шим!
     Лейла засмеялась.
     - Это не так плохо. - Она вынула сигареты. - Подумай, как приятно будет влезть во все новое.
     Когда они вышли из здания, солнце уже поднялось над горами. Утренний воздух был чистым и свежим. Они дышали полной грудью.
     - Готова? - откуда-то сзади раздался голос Хамида.
     Лейла повернулась. Он стоял, прислонившись к стене, и неизменная сигарета свисала у него с губ.
     - Я всегда готова, - сказала она.
     Он упорно не отводил от нее глаз.
     - Знаешь, а ведь ты не похожа на всех остальных.
     Она не ответила.
     - Ты не должна была оказаться здесь. Ты богата. У тебя может быть все, чего ты пожелаешь. - Наемник оценивающе смотрел на нее.
     - Неужто? Откуда ты знаешь, что мне надо?
     - Ведь ты не веришь во все эти пустые разговоры, не так ли? - Он засмеялся. - Я прошел уже через три войны. И каждый раз все то же самое. Лозунги, вопли, угрозы, обещания кровавой мести. А как только начинают свистеть пули, все как ветром сдувает. Они берут ноги в руки и бегут. Только политики талдычат то же самое.
     - Может быть, когда-нибудь все изменится, - сказала она.
     Хамид выудил из кармана еще сигарету и прикурил от первой.
     - Как ты думаешь, что будет, если мы отвоюем Палестину?
     - Люди обретут свободу, - сказала она.
     - Свободу для чего? Свободу голодать, как все мы? Столько денег поступает к нам из всех арабских стран, а люди по-прежнему голодны.
     - И это тоже придется менять.
     - Неужели ты думаешь, что Хуссейн, нефтяной шейх, и даже твой отец со своим принцем добровольно поделятся своим богатством? Ведь они могли бы даже сейчас сделать хоть что-то. Но если мы победим и не заставим их, то что тогда? Кто заставит их поделиться добром? Нет, они станут еще богаче.
     - Народ заставит их.
     Хамид горько рассмеялся.
     - Мне жаль, что эта работа закончена. Здесь было неплохо. Теперь придется искать другую.
     - Что ты имеешь в виду? - спросила она. - Разве у них нет для тебя другого дела?
     - Дела? - Он снова рассмеялся. - Я профессионал. Мне надо платить. Тысячу ливанских фунтов в месяц за эту работу. Не знаю, где еще удастся получать столько денег.
     - Для тебя, конечно, могло бы найтись место и в армии?
     - За сто пятьдесят в месяц пусть они поцелуют меня в зад, - сказал он. - Я предпочитаю служить Братству. Оно лучше платит. А те вечно хотят урвать у тебя кусок.
     - Разве ты не веришь в то, что мы делаем? - спросила она.
     - Конечно, верю, - сказал он. - Просто я не верю в наших вождей. Их слишком много, и каждый, карабкаясь кверху, торопится набить собственные карманы.
     - Не может быть, чтобы все были такими.
     Он улыбнулся ей.
     - Ты еще молода. Еще поймешь.
     - Что случилось сегодня? - спросила Лейла. - Почему такое внезапное изменение планов?
     Хамид пожал плечами.
     - Не знаю. Приказ пришел ночью, и командир, похоже, была удивлена, как и все мы. Даже не ложилась, приводя все в порядок.
     - Удивительная женщина, не так ли?
     Хамид кивнул.
     - Будь она мужчиной, я бы, возможно, больше верил в наших лидеров. - Он насмешливо посмотрел на нее. - А ты знаешь, что кое-что должна мне?
     - Я? - с удивлением спросила она. - Что именно?
     Он показал на барак за ними.
     - Во взводе было четырнадцать девушек и ты единственная, кого я не трахнул.
     Она засмеялась.
     - Прошу прощения.
     - Ты и должна его просить, - полушутливо сказал он. - Тринадцать - несчастливое число. Может случиться что-то плохое.
     - Не думаю. - Она улыбнулась. - Посмотри на ситуацию с другой точки зрения: у тебя есть нечто, к чему стоит стремиться.
     Он ухмыльнулся.
     - Заключим соглашение. Если мы когда-нибудь встретимся, неважно где, то займемся этим делом.
     Лейла протянула ему руку.
     - Договорились.
     Они обменялись рукопожатием. Он заглянул ей в глаза.
