с
самого начала. Они оба мечтали  раскрутить  эту  историю  с  наркотиками  на
полную катушку - с прессой и телевидением, и им было совершенно безразлично,
если в результате кто-нибудь пострадает, даже не будучи виновным.
   Милстейн взглянул на часы -  было  половина  восьмого  утра.  Суд  начнет
работать через полтора,часа.
   - Ладно, - сказал он надзирательнице, - я забираю ее в зал для  адвокатов
в здании суда и останусь с ней там до начала суда.
   Надзирательница относилась к числу тех циничных женщин, которые  считали,
что полицейские ничем не отличаются от других мужчин во всем,  что  касается
хорошеньких женщин. Ну а если им приходится работать  с  ними,  то  сам  Бог
велел...
   - Валяйте, офицер, - сказала она с подчеркнутым равнодушием. -  Это  ваша
территория.
   Когда они отошли от камеры, Джери-Ли почувствовала, что у нее от слабости
подгибаются колени.
   Комната  для  встреч  с  адвокатом  оказалась  маленьким   помещением   с
несколькими жесткими стульями.  столом  и  длинной  скамьей,  стоящей  вдоль
стены. Детектив усадил ее на скамью, предложил сигарету и сел напротив  нее,
закурил вместе с ней.
   - Я не могла войти туда, - сказала она, прикуривая от его зажигалки.
   - Я не знаю, что бы я с собой сделала...
   Милстейн обратился к ней ровным голосом, без особой симпатии.  Он  просто
констатировал ситуацию:
   - Рано или поздно вам придется войти в камеру.
   - Но может быть, судья отпустит меня! Он умолк и задумался. Она  в  самом
деле совершенно не представляла, что  ее  ждет.  Все  процедуры  здесь  были
рассчитаны не на то, чтобы ускорять прохождение дел, а на их замедление.
   - У вас есть адвокат? - спросил он, наконец.  Она  отрицательно  покачала
головой.
   - Вы знаете какого-нибудь адвоката? Она опять покачала головой.
   - В этом случае судья сам назначит вам дежурного общественного защитника.
   - Это хорошо?
   - Во всяком случае, лучше, чем ничего. - Он поколебался - говорить ей  об
этом или нет, но все же сказал:
   - Если у вас есть какие-либо деньги, лучше вам  нанять  своего  адвоката.
Окружной прокурор сделает отбивную из дежурного защитника. Он  нацелился  на
громкое дело и не станет ни перед чем останавливаться.  Вам  нужен  юрист  с
именем, такой, чтобы и прокурор, и судья слушали его.
   - Но я не знаю таких.
   - Я знаю. Но он очень дорогой, - сказал Милстейн, подумав.
   - Насколько дорогой?
   - Этого я просто не знаю.
   - Какие-то деньги у меня есть... Вы думаете, он согласится поговорить  со
мной?
   - Возможно.
   - Вы позвоните ему?
   - Этого я не имею права делать. Но я могу вам дать его телефон. Вы можете
ему позвонить.  Ов  как  раз  сейчас  дома.  Вам  разрешается  сделать  один
телефонный звонок.
   Надзирательница вошла в камеру и  внесла  поднос  с  завтраком.  Джери-Ли
посмотрела затравленно на нее, не вставая с койки, на которой она сидела.
   - Сколько сейчас времени?
   - Двенадцать, -  ответила  надзирательница,  ставя  поднос  на  маленький
столик у стены.
   Джери-Ли взглянула на тощие сандвичи.
   - Я совершенно не хочу есть, - сказала она.
   - И все равно следовало бы поесть. Суд не начнется до двух. И до этого вы
- так или иначе - ничего не узнаете, - она вышла из камеры, закрыв за  собой
дверь из стальной решетки.
   Прошло уже два часа с того момента, как адвокат ушел от нее.
   Высокий человек, одетый неброско в темный костюм, седовласый  и  румяный,
он внимательно выслушал ее, не говоря ни  слова.  Когда  она  закончила,  он
задал ей только один вопрос:
   - Вы рассказали мне правду? Она кивнула.
   - Это очень важно. Я бы не хотел, чтобы окружной прокурор приготовил  мне
какой-нибудь неприятный сюрприз.
   - Все, что я сказала, - правда. Я готова поклясться.
   Он еще раз внимательно посмотрел на нее.
   - Пять тысяч долларов, - сказал он наконец.
   - Что?
   - Пять тысяч долларов - это мой гонорар.
   - Но у меня нет такой суммы.
   - Простите, - он поднялся на ноги.
   - Это большие деньги, - попыталась она протестовать.
