вно меч.
   Он был уже прямо подо мной. С диким криком, вырвавшимся из глотки,  я
бросился вниз.
   - Убью!
   Падая на сержанта, я успел заметить его удивленной взгляд,  когда  он
поднял голову. Горячая боль обожгла мне руку, и мы оба рухнули на землю.
Чьи-то руки схватили меня и отшвырнули в сторону. Я полетел  кубарем,  а
когда вскочил на ноги, то увидел, что Котяра склонился над сержантом.
   В руке Котяра держал мачете, а на лице его  было  написано  искреннее
удивление.
   - Да он мертв, - сказал Котяра и перевел взгляд на меня. - Он  мертв,
этот маленький ублюдок убил его!
   Я тоже посмотрел на сержанта. Рот у него был открыт, глаза  невидящим
взглядом уставились в небо, прямо под подбородком торчал всаженный  мною
нож.
   Потом я взглянул на Роберто. Он лежал на земле, тяжело дыша. Когда он
повернулся лицом ко мне, я увидел у него на щеке струйку крови.
   - Ты в порядке? - спросил я.
   Он молча кивнул, в глазах его было странное выражение, как  будто  он
разозлился.
   Я направился к нему, но в этот момент за моей спиной  раздался  крик.
Почувствовав острую боль в затылке, я обернулся. Чьи-то ногти  вцепились
мне в лицо. Я упал на землю.
   Чтобы прийти в себя, я потряс головой и после этого поднял  глаза.  В
руках Котяры билась женщина, она кричала мне.
   - Ты убил его! Ты не  ребенок,  а  чудовище!  Черная  чума  из  чрева
матери!
   Послышался глухой звук удара. Это  Котяра  ударил  женщину  рукояткой
мачете по голове, и она  беззвучно  осела  на  землю.  В  голосе  Котяры
послышалось удовлетворение, когда, обернувшись, он  увидел  двух  других
женщин, испуганно смотревших на ружье Мануэло.
   - Ага! - воскликнул он. - Мы нашли этих шлюх.

7

   Индеец Сантьяго сорвал с куста несколько листков, тщательно растер их
в ладонях, потом нагнулся и зачерпнул немного воды из мутной лужи.
   - Приложите к щеке, -  сказал  он.  -  Боль  пройдет.  Мы  с  Роберто
последовали его  совету.  Холодная  кашица  действительно  подействовала
успокаивающе.
   - Болит? - спросил я у Роберто.
   - Не очень.
   - Меня никогда  не  резали  ножом.  Роберто  с  гордостью  дотронулся
пальцами до порезанной щеки.
   - Наверное, останется шрам, - добавил он  с  важностью  и  критически
осмотрел мое лицо. - А у тебя не останется. Царапины не такие  глубокие,
как ножевая рана.
   - Ах, - разочарованно вздохнул я. Похвастаться будет нечем.
   Я посмотрел на Мануэло и Котяру, о чем-то шептавшихся под  деревом  и
изредка бросавших взгляды на женщин, сидящих на земле  на  краю  поляны.
Братья Сантьяго охраняли их.
   - Интересно, о чем они говорят? - спросил я.
   - Не знаю, - ответил Роберто. Он смотрел не на Мануэло и Котяру, а на
женщин. - А вон та, молоденькая, совсем неплоха.
   - Думаешь, они сердиты на нас?
   - Кто? - удивленно спросил Роберто, но, проследив за  моим  взглядом,
понял, что я имел в виду. - Нет, если бы не мы, то их бы всех убили.
   - Это точно.
   - Между прочим, я ведь прыгнул на сержанта, чтобы помешать ему.
   Я посмотрел на Роберто. Я думал, что он просто упал.
   - Ты очень храбрый.
   - Ты тоже. - Он снова бросил взгляд в сторону женщин. -  Пора  бы  им
перестать болтать, я уже готов трахнуть одну из них.
   - Правда?
   - Конечно.
