ей.
   - Все, что вы захотите, - рассмеялась она.
   - Я уже сгораю от нетерпения, - улыбнулся Джо.
   Она выпустила его руку и вернулась к столу.
   - Счастливой поездки на Побережье, и поддерживайте со мной связь.
   - Обязательно, -  ответил  он,  направляясь  к  двери.  -  Только  не
забывайте о своем обещании. Мы будем перезваниваться. А сейчас - пока.
 
*** 
 
   В самый разгар  обеденного  времени  Джо  еле  протолкался  к  "Стейж
Деликатессен". Он быстро окинул взглядом столики.  Стиви  уже  сидел  за
одним из них и теперь махал ему рукой.
   Джо уселся за столик напротив Стиви и улыбнулся.
   - Я уже начал бояться, что мы никогда не встретимся.
   - Я был очень занят, - сказал Стиви. - У меня было семь собеседований
с разными больницами. И везде мне предложили постоянное место.
   - Замечательно, - сказал Джо.
   Подошел официант. Он поставил на  стол  блюдо  с  солеными  огурцами,
маринованными томатами и кислой капустой и спросил:
   - Что будете заказывать?
   - Ростбиф с сельдереем, - сказал Джо.
   - Мне то же самое, - сказал Стиви и  улыбнулся  Джо.  -  Чего  ты  не
найдешь в Оклахоме - так это таких забегаловок.
   Джо засмеялся.
   - Волнуешься перед свадьбой?
   - Мама развела из этого целую историю, да и Мотти, по-моему, тоже.  У
нее сегодня девичник с девочками с работы. Наверное, свадьба  -  событие
более важное для женщин, чем для мужчин.
   - Ты совсем не волнуешься? - удивленно спросил Джо.
   Официант поставил перед ними слоеные бутерброды с мясом и сельдереем.
Стиви сразу потянулся за своим бутербродом и  откусил  от  него  большой
кусок.
   - Очень вкусно, - объявил он с набитым ртом.
   Джо откусил от своего бутерброда.
   - Как дела дома?
   - Папа в порядке. Он уже вернулся на  работу.  Мама  вся  в  хлопотах
перед свадьбой. Все в порядке.
   - А Мотти? - спросил Джо. - По-моему, она прекрасно выглядит.
   - У нее все нормально, - ответил Стиви. -  Мне  кажется,  она  слегка
полновата, но так и должно быть. Еврейские девушки  всегда  полнее,  чем
шиксы.
   Промолчав, Джо еще раз откусил от бутерброда.  Он  думал  о  том,  не
заподозрил ли Стиви чего-нибудь.
   Стиви посмотрел на него.
   - И все-таки ты действительно это сделал, - сказал он.
   - Что сделал? - не понял Джо.
   - Ты говорил, что станешь писателем, и стал им.  Теперь  ты  едешь  в
Голливуд. Папа  сказал,  что  тебе  заплатили  семь  с  половиной  тысяч
долларов.
   - Это правда, - ответил Джо.
   - Это большая сумма, - в голосе Стиви прозвучали завистливые нотки. -
Все больницы предлагают мне три с половиной тысячи за постоянное место в
год. И это в Нью-Йорке. За городом дают меньше.
   - Ты знал об этом заранее, - сказал Джо.
   - Да, - ответил Стиви. - Через год я смогу войти в  штат  и  получить
прибавку от полутора до двух тысяч.
   - Это совсем неплохо, - сказал Джо.  -  А  я  не  знаю,  смогу  ли  я
заключить новый контракт. В моей работе нет гарантий.
   Стиви взглянул на часы.
   - Вот черт! - воскликнул он. - Уже час дня, а в  половине  второго  у
меня собеседование в еще одной больнице, - он быстро  доел  бутерброд  и
встал. - Мне пора бежать.
   - Как жалко, - сказал Джо.
   - Мне тоже жаль, - сказал Стиви. - Самое худшее - это то, что  ты  не
сможешь присутствовать на свадьбе.
   Но Джо понимал, что на уме у брата совсем  другое.  Они  пожали  друг
другу руки.
   - Удачи тебе, - сказал Джо.
   - Спасибо, - поблагодарил его Стиви.
   - И поцелуй за меня невесту, - улыбнулся Джо.
   - Обязательно, - рассеянно проговорил Стиви и заторопился к двери.
   Джо снова сел, лениво доел бутерброд, позвал официанта  со  счетом  и
улыбнулся. Стиви никогда не платил по счетам. Он был скуповат.
 
