разрабатывать новый автомобиль.
   - Как я понимаю, вы скоро запускаете новую модель? - спросил  Анджело
Якокку. - Название уже придумали?
   - Из вас получится хороший аналитик, -  сухо  ответил  Якокка.  -  Вы
знаете то, чего знать не должны.
   - А что это изменит для вас, как вы думаете?  -  спросил  Анджело.  -
Хэнк Форд из чувства благодарности передаст вам бразды правления?
   Якокка пожал плечами.
   - Никогда не знаешь, чем все кончится, - усмехнулась  Синди.  -  Если
модель окажется удачной, Форд убедит себя, что  идея  принадлежала  ему.
Если нет, то мистеру Я кокке. На сегодняшний день Лорен Хардеман  Первый
уверен, что никогда не  хотел  разрабатывать  "бетси".  А  Лорен  Третий
убежден на все сто процентов, что именно Анджело Перино навязал компании
новый автомобиль.
   - Я не столь циничен, как вы, Синди. Она улыбнулась Якокке и  накрыла
его руку своей.
   - Ли, давайте встретимся здесь же через пять лет. Вы  уже  не  будете
работать в "Форд моторе компани".
   Улыбнулся и Ли Якокка.
   - А вы, миссис Перино, будете женой президента "Вифлеем моторе".
   В Нью-Йорке, пока шел ремонт арендованной ими квартиры на Манхаттане,
они временно поселились в отеле "Уолдорф".
   Как-то вечером Синди зашла в  ванную  и  увидела,  что  Анджело,  еще
мокрый, только что вышедший из душа, стоит перед  зеркалом,  уставившись
на свою физиономию.
   - Знаешь, что случается с  мужчинами,  которые  слишком  долго  стоят
перед зеркалом и изучают свое лицо?  -  спросила  она.  -  Самолюбование
отвлекает от главного. - Она обхватила Анджело руками и поиграла  с  его
членом.
   - Да уж... - улыбнулся он. - Этот орган в бизнесе не нужен.
   - Зато нужен для трахания. И еще для кой-чего.
   - В каком смысле?
   - Доктор говорит, что я беременна.
   - Синди!
   -  А  чему  ты  удивляешься?  Разве  могло  быть   иначе,   если   от
противозачаточных таблеток я отказалась, а от всего остального - нет?
   Анджело повернулся  и  нежно  обнял  жену,  чтобы,  не  дай  Бог,  не
навредить ребенку.
   Она крепче прижалась к нему.
   - Слушай, я не сломаюсь. И ребенку  ничего  не  будет.  Когда  придет
время держаться от меня подальше, я  тебе  скажу.  А  сейчас  мне  очень
хочется!
   Улыбка Анджело стала шире.
   - Как и всегда.

Глава 2
1973 год

   Лорен Хардеман Третий знал, что он счастливчик. Он оказался по уши  в
дерьме, но вышел из него, благоухая, как роза. Во многих отношениях.
   Лорен Третий сохранил контроль над компанией. Его  дед,  Номер  Один,
возвратился в Палм-Бич. И хотя дед постоянно  встревал,  куда  не  надо,
каждодневное управление осталось  за  внуком  и  другими  чиновниками  и
директорами. Номер Один настоял на том, что компания должна  производить
автомобили, вот они и продолжали производить незабвенный "сандансер". Но
однажды... да, такой день обязательно придет.
   Лорен избавился от  Анджело  Перино.  Теперь  ноги  его  не  будет  в
Детройте. Он не просто выведен из игры, Номер Один запретил  ему  совать
нос вдела компании. К сожалению, нельзя полностью игнорировать человека,
которому принадлежат двести тысяч акций компании, но  Перино  достаточно
умен, чтобы не гневить старика.