   Мануэле с Котярой  закончили  беседу,  и  Котяра  направился  к  нам,
перешагивая через трупы. У тела Диего он  остановился,  к  нему  подошел
один из Сантьяго.
   - Бедный Диего.
   Котяра ответил равнодушным голосом:
   - Бедный Диего? Да он просто глупый осел. Сколько раз я говорил  ему,
чтобы не разевал рот. Вот и допрыгался.
   Сантьяго пожал плечами, отвернулся, а Котяра подошел к нам.
   - Все в порядке, ребята?
   - Да, - ответил за обоих Роберто.
   - Отлично. Сможете вернуться в лагерь и привести лошадей? У нас будет
много груза.
   Прежде чем я успел раскрыть рот, Роберто задал вопрос:
   - А что вы собираетесь делать с женщинами? Котяра посмотрел на него.
   - Сторожить до твоего возвращения.
   - Тогда я останусь и помогу их сторожить, - сказал  Роберто.  -  А  с
Даксом пошли кого-нибудь еще.
   Котяра снова внимательно посмотрел на него, повернулся и направился к
Мануэле. Они принялись  шептаться.  В  какой-то  момент  Котяра  повысил
голос, но Мануэле одернул его, и они снова заговорили  шепотом.  Наконец
Котяра вернулся к нам.
   - А если мы разрешим тебе остаться, ты ничего не расскажешь  дома?  -
спросил он у Роберто.
   Роберто покачал головой.
   Я не понял, что они имели в виду, но раз оставался Роберто, то и  мне
захотелось остаться.
   - Я тоже никому не  скажу,  -  пообещал  я.  Котяра  некоторое  время
разглядывал меня, потом заговорил вкрадчивым голосом:
   - Ты тоже останешься. У нас для тебя есть более важное  задание,  чем
идти за лошадьми. Ты будешь часовым, мы не хотим, чтобы сбежавший солдат
вернулся и застал нас врасплох, как это сделал сержант. Ты  отойдешь  по
тропе примерно с четверть мили и будешь охранять нас.
   - Не знаю, - замялся я, посмотрев на Роберто, но он промолчал.
   Котяра вытащил из-за пояса пистолет.
   - На, возьми. Если увидишь солдата, дай предупредительный  выстрел  в
воздух.
   Это окончательно убедило меня. Впервые в жизни мне доверили пистолет.
   - Только осторожно, - предупредил Котяра, - не подстрели сам себя.
   - Не волнуйся,  -  с  важным  видом  ответил  я,  оглядываясь,  чтобы
увериться, что меня видят и  слышат  остальные.  -  Если  он  где-нибудь
здесь, я дам вам знать.
   Пройдя по тропе около ста ярдов, я услышал их смех.  Интересно,  чему
они смеялись? Их уже не было видно, но звуки смеха  продолжали  долетать
до меня. Вскоре все стихло. Прикинув,  что  четверть  мили  пройдена,  я
залез на дерево, с которого открывался хороший обзор.
   Через пятнадцать минут меня начали одолевать  сомнения.  Если  солдат
бродит поблизости, то я его не увижу. И  как  долго  мне  сидеть  здесь?
Котяра ничего не говорил об этом. Подождав еще несколько минут, я  решил
вернуться и спросил у него.
   Подойдя к поляне, я снова услышал  смех  и  инстинктивно  укрылся  за
деревьями. Что-то подсказывало мне, что они рассердятся, если я вернусь,
но любопытство было сильнее меня.
   Все они находились на краю поляны. Сначала я не  мог  разобрать,  что
они делают, потому что их скрывала тень громадных деревьев. Я потихоньку
пробрался вокруг поляны, и моему взору предстал клубок тел.  И  вдруг  я
понял, чем они занимаются.
   Но все было не так, как запечатлелось у меня  в  памяти.  Женщины  не
кричали, они не боялись. Наоборот, они смеялись  и,  похоже,  совсем  не
возражали против того, что с ними делали.