*** 
 
   Джо поднялся по лестнице к квартире Китти. Дверь открыла Лютеция.
   - Она тебя ждет, - сказала она вместо приветствия.
   - И все-таки тебе это удалось! - взволнованно проговорила она.
   - Кажется, да.
   - Я тобой горжусь, - совершенно искренне сказала Китти. Взяв со стола
листок, она протянула его  Джо.  -  Здесь  список  телефонов  всех  моих
тамошних друзей Обзвони их. Они будут рады с тобой познакомиться.
   - Спасибо, - сказал он.
   - У тебя есть время выпить? - спросила она.
   - Да, только быстро, - ответил он. - Мне еще надо укладываться.
   - Лютеция! - позвала Китти.
   Лютеция вошла в комнату с бутылкой шампанского и тремя бокалами.  Она
привычным движением открыла бутылку и наполнила бокалы.
   Китти подняла свой бокал.
   - Поздравления и бон вояж!
   - И удачи, - добавила Лютеция.
   - Спасибо вам, - неожиданно растрогался Джо. - Большое вам спасибо.
 
*** 
 
   Было уже одиннадцать часов вечера, когда в квартиру  вошел  Джамайка.
Он взглянул на чемоданы.
   - Все сложил?
   - Почти, - ответил Джо.
   - У меня есть для тебя кое-что, - сказал Джа - майка, протягивая  ему
небольшую картонную коробочку.
   Джо открыл ее. В коробке поблескивали маленькие коричневые пузырьки.
   - Зачем это? - спросил он.
   - Подстраховка, - ответил Джамайка.
   - Но вы же знаете, что я не употребляю всего этого, - сказал Джо.
   - Я знаю, - сказал Джамайка. - Но здесь пятьдесят грамм, и ты сможешь
получить от двадцати до пятидесяти долларов за грамм. Ведь ты не  можешь
быть уверен,  что  не  окажешься  на  мели.  Поэтому  я  и  называю  это
подстраховкой. Это лучше, чем деньги.
   Джо рассмеялся.
   - Спасибо. Я этого не забуду.
   - Когда ты выйдешь отсюда утром?
   - Часов в десять, - сказал Джо.
   - Значит, завтра мы уже не увидимся? - спросил Джамайка.
   - Наверное, нет, - ответил Джо.
   - Нервничаешь? - поинтересовался Джамайка.
   Джо кивнул.
   - Есть немного. Я надеюсь, что справлюсь с работой.
   - Ты справишься, - успокаивающим тоном сказал Джамайка. - Все  звезды
в Голливуде, ведь так?
   - Да, это так, - ответил Джо.
   - Тогда у тебя все пойдет о'кей,  -  сказал  Джамайка.  -  Ты  только
помни, что поступаешь правильно. Ты можешь коснуться звезд.
 
*** 
 
   Утром, перед выездом на вокзал, он позвонил домой. К телефону подошел
Стиви.
   - Мама или папа дома? - спросил Джо.
   - Они в шуле, - ответил Стиви.
   - А Мотти? - спросил он. - Я бы хотел попрощаться с ней.
   - Она только что ушла на работу, - сказал Стиви.
   Джо поколебался, потом сказал в трубку:
   - Тогда передай им всем, что я люблю их и что позвоню из Калифорнии.
   - Я передам, - сказал Стиви. - Еще раз желаю тебе удачи.
   - Тебе тоже, - сказал Джо и положил трубку.
   Он в последний раз обошел квартиру, чтобы удостовериться, что  ничего
не забыл, потом подхватил чемоданы, спустился вниз,  вышел  на  улицу  и
поймал такси до Центрального вокзала.
 
