и вручили филу конверт. Открыв  его,
тот пересчитал деньги.
   - Я должен был получить пять тысяч. Здесь только четыре с половиной.
   - Пятьсот долларов - гонорар юриста, - сказал один из мужчин.
   - Но меня об этом не предупреждали, - запротестовал Фил.  Он  начинал
сердиться.
   - Это нормально, - сказал человек - Тот, кто продает, оплачивает  все
издержки.
   Джо перевел взгляд с мужчины на отца.
   - Это в самом деле так, папа, - сказал он. - Пошли. Дело сделано.  Ты
уже подписал бумаги.
   Фил мгновение помолчал.
   - О'кей, - и, не произнеся больше ни слова, он вышел  из  магазина  и
сел в машину.
   Стоя рядом с окном автомобиля, Джо смотрел на отца.
   - Ты не возражаешь, если я сяду за руль?
   - Нет, - ответил Фил.
   Джо открыл перед матерью заднюю дверь. Усевшись, она взглянула вверх,
на него.
   -  Перед  тем  как  ехать  домой,  -  сказала  она,  -  остановись  у
сберегательного банка на Питкин-авеню. Я хочу  немедленно  положить  эти
деньги в банк.
   - Хорошо, - согласился Джо, садясь за руль. Машина тронулась с  места
и влилась в общий поток движения на улице.
   Когда она вышла из банка, он спросил:
   - Как ваши планы насчет переезда во Флориду?
   - Мы приняли предложение продать дом за тридцать пять тысяч, но ты же
знаешь своего отца - он считает, что мы должны были получить сорок.
   Джо посмотрел на отца.
   - Тридцать пять - хорошая цена.
   - Доставить на новое место мебель будет стоить  тысяч  пять,  а  ведь
нужно везти и другие вещи, - ответил отец.
   - Вы собираетесь въехать в восьмикомнатный дом? - спросил Джо.
   Мать подала голос с заднего сиденья:
   - Нет, Стиви нашел для нас четырехкомнатную квартиру рядом с  пляжем.
Один мой друг, Рабинович, который переехал туда полгода назад,  говорил,
что там все ужасно дешево. Можно полностью обставить квартиру за  тысячу
четыреста долларов.
   - Перевозить вашу мебель не имеет смысла, - сказал Джо.  -  Отправьте
туда только постельное  белье  и  кухонные  принадлежности.  У  скупщика
подержанной мебели вы  сможете  выручить,  возможно,  не  меньше  тысячи
долларов.
   Джо притормозил, позволяя проехать машинам на Питкин-авеню, перед тем
как свернуть за угол. Взглянув в зеркало заднего вида, он увидел вывеску
на ограде отцовского рынка. Ее уже снимали. Он посмотрел на  отца.  Лицо
отца было печальным, а в уголках глаз, казалось,  появились  слезы.  Джо
дотронулся до руки отца. Она дрожала.
   - Не расстраивайся, папа, - сказал он. - Ты поступил правильно.  Твоя
жизнь теперь станет гораздо более удобной.
   - Я помню, как мы вешали эту вывеску. Это  было  почти  тридцать  лет
назад, как раз после твоего рождения. Тогда у  нас  были  такие  большие
надежды, - произнес Фил.
   - И ты осуществил их все, папа. У  тебя  достаточно  денег  в  банке,
чтобы жить с комфортом. Сейчас тебе пора отдохнуть и  не  принимать  это
близко к сердцу.
   - Вот что я имею в виду, - проворчал Фил. -  Я  не  знаю,  куда  себя
девать.
   Джо взглянул на отца и улыбнулся.
   - А куда себя девает Рабинович?
   - Ходит на пляж и глазеет на девочек.
   Джо расхохотался.
   - Что ж, не нахожу в этом ничего ужасного.
   - Я его убью, - сказала мать. Но даже и она смеялась.