     - Знаешь, а для девушки ты была неплохим солдатом.
     - Спасибо, - сказала она.
     Он взглянул на часы.
     - Как ты думаешь, они готовы?
     - Должно быть, - сказала она. - Ни у кого из них нет много вещей.
     Отбросив сигарету, Хамид повернулся и распахнул двери барака.
     - О'кей, девушки! - крикнул он командным голосом. - В шеренгу по двое стройся!
     Около двух часов им скомандовали прибыть в штаб-квартиру. Лагерь менялся у них на глазах. Всюду сновали люди и машины, из помещений выносилось все - кровати, простыни, оружие. Лагерь уже начинал напоминать пристанище призраков. Песок проникал сквозь распахнутые настежь двери и окна, напоминая о своем присутствии.
     Женщины стояли рядом со штаб-квартирой, наблюдая, как грузовик за грузовиком, нагрузившись, покидали их лагерь. Последним оставалось здание штаба.
     По алфавиту Лейла была первой. Закрыв за собой дверь, она подошла к столу командира и четко отдала честь.
     - Аль Фей явилась!
     Ее несколько смущали синие джинсы, которые никак не походили на привычную форму.
     Командир устало ответила на ее приветствие.
     - Вольно. Ан-наср, - сказала она, опуская глаза на лист бумаги перед ней. - Аль Фей - таково ваше имя?
     - Да, мадам. - В первый раз Лейла подумала о ней, как о женщине. Командир выглядела усталой и утомленной.
     - Вы возвращаетесь в дом вашей матери в Бейруте, - сказала она. - Там вас найдут, и вы получите новые указания.
     - Это все, мадам? Ничего больше?
     - Пока все. Но не беспокойтесь, вы еще получите от нас весточку.
     - Но как я о ней узнаю? Разве нет кодового имени или какого-нибудь другого способа, чтобы я была уверена...
     Командир прервала ее.
     - Когда придет вызов, вы о нем узнаете, - сказала она. - Теперь ваша задача заключается в том, чтобы быть дома и ждать. Вы не должны вступать ни в какие политические группы, независимо от того, насколько они близки вам и вашему дому. У вас должен быть свой собственный круг общения, и вы должны вести нормальную светскую жизнь, характерную для вашей семьи. Это понятно?
     - Да, мадам.
     Подняв голову, командир посмотрела на нее. Похоже, ей хотелось сказать что-то еще, но она удержалась.
     - Удачи, - сказала она. - Можете идти.
     Отдав честь, Лейла четко повернулась кругом и вышла из помещения. Когда она проходила через приемную, остальные с любопытством смотрели на нее, но она молчала.
     Снаружи стоял грузовик. Хамид указал на него.
     - Ваш лимузин подан.
     Кивнув, Лейла молча вскарабкалась через задний борт и села на одну из скамеек. Меньше чем через полчаса грузовик был полон.
     В кузове стояло непривычное молчание. Внезапно все они стали чужими друг другу, у каждой был свой приказ, и все боялись ненароком проговориться.
     Напряжение нарушила Соад.
     - Знаете, - сказала она с хрипловатым египетским акцентом, - я в самом деле буду скучать по этим местам. Здесь было не так плохо и тут меня лучше всего трахали.
     Услышав такое признание, все расхохотались и стали говорить все разом. Было так много всего, о чем стоило вспомнить - случаи, оплошности, даже наказания. Прошло полчаса, но грузовик по-прежнему не двигался.
     - Чего мы ждем? - крикнула одна из женщин Хамиду.
     - Командира, - ответил он. - Она будет через минуту.
     Он был прав. Через мгновение она показалась в дверях. Женщины безмолвно смотрели на нее.
     Они в первый раз увидели своего командира без формы. На ней была неуклюжая шерстяная юбка французского покроя. Жакет был слишком короток, юбка слишком длинна. Чулки были перекручены, и она неловко ступала на каблуках, которые еще больше подчеркивали ее рост. Дистанция, которая создавалась формой, исчезла. Даже выражение ее пухлого лица стало каким-то неуверенным.
     Будь она чуть потолще, подумала Лейла, она ничем не отличалась бы от моей матери. Или от любой из женщин моей семьи.
     Хамид открыл дверцу, и она села в кабину рядом с водителем. Обойдя машину, Хамид залез в кузов к женщинам.
     - Все в порядке! - крикнул он водителю.