   Номер Один умен и жесток. Он всегда  был  таким.  Номер  Один  просто
использовал Перино, а этот итальяшка возомнил о себе черт знает что.  Но
старик дал понять Перино, что родственные узы крепче всех остальных. Что
бы ни натворил Лорен, он по-прежнему остается членом семьи и положенного
ему места никогда не занять человеку со стороны.
   Но Лорен считал себя счастливчиком не из-за успехов  в  бизнесе.  Ему
повезло в личной жизни, и это он полагал главным.
   Алисия, его первая жена, мать Бетси, более не докучала ему. Она  жила
в Коннектикуте, и ей вполне хватало гольфа и яхты, а возможно,  и  услуг
какого-нибудь бойфренда. Ей принадлежали пять процентов  акций  "Вифлеем
моторе", и она прислала Лорену суровое письмо, в котором  жаловалась  на
низкие дивиденды  и  падающую  курсовую  стоимость  акций,  но  с  пятью
процентами Алисия не могла оказывать  какого-либо  влияния  на  политику
компании.
   С Бобби, леди Эйрес, Лорен развелся. Обошлось ему  это  недорого.  Во
время очередной ссоры она призналась,  что  трахалась  с  Перино  ("Этот
итальяшка клялся  мне,  что  не  спал  с  моей  женой".  Бобби  в  ответ
рассмеялась: "Все так. Но он спал с твоей  подружкой  до  того,  как  мы
поженились"). Ненависти к Лорену она не испытывала. Бобби его презирала.
К счастью, он от нее избавился.
   Семейная жизнь с Бобби оборвалась в очень удачное время. Не прошло  и
месяца после первой встречи с Робертой, как он уже мог жениться на  ней.
Лучше Роберты у Лорена Третьего никого не было.
   К тому же вернулись хорошие времена и для страны. Никсон, несмотря на
определенные недостатки, оказался прекрасным президентом. Он четко знал,
что хорошо для Америки, а что - нет. Вторя Никсону,  Лорен  стал  носить
американский флаг в петличке. Ему нравилось, что  Никсон  вновь  ввел  в
обиход костюмы-тройки. Лорен любил  жилетки,  потому  что  они  помогали
скрыть растущий живот. Опять же к костюму-тройке так и просилась  шляпа,
что тоже играло на руку Лорену: его волосы начали редеть. Поэтому  шляпу
он всегда надевал с удовольствием. Мужчиной Лорен  был  крупным.  Ростом
пониже деда, но повыше отца. Он полагал, что мог бы сбросить лишний жир,
если б стал меньше  пить  и  занялся  оздоровительной  физкультурой.  Но
напрягаться желания у него не было.
   Домой Лорен возвращался на заднем сиденье "сандансера".  На  переднем
располагались шофер и телохранитель. Он нанял телохранителя после  того,
как организовал нападение на Анджело Перино, предчувствуя, что рано  или
поздно итальяшка захочет отомстить, если не лично, то с помощью мафии, с
которой семья Перино не порывала давних связей. Он ошибся,  приказав  не
убивать Перино. Если представится вторая возможность,  такой  ошибки  он
больше не допустит. Перино опасен.
   Роберта уберегла бы его от этой ошибки.
   Из всех обязанностей президента "Вифлеем моторе" Лорену не  нравилось
только одна: необходимость ездить  на  этом  чертовом  "сандансере".  Он
подумывал над тем, чтобы начать производство модели класса "люкс", вроде
"кадиллака" или "линкольна", нашел даже название - "лорен", но знал, что
Номер Один наверняка зарубит эту идею. Да и дилеры  встретили  бы  ее  в
штыки. Им хватало проблем с продажей обычных "сандансеров".
