что  смогу  до  конца
очиститься.
   Слезы потекли по ее щекам, теперь уже не было нужды сдерживаться.  Он
обнял ее и привлек к себе.
   - Успокойся, - мягко сказал он, - и прекрати винить себя. Я знаю, что
человека может заставить сделать страх. Когда я был еще мальчишкой,  мне
пришлось послать пулю в сердце своего деда, чтобы не быть убитым самому.
   Каролина взглянула в лицо Дакса. Она увидела на нем морщинки, которых
не  замечала  раньше.  Следы  боли  и  печали.  Внезапно  волна  жалости
нахлынула на нее. Схватив его руку, она прижала ее к губам.
   - Прости меня, - прошептала она.  -  Я  была  такой  дурочкой,  думая
только о себе.
   Глаза его были полны доброты и нежности.
   - Ну давай, тебе пора в постель. Она остановила его руку.
   - Я хочу остаться с тобой.
   Во взгляде его она прочла непонимание.
   - Я не могу удержать тебя при себе, но  наступило  время,  когда  мне
нужно из девушки, на которой ты женился, превратиться в твою жену.
   И она попыталась. Она приложила к этому все свои силы, Однако  в  тот
момент, когда он вошел в нее, она ощутила только панический  страх.  Она
вновь почувствовала себя как в  тюрьме,  перед  глазами  стояли  обычные
орудия ее пытки: чудовищных размеров мужские половые члены.
   Она закричала и в припадке исступленного ужаса сбросила его  с  себя.
Зарылась  лицом  в  подушку;  тело  ее  сотрясали  рыдания.  Потом   она
погрузилась в тяжкий сон.
   Когда утром Каролина проснулась, Дакс уже уехал.