*** 
 
   Носильщик взял у него чемоданы у входа со стороны 42-й улицы.
   - Куда нести? - спросил носильщик. - Билеты у вас на руках?
   - Идите со мной, - сказал Джо.
   На больших вокзальных часах  была  четверть  двенадцатого.  Проход  к
"Твентиз Сенчури" был как раз слева от них.  Джо  проверял  свой  билет,
когда кто-то прикоснулся к его руке.
   - Это я, - сказала Мотти.
   Он в изумлении уставился на нее.
   - Стиви сказал мне, что ты пошла на работу.
   - Это он так думает, - возразила она, внимательно на него  посмотрев,
а затем добавила:
   - Я никуда не иду, я еду с тобой.
   - Ты с ума сошла! - воскликнул он.
   - Нет, - сказала она. - Я его не люблю. Теперь знаю, что никогда  его
не любила. И он тоже меня не любит. Я для него - просто удобство. Он так
ни разу и не поцеловал меня - даже  тогда,  когда  я  встречала  его  на
вокзале. Он только пожал мне руку.
   - Наш Стиви всегда был суховат, - сказал Джо.
   - Он не думает ни о ком, кроме себя. Он считает себя  лучше  всех  на
свете, даже своих родителей.
   - Но свадьба должна быть завтра! - воскликнул он.
   - К чертям собачьим эту свадьбу! - резко ответила она.
   - Они же все с ума сойдут, - почти закричал он.
   - Они это переживут, - ответила она, подходя к нему ближе. - Я  люблю
тебя. Я всегда тебя любила. И ты это знал, ведь правда?
   Он сделал глубокий вдох и медленно кивнул.
   - Тогда ты берешь  меня  с  собой...  или  нет?  -  дрожащим  голосом
спросила она.
   Он  видел,  что  она  борется  с  подступившими  к  глазам   слезами.
Неожиданно для себя он привлек ее и поцеловал. Она крепко прижалась.
   - Лучше бы вам поспешить, сэр, - вмешался носильщик.  -  До  проверки
билетов осталось всего пятнадцать минут.
   - Тогда отведите нас к кассе, нам нужно срочно взять еще один  билет,
- сказал Джо. - Это бессмертная любовь!
 