   Тот  "сандансер",  в  котором  ехал  Лорен,  компания  изготовила   в
единственном экземпляре.  Ухищрения  инженеров  позволили  втиснуть  все
прелести класса "люкс"  в  корпус  серийного  "сандансера".  Стандартный
двигатель  уступил  место  куда  более  мощному  "меркьюри",   появилась
четырехскоростная коробка передач Хурста, позволяющая наилучшим  образом
использовать возросшую мощность двигателя. Увеличение массы и  нагрузок,
связанных с возрастанием скорости, привело к усилению каркаса и  системы
подвески. Лорен иногда сам садился  за  руль,  и  ему  нравилось  видеть
изумленные физиономии водителей "фордов" и "шеви", когда его "сандансер"
легко оставлял их позади.
   Но  обычно  за  руль  садился  шофер.  Лорену  очень  нравился  салон
автомобиля. Никакой пластмассы.  Только  кожа  и  полированное  ореховое
дерево. А вместо заднего  сиденья  -  два  кожаных  кресла,  разделенные
баром.
   Автомобиль  обошелся  "Вифлеем  моторе"  в  пятьсот  пятьдесят  тысяч
долларов. Номер Один  никогда  его  не  видел  и  не  подозревал  о  его
существовании.  Эти  пятьсот  пятьдесят  тысяч  разошлись  по  различным
статьям расходов: экспериментальные модели, реклама, амортизация  и  так
далее.
   Лорен только что открыл бар и налил себе шотландского. Для маленького
холодильника места не нашлось, поэтому решили  ограничиться  контейнером
со льдом, размещенным в баре. На шофера возлагалась обязанность  вовремя
наполнять контейнер льдом. Шофер следил и за тем, чтобы  в  баре  стояли
бутылки виски, джина и бренди тех марок,  которым  отдавал  предпочтение
Лорен.
   Он ехал домой, вернее, в дом Роберты, к которой  переехал  почти  три
месяца тому назад. Они решили пожениться после того, как получше  узнают
друг друга, но съехались сразу же, с тем  чтобы  по  обоюдному  согласию
жениться или разбежаться в разные стороны до конца года.
   Ее звали Роберта Форд Росс  (к  тем  Фордам  она  не  имела  никакого
отношения). Гарольд Росс, ее муж, умер два года тому назад. Архитектор и
строитель, он сколотил  немалое  состояние.  Так  что  Роберта  осталась
богатой вдовой. Иначе и быть не могло. Она  позаботилась  о  том,  чтобы
Гарольд Росс добился успеха.
   Роберта  получила  в  Гарварде  диплом  магистра   по   специальности
управление бизнесом. Женщины  такого  добивались  чрезвычайно  редко.  В
диссертации рассматривались вопросы маркетинга. Получив диплом,  Роберта
занялась торговлей недвижимостью. За Росса она вышла  замуж  в  тридцать
один год, а до того пять  лет  состояла  в  Клубе  риэлтеров-миллионеров
округа Уэйн. Сие означало, что в течение каждого года из этих  пяти  лет
она продала недвижимости больше чем на миллион  долларов.  Ее  ежегодный
заработок превышал семьдесят пять тысяч  долларов.  Дав  согласие  стать
женой Росса, она отказалась от планов создания  собственной  риэлтерской
фирмы.
   Выйдя замуж за  Росса,  Роберта  выяснила,  что  Кирк,  один  из  его
партнеров в компании "Дувал, Кирк и Росс",  обворовывает  своих  коллег.
Дувал и Росс хотели его  простить.  Роберта  -  нет.  Она  обратилась  к
окружному прокурору. Вор получил три года тюрьмы, и Роберта настояла  на
имущественном иске, который позволил  вернуть  сорок  центов  с  каждого
украденного им доллара.
   После того, как она взяла на себя управление компанией, Дувал и  Росс
сосредоточились на проектировании и постройке зданий. В шестьдесят  пять
лет  Дувал  отправился  на  заслуженный  отдых.  Роберта   акционировала
компанию и предложила часть  опционов  на  акции  молодым  перспективным
архитекторам,  чтобы  переманить  их  к  себе.  И  "Росс   и   партнеры,
инкорпорейтед" стала самой большой архитектурной фирмой Среднего Запада.