   Старший из братьев Сантьяго сидел, прислонившись спиной к дереву, изо
рта у него торчала сигарета, а на лице блуждала удовлетворенная  улыбка.
Я стал отыскивать взглядом Роберто.  Внезапно  он  выскочил  из  кустов,
держа в руках штаны.
   Я посмотрел на него. Да, он был прав. У  него,  конечно,  был  больше
моего и торчал, словно небольшое древко от знамени.
   Младший  Сантьяго  что-то  сказал   остальным,   все   замолчали   и,
повернувшись, посмотрели на Роберто.
   Котяра сел. Мне был виден его гладкий белый живот. Он хмыкнул, и  над
поляной прозвучал его голос:
   - Ну что ж, уже пора. Генерал будет нам благодарен.  Видите?  Он  уже
настоящий мужчина.
   Женщина, на которой лежал Котяра, протянула руки и  потащила  его  на
себя. Разозлившись, он хлестнул ее по щеке.
   - Шлюха! - крикнул Котяра, толкнул женщину на землю и поднялся.
   Мануэло и младший Сантьяго тоже медленно поднялись.  Мануэле  плеснул
себе на живот воды из фляжки и вытерся платком. Он повернулся к Роберто.
   - Как и договаривались. Можешь выбирать. Роберто посмотрел на женщин.
Они лежали голые - тела сверкали от пота  -  и  равнодушно  смотрели  на
него.
   - Я возьму вот эту, - показал Роберто.
   Та, которую он  выбрал,  выглядела  совсем  девчонкой,  я  бы  выбрал
другую, с большими сиськами, но Роберто еще раньше говорил мне, что  ему
понравилась молодая. Я видел, как задрожали у нее  ноги,  когда  Роберто
подошел к ней. Он опустился  на  колени  перед  ней,  а  она  со  смехом
опрокинула его на себя, высоко задрав ноги и обхватив ими Роберто.
   Я видел, как ее  толстые  белые  ягодицы  и  ляжки  совсем  поглотили
Роберто. Остальные с большим интересом наблюдали за происходящим.  Через
минуту Мануэло повернулся и взгромоздился на женщину, лежавшую  рядом  с
ним. Раздался еще один вскрик, и Котяра начал  совокупляться  с  третьей
женщиной.
   Я снова посмотрел на Роберто. Они  с  женщиной  тряслись  в  какой-то
дикой пляске.  Я  почувствовал  нарастающее  возбуждение,  сердце  гулко
колотилось, в паху разливалась сладкая боль.  Внезапно  во  рту  у  меня
пересохло, дыхание перехватило.
   Роберто вскрикнул, отчаянно пытаясь  вырваться  из  объятий  женщины.
Внезапно я почувствовал, что падаю вниз. Ухватился  за  ствол,  но  было
поздно. Я упал с дерева прямо к их ногам.
   Мануэло посмотрел на меня.
   - А ты откуда взялся? Я вскочил.
   - Вы обманули меня! - закричал я.
   Котяра тоже повернул голову в мою сторону.
   - Тебе же было приказано охранять тропу.
   - Вы обманули меня! - снова закричал я  и,  бросившись  на  ближайшую
женщину,  стал,  подобно  Роберто,  дергать  бедрами.  -  Я  тоже   хочу
изнасиловать женщину!
   Почувствовав, что руки Котяры тянут  меня  назад,  я  начал  отчаянно
сопротивляться.
   - Отпусти меня! Отпусти!
   Я еще продолжал дергаться, когда Котяра  оторвал  меня  от  земли.  Я
бился в его руках, молотя кулаками по его лицу. Потом я заплакал.
   - Если я  достаточно  взрослый,  чтобы  убивать,  значит,  достаточно
взрослый, чтобы насиловать женщин! Я ничем не хуже Роберто!
   Котяра крепко прижал меня к своей потной груди. Я почувствовал  вонь,
исходившую от него, и внезапно весь мой запал и гнев прошли.