 
*** 
 
   Подойдя к квартире Лауры, он нажал  на  кнопку  звонка.  Она  отперла
дверь. Он принес две  картонные  коробки,  которые  поставил  на  пол  в
коридоре, потом наклонился и поцеловал ее.
   - Что в этих коробках?
   - Книги, - ответил он - Их дала мне мама. Они стояли у меня в комнате
с тех пор, как я научился читать Она сохранила их для меня,  потому  что
думала, что я смогу захотеть оставить их у себя.
   Она посмотрела ему в глаза.
   - С твоими родителями все в порядке?
   Он кивнул. Лицо у него было напряженное и выдавало недавно  пережитую
душевную боль.
   - Тебе нужно выпить, - быстро отреагировала  она.  Пройдя  за  ней  в
гостиную, он опустился на кушетку.
   Она налила ему шотландского виски со льдом и приказала:
   - Выпей.
   Он молча проглотил половину стакана, потом посмотрел на нее.
   - Понимаешь, иногда ты смотришь на людей, но никогда по-настоящему не
видишь их. Ну, как будто они всегда были  здесь,  с  тобой.  Они  всегда
выглядят одинаково.
   Она не ответила.
   - Внезапно я увидел отца и понял, что никогда  его  по-настоящему  не
видел. И маму тоже. Вдруг, за одну ночь, они постарели. Это были  не  те
молодые и сердитые родители, которых я знал всю жизнь. Это были старые и
встревоженные люди, отправляющиеся в другой мир, которого они никогда не
знали, столкнувшиеся с опасностями, о которых и  не  подозревали,  -  он
почувствовал, как на глаза набегают слезы, и попытался сдержать их. -  Я
не знаю, действительно ли они знают, как сильно я люблю их. Может  быть,
я недостаточно много говорил им об  этом.  Обычно  мы  были  так  заняты
спорами друг с другом, что у нас не хватало на это времени.
   Она мягко сказала:
   - Они знают, так же, как знаешь и ты. Иногда слова не  нужны.  Любовь
все равно с нами.
   - Я видел глаза отца, когда снимали вывеску с его рынка.  Он  повесил
ее, когда я родился. Тридцать лет назад. И я видел, как тридцать лет его
жизни рассыпались в прах, - он взглянул на нее. - Неужели так  и  должно
быть? Пройдет еще тридцать лет, и неужели и я увижу, как  рассыпается  в
прах моя собственная жизнь?
   Она опустилась перед ним на колени, обхватив ладонями его щеки.
   - Этого не случится, - мягко произнесла она. - Через тридцать лет  та
книга, которую ты написал два  года  назад,  книга,  которую  ты  пишешь
сейчас, и все те книги, что ты напишешь в будущем, останутся с людьми. И
так же, как твой отец всегда будет жить  в  своем  мире,  ты,  писатель,
всегда будешь жить в своем.
   Она притянула его к себе, положив его голову себе на плечо.
   - Не бойся плакать, любимый, - шептала она. - Слезы - составная часть
любви.
 
Эпилог 
 
   Когда выходной люк самолета, летевшего рейсом  №747  открылся,  то  я
оказался первым в очереди на высадку. Переждав, пока таможенный чиновник
заберет у старшего стюарда список пассажиров, я ступил на трап.  Ко  мне
сразу же подошел менеджер компании "Эр Франс".
   - Добро пожаловать на родину, мистер Краун, -  улыбаясь,  он  взял  у
меня кейс и повел  по  направлению  к  зданию  аэропорта.  -  Полет  был
удачным?
   Я пожал ему руку, хотя даже не знал его имени.
   - Просто великолепным, спасибо, - я спешил вслед за ним, не  опираясь
на трость, которую всегда ношу с собой. С тех пор, как попал в  больницу
с переломом бедра, прошло чуть больше года.
   - Если вы дадите мне ваши квитанции на получение багажа, - сказал он,
- я проведу вас через таможню побыстрее. Ваша машина и шофер уже ждут.
   - У меня нет багажа, - ответил я. - Я держу полный гардероб и  здесь,
и во Франции. Это экономит время.