   - А вы и оказались в большой неприятности, - ответил он, глядя ей прямо в
глаза. - Вы попали в самый центр крупнейшего калифорнийского дела о торговле
и транспортировке наркотиков за этот  год.  Не  так-то  и  просто  заставить
окружного прокурора и судью слушать.
   Некоторое время она молчала, напряженно размышляя.
   - У меня  тридцать  пять  сотен  на  счете  в  банке.  Остальное  я  могу
выплатить, когда начну работать. Он сел.
   - Первым делом, мы должны добиться того, чтобы  вас  выпустили.  Затем  -
чтобы сняли с вас обвинение. Если  они  включат  вас  в  общее  дело  и  вам
придется предстать перед присяжными - вы пропали.
   - Почему? Не понимаю. Я скажу им все то, что сказала вам - только правду.
   - Не имеет никакого значения - правда это или нет. Вы должны понять,  кто
сидит здесь на скамьях для присяжных. Это простые  работяги:  белые,  негры,
батраки. Как только они узнают, где и как вы работаете, они  решат,  что  вы
виноваты. Эти люди считают,  что  только  глубоко  порочная  женщина  станет
танцевать обнаженной перед зрителями в таком клубе.
   - Но какая разница между теми,  кто  приходит  смотреть  на  танец  голых
женщин, и теми, кто танцует? Какая разница между мной и присяжными?
   - Те же самые люди, которые приходят в клуб, оказавшись в жюри присяжных,
выступят против вас.
   - Что же тогда делать?
   - Позвольте мне немного подумать, - сказал адвокат. - Ваша чековая книжка
с вами?
   - Я сдала ее вместе со всеми вещами на хранение. Через несколько минут он
вышел от нее, имея чек на тридцать пять сотен долларов и  долговую  расписку
на полторы тысячи.
   - Постарайтесь успокоиться, - сказал он уходя. - Думаю, что скоро и сумею
вам что-то сообщить.
   Ближе к двум часам дня он вызвал ее в комнату доя адвокатов.
   - Что случилось? Мистер Колдуэл, говорите! - сказала она нетерпеливо, как
только дверь за ней закрылась.
   - Я все провернул с окружным прокурором, -  ответил  он.  -  Он  согласен
выделить ваше дело из общего и снять обвинение, если вы  обещаете  выступить
как свидетель обвинения.
   - Что это означает?
   - Только то, что вы свободны.  Все,  что  вам  придется  сделать,  -  это
появиться в  суде  на  процессе  и  рассказать  вашу  историю  так,  как  вы
рассказали ее мне.
   - И я могу выйти отсюда прямо сейчас?
   - Через несколько  минут.  Первым  делом  вы  предстанете  перед  судьей,
который должен отдать соответствующие распоряжения, - Так чего же мы ждем?
   - Хорошо, - сказал он, - Но запомните: что бы  ни  попросил  вас  сделать
судья, - соглашайтесь. Хорошо?
   Она кивнула. Он постучал в дверь.
   - Я хочу вас попросить разрешить мисс Рэндолф подождать  здесь  несколько
минут, пока я не схожу к окружному прокурору и не сообщу ему, что мы  готовы
предстать  перед  судом.  Вы  можете  разрешить  ей  это?   -   спросил   он
надзирательницу.
   Надзирательница с сомнением взглянула на Джери-Ли.
   - Это займет несколько минут, - сказал  адвокат.  -  Я  вам  обещаю.  Они
снимут с нее обвинение, и я думаю, что она  уже  и  так  достаточно  времени
провела в камере.
   - Ладно. Но поторопитесь - правилами не разрешается...
   - Я вам буду очень обязан, - добавил адвокат  и,  взглянув  на  Джери-Ли,
сказал:
   - Я сразу же возвращаюсь.
   Джери-Ли улыбнулась. Впервые за двенадцать часов она не  ощущала  тяжести
нависающего над ней ужаса...

Глава 20

   Колдуэл вывел Джери-Ли через заднюю дверь и усадил в такси.
   - Репортеры узнают ваш адрес к вечеру или завтра, - сказал он. - Если  вы
не хотите, чтобы они вас атаковали,  мой  вам  совет:  переехать  как  можно
скорее.
   - В любом случае я не могу там  оставаться,  -  сказала  она.  -  Майк  -
владелец квартиры. Кстати, что его ожидает?
   - Судья определил для каждого из них залог в сто тысяч долларов.
   Думаю, что все они выйдут из тюрьмы к вечеру.
   - Но у Майка нет таких денег.
   - Он связан с очень крупными дельцами. Они позаботятся о своем человеке.