   Котяра ласково погладил меня по голове.
   - Успокойся, мой маленький петушок, - тихо прошептал он. - Успокойся.
Всему свое время. Очень скоро и ты станешь мужчиной!

8

   Когда мужчины оделись, женщины  начали  проявлять  беспокойство.  Они
шепотом переговаривались между собой. Потом старшая из них, та,  которая
оцарапала меня, подошла к нам.
   - Вы же не собираетесь бросить нас в этих джунглях? - спросила она.
   Мануэло как раз закончил застегивать ремень.
   - А мы вас сюда не приводили.
   - Но мы же  погибнем,  -  быстро  возразила  женщина.  -  Нас  некому
защитить, некому накормить.
   Не отвечая ей, Мануэло взял свой пистолет и перезарядил его.
   Женщина приняла его молчание за согласие.
   - Разве мы вас не ублажили? Вы получили все, что  хотели,  и  столько
раз, сколько хотели. Мы не жаловались.
   Мануэле отвернулся от нее и обратился к нам:
   - Все ружья собрали?
   - Да, - ответил Котяра.
   - Тогда пошли, - сказал Мануэле и двинулся по тропе.
   Женщина побежала за ним, схватила за рукав.
   - Бандит! - Ярость исказила  ее  лицо.  -  Ты  просто  бесчувственное
животное. Ведь каждая из нас могла зачать твоего ребенка!
   Мануэле вырвал руку, и женщина отлетела на несколько шагов.
   - Собака! - воскликнула она. - Ты хочешь, чтобы мы умерли здесь?
   - Да, - равнодушно ответил Мануэле, поднял  пистолет  и  выстрелил  в
нее.
   Пуля отбросила женщину к дереву, они медленно опустилась на колени и,
скорчившись, упала на землю. Ее рука судорожно сгребла  горсть  земли  и
замерла.
   Мануэле отвернулся от нее и поднял еще дымившийся пистолет.
   - Две других сбежали, - сказал Котяра.
   Я посмотрел на противоположную сторону поляны. О  присутствии  женщин
напоминала только легкая дрожь листвы.
   - Догоним?
   - Нет, - ответил Мануэле, пряча пистолет в кобуру. -  Мы  и  так  уже
много времени потеряли с этими шлюхами. До долины  и  хорошей  пищи  нам
почти  целый  день  пути.  Там,  дома,  помрут  с  голода,  если  мы  не
поторопимся.
   Котяра улыбнулся.
   - Впредь будет хороший урок  этим  шлюхам,  -  сказал  он,  когда  мы
тронулись в путь. - Пусть не воображают, что могут командовать  мужчиной
только потому, что переспали с ним.

***

   В долину мы добрались лишь на следующее утро. Мы спускались с  гор  в
предрассветном тумане, как вдруг сквозь облака пробились солнечные лучи,
и нам во всей красоте предстала долина, словно толстым  ковром  покрытая
зеленой травой. Я  выпрямился  в  седле  и  устремил  свой  взор  вдаль,
стараясь разглядеть  свой  дом.  Прошло  уже  больше  двух  лет,  как  я
последний раз видел его.
   Мне вспомнился тот день, когда было принято решение. Отец с генералом
тихо беседовали на террасе, и отец время от времени бросал взгляды в мою
сторону. Я играл во дворе с Пьерро, обучая его новым трюкам.
   - Дакс?
   Я посмотрел на отца, держа в руке  кусок  сахара,  который  собирался
бросить Пьерро.
   - Да, папа?
   - Иди сюда.
   Я бросил сахар и направился к террасе, а  Пьерро,  схватив  сахар,  с
радостью принялся грызть его, тычась мордой мне в ноги.  Когда  я  начал
подниматься по ступенькам, он остановился  внизу,  удивленно  глядя  мне
вслед.
   Меня позабавила его поза, он знал, что ему не разрешается подниматься
на террасу.
   - Подожди меня, - сказал я ему.