     Когда они выехали на шоссе и пристроились в хвост другому грузовику, из лагеря вывозили последние остатки обстановки. Через несколько минут их догнал последний грузовик и просигналил в знак приветствия. Передняя машина прибавила скорость, и скоро все они двигались по дороге над берегом.
     Лагерь в последний раз предстал перед их глазами, когда машины свернули к югу, удаляясь от гор. Он был пуст и безлюден. Разговоры снова смолкли. Шуток больше не было слышно. Все были заняты своими собственными мыслями.
     Они ехали меньше часа, когда до них донесся взрыв, раздавшийся в районе лагеря. Через мгновение они услышали рев реактивных самолетов и увидели пронесшийся над ними истребитель. Грузовик перед ними занялся пламенем. У заднего борта поднялся Хамид.
     - Израильские истребители! - крикнул он водителю. - Съезжай с дороги!
     Но в реве и грохоте шофер не расслышал его. Вместо этого он нажал на газ и врезался в переднюю машину. В это время над колонной снова пронесся истребитель.
     Струи пуль прошили воздух. Еще одна машина вспыхнула и взорвалась. Женщины с криками пытались выбраться из кузовов.
     - Прыгайте через борт! - закричал Хамид. - Укрывайтесь в кювете.
     Лейла двигалась автоматически. Спрыгнув, она упала ничком, перекатилась и, оказавшись на краю дороги, вниз головой нырнула в кювет.
     Над ними пронесся еще один истребитель. Она увидела огненный след, оставляемый выпущенными им ракетами. Грузовик за грузовиком взлетали на воздух в клубах дыма.
     - Почему мы не стреляем по ним? - услышала она чей-то крик.
     - Из чего? - кто-то крикнул в ответ. - Все оружие было на машинах.
     Еще одна женщина оказалась в кювете рядом с ней. Лейла услышала ее всхлипывания. Она не поднимала головы, чтобы взглянуть на нее. Очередной самолет заходил в пике.
     На этот раз ракета поразила их грузовик. Он разлетелся на тысячи обломков, и раздался вопль ужаса. Вокруг нее градом посыпались осколки металла и ошметки человеческих тел.
     Она плотнее прижалась к земле, мечтая зарыться в нее целиком. Она должна спастись от смерти, которую несут летающие чудовища. Снова над их головой разделся рев двигателей и свистящий звук ракет, еще раз поразивших колонну. Самолеты исчезли также внезапно, как и появились, они ушли высоко в небо и повернули к востоку, подставив солнцу синие звезды на своих крыльях.
     Мгновение царила тишина, затем к небу взмыл вопль страдания. Стоны, крики, просьбы о помощи. Лейла осторожно подняла голову из кювета. На дорогу выбиралось несколько человек. Она повернулась взглянуть на женщину, которая прыгнула в кювет рядом. Это была Соад.
     - Соад, - шепнула она. - С тобой все в порядке?
     Египтянка медленно повернулась к ней.
     - Кажется, я ранена, - сказала она странным тихим голосом.
     - Дай, я помогу тебе, - сказала Лейла, поворачиваясь к ней.
     - Спасибо, - прошептала Соад. Она попыталась приподняться и безвольно рухнула обратно. Струя крови, пузырясь, текла у нее изо рта и носа, пятная землю, и вдруг зрачки ее расширились и остановились. Лейла не отрывала от нее глаз. В первый раз в жизни она увидела, как умирает человек, но ей не надо было объяснять, что Соад мертва. По спине у Лейлы прошел озноб. Она заставила себя отвести взгляд и встала.
     Выбравшись из кювета, она увидела, что земля вокруг покрыта обломками. Прямо перед ней лежала оторванная рука. На одном из пальцев блеснуло кольцо. Она отшвырнула ее и подошла к грузовику. От него не осталось ничего, кроме обломков дерева и исковерканного железа, среди которых лежали размозженные обгоревшие тела. Мрачно посмотрев на них, она пошла к кабине. Тело командира лежало частью наружу, частью на водителе. Задравшаяся юбка обнажала пухлые бедра.
     Краем глаза Лейла заметила какое-то движение. Солдат, нашедший кисть руки, сдирал кольцо с пальца. Добившись своего, он бросил руку, внимательно рассмотрел камень на кольце и сунул его в карман. Обеспокоенный ее неотрывным взглядом, он посмотрел на Лейлу.
     Она молчала.
     Он робко улыбнулся.