   Она молча переваривала информацию. Ей все  еще  не  верилось,  что  такое
вообще возможо.
   -  Держите  меня  в  курсе  ваших  дел,  -  сказал  Колдуэл.  -  И  когда
переберетесь на другую квартиру, сообщите мне, где я смогу в случае чего вас
найти.
   - Хорошо.
   Только после пяти дня она добралась  до  квартиты  Майка.  Поднявшись  по
лестнице, она остановилась в удивлении - дверь в квартиру была открыта.
   "Странно", - подумала она. Джери-Ли точно помнила, что заперла  ее  перед
тем, как уехать с Милстейном, - ведь сам детектив посоветовал  ей  это.  Она
медленно вошла в квартиру.
   Гостиная представляла собой жалкое зрелище. Портативная машинка  валялась
разбитой. Пол был покрыт обрывками бумаги. Она подняла клочек бумаги с  пола
- это был чистый листок. И тут ее вновь обуял страх. Она бросилась к камину,
выгребла пепел - это было то, что осталось от  сгоревших  листов  бумаги.  В
нескольких местах, уцелевших в огне, можно было прочитать  отдельные  слова,
напечатанные на машинке. Сомнений не было - предчувствие не обмануло ее: вся
работа,  проделанная  ею  за   последние   несколько   недель,   практически
законченный сценарий, - все было уничтожено в огне.
   Она тупо смотрела на пепел, потом медленно выпрямилась и пошла в спальню.
И  здесь  она  увидела  полный  разгром:  все  ящики  были  вывернуты,  вещи
разбросаны и порваны. Но это уже не в  счет...  Страшно  то,  что  уничтожен
текст, уничтожены слова.  Те  слова,  которые  она  теперь  уже  никогда  не
восстановит. Слова, стоившие ей так дорого.
   Она побрела в ванную комнату, не утирая обильных  слез.  Там  обнаружила,
что все ее таблетки ссыпаны в раковину умывальника и пущена вода, отчего они
раскисли и уже никуда не годятся.
   В этот момент зазвонил  телефон.  Она  сняла  отводную  трубку  в  ванной
комнате:
   - Да, - произнесла ома. безжизненным голосом.
   - Джейн Рэндолф?
   - Да.
   - Говорит друг, который хочет дать  тебе  небольшой  совет.  Убирайся  из
города. Убирайся как можно дальше отсюда. Или в следующий раз разбита  будет
не квартира, а твоя голова.
   - Но... - начала она говорить и  обнаружила,  что  на  другом  конце  уже
повесили трубку. Кто бы он ни был, этот друг, он уже все  сказал  и  прервал
связь. Она положила трубку на место и стала  медленно  приводить  в  порядок
квартиру.
   Было почти восемь вечера, когда она-пришла в клуб. Подошла к двери  своей
гримердой и столкнулась с поджидающим ее менеджером.
   - Подождите минутку, - сказал он, - спустимся в мой кабинет.
   Она проследовала с ним на  первый  этаж,  в  комнатушку,  точнее  даже  -
квадратную щель в стене, которая служила менеджеру кабинетом.  Он  тщательно
закрыл за собой дверь и заговорил с ней, понизив голос почти до шопота.
   - Я вас не ждал сегодня. Когда вас выпустили?
   - В полдень.
   - Я нашел другую девушку.
   - Замечательно, я смогу ночь отоспаться. И начну завтра.
   - Нет.
   - Что вы хотите этим сказать, Чарли?
   - Мне тут передали... словом, я должен вас уволить.
   - Вы что, шутите что ли?
   - Нет. Они были очень настойчивы. Вы не работаете у нас.
   - Они просто, наверно, сошли с  ума.  Вся  эта  грязь  в  газетах  только
увеличит приток посетителей и доход!
   - Вы думаете, я  этого  не  понимаю?  -  взвился  он.  -  Но  именно  они
контролируют яаш клуб. Если я не выполню их приказа - бац! -  считайте,  что
со мной покончено! У меня тут же отбирают лицензию.
   - О'кей! - сказала она. - Есть масса других мест, где  я  могу  работать.
Они не в состоянии перекрыть весь бизнес.
   - Джейни, - сказал он со  всей  возможной  откровенностью.  -  Я  гораздо
старше вас. И я хочу поговорить с  вами,  как  отец,  как  ваш  дядюшка.  Вы
хорошая девушка но вы спутались с какими-то очень плохими  людьми.  В  нашем
городе для вас не осталось  больше  ни  работы,  ни  места,  где  вам  могут
предложить другую работу. Мой совет - уезжайте.