   Потом Росс умер.
   Роберта предложила свои акции и полный контроль над компанией молодым
архитекторам.  По  ее  плану  стоимость  акций  архитекторы   оплачивали
ежегодным процентом прибыли. Она настояла на том, чтобы аудит  проводила
известная фирма,  да  и  сама  изредка  наведывалась  в  контору,  чтобы
проверить, правильно ли ведется бухгалтерский учет.  Доходы  Роберты  от
бизнеса,  в  котором  она  уже  не  участвовала,  превышали  полмиллиона
долларов в год.
   Женщина она была грозная во всех отношениях.
   Ростом не уступала Лорену, даже возвышалась над ним на  полдюйма.  Ее
практически бесцветные,  совершенно  прямые  волосы  доставляли  Роберте
немало хлопот. Наконец, не без помощи парикмахера, она нашла свой  стиль
и цвет: стала золотой блондинкой с короткой стрижкой. Дополняли  картину
ярко-синие глаза, узкий рот с тонкими губами  и  нос,  пожалуй,  слишком
большой, чтобы тянуть на  идеал,  но  у  Роберты  и  в  мыслях  не  было
обратиться к хирургу, чтобы уменьшить его.
   И формами  Роберту  Бог  не  обидел.  Широкие  плечи,  сильные  руки,
длинные, мускулистые ноги. Бедра, узковатые для женщины ее габаритов, но
зато грудь не оставляла сомнений в  принадлежности  Роберты  к  женскому
полу. Ее было много.
   Она встретила Лорена в дверях, страстно поцеловала.
   - Как прошел день?
   - Все то же дерьмо. Теперь  они  вновь  собираются  поднять  цену  на
пластмассу. Ты понимаешь? Эти  чертовы  арабы  с  их  нефтяным  эмбарго.
Пластмасса обходится нам по восемь долларов на каждый холодильник  и  по
сто сорок с небольшим на каждый "сандансер". Как мы можем  конкурировать
с...
   - Разве повышение расходов касается только вас?
   - Ну...
   - Тогда вы выстоите. В любом случае ты что-нибудь придумаешь. Я  знаю
тебя, Лорен. Тебя на мякине не проведешь.
   Он бросил брифкейс в шкаф, повесил плащ. Всякий раз Лорен давал  себе
слово поработать с  бумагами,  которые  привозил  в  брифкейсе,  но  так
никогда и не смог сдержать его.  У  "Вифлеем  моторе"  хватало  проблем,
серьезных проблем, но он нанимал людей, чтобы те  работали  по  вечерам.
Поэтому он мог и отдохнуть.
   Роберта взяла за правило встречать его во всем блеске. Вот и  сегодня
она надела серые слаксы, сшитые точно по фигуре и туго  обтягивающие  ее
зад и бедра, и белый, под горло свитер ручной вязки. По какой-то  только
ей ведомой причине Роберта любила ходить по дому босиком, так что туфель
или тапочек не носила.
   - Что-нибудь уже выпил?
   - Шотландского в машине.
   - Еще шотландского?
   - С удовольствием.
   Через  гостиную  и  столовую  они  прошли   в   маленькую   гостиную,
обставленную, пожалуй, более роскошно, чем остальные комнаты. Кабинетный
рояль "стенвей", на котором часто  играла  Роберта,  мебель  английского
загородного особняка: два больших дивана и два кресла, обитые  тканью  в
мелкий цветочек.
   Из окна открывался вид в сад. Большую часть паркетного  пола  занимал
персидский ковер. Стены украшали сельские пейзажи с пасущимися  лошадьми
и преследующими дичь спаниелями. Три торшера  наполняли  комнату  мягким
светом.
   Роберта  принесла  два  стакана  к  дивану,  на  который  сел  Лорен,
примостилась  рядом,  подняла  свой  стакан,  выпила,  потом  поцеловала
Лорена.