   - Очень предусмотрительно, - он кивнул. - Тогда  сразу  направимся  к
таможне.
   Таможенным  чиновником  оказалась  женщина.  Я  протянул   таможенную
декларацию и паспорт - она бросила на меня быстрый взгляд.
   - Вы Джо Краун, тот самый писатель?
   - Да, - ответил я.
   - Я счастлива с вами познакомиться, - сказала она.  -  Я  только  что
закончила читать вашу новую книгу. Она уже заняла первое место в  списке
бестселлеров,  -  она  рассмеялась.  -  Это  сумасшедшая  книга,  просто
сумасшедшая! - добавила она.
   - Немножко, - отвечал я.
   Тут она снова стала серьезной.
   - Где ваш багаж?
   Я положил кейс на стойку и открыл его.
   - Вот.
   - Больше ничего? - спросила она.
   - Нет, - ответил я. - Вся нужная мне одежда здесь, дома.
   Она секунду помолчала,  набирая  на  стоявшем  перед  ней  компьютере
какие-то цифры.
   -  Вам  больше  нечего  предъявлять?  -  спросила  она.  -   Подарки,
драгоценности, парфюмерия?
   - Ничего, - сказал я. - Путешествую налегке.
   Ее пальцы снова пробежали по клавиатуре компьютера, потом  она  снова
повернулась ко мне, отдала паспорт и подписала таможенную декларацию.
   - Оставьте декларацию вон там, у дверей, когда будете  выходить.  Мне
очень нравятся ваши книги, действительно нравятся. Они так волнуют.
   - Спасибо, - поблагодарил ее я.
   Она взглянула на меня.
   - По-моему, я читала в газетах, что  сегодня  вечером  вы  празднуете
свою серебряную годовщину в списке бестселлеров?
   - Да, это так, - ответил я.
   - Это, должно быть, чудесно, - сказала она.  -  Вы  ездите  по  всему
миру, и везде - приемы и всякие интересные события.
   - Могло быть и хуже, - я рассмеялся.
   - Счастья вам, - пожелала она.
   - Еще раз спасибо, - сказал я и  вышел.  Поблагодарив  менеджера  "Эр
Франс", я оглянулся, ища глазами свою машину. Здешний воздух  не  так-то
хорош, в нем процентов восемьдесят угарного газа, если выдастся  удачный
день. Этот день был удачным. Я только слегка задыхался.
   Вырвавшись из общего потока машин, ко мне подъехал серебристо-голубой
"роллс-ройс" Из  него  выпрыгнул  Лэрри  и,  обежав  вокруг  автомобиля,
раскрыл передо мной дверцу.
   - Добро пожаловать домой, босс, - он  улыбнулся.  -  Я  бы  ждал  вас
здесь, да меня прогнали копы. Ну, ничего страшного.  Всего-то  два  раза
проехался вокруг аэропорта.
   Я уселся на переднее сиденье рядом с ним.
   - Опусти верх машины и включи кондиционер, - попросил я. -  На  улице
чертовски жарко и отвратительно пахнет.
   Лэрри исполнил все за одну секунду. Потом машина тронулась с места, и
мы влились в поток автомобилей. Лэрри посмотрел на меня.
   - Вы хорошо выглядите, - заметил он. - А как ходите?
   - Все отлично, - ответил я. - Никаких проблем.
   - Это здорово, - сказал он.
   - Где миссис Краун? - поинтересовался я.
   - В ресторане, заканчивает последние  приготовления  к  празднику,  -
ответил он. - А потом поедет домой. К  половине  шестого  туда  подойдут
парикмахер и косметолог.
   - Понятно, - сказал я.
   - Вам звонил ваш врач. Он хотел, чтобы вы перезвонили ему сразу,  как
приедете.
   -  О'кей,  -  я  поднял  трубку  телефона  и  набрал  номер.  Подошла
медицинская сестра. - Звонит Джо Краун, - послышался  щелчок,  в  трубке
раздался голос Эда.