ЧАСТЬ 2 
1946-1947 
 
14 
 
   Лежа в постели, он смотрел, как она, еще не  одетая,  красится  перед
большим  зеркалом.  Она   аккуратно,   умелыми   движениями,   подводила
карандашом брови.
   - У тебя роскошная задница, - восхищенно сказал он.
   Продолжая подводить брови, она поглядела на его отражение в зеркале.
   - Ты говоришь это всем женщинам, - без всякого выражения сказала она.
   - Не всем, - улыбнулся он. - Только тем,  у  кого  она  действительно
есть.
   - Ты невыносим, - сказала она.  -  Ты  собираешься  работать  сегодня
утром или нет?
   - Сегодня я пойду в бюро по безработице.
   - Тебя опять уволили?
   - Временно, - сказал он. - Эй Джей говорит, что у него будет для меня
работа через неделю-две.
   - В прошлый раз, когда он сказал тебе то  же  самое,  -  с  сарказмом
заметила она, - ты ждал два с половиной месяца.
   - На этот раз он обещает наверняка, - сказал  Джо  и  переменил  тему
разговора:
   - Где малышка?
   - Каролина внизу, на кухне с мексиканкой. У  нее  на  завтрак  хуэвос
ранчероз.
   Джо покачал головой.
   - Что это за завтрак для  еврейского  ребенка?  Бейгелз,  лососина  и
сливочный сыр подошли бы больше.
   - За тридцать долларов  в  месяц  у  тебя  мексиканская  прислуга,  -
ответила Мотти. Закончив краситься, она повернулась к Джо лицом.  -  Моя
косметика в порядке?
   - Конечно, - сказал Джо. - Так же,  как  и  твой  тридцать  четвертый
размер и сладкая норка.
   - Это все гимнастика, - сказала она. -  Я  обязана  этим  нянечке  из
роддома. Она сказала, что, если я не буду сидеть на диете  и  заниматься
гимнастикой после родов, у меня все отвиснет.
   - Я пошлю ей благодарственное письмо, - сказал Джо, сбрасывая с  себя
одеяло. - Ты только посмотри, - притворно удивился он, - у меня стоит.
   - Что еще новенького? - рассмеялась она, направляясь к шкафу.
   - Есть время быстренько перепихнуться?
   Она снова засмеялась.
   - И испортить мою косметику? Ни в коем случае. У меня  сегодня  утром
важная встреча.
   - Что может быть важнее утреннего траха?
   - Новая работа,  -  ответила  она.  -  Мистер  Маркс,  исполнительный
вице-президент филиала на Беверли-Хиллз, хочет назначить меня заведующей
отделом моды.
   - Я думал, ты довольна своей работой в рекламном  отделе?  -  спросил
он.
   - Я действительно была ею довольна. Но  здесь  мне  предлагают  вдвое
больше денег, и,  кроме  того,  сейчас,  когда  со  службы  возвращаются
ветераны, я не уверена, что мне удалось бы удержаться в том  отделе.  До
войны в отделе рекламы работали в основном мужчины.
   - И сколько ты будешь получать? - спросил он.
   - Возможно, до тысячи в месяц, но, скорее всего,  восемьсот.  Но  это
о'кей. На этой работе много дополнительных доходов.
   Он промолчал; потом поднял на нее глаза.
   - Откуда доходы? Ты будешь с ним трахаться?
   - У тебя грязное воображение, - раздраженно сказала она. - Ты  только
об этом и думаешь. Мистер Маркс - очень консервативный  человек.  Всегда
носит полосатый галстук и бутоньерку. Кроме того, ему  по  меньшей  мере
пятьдесят.
   Он смотрел, как она застегивает лифчик и надевает трусики.
   - Студия переполнена пятидесятилетними бабниками, - проворчал Джо.
   Она  одела  белую  шелковую  блузку  с  длинными  рукавами  и  начала
застегивать пуговицы.
   - Это совсем другой бизнес. Студия переполнена шлюхами, которые хотят
стать актрисами.
   - Когда ты говоришь что-нибудь  подобное,  ты  все  больше  начинаешь
напоминать мне мою мать, - сказал он.