6

   Эта фраза запала Каролине в голову. "Я - мужчина. У меня всегда  было
много девушек". Война и годы после нее изменили очень многое. Но не это.
Ей постоянно доводилось слышать какие-то истории, они  приходили  к  ней
разными путями, из разных мест. Всюду, где он  был,  рядом  с  ним  были
девушки.
   Однажды, уже ближе к концу войны, когда пресса смаковала  подробности
одного особенно громкого скандала,  к  ней  в  комнату  вошел  отец,  со
злостью размахивая газетой.
   - Ну, и что ты собираешься делать?
   Каролина взяла у него бульварную "Нью-Йорк" и прочитала заголовок  на
первой странице:
   МЕЖДУНАРОДНЫЙ  ПЛЕЙБОЙ-ДИПЛОМАТ  ВЫСТУПАЕТ  ОТВЕТЧИКОМ  ПО   ДЕЛУ   О
РАЗВОДЕ.
   Оказывается, в Риме, где Дакс проживал под прикрытием дипломатической
неприкосновенности, ему было предъявлено обвинение в  интимной  связи  с
женой какого-то итальянского графа.
   Каролина вернула газету отцу.
   - Даксу должно это польстить,  -  сухо  обронила  она.  -  Во  всяком
случае, они назвали его "дипломатом".
   Барон уставился на дочь.
   - Это все, что ты можешь сказать?
   - А что бы ты хотел от меня услышать?
   - Он делает дураков из всех нас - из тебя, меня, из нашей семьи. Весь
мир над нами смеется.
   -  Он  -  мужчина.  А  когда  мужчина  находится  вне   дома,   глупо
рассчитывать на то, что он не свяжется с женщинами.
   - Он не мужчина, - в гневе ответил отец, - он - животное!
   - Папа, почему расстраиваешься ты, а не я? Ведь он мой муж.
   - Тебе нужна эта одиозная слава?
   - Нисколько, но не могу же я командовать  газетами.  Что  ты  хочешь,
чтобы я сделала?
   - Разведись с ним.
   - Нет.
   Барон посмотрел на дочь в замешательстве.
   - Я тебя не понимаю.
   - Да, папа, ты меня не понимаешь. И Дакса ты тоже не понимаешь.
   - А ты, я полагаю, понимаешь его?
   - В некоторой степени, - задумчиво  ответила  Каролина.  -  Насколько
вообще женщина может понимать мужчину,  за  которого  она  вышла  замуж.
Очень может быть, что Дакс - животное, как ты говоришь. В таком  случае,
следует нажимать на нужные кнопки, и  он  будет  действовать  надлежащим
образом. Я видела такое. На ненависть и опасность он  ответит  насилием,
на жалость - нежностью и пониманием, по отношению  к  женщине...  -  она
сделала паузу и после  некоторого  колебания  почти  извиняющимся  тоном
закончила:
   - Здесь я  могу  лишь  догадываться,  я  для  него  никогда  не  была
женщиной... С женщиной он всегда поступает как мужчина.
   Барон молчал.
   - Значит, ты ничего не собираешься предпринимать? -  наконец  спросил
он.
   - Ничего. Потому что, видишь ли, Дакс все знал и все  же  женился  на
мне. Только этим он мог помочь мне, спасти меня, и уже только поэтому  я
никогда не предложу ему развода. Если он  ему  понадобится,  я  не  буду
протестовать. Но до тех пор, пока он сам об этом не скажет, я не  нарушу
условия нашей сделки.
   Однако с течением  времени  выполнять  эти  условия  становилось  все
труднее. Возвращение Дакса не принесло ей никакого облегчения. Одно дело
было слышать о чем-то, имевшем место за  тысячи  километров  от  нее,  и
совсем другое - жить с этим "что-то" бок  о  бок.  Каждодневные  измены.
Каролине поистине нужно было обладать нечеловеческой добротой, чтобы  не
чувствовать обиды.
   Взять, к примеру, его последнюю выходку в  Нью-Йорке,  Мэди  Шнайдер.
Эта маленькая дурочка зашла настолько далеко, что, убежав от мужа, сняла
номер в гостинице и стала рассказывать всем своим друзьям о том, что они
с Даксом вот-вот поженятся.  Об  этом,  конечно  же,  пронюхал  какой-то
репортер и явился прямиком к  ним  домой,  застав  Дакса  и  Каролину  в
коридоре в окружении чемоданов - они должны были лететь в Палм-Бич.
   Даже бойкий писака почувствовал  себя  несколько  смущенным.  Кое-как
прочистив горло, он все же задал свои вопросы. Перед  тем  как  ответить
ему, Дакс с легкой улыбкой повернулся к Каролине.
   - Боюсь, что вас ввели в заблуждение. С  миссис  Шнайдер  мы  хорошие
друзья, но и только. Никак не больше. - Он указал на чемоданы. -  Вы  же
видите, мы с женой собираемся в Палм-Бич навестить приятелей.
   Репортер убыл ни с чем, а они поспешили вниз, к ожидавшей их  машине.
По дороге в аэропорт Дакс сказал:
   - Мне очень жаль, что тебе пришлось участвовать в этой сцене.
   - Не стоит извиняться. Я уже привыкла.
   Он ничего не ответил, только закурил и задумчиво  посмотрел  на  нее.
Они почти уже подъехали к аэропорту, когда  он  вспомнил  о  лежавшем  в
кармане письме.
   - Принесли сегодня утром. Прости, я забыл отдать тебе его сразу.
   Она молча взяла конверт. Письмо было от отца, он извещал  Каролину  о
женитьбе ее брата.
   - Роберт женился!
   - Я знаю.
   Каролина посмотрела на Дакса с удивлением.
   - Каким образом? Почему же ты мне ничего не сказал?
   - Передали из Парижа по телетайпу в консульство. Я подумал, что  тебе
будет приятнее узнать об этом от отца.
   - Кто она? Ее имя мне ни о чем не говорит.
   - Дениз. Она будет Роберту в самый раз.
   - Ты ее знаешь?
   Дакс кивнул.
   - Они вместе работали в подполье. Это она спасла ему жизнь.
   - А, так  это  та  самая,  с  которой  он  жил?  Секунду-другую  Дакс
соображал: очевидно, Каролина все знала.
   - Да, та самая.
   На глаза ее вдруг  навернулись  слезы,  она  склонила  голову  набок.
Бедный папа, пронеслась в мозгу мысль, как же мало радости приносят тебе
твои дети.