   - Значит, они позвонили и вам и надавили, - заключила она холодно.
   - Я ничего не могу сделать. У меня есть семья, о которой я должен  думать
в первую очередь. А что касается вас - то вам лучше всего сделать так, как я
вам советую. Если вы здесь задержитесь, что-нибудь с вами случится.  Я  знаю
этих людей. И  я  знаю,  что  они  сделали  с  теми  девушками,  которые  не
подчинились их советам. Поверьте мне - ничего хорошего.
   - Но я была одна в квартире, - сказала она. - Они  не  появились  у  меня
после звонка.
   - Дело в том, что вы пока еще в центре внимания прессы и полиции.
   Сенсация сегодняшнего дня. Уверяю вас,  они  умеют  выжидать.  И  в  один
прекрасный день, когда газеты забудут о вас, они нанесут вам визит.
   - Я вам не верю.
   - Постарайтесь поверить, - сказал он очень серьезно. - Если  бы  вы  были
моей дочерью, я не мог бы дать вам лучшего совета. - Он открыл ящик стола  и
достал конверт. - Я вам должен плату за один день. Но вы тогда  выходили  на
сцену больше, чем  предусмотрено  контрактом,  и  потому  я  плачу  вам  сто
долларов. О'кей.
   Она молча взяла конверт.
   - Вы берете эти деньги и покупаете себе билет на самолет куда подальше.
   - Конечно, - сказала она.
   Эта сотня, да еще тридцать, что лежали у нее в сумочке, да еще двадцатка,
оставшаяся в банке сверх трех с половиной тысяч, уплаченных адвокату, -  вот
и все деньги, которые остались у нее на этом свете. Она открыла дверь.
   - Спасибо. Чарли.
   - Желаю вам счастья, Джейн!
   Чертов бизнес, подумал он. Если  девушки  не  попали  в  одну  беду,  они
обязательно попадут в другую.
   - Вы все испортили, Джейн! - в голосе Марка Гросса  звучала  и  обида,  и
упрек, и раздражение, словно то, что произошло с Джери-Ли, уже успело  плохо
сказаться на его делах. - Я  тут  все  подготовил  для  интервью  с  вами  у
Уорнера, у Парамаунта и в "Двадцатом веке". Но как только  они  прочитали  в
утренних газетах сообщение, они тут же все и отменили.
   - А сегодня газеты сообщат, что обвинение против меня снято.
   - Не имеет значения. Они не любят паблисити такого рода.
   - А что произошло с рассказом, который вы отослали?
   - Они его возвращают. Так торопятся избавиться от него, что  посылают  не
по почте, а с нарочным.
   - А как обстоит дело с картиной о женской тюрьме, которую начинал Энсбах?
В ней я могу сняться?
   - Съемки закончены. Не думаете же вы,  что  он  станет  ждать  вас  целую
вечность.
   Прошло только несколько недель, но она не стала спорить с ним.
   - О'кей, - сказала она, глядя ему прямо в глаза. - Значит, они  добрались
и до вас тоже. Он покраснел.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите.
   - Мне кажется, что отлично понимаете, - сказала спокойно Джери-Ли.  -  Не
звонил ли вам некто и не  сказал  ли,  что  было  бы  неплохо,  если  бы  вы
прекратили со мной всякие дела?
   - Мне все время звонят всякие ненормальные типы.  Я  не  обращаю  на  них
внимания.
   Она молча рассматривала его. Потом соврала:
   - Завтра я получу от машинистки сценарий и пошлю его вам.
   Он откашлялся. Видно было, что он колеблется, но потом все же  решился  и
сказал:
   - Я как раз подумывал о вашем сценарии. Боюсь, что  никак  не  смогу  его
куда-нибудь пристроить - что-то не совсем та вещь...
   - А почему бы вам вначале не прочитать его, а потом уже оешать -  та  это
вещь или не та, сможете вы его пристроить или нет?
   - Зачем? Только зря потратить ваше время.
   Она насмешливо улыбнулась ему.
   - Вы вшивый лжец, Марк. Но что еще  хуже  -  вы  трусливый  лжец,  -  она
поднялась со стула. - Я дам вам знать, куда вы можете прислать мои рассказы,
когда получите их.
   Джери-Ли остановилась на  тротуаре  в  нерешительности,  раздумывая,  что
предпринять. Ее внимание привлекла кофейня на углу. Время ленча кончилось, и
толпы людей, штурмующих прилавки, рассеялись. Джери-Ли легко нашла свободную
нишу со столиком и уселась.
   - Мне только кофе, - сказала она официантке, которая очень быстро подошла
к ней.