   - Ты прав, - без всякого выражения согласилась Мотти. - И то,  что  я
видела  следы   губной   помады   на   твоих   трусах,   может   служить
доказательством тому, что я сказала.
   Он молчал, пока она надевала юбку и выравнивала стрелки на чулках.
   - Я думал, у нас стирает Роза.
   Она не ответила.
   - Ты не хочешь, чтобы я объяснил? - спросил он.
   - Нет, - отрезала она. - Здесь нечего объяснять. Как будто  я  раньше
тебя не знала. Я знаю тебя всю жизнь.
   Он удивленно посмотрел на нее.
   - И ты не сердишься?
   Она несколько секунд смотрела ему прямо в глаза, потом отвернулась.
   - Мне пора идти, - сказала она, В дверях  она  остановилась  и  снова
поглядела на него. - Если у тебя нет других дел, кроме как идти  в  бюро
по безработице, почему бы тебе снова не поработать над твоей книгой?  Ты
можешь много успеть за две недели.
   Он не ответил.
   - Твой агент, Лаура, сказала, что, если  ты  пошлешь  ей  хоть  часть
готовой рукописи, она сможет провернуть для тебя неплохое дело.
   - Угу, - без всякого энтузиазма ответил он. - Конечно, и  она  станет
редактором, чего она на самом деле и хочет.
   - Пожелай мне удачи, - сказала она.
   Он встал с постели и подошел к ней.
   - Удачи тебе, - целуя ее, пожелал он. Он провожал ее взглядом,  когда
она прошла на  балкон,  опоясывающий  гостиную,  и  спустилась  вниз  по
лестнице. Потом он вернулся в спальню и закрыл за собой дверь. Присев на
край кровати, он взял с тумбочки сигарету и закурил.
   - Дерьмо, - прошептал он.
   Он услышал, как захлопнулась входная  дверь,  потом,  с  сигаретой  в
руке, вышел на балкон.
   - Роза! - позвал он служанку-мексиканку.
   Она вышла из кухни в гостиную и посмотрела вверх, на него.
   - Si, senor?
   - Ты не могла бы принести мне кофе?
   - Horita, senor, - она хихикала, все еще смотря на него снизу вверх.
   - Над чем ты смеешься? - раздраженный, спросил он.
   Она вечно хихикала.
   - Nada, senor, - ответила она.
   - Nada, дерьмо, - сказал он. - Ты над чем-то смеешься.
   Она продолжала хихикать, не отводя от него глаз.
   - Los pantalones de sus pijamas estan abiertos.
   Он взглянул вниз. Ширинка его пижамных штанов была и вправду открыта.
Он застегнул пуговицу.
   - Не смотри сюда, - сказал он. - Ты слишком молода для таких вещей.
   - Si, senor, - ответила она, игнорируя его слова.  -  Toma  usted  el
cafe en la camara?
   - Нет, - сказал он. - Я буду  в  кабинете,  -  он  смотрел,  как  она
медленно идет обратно на кухню.
   "Ну и сучка", - подумал он, когда она  встряхнула  своими  блестящими
длинными черными волосами, падающими почти до самых бедер, которыми  она
откровенно виляла,  когда  шла.  Она  остановилась  в  дверях  кухни  и,
обернувшись через плечо, улыбнулась ему.
   Он повернулся и пошел назад по балкону. Он  прошел  мимо  детской,  в
которой  на  узкой  кровати  спала  их  Роза,   к   маленькой   комнате,
первоначально предназначавшейся для прислуги,  в  которую  он  ухитрился
втиснуть столик с печатной машинкой, высокий стул, сидя на  котором  ему
было удобно печатать, несколько книжных полок и  обитый  потертой  кожей
второй стул.
   Он уселся за стол и посмотрел на машинку. В нее был  вставлен  чистый
лист. Он попытался вспомнить, над чем работал, когда вставил  сюда  этот
лист. Он не мог вспомнить. Рассердившись, выдернул лист из машинки, смял
и выбросил в ведро для бумаг. Не вставая со стула, он наклонился и  взял
коробку, в которой держал рукопись романа. Открыв коробку, он  уставился
на заглавный лист.
 