***

   Когда Каролина спустилась вниз, за  столом  на  террасе  она  увидела
только Джеймса Хэдли. При виде ее он встал, отодвинул для нее стул.
   - Доброе утро, дорогая.
   - Бонжур, мсье Хэдли. - Каролина улыбнулась. - Я не опоздала?
   - Нет, нисколько. Это остальные поднялись слишком рано.
   Он поднял руку, и обслуживавший их за столом человек приблизился.
   - Только кофе, пожалуйста. Хэдли посмотрел на нее.
   - Что это за завтрак для такой молодой женщины,  как  вы?  Вам  нужно
есть больше. Она покачала головой.
   - Благодарю вас, нет. Это все, что я могу съесть утром. Мы, французы,
не в состоянии справиться с завтраками, какие готовят здесь, в Америке.
   - Ну хоть тост с маслом? Каролина рассмеялась.
   - Вы прямо как мой отец, он тоже вечно пытается накормить меня.
   - Это потому, что мы заботимся о вас.
   Каролина бросила на  Хэдли  внимательный  взгляд:  в  его  голосе  ей
послышалось нечто большее, чем  простая  вежливость.  Хэдли  смотрел  ей
прямо в глаза, и, внезапно смутившись, она слегка покраснела.
   - Только кофе, пожалуйста.
   Хэдли кивнул, слуга удалился. В ожидании кофе они сидели молча.
   - А где остальные? - сделав глотов,  спросила  Каролина  и  повернула
голову в сторону пляжа.
   - Решили прокатиться под  парусом.  -  Хэдли  хохотнул,  и  опять  ей
почудилась странная нотка в его голосе. - Как дети, вечно ищут,  чем  бы
заняться. Ни минуты не могут посидеть спокойно.
   - О, - она чуть запнулась, - сегодня чудный день, как раз  для  такой
прогулки.
   - Пожалуй, но я думаю, мы воспользуемся их отсутствием  и  поваляемся
на  песочке.  Здесь  это  редчайший  случай  -  получить  день  в   свое
собственное распоряжение.
   Каролина улыбнулась.
   - А я-то, отправляясь в Палм-Бич, рассчитывала походить по магазинам.
   Его рука как бы нечаянно легла на ее руку, нежно погладила.
   - По магазинам вы сможете отправиться в любой другой день. Почему  бы
вам сегодня не полежать спокойно на пляже?
   Каролина чуть опустила голову. Рука его была загорелой и крепкой, она
больше походила на руку юноши. Подняв  на  него  глаза,  Каролина  вновь
почувствовала, как щеки наливаются жаром. Но руку свою так и не убрала.
   - Вы уверены, что я вам не помешаю?

***

   Выйдя из кабинки, она тут же почувствовала на себе его  одобрительный
взгляд.
   - Да вы просто красавица.
   И опять краска бросилась ей в лицо.
   - Ну уж нет, мне далеко до ваших американских  девушек.  Вот  уж  кто
красавицы! Высокие, длинноногие. А я - коротышка.
   - Мне  нравятся  маленькие  женщина.  Рядом  с  ними  мужчина  всегда
чувствует себя более сильным.
   Она достала тюбик с кремом, начала втирать его.
   - Я очень быстро обгораю.
   - А у меня кожа, как воловья шкура:  я  никогда  не  загораю,  только
краснею и все.
   - Было бы лучше, если бы мы смогли побыть хоть чуточку в тени.
   - В кабинке есть зонт, я принесу.
   Поднявшись,  Хэдли  направился  к  кабинке;  Каролина  провожала  его
взглядом. Она знала, что ему было уже далеко за пятьдесят, однако по его
манере двигаться этого нельзя было сказать. Хотя Хэдли был  почти  одних
лет с ее отцом, выглядел он намного моложе.
   Минуту спустя он уже вновь был рядом, ввинчивая ножку зонта  в  песок
так, чтобы тень легла прямо на нее.  Установив  зонт,  он  опустился  на
песок рядом с Каролиной.
   - Так лучше?
   - Намного. - Она улыбнулась и протянула ему тюбик с кремом. - Могу  я
попросить еще об одном одолжении? Спина - я сама не достану.
   Пальцы его оказались очень нежными. На  мгновение  Каролина  прикрыла
глаза. Вопрос, заданный им, ничуть ее не удивил.
   - Вы любите его?
   Каролина открыла глаза. Она не знала, что сказать.
   - Кого? - спросила она, словно глупенькая девушка.
   - Дакса, - угрюмо отозвался Хэдли, - вашего мужа.
   - Вам хотелось, - с упреком в голосе проговорила она, - застать  меня
одну, поэтому-то вы и не поплыли вместе со всеми.
   - Совершенно верно, - без колебаний признался он, - но вы не ответили
на мой вопрос.
   - На подобный вопрос я не обязана отвечать. Хэдли снова положил  свою
руку поверх ее.
   - И такого ответа вполне достаточно. Она  почувствовала,  как  внутри
нее все переворачивается.
   - Я... Я обещала.
   - Ты должна? - переспросил он.
   - Зачем вы меня спрашиваете?
   - Завтра я еду назад, на север. Я хочу, чтобы мы там встретились.
   Каролина глубоко вздохнула.
   - Если вы хотите  иметь  со  мной  дело,  боюсь,  вы  будете  глубоко
разочарованы. Он ничего не ответил.
   - А если вы рассчитываете сделать меня своей любовницей, - продолжала
она, - то это у вас не выйдет. Я никогда не была сильна в интрижках.
   - Прежде чем просить вас об этом, я должен убедить вас в том, что  вы
- женщина.
   Он нежно привлек к себе ее голову, и Каролина вдруг  удивилась  тому,
какими мягкими могут быть губы мужчины. Внутри нее разгоралось пламя,  о
существовании которого она уже давно забыла. Когда Хэдли разжал объятия,
глаза Каролина были полны тревоги.
   - Я не знаю...
   Но она знала. Вечером она сказала Даксу, что возвращается в  Нью-Йорк
и что ему придется ехать на побережье одному.