   - Как у тебя дела, черт возьми? - осведомился он.
   - Пока живой. Не знаю как, но мне это удалось.
   - Ты уже дома? - спросил он.
   - Нет, - ответил я.  -  Звоню  из  машины.  Только  что  отъехали  от
аэропорта.
   - Давай встретимся через полчасика, - предложил он. -  Хочу  на  тебя
взглянуть.
   - Заметано, - ответил я. - Буду дома.
   - Кстати, - продолжил он, - поздравляю тебя с новой книгой. Я  видел,
она уже вышла на первое место.
   - Мне повезло, - сказал я.
   - Отлично, - сказал он. - До встречи.
   Я повесил трубку и, обернувшись, посмотрел на Лэрри.
   - Как у вас тут шли без меня дела?
   - Нормально, - ответил он. - Когда вас  нет,  приходится  не  так  уж
много ездить, - он взглянул на  меня.  -  Я  читал  в  "Энквайрер",  что
девчонки на французских дискотеках танцуют с голым верхом, это правда?
   - Правда, - ответил я.
   - Ну и дела! - воскликнул он. - Как же вы это выносили? Да если бы  я
пришел туда потанцевать, у меня бы так встал, что молния бы  на  ширинке
лопнула!
   Я рассмеялся.
   - У меня таких проблем нет. Не забывай, хоть я хожу уже  неплохо,  но
до танцев дело еще не дошло.
   Там, где мы  ехали,  были  пробки,  и  Эд,  ехавший  другой  дорогой,
оказался у меня дома раньше. Он  сидел  в  баре,  потягивая  шотландское
виски с водой. Пока я подходил к нему, он внимательно смотрел на меня.
   - Ты в самом деле отлично ходишь, старина, -  сказал  он,  вставая  и
обнимая меня.
   Я тоже обнял его.
   - Я хорошо себя чувствую.
   - Тогда зачем трость? - спросил он, беря ее у меня и осматривая.
   - Когда я сильно устаю, нога немного побаливает.
   - Это нормально, - заметил он. Его пальцы наткнулись на металлический
набалдашник трости. - Настоящее золото?
   Я кивнул.
   - А ты что думал? Нержавеющая сталь? Это нанесло  бы  моей  репутации
непоправимый ущерб.
   - Где ты взял эту трость?
   - Ее подарила мне во Франции одна женщина, - сказал я.
   - Лаура? - спросил он.
   - Кто же еще? - ответил я вопросом на вопрос.
   Он  вернул  мне  трость.  Зайдя  за  стойку  бара,  я   смешал   себе
шотландского виски с водой, потом уселся на табуретку рядом с Эдом.
   - Твое здоровье! - провозгласил я.
   - Твое здоровье! - ответил он. - Как прошло лето во Франции?
   - Нормально, - сказал я. - Я-то думал, ты туда ко мне приедешь.
   - Не получилось, - ответил он - Я был слишком занят.
   - Я слышал, ты развелся, - заметил я. - Ты вечно занят разводами.
   - Черт возьми, - сказал он. - Не везет мне с бабами.
   -  Если  посмотреть  с  другой  стороны,  то  можно  считать  большим
везением, что ты наконец-то избавился от одной, - сказал я. - Смотри  на
это так.
   - Я предпочел бы встретить симпатичную леди и жить с ней счастливо, -
проворчал он.
   - Это нетрудно, - заметил я. - Но только совсем не обязательно на них
жениться.
   - Ты-то все еще женат. Не  знаю,  как  это  тебе  удается,  со  всеми
историями, в которые ты впутываешься.
   В ответ на его слова я улыбнулся.
   - Я всегда возвращаюсь домой к маме, - сказал я. - И она это знает.
   - У тебя одышка, - сказал он.
   - Восемнадцать часов в самолете и то дерьмо, которое  здесь  называют
воздухом, могут доконать кого угодно. Особенно меня с моей астмой.