     - Мертвым ничего не нужно, - сказал он, скрываясь за остовом грузовика.
     Спазмы сжали ей горло, и она согнулась от боли, когда ее вырвало прямо на дорогу. Лейла почувствовала, что теряет сознание, и почти опустилась на землю, когда ее подхватила за плечи сильная рука.
     - Спокойнее, - сказал Хамид. - Спокойнее.
     Она почувствовала слабость. Ее трясло. Повернувшись к нему, она уткнулась лицом в его грудь.
     - Почему? - зарыдала она. - Почему они так поступают с нами? Мы им ничего не сделали.
     - Это война, - сказал Хамид.
     Она посмотрела ему в лицо. По щеке у него текла кровь.
     - Они знали, когда мы двинемся и поэтому налетели.
     Хамид не ответил.
     - Как это глупо, - гневно сказала она. - Пустить грузовики друг за другом по дороге. Дать им такую цель.
     Без всякого выражения на лице Хамид взглянул на нее.
     - Для этого ли нас готовили? Чтобы нас перерезали как овец?
     - Когда сегодня вечером ты послушаешь радио, увидишь, что все было не так, - сказал он. - Я думаю, что мы героически подбили не меньше шести израильских самолетов.
     - О чем ты говоришь? - недоумевая спросила она. - Ты с ума сошел. Мы не сделали ни одного выстрела.
     Он говорил тихо и спокойно.
     - Это верно. Но есть еще сто миллионов арабов, которых здесь не было.
     - Эти евреи. Они звери. Мы беззащитны, а они все лезут на нас.
     - По сообщениям радио, вчера мы одержали большую победу, - сказал Хамид. - В Тель-Авиве подорван школьный автобус, погибло тридцать детей. Я думаю, таким образом они дали нам понять, что им это не нравится.
     - Братство право, - сказала она. - Единственный способ остановить их - полное уничтожение.
     Молча посмотрев на нее, он залез в карман, вытащил сигарету и закурил, выпустив через нос кольцо дыма.
     - Идем, малышка, оставь все это. Тут нам уже нечего делать, а впереди у нас долгая дорога.
     - Мы должны остаться и помочь похоронить их.
     Он показал ей за спину. Повернувшись, она увидела мужчин, бродивших посреди обломков.
     - Они как раз ищут, чем поживиться. Затем, деля находки, они передерутся между собой. И после этого останешься только ты, и они будут драться из-за тебя. Ведь ты осталась тут единственной женщиной.
     Она безмолвно смотрела на него.
     - Я не думаю, что ты мечтаешь дать покой и утешение своим товарищам, которых осталось от двадцати до тридцати человек - и всем одновременно.
     - Откуда ты знаешь, что они не пойдут за нами?
     Легко нагнувшись, он поднял с земли какой-то предмет. В первый раз она обратила внимание, что в руках у него автомат, а на поясе висит пистолет.
     - Ты ждал такого исхода?
     Он пожал плечами.
     - Я же говорил тебе, что я профессионал. Эти штуки лежали под лавкой и прежде, чем выпрыгивать из машины, я схватил их. Кроме того, я что-то чувствовал. Разве я не предупреждал тебя, что тринадцать - несчастливое число?

Глава 9

     Бадр смотрел, как Иордана идет через комнату, и ему нравилось это зрелище. Он принял правильное решение. Присутствие Иорданы уравновесило ситуацию, в чем он так нуждался. Прощаясь, Хатчинсоны пожелали ей доброй ночи. Она произвела ожидаемое впечатление на жен и, без сомнения, это сказалось на его отношениях со служащими банка. Теперь они были в одной команде.
     Конечно, огромное содействие оказало и его предложение о новом порядке распределения прибыли. Пятнадцать процентов прибыли, которые в виде дивидендов должны были быть распределены между служащими-держателями акций, никак не сказывались на общей картине. Алчность была свойственна всем.
     К нему подошел Джой Хатчинсон.
     - Я рад, что мы можем сработаться, - сказал он со своим грудным калифорнийским выговором. - Очень приятно удостовериться, что человек, с которым ты работаешь, придерживается тех же самых взглядов.
     - Я тоже рад этому, мой друг, - сказал Бадр.
     - Девочки были поражены - в самом лучшем смысле слова, - сказал Хатчинсон, оглядываясь на свою жену. - Ваша очаровательная малютка пригласила Долли следующим летом посетить ее на юге Франции.