   Пьерро лег в пыль возле ступенек и зажал сахар в  лапах,  словно  это
была кость. Хвост его медленно подрагивал.
   Подойдя к отцу, я посмотрел на него. Лицо его было покрыто морщинами,
которых я никогда раньше не замечал, а  обычно  смуглая  кожа  приобрела
пепельный оттенок.
   - Генерал сказал мне, что говорил с тобой по поводу  отъезда  к  нему
домой в горы.
   - Да, папа,
   - Тебе этого хочется?
   - Генерал сказал, что у меня будет ослик,  а  когда  подрасту,  то  и
пони. - Отец промолчал. - А еще генерал сказал, что ты уедешь с ним. Это
правда? Я бы лучше остался здесь с тобой.
   Отец и генерал переглянулись.
   - Мне не хочется уезжать от тебя, сынок, но я должен.
   - Почему?
   - Это очень важно. Мы с генералом заключили соглашение.
   Я ничего не понял.
   - Наш народ угнетают, - продолжал отец. - В стране царят беззаконие и
голод. Мы должны сделать все, чтобы помочь людям.
   - А почему ты не привел их сюда? - спросил я. - У нас для всех хватит
места.
   Отец и генерал снова обменялись взглядами, и отец усадил меня к  себе
на колени.
   - Мы не можем этого сделать, - спокойно объяснил  он.  -  Их  слишком
много.
   Я знал всех бедняков в долине, их было не так уж много, и я сказал об
этом отцу.
   Он улыбнулся.
   - Но за горами еще больше бедняков.
   - Сколько? - спросил я. - В два раза больше? Отец покачал головой.
   - Гораздо больше. Тысячи и тысячи, и если они все придут сюда, то нам
негде будет спать.
   - Ох! - Я попытался представить себе,  как  это  выглядело  бы,  если
отец, конечно, говорил правду. Моего воображения не хватило. И тут мне в
голову пришла другая мысль.
   - Ты должен ехать с генералом потому, что ты его пленник?
   - Нет, - ответил отец. - Мы с генералом друзья,  и  мы  считаем,  что
людям надо помочь.
   - Значит, ты станешь бандитом, как он? - спросил я.
   - Генерал не бандит.
   - Но его люди бандиты.
   - Они уже больше не бандиты, - объяснил отец.  -  Генерал  взял  всех
бандитов в свою армию, и теперь они повстанцы.
   - Армия носит красно-синие мундиры, а у этих нет никакой  формы.  Они
выглядят, как бандиты.
   - Когда-нибудь и у них будет форма, - вмешался генерал.
   - Да? - Я посмотрел на бесстрашное лицо генерала. - Вот  тогда  будет
другое дело, тогда они будут похожи на армию.
   Услышав приближающийся конский топот, я посмотрел на дорогу. Это  был
мой дедушка, дон Рафаэль.
   - Дедушка! - закричал я и, спрыгнув с колен отца, побежал к перилам и
стал махать руками. - Здравствуй, дедушка!
   Обычно, когда я стоял у перил и кричал ему, он махал рукой  и  кричал
мне в ответ, но в этот  раз  он  хранил  молчание.  Как  только  дедушка
спешился, я понял по его крепко сжатым губам и  бледному  лицу,  что  он
разозлен.
   Дедушка подошел к ступенькам, и отец встал, приветствуя его:
   - Добро пожаловать, дон Рафаэль.
   Дедушка не ответил и сурово посмотрел на отца.
   - Я приехал за своим внуком, - сказал он.
   Я было бросился к нему, но что-то в его  голосе  остановило  меня.  Я
посмотрел на дедушку, потом на отца.
   Когда отец протянул руку и притянул меня к себе, лицо его  стало  еще
более серым. Я чувствовал, как дрожат на моем плече его пальцы.
   - Не думаю, что после моего отъезда мой сын будет  в  безопасности  в
этой долине, - сказал отец.