7

   - Судов у меня достаточно, - со значением в голосе сказал Абиджан.  -
И если ты считаешь, что это хорошая сделка, покупай их. Заодно  оплатишь
и хранение, не таксе уж это большое дело.
   Марсель  с  интересом  посмотрел  на  тестя.   Старик   ответил   ему
воинственным взором.
   - Мне это не составит труда.
   - Ну  так  давай.  Только  ответь  сначала,  чем  ты  будешь  за  них
расплачиваться. Марсель молчал.
   -  Ко  мне  за  деньгами  не  обращайся.  У  меня  уже   был   случай
поучаствовать  в  твоих  дурацких  затеях.  Ведь  это  же  мне  пришлось
выпутывать тебя из той сделки по сахару.
   Марсель поднялся, внутри него все бушевало.
   - Но вы на этом ничего не потеряли, - твердо сказал он.
   Что было правдой. Никто из  них  не  понес  убытков,  наоборот,  дело
кончилось тем, что они заработали кругленькую сумму.
   - А сколько на это ушло  времени?..  -  спросил  старик.  -  Покупать
бесполезные посудины только потому, что они в один прекрасный  день  мне
ни  с  того  ни  с  сего  понадобятся?  Я  найду  своим  деньгам  лучшее
применение.
   - Ладно, но помните, что я приходил к вам первому.
   - Я буду это помнить. - Неожиданно на лице Абиджана появилась улыбка.
- Позволю себе только один совет: почему бы  тебе  не  попросить  своего
партнера, Хэдли? Ему  будет  не  трудно  профинансировать  тебя  из  тех
прибылей, которые ты же и обеспечил ему, когда помог добиться привилегий
в торговле с Кортегуа. Даже если ты  и  прогоришь,  то  для  него  такая
потеря не станет трагедией.
   Марсель против воли почувствовал, что  улыбается.  Всем  было  хорошо
известно, что отношения между стариком и Хэдли не сложились.  Еще  бы  -
ведь тот был главным конкурентом Амоса Абиджана. Когда  однажды  Абиджан
был готов  подписать  выгодное  соглашение  с  греками,  Хэдли  в  самый
последний момент предложил им более выгодные условия  и  увел  сделку  у
него из-под носа.
   Видя, что Марсель улыбается, Амос тут же изменил тактику. Он поднялся
и обогнул стол.
   - Я говорю с тобой как отец. Ну для чего тебе еще деньги? У  тебя  их
хватает. У тебя жена, трое прекрасных детишек. А когда меня  не  станет,
все это будет принадлежать тебе. - Он сделал впечатляющий жест рукой.
   Ну да, с издевкой подумал Марсель, мне. Все  это  будет  принадлежать
Анне и ее сестрам. А также моим детям, но не мне.
   С хорошо наигранной теплотой он произнес:
   - Знаю, отец. Но ведь и вы были когда-то молодым.  Вы  должны  понять
мои чувства.
   - Я их понимаю. - Тесть по-дружески положил ему на плечо руку. -  Все
это из-за твоей молодости. Не спеши так, времени хватит на все.
   Выйдя из кабинета, Марсель отправился  к  себе,  его  офис  был  чуть
дальше по коридору. Он распахнул  дверь,  вошел,  и  секретарша,  подняв
голову, сообщила:
   -  Пока  вас  не  было,  звонил  мистер  Рейни.  Я   записала   номер
телефонистки в Далласе.
   - Свяжитесь с ним, - бросил Марсель на ходу.
   Опустившись в кресло, он задумчиво уставился на разбросанные по столу
бумаги. Взял одну в руки.  Под  заголовком  "Излишки  госимущества"  шел
размноженный на мимеографе перечень того, что  правительство  выставляло
на продажу. Примерно в  середине  листа  один  из  пунктов  был  обведен
голубым кружком: двадцать нефтеналивных танкеров второго класса.
   Он подобрал следующий листок. Почти то же самое,  включая  заголовок.
Другим был только адрес, по которому проводились торги. И голубая  линия
окружала лишь пять танкеров. Марсель быстрым движением собрал  бумаги  в
аккуратную стопку. Всего на продажу выставлялось сто тридцать танкеров.
   Возле каждого пункта о продаже судов стояла звездочка, указывавшая на
то, что данный товар выставляется на торги в третий раз, а это,  в  свою
оч