     - Отлично, - Бадр улыбнулся. - Приезжайте и вы тоже. Мы вволю повеселимся.
     Калифорниец подмигнул и ухмыльнулся.
     - Я слышал об этих французских штучках, - сказал он. - Это правда, что они разгуливают по пляжу без лифчиков?
     - Да, кое-кто.
     - Можете считать, что я обязательно приеду. Во время войны мне не довелось побывать в Европе. Меня подбила зенитка над Северной Африкой, и единственные женщины, которых мне довелось видеть, были дешевые шлюхи. А ни один уважающий себя мужчина не притронется к ним. Или у них триппер, или у каждой есть какой-нибудь дружок-ниггер, который только и ждет, чтобы засадить тебе нож в живот.
     Внезапно Хатчинсон понял, что ведет речь об арабских странах. Он не мог представить себе, что есть нечто общее между туземцами Северной Африки и стоявшим перед ним человеком.
     - Война принесла плохие времена, - сказал Бадр.
     - Ваша семья участвовала в ней?
     - В сущности, нет. Наша страна невелика и, я думаю, в силу ее незначительности никто не торопился ее завоевывать.
     Он не упоминал, что принц Фейяд заключил соглашение, гласившее, что, если Германия выиграет войну, ему будет гарантирован контроль над всеми запасами нефти этого региона.
     - Как вы думаете, - спросил Хатчинсон, - будет ли еще одна война на Ближнем Востоке?
     Бадр посмотрел ему прямо в глаза.
     - Вы знаете это так же хорошо, как и я.
     - Ну, если что-нибудь там случится, - сказал Хатчинсон, - я надеюсь, что вы дадите им жару. Пришло время, чтобы кто-нибудь поставил на место этих евреев.
     - У нас не так много еврейских клиентов, не так ли? - спросил Бадр.
     - Нет, сэр, - с воодушевлением ответил банкир. - Мы просто не обслуживаем их, вот в чем дело.
     - Как вы думаете, не потому ли у нас лопнула идея с развитием района Ранчо дель Сол? - спросил Бадр. - Не потому ли, что кое-кто из застройщиков были евреи?
     - Должно быть, причины в этом, - торопливо сказал Хатчинсон. - Они хотели вести дела с еврейскими банками в Лос-Анджелесе.
     - Я поинтересовался. Мне было сказано, что мы неверно вели себя. В Лос-Анджелесе им давали деньги на развитие, а мы захотели получить на полтора очка больше.
     - Евреи сделали это специально, чтобы причинить нам неприятности, - сказал Хатчинсон.
     - В следующий раз вы будете вести более продуманную политику. Я хочу, чтобы наш банк был конкурентоспособен. Это единственная возможность делать большие дела.
     - Даже, если мы имеем дело с евреями?
     Голос Бадра был спокоен и ровен.
     - Пусть вас это не смущает. Мы говорим о долларах и только о долларах. О долларах Соединенных Штатов Америки. Эта сделка могла принести нам за первые же три года три миллиона долларов, которые пошли бы на развитие. И мне не хотелось бы, чтобы такие деньги проходили мимо.
     - Но евреи в любом случае будут играть на понижение против нас.
     - Может быть, - сказал Бадр. - Но просто мы должны учесть, что отныне мы предоставляем кредиты на равных с прочими условиями.
     - О'кей, - сказал Хатчинсон. - Вы хозяин.
     - Кстати, - сказал Бадр. - Последние данные, что вы мне сообщили относительно Города Отдыха, остаются неизменными?
     - Двенадцать миллионов долларов, точно так. Японцы взвинчивают цены.
     - Соглашайтесь на эту сумму.
     - Но подождите! - запротестовал Хатчинсон. - У нас нет в наличии такой суммы.
     - Я сказал - соглашайтесь, а не выкладывайте ее. Я думаю, что к концу недели у нас появится партнер.
     - Это обойдется нам в десять процентов, в миллион двести тысяч долларов. Если партнер не появится, мы потеряем их. На это уйдет наш годовой доход. Ревизорам это не понравится.
     - Я учту такую возможность. Если дела пойдут из рук вон плохо, я сам возмещу эту сумму. - Если же все пойдет, как предполагается, ни ему, ни банку не придется выкладывать ни пенса. Шесть миллионов вложат японцы, а остальные шесть миллионов