   В ожидании кофе она сидела, погрузившись в  свои  невеселые  думы,  и  не
сразу заметила  человека,  усевшегося  напротив  нее.  Когда  она,  наконец,
подняла глаза, то обнаружила, к своему удивлению, что лицо его ей знакомо.
   - Детектив Милстейн! - воскликнула она. Он чуть улыбнулся.
   - Кофе, пожалуйста, - сказал он подоспевшей официантке.
   - Вы следите за мной? - спросила она.
   - Неофициально.
   - В каком смысле?
   - У меня сейчас свободное время, и я решил посмотреть, чем вы заняты.
   Он не сказал ей, что получил по своим каналам  сведения,  указывающие  на
то, что она может попасть в беду.
   - А у меня все не так хорошо, как я надеялась, - сказала она. - Работу  я
потеряла и только сегодня выяснила, что мой агент не хочет заниматься  моими
делами в дальнейшем. А вчера,  когда  я  вернулась  домой,  обнаружила,  что
квартира разгромлена: вещи изодраны, а главное  -  рукопись  сожжена.  Кроме
того, мне позвонили и потребовали, чтобы я уехала из города.
   - Вы узнали голос?
   - Никогда раньше не слышала его.
   - Почему вы не сообщили полиции?
   - А что хорошего это может мне дать?
   Он помолчал немного, потом согласно кивнул.
   - Что вы собираетесь делать сегодня?
   - Не знаю, - призналась она. - Меня  отделяют  от  дома  для  бедных  сто
тридцать шесть долларов, которые пока еще есть в  моем  кармане.  Я  пытаюсь
решить, что делать: остаться здесь, вложить  эти  деньги  в  аренду  дешевой
комнаты и попытаться найти работу или же взять восемьдесят семь  долларов  и
купить билет на самолет и улететь обратно в Нью-Йорк.
   - Вы можете найти работу там, на Востоке? Она пожала плечами.
   - Не могу сказать. Но во всяком случае, там не будет тех, кто  попытается
не допустить меня до работы, как здесь. Что же мне делать, как вы считаете?
   - Официально я должен заявить вам, что вы обязаны остаться. Вы дали слово
в суде, что выступите на процессе как свидетель обвинения.
   - Поскольку вы следили за мной неофициально, то, может быть, вы могли  бы
мне что-то посоветовать - тоже неофициально?
   - Только имейте в виду, если вы сошлетесь на мои слова, я отопрусь.
   - Я никогда не сошлюсь на ваши, слова.
   Он глубоко вздохнул и сказал:
   - Я бы купил билет.
   - Вы считаете, что эти люди действительно  могут  привести  в  исполнение
свою угрозу?
   - Не знаю. Но это крутые ребята, очень жесткие люди - они могут,  они  ни
перед чем не остановятся. Я бы не хотел испытывать судьбу и  советовать  вам
рисковать. Тем более, что у нас в полиции  нет  надежного  способа  охранять
вас, кроме как посадить в тюрьму.
   - Если бы я только могла заработать еще хотя бы несколько бумажек...
   Ненавижу возвращаться на щите.
   - Я бы мог одолжить вам несколько долларов. Пятьдесят, может  быть,  даже
сотню. Я бы хотел дать вам больше, но мы,  полицейские,  не  так  уж  хорошо
зарабатываем.
   - Нет, спасибо огромное, - ответила она. - Вы  и  так  сделали  для  меня
слишком много... - Вот же какое дерьмо, - сказала она, помолчав с минуту,  -
и надо было, чтобы все это случилось именно тогда, когда я уже стала думать,
что все начинает складываться для меня к лучшему.
   - Мне очень жаль.
   - Вы тут ни при чем... Если уж вы сейчас не на службе, скажите, не  будет
ли это противоречить вашим правилам если вы поможете другу упаковать вещи и,
может быть, поможете ему поехать в аэропорт?
   - Не будет.
   - Вы поможете?
   - Да.
   Милстейн смотрел, как служитель аэропорта отвез ее чемоданы и положил  их
на ленту транспортера.
   - Выход двадцать три, мэм, - сказал он Джери-Ли, принимая доллар  чаевых.
- Они уже производят посадку.
   Джери-Ли протянула Милстейну руку.
   - Спасибо. Вы хороший человек, детектив Милстейн.
   - Успеха вам и удачи. Надеюсь, что все образуется.
   - Вы не один, кто на это надеется, - нас двое.
   - Если вы будете когда-нибудь в этих краях, - позвоните.
   Она не ответила.
   - Вы же знаете, что еще очень молоды. Почем