   Он достал из кармана стетоскоп.
   - Снимай рубашку, я тебя прослушаю.
   - Опять играем в доктора? - поддразнил я его.
   - Я действительно доктор, - с убийственной серьезностью ответил он. -
Делай, что тебе говорят.
   Я снял рубашку, и мы сыграли в "сделай-вдох-а-теперь-выдох".
   - Кстати, - заявил он. - Я по-прежнему считаю, что это  не  астма,  а
эмфизема. Ты все еще куришь?
   - Да.
   -  Бросай  сейчас  и  проживешь  на  пять  лет  больше.  Я  это  тебе
гарантирую.
   - Я получу пять лет или пятьдесят тысяч лишних миль? - засмеялся я.
   - Я говорю серьезно, - сказал он. - Сейчас еще ничего, но ведь  может
наступить ухудшение.
   - Обдумаю твои слова, - ответил я, надевая рубашку. - Но как только я
начинаю писать, рука сама тянется к сигарете.
   - Расслабься, - посоветовал он. - Работай меньше. Тебе не  нужно  так
напрягаться. Деньги не настолько важны для тебя теперь.  Я  же  знаю,  у
тебя все хорошо налажено.
   - Ты не понимаешь, - сказал я. - Писатель не может перестать работать
- не может, пока у него в голове есть хоть одна идея.  И  я  никогда  не
проживу достаточно долго для того, чтобы написать все  то,  что  бы  мне
хотелось написать. Даже если доживу до ста пятидесяти лет.
   Выражение его лица смягчилось.
   - Ты знаешь, что ты сумасшедший?
   - Да, - ответил я. - Но передо мной всегда встает еще  одна  вершина,
на которую нужно вскарабкаться.  В  любом  случае  спасибо  за  то,  что
попробовал меня уговорить.
   - Подходи ко мне в  офис  в  пятницу,  -  сказал  он.  -  На  обычный
регулярный осмотр.
   - Договорились.
   - Увидимся вечером, - он встал. - Постарайся  немного  поспать  перед
праздником. У тебя и так уже был длинный день.
   Выглянув в окно, я увидел,  как  его  машина  удаляется  от  дома  по
подъездной аллее. Потом я поднялся в спальню, лег на  кровать  и  закрыл
глаза.  Спалось  мне  неплохо,  только  в  ушах  продолжал  звучать  рев
реактивных двигателей.
 
*** 
 
   Я ощутил на своем плече легкое прикосновение чьей-то руки.
   - Привет, детка, - пробормотал я, не двигаясь. - Я сплю.
   Ее мягкая щека прижалась к моей.
   - Прости, любимый, мне не хотелось тебя будить, но сейчас уже  шесть,
ты проспал четыре часа Тебя уже ждут парикмахер и маникюрша.  Мы  должны
быть в ресторане раньше восьми, когда начнут съезжаться гости.
   - Пошли бы они к черту, - отмахнулся я,  и  тут  мои  ноздри  уловили
незнакомый аромат. - Господи! - воскликнул я. - Я по ошибке попал  не  в
тот дом.
   Она рассмеялась.
   - Я решила попробовать новые духи. А теперь  перестань  дурачиться  и
слезай с кровати, - она взяла меня за руку и положила ее себе между ног.
- Ну-ка, повтори, что ты попал не в тот дом.
   Я притянул ее к себе и поцеловал.
   - Здравствуй, мама.
   - Ты уже совсем проснулся? - осведомилась она.
   - Да, - ответил я.
   Она встала.
   - Тогда начинай собираться. Если уж на то пошло,  это  все-таки  твой
праздник.
   Я прошел за нею в  ванную  комнату.  Она  разделась.  Я  в  удивлении
уставился на нее.
   - Что ты с собой сделала? - спросил я. - Я же видел тебя  только  три
дня назад во Франции, и вдруг ты так отощала.