   - Ты потерял все права на него, - ответил дедушка все тем же  ледяным
тоном. - Ты связался с убийцами его матери и не можешь больше  считаться
его отцом. Если общаешься с подонками, то и сам становишься подонком!
   Я почувствовал, как пальцы отца впились  мне  в  плечо,  но  тон  его
голоса не изменился.
   - Это была случайность, и  люди,  совершившие  это,  уже  поплатились
своими жизнями.
   Голос дедушки поднялся почти до крика:
   - Разве это может вернуть мою дочь и твою жену? Или  твою  дочь?  Они
умерли, а ты уже на следующий день собираешься уехать с их  убийцами.  И
им же ты хочешь доверить заботу о своем сыне?! - Отец молчал.  -  Ты  не
успокоишься, пока не убедишься, что он стал таким же, как  они!  Убийцы!
Грабители! Насильники!
   Дедушка рванулся ко мне, но отец встал между нами.
   - Это мой сын, - произнес отец все тем же спокойным голосом, -  и  он
здесь  не  останется.  Как  только  сюда  придет  армия,   его   возьмут
заложником. В горах для него будет безопаснее.
   - Проклятый негр! Черня кровь! - Дедушка плюнул в отца. - Сын и  внук
рабов! Низший из низших! Я думал, что ты порядочный  человек,  иначе  не
позволил бы тебе жениться на моей дочери. Теперь я вижу, что ошибся. Нет
такой низости, на которую ты не пошел бы, чтобы выслужиться перед своими
бандитами, как это делали твои родители перед своими хозяевами!
   Внезапно с кресла поднялся генерал.
   - Довольно, старик! - крикнул он.
   Дедушка бросил на него взгляд, полный презрения.
   -  Бандит!  -  В  устах  дедушки  это  слово  прозвучало  как   самое
оскорбительное, которое мне когда-либо доводилось слышать.
   Лицо генерала налилось кровью.
   - Хватит, старик! Тебе не достаточно того, что мы не тронули  тебя  и
твое имущество? Или ты уже настолько  стар,  что  стремишься  к  смерти,
чтобы успокоить боль в костях?
   Дедушка смотрел на отца, игнорируя слова  генерала,  как  будто  того
вообще не существовало.
   - Если ты хоть немного любишь своего сына, то, пока не поздно,  отдай
его мне! Отец покачал головой.
   - Уходи! - приказал генерал. - Пока у меня  не  лопнуло  терпение.  Я
могу не посмотреть на то, что твой зять просил не трогать тебя.
   Дедушка скользнул по нему взглядом.
   - Мне не нужна ни твоя забота,  ни  его  милости.  За  свою  жизнь  я
повидал много подобных типов. Я еще доживу до того момента, когда  увижу
твою голову, насаженную на копье, как многие ей подобные!
   Дедушка повернулся и стал спускаться  по  ступенькам  террасы,  гордо
выпрямив спину. Его  костюм  был  такой  же  белоснежный,  как  снег  на
вершинах гор. Он сел на лошадь и развернул ее.
   - Скоро сюда придет армия, и мы посмотрим, какой ты храбрый!
   Потом он посмотрел на меня, и голос его несколько смягчился.
   - До свидания, внучек, - печально произнес он. - Я уже оплакал тебя.
   Он пустил лошадь в галоп. Я смотрел ему вслед. Копыта лошади вздымали
клубы пыли, и, наконец, он скрылся из вида. Взглянув на отца, я увидел в
его глазах то же  печальное  выражение,  что  и  в  глазах  дедушки.  Он
внезапно подхватил меня на руки и крепко прижал к себе.
   - Сынок, сынок, - прошептал он. - Я  молю  Бога,  чтобы  мое  решение
оказалось правильным.
   Генерал громко хлопнул в  ладоши,  и  из  лагеря,  расположенного  за
дорогой, прибежал человек. Это был крупный мужчина, я никогда  не  видел
таких толстых людей, но бежал он с необыкновенным проворством,  так  что
напомнил  больших