   - Я только что подмылась, мистер, - сообщила она ему.
   Лорен вновь отпил из стакана.
   - Хорошо, - кивнул он, поднялся, поставил стакан на кофейный столик и
начал раздеваться.
   Когда Лорен остался в чем  мать  родила,  Роберта  стянула  до  колен
слаксы и трусики, а  затем  перебралась  на  край  дивана,  за  кофейный
столик. Лорен опустился перед ней на колени, поднял свитер  и  поцеловал
груди, отдавая должное каждому соску. Затем раздвинул колени  Роберты  и
приник к "ежику". Языком нашел то, что следовало найти. Лорен знал,  что
ей это очень нравится. Он потыкал кончиком языка, потом  полизал.  Затем
чуть подался назад и начал вылизывать весь "ежик".
   Если бы год назад кто-нибудь сказал ему, что он будет проделывать все
это и многое другое, чему научила его Роберта,  он  бы  рассмеялся.  Он,
Лорен Хардеман, на коленях лопает женскую "киску"? Однако теперь он  это
делал. Более того, ему нравилось. Почему, он  сказать  не  мог.  Не  мог
объяснить сей феномен даже самому себе.
   Роберта выгнула спину и застонала. Язык Лорена вернулся к ее  клитору
и сосредоточился на нем. Он трудился до тех пор, пока с резким  вскриком
Роберта не достигла оргазма. Тут Лорен стал  вылизывать  все  остальное.
Второй оргазм она получила до того, как он вновь принялся за клитор. Тут
уж он постарался, чтобы Роберта кончила и в третий раз.  Она  оттолкнула
Лорена.
   - Тебе было хорошо? - прошептал он.
   - Бывало и лучше, - буркнула Роберта.
   - Хочешь меня наказать?
   - Следовало бы.
   Лорен поднял с пола  брюки,  вытащил  ремень  и  протянул  ей.  Затем
опустился на руки и колени, повернувшись к Роберте задницей.
   - Накажи, дорогая! - прошептал он.
   Роберта пять раз вытянула его ремнем, оставив красные полосы на белой
коже. Потом резко отбросила ремень, присела на  пол,  грубо  перевернула
Лорена на спину и взяла  в  рот  его  торчащий  член.  Кончил  он  через
тридцать секунд. Сперму она проглотила.
   Лорен лежал на полу, пока она натягивала трусики  и  слаксы.  Роберта
протянула ему полупустой стакан, взяла свой и допила виски.
   Затем прошлась к бару и наполнила  еще  два  стакана.  Посмотрела  на
часы.
   - У нас есть ровно восемнадцать минут.  Потом  мы  едем  к  Фарберам.
Господи, ты опять вспотел. Быстро в душ. Я поеду в том, что на мне. А ты
надень пиджак из верблюжьей шерсти и темно-коричневые брюки.
   Лорен допил  виски,  наклонился,  поцеловал  Роберте  ноги,  а  потом
направился к лестнице.
   Пощупал на заднице отметины от ремня. Больно,  действительно  больно,
но, черт побери, какой же он счастливчик!

Глава 3
1973 год

1

   Энн, княгиня Алехина, держалась и выглядела  так,  будто  титул  этот
носила с рождения. Об этом позаботился ее супруг, князь Игорь. А  может,
так решила судьба, и Игорь лишь содействовал  реализации  заложенного  в
Энн потенциала.
   С первого взгляда все понимали, что перед ними аристократка: высокая,
изящная, безупречно одетая, с великолепными манерами.
   Княгиня  Алехина  остро   чувствовала,   что   Хардеманы   -   грубые
американские нувориши. Деньги, отметила она, сидя за обеденным столом  в
особняке Номера Один в Палм-Бич, не могут купить породу.
   Старику вроде бы пить не полагалось.  Но  он  пил.  Канадское  виски.