   - Я не отощала, - засмеялась она. - Это во  Франции  я  раздулась  от
обжорства и от того, что слишком много пила. И вот, вернувшись, я надела
пояс для похудения. Он  буквально  творит  чудеса  -  я  скинула  девять
фунтов. Тебе нравится?
   - У нас есть время потрахаться? - поинтересовался я.
   Она рассмеялась.
   - После праздника, - сказала она. - А теперь  отправляйся  к  себе  в
ванную, и пусть над тобой поработают парикмахер и маникюрша.
 
*** 
 
   Большой зал, расположенный на втором  этаже  "Бистро",  весь  сверкал
серебром  и  ослепительной  белизной  Даже  цветы  посыпали  серебряными
блестками. На карточках, указывавших место  каждого  гостя  за  столами,
было серебряное тиснение, белые и  серебряные  ленты  украшали  потолок.
Выходя  из  столовой,  вы  оказывались  в  просторном   баре,   где   на
расположенном за стойкой зеркале было написано серебряными буквами:
 
СЕРЕБРЯНЫЙ ЮБИЛЕЙ 
ДЖО КРАУН ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ В СПИСКЕ БЕСТСЕЛЛЕРОВ 
 
   Джин, занимавшийся моими связями с обществом, улыбнулся мне.
   -  Это  будет  лучший  из  ваших  приемов.  Будут  играть  оркестр  и
рок-группа. После обеда - шоу с дюжиной девочек, которых  мы  специально
выписали из "Казино де Пари" в Лас-Вегасе. И у нас самый  лучший  список
гостей во всем городе. Начиная с кино - и телезвезд и кончая  политиками
и великосветскими львами. Сотня приглашенных. Мне даже удалось  втиснуть
два столика для представителей средств массовой информации.  Этот  прием
будет освещен везде - в газетах, по радио и по телевидению. Мы с  Лаурой
чуть головы себе не сломали, раскладывая карточки на нужные столики.
   Рассмеявшись, я обнял его.
   - Ты даже не поздороваешься?
   Взглянув на меня, он тоже засмеялся.
   - Вы отлично выглядите. Что вы с собой сделали?
   Я улыбнулся.
   - Грим, - ответил я. - Но ты совершенно прав. Лучше ничего и быть  не
может.
   Три четверти отведенного на  обед  времени  я  только  и  делал,  что
оглядывался вокруг. Джин не лгал мне - здесь были все. И мой голос охрип
и почти сел от всех приветствий, которыми я обменивался с гостями, и  от
интервью, которые мне пришлось давать. Я уже  начал  уставать  -  долгий
день давал о себе знать.
   Я видел, как на другом конце зала Курт Никлас что-то  шепчет  на  ухо
Джину, потом Джин направился ко мне. Наклонившись  ко  мне  поближе,  он
рассказал, понизив голос.
   - Курт сказал мне, что там, внизу  -  очень  странный  пожилой  негр.
Говорит,  он  ваш  старый  друг  Курт  еще  сказал,   что   на   старике
безукоризненный смокинг, а на его  перстнях  и  запонках  самые  крупные
бриллианты, какие только можно себе представить. Он говорит, он с Ямайки
или что-то вроде этого.
   - Джамайка? - заинтересованно переспросил я.
   Джин кивнул.
   - Веди его сюда, - распорядился я.
   - С ним ужасающая чернокожая цыпочка, - заметил Джин.
   - Веди сюда их обоих и скажи официанту, чтобы  принес  сюда  еще  два
стула и поставил их рядом с моим, - заявил я.
   - Кто это? - спросила Лаура, когда Джин отошел.
   - Один мой очень старый друг, - ответил я - Не помню,  говорил  ли  я
тебе о нем.
   Официанты накрывали на столики  десерт  и  кофе,  когда  Джин  подвел
Джамайку и девушку к моему столу Я вскочил. Мы обнялись. Я  вгляделся  в
его лицо. Странно, но в нем ничего не изменилось - не появилось ни одной
морщины. Только целая копна курчавых иссиня-черных волос стала абсолютно