И НЕ ПРЕСЛЕДОВАТЬ ЗВЕЗДУ... 
роман Джозефа Крауна 
 
   Он быстро пересчитал страницы. На сорока двух страницах были заметки,
и только десять содержали начало самого романа.  Он  смотрел  на  них  с
отвращением. Всего лишь десять страниц, и он  даже  не  закончил  первую
главу о птичьем рынке. С тех пор, как  он  написал  это,  прошло  восемь
месяцев. За это время он сделал два  сценария.  Он  снова  посмотрел  на
рукопись. Это было дерьмо. В конце концов сценарии писать  приятнее.  Ты
можешь работать вместе с кем-то, заводить новые знакомства и шататься по
городу. Писать роман - одинокая работа. Только ты  и  печатная  машинка.
Все, что ты получаешь, - ты получаешь из написанных  тобою  же  страниц.
Это та же мастурбация, которая приносит сомнительное  удовлетворение.  И
тут еще Лаура со своими предложениями.
   - Senor? - раздался из-за двери голос Розы.
   Он повернулся к ней. Она  держала  поднос  с  кофейником,  чашкой  на
блюдце, сладкой булочкой на тарелке,  сахарницей  и  ложкой.  Он  жестом
указал ей на стол.
   - О'кей.
   Наклонившись над столом, она поставила перед  ним  поднос.  Ткань  ее
мягкого хлопчатобумажного платья отстала от тела, и через вырез у шеи он
мог видеть ее маленькие, похожие  на  яблочки,  груди  и  плоский  живот
вплоть до волосков лобка. Она распрямилась, только наполнив  его  чашку,
затем взглянула на него.
   - Esta bien?
   Он отхлебнул из чашки.
   - Хорошо, - сказал он Она повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее
вопросом:
   - Ты показывала сеньоре следы помады на моих трусах?
   Он знал, что она понимает, о чем он говорит.
   - Нет, senor.
   - В таком случае как она об этом узнала? - спросил он.
   - Sefiora каждый день проверяет гора lavada.
   - Всегда?
   - Todo, - сказала она.
   Не отвечая, он снова отпил  из  своей  чашки.  Он  закурил  еще  одну
сигарету и, хмуро смотря на нее, выпустил клуб дыма из ноздрей.
   - Вы сердитесь на меня, senor? - спросила она.
   Он отрицательно покачал головой.
   - Не на тебя. На себя, - он опустил голову и посмотрел на машинку.
   Ничего не получается. Он знал, что книга там, внутри него, но  он  не
мог  заставить  себя  выплеснуть  ее  из  себя.  Может  быть,  здесь,  в
Голливуде, ему слишком легко жилось. За те три с половиной года, что  он
провел здесь, он сделал больше денег и меньшее количество работы, чем он
мог себе когда-либо представить в Нью-Йорке.  Все  было  легче.  Девушки
были красивее и доступнее.  Секс  для  них  был  образом  жизни.  Только
трахаясь с писателями, продюсерами и режиссерами, можно было  сняться  в
фильме. Маленькая роль или  большая  -  не  имело  значения,  главное  -
попасть на экран. Здесь даже климат был  мягче.  Иногда  шел  дождь,  но
никогда не было по-настоящему холодно,  не  бывало  того  пронзительного
холода, к которому он привык в Нью-Йорке.
   Даже Мотти говорила, что здесь живется легче. Единственная  проблема,
с ее точки зрения, заключалась в том, что здесь было  совершенно  нечего
делать. Поэтому она  и  пошла  работать  через  полгода  после  рождения
ребенка. Уже через несколько месяцев она стала заместителем главы отдела
рекламы. Она, смеясь, говорила, что калифорнийские продавщицы никогда бы
не смогли работать в Нью-Йорке, потому что единственной  вещью,  которую
они в совершенстве изучали в школе, был теннис.
   Он оторвал взгляд от машинки. Роза все еще стояла в дверях. Он был  в
замешательстве - он забыл, что она не ушла. Ее тело,  освещенное  сзади,
просвечивало  сквозь  платье.  Он  почувствовал,  что  у  него  начинает
вставать.
   - Почему ты не носишь белья? - сердито спросил он.
   - У меня только одна смена, - сказала она. - Днем  обычно  никого  не
бывает дома, поэтому я ношу его, только когда выхожу гулять с  малышкой.
Я стираю его каждый вечер.
   - Сколько стоит белье? - спросил он.
   - Лифчик, трусы и комбинация - dos dolares, - ответила она.
   Он  выдвинул  тот  ящик  стола,  в  котором  всегда  у  него   лежали
какие-нибудь мелкие деньги. Там было несколько купюр  -  три  по  одному
доллару и пять одной бумажкой. Он вытащил деньги из ящика и протянул ей.
   - Вот, возьми, - сказал он. - Купи себе белье.
   Она медленно подошла и взяла деньги.
   - Muchas gracias, senor.
   - Por nada, - ответил он.
   Она опустила глаза.
   - Вы грустите, serior, - н