Стопку или две, но даже эту  малость  он  пил,  как  крестьянин,  больше
заинтересованный в  эффекте,  производимом  алкоголем,  а  не  во  вкусе
напитка.
   Княгиня приказала одному из слуг Номера  Один  съездить  за  бутылкой
"Тиопепе". Другая аристократка, принцесса, много старше ее,  по  фамилии
Эстергази, как-то заметила, что гостей можно угощать только одной маркой
шерри, "Тио пепе", подавая его в бокалах венецианского стекла.
   Номер Один так и остался дикарем.  Инвалидное  кресло  наложило  свои
ограничения, но не  изменило  его  сущности.  Она  помнила  Номера  Один
мускулистым здоровяком. Теперь же он буквально ссохся, потеряв не меньше
сорока фунтов. Штанины брюк болтались  на  атрофированных  ногах,  плечи
стали уже. Номер Один ссутулился, мочки ушей  едва  не  доставали  плеч.
Лицо  покрывала  сеть  глубоких  морщин.  Даже  за  столом  он  сидел  в
соломенной шляпе, скрывающей его  лысину,  обильно  усыпанную  почечными
бляшками.
   Княгиня Энн стала снобом. Она к этому стремилась и достигла этого.
   Номеру Один не разрешал ось есть то, чем угощали гостью.
   - Если б ты знала, какое мне рекомендуют меню.  Все  без  вкуса,  без
запаха. Но вот что я тебе скажу, Энн. Эти коновалы пользуют меня  больше
тридцати пяти лет, и я пережил многих из них.  Главным  образом  потому,
что не слушал их. А теперь мне уже девяносто пять. Энн, дорогая, не  дай
тебе Бог дожить до таких лет. Толку в этом нет.
   - Нет?
   - Нет. Подумай, скольких приходится терять!  Господи,  Энн,  Элизабет
ушла сорок четыре года тому назад. Мой сын уже двадцать лет как  на  том
свете.  Теперь  твоя  мать...  -  Он  покачал  головой.  -  Салли   была
удивительной женщиной. Хорошей женой моему сыну...
   - А мне - хорошей матерью, - вставила Энн.
   - Да, конечно. Поэтому ты и приехала ко мне,  не  так  ли?  Разделить
воспоминания...
   - Нет, - отрезала Энн. - Я приехала, чтобы выяснить,  сможешь  ли  ты
после стольких лет лжи сказать правду.
   - Правду?..
   - Ты мне не дед, старый лгун!
   - Энн!
   - Ты мой отец, - черт бы тебя побрал!
   - Энн, ради Бога...
   - Когда люди умирают, они говорят правду. Это признает  даже  суд.  -
Она потянулась к бутылке, налила себе "Тио пепе".  -  Умирая,  мама  мне
рассказала о том, что между вами было. Лорен Второй знал, что он не  мой
отец, но ничего мне не сказал. И ты не сказал.
   - Не суди нас, Энн, - взмолился старик. - Тебе известно, что  у  меня
был за сын. Ты это выяснила благодаря паршивому, наглому...
   - Благодаря Анджело Перино, - уточнила она, - которому я верю больше,
чем тебе.
   - Тебе не понять. - Номер Один покачал головой. -  Салли  была  такая
красивая, такая умная, а Лорен Второй не мог...
   - Поэтому ты нашел самый простой  способ  решения  этой  проблемы,  -
холодно  бросила  Энн.  -  Откровенно  говоря,  мне  все   это   глубоко
безразлично. Моя жизнь никак  не  связана  с  вашей  семьей.  Вы  так  и
остались парвеню. Но все-таки хотелось бы знать, что я - твоя дочь, а не
этого слабака, который покончил с собой. Мы с Игорем не раз задумывались
над тем, нет ли в моих генах стремления к самоуничтожению.  Поэтому  мне
было бы спокойнее, знай я, что он не мой отец. Вот так-то... папочка.
   - Ты не до