слуг. Кимберли нанимала кухарку и горничную, но обе работали только днем. Кимберли приходилось отпускать горничную довольно рано, потому что девушка жила в Саути. Отсутствовал в доме и гараж.
     Осенью 1933 года на продажу выставили значительно больший дом, расположенный на Луисбург-сквер. Джек прикинул свои финансовые возможности и решил, что может его купить. Дом на Каштановой улице он продал за шестьдесят семь с половиной тысяч долларов, получив прибыль в семь с половиной тысяч. Отказавшись иметь дело с риэлтерами, он вышел напрямую на продавца и купил новый дом за сто тридцать пять тысяч долларов.
     Это жилище не отличалось такой элегантностью, как первое, зато в гораздо большей степени соответствовало их потребностям. Из холла гости попадали в гостиную или могли пройти в библиотеку. Столовая и кухня впечатляли своими размерами. Имелась на первом этаже и ванная комната для гостей.
     Второй этаж занимали четыре спальни. К главной примыкали маленькая гостиная и ванная. Еще одна ванная обслуживала три оставшиеся спальни. На третьем этаже помимо трех комнат для слуг имелись общая гостиная и ванная.
     В ванной комнате главной спальни стояла огромная глубокая ванна. Джек даже шутил, что боится в ней утонуть. Но главной достопримечательностью ванной, которую Джек и Кимберли показывали только самым близким друзьям, была отделанная мрамором душевая, размеры которой позволяли одновременно мыться пятерым. Поблескивающая никелем головка душа размерами не уступала Суповой тарелке и висела так высоко, что стоящий на полу человек не мог дотянуться до нее рукой. По трем стенам тянулись никелированные трубы с многочисленными миниатюрными отверстиями. Конструкция эта называлась игольчатым душем. Вырывающиеся из отверстий струйки воды действительно кололи кожу словно иголки. Специальная трубка на шарнире позволяла направить струю верх и использовалась как биде.
     Поселившись в доме, Джек и Кимберли в первый же вечер вместе помылись в душе. После этого они совершенно отказались от ванны и пользовались только душем, по большем части вдвоем.
     Через две недели Джек пригласил Сесили помыться с ним в душе. Она охала и ахала под струйками-иголками, но не оказала ни малейшего сопротивления, когда Джек обнял девушку сзади и вогнал в нее своего "молодца". Потом он показал ей, как подмыться с помощью биде, надеясь, что этого будет достаточно.
     Выглядела Сесили как типичная англичанка: белоснежная кожа, румянец во всю щеку, большие синие глаза и рыжеватые волосы. А сложением, как шутила Кимберли, больше напоминала кормилицу, особенно внушительной грудью. Круглый, выдающийся вперед живот с обеих сторон подпирали мощные бедра.
     Проучившись год с небольшим в университете неподалеку от Лондона, Сесили получила хорошее образование и говорила с оксфордским, а не ист-эндским <Ист-Энд - восточная (беднейшая) часть Лондона.> акцентом. Она считала, что в Штатах перед ней откроются более широкие перспективы, чем в Англии, и, по ее словам, намеревалась получить американское гражданство. Сесили поблагодарила Лиров за то, что те взяли ее в няни, но предупредила, что со временем надеется найти работу получше.
     После того как они вместе приняли душ, Джек время от времени пользовал Сесили, где-то раз в неделю, но всегда с презервативом. Она вроде бы не возражала, соглашаясь с тем, что секс с хозяином входит в ее обязанности. Джек не мог подниматься в ее спальню или приводить Сесили в свою. Обычно, когда Кимберли не было дома, Сесили приходила в библиотеку. Иногда просто стягивала трусики, задирала платье, комбинацию и забиралась к Джеку на колени, лицом к нему.
     Все проходило быстро и приятно. Тревожило Джека только одно: после того как он насаживал Сесили на свои прибор, она покрывала его лицо страстными поцелуями. И Джек никак не мог понять, что бы это значило.

2

     Приобретение большого дома на Луисбург-сквср наглядно свидетельствовало о том, что дела у Джека шли успешно.
     Уже после первого года работы WCHS начала приносить прибыль. Когда Джек Лир и Харрисон Уолкотт покупали станцию, прибыль эта была невелика. Однако после того, как руководство перешло к Джеку, она резко возросла. Прежде всего потому, что Джек (хотя он и ошибался, как случилось с Джеком Бенни), предлагая слушателям новые программы, безжалостно вышвыривал их из эфира, если они не приносили денег. За ним утвердилась репутация решительного, динамичного и жесткого бизнесмена.
     Пианист Уэш Оливер умел и петь. Кто-то сказал, что точно так же поют пианисты в борделях, и попал в точку, потому что Уэш продолжал играть в борделе в Восточном Бостоне даже после того, как его получасовая передача начала выходить в эфир пять дней в неделю. Джека Лира это не волновало. Ему правился Уэш Оливер, нравилась его музыка, а остальное его не касалось.
     В Саути Херб Моррилл нашел исполнителей для "Часа трилистника" <Трилистник - эмблема Ирландии.>: Пэдди Маккланахэна, комика с неисчерпаемым запасом ирландских шуточек, ирландского тенора Денниса Каррэна, Коллин, ирландскую певицу, обходившуюся без фамилии, и квартет, который под собственный аккомпанемент исполнял ирландские баллады.
     Джек слил WCHS с UBS ("Универсал бродкастинг систем"). В то время радиостанции покупали программы, которые записывались в разных городах, а потом отправлялись заказчикам. Так рассылалась программа "Эмос и Энди" <Популярнейший радиосериал (1929 - 1942 г.) о двух неграх, которые пускались во все тяжкие в поисках дополнительного заработка. Его аудитория достигала 40 миллионов.>, перед тем как ее купила Эн-би-си <Эн-би-си (National Broudcasting Company) - национальная радиотелевизионная сеть. Создана в 1926 г, когда в США одновременно началось вещание ее 25 радиостанции.>. Джек входил в число подписчиков "Эмоса и Энди", и потеря этой передачи пробила зияющую дыру в эфирной сетке WCHS.
     Приглашая актеров из университетских драмкружков, Джек создал сериал "Наша маленькая семья". Постоянными в этом сериале были лишь два актера - Мама и Папа. В реальной жизни исполнительница роли Мамы была алкоголичкой, которая с одинаковым трагизмом переживала как личные драмы, так и написанные сценаристом. Слушатели, однако, об этом не подозревали, считая ее добросердечной женщиной, члены семьи которой относятся к ней без должного уважения и ни во что не ставят. Любой эпизод актриса начинала с одного из следующих клише: "Все надо делать вовремя", "К катящемуся камню ничего не липнет", "Быстрее женишься - дольше раскаиваешься", "Улыбка отгоняет гнев". Заканчивались же ее злоключения одинаково: "Что ни делается - все к лучшему".
     Джек придумал передачу, которую назвал для себя "Час ипохондриков". Выходила она в дневное время, и вели ее врачи. Страждущие присылали на радиостанцию письма, в которых описывали симптомы мучивших их болезней, а аллопат, гомеопат, гидропат, натуропат или какой-либо иной "специалист" озвучивал эти письма и рекомендовал способ лечения, говоря, как правило: "Просто загляните в мою приемную на такой-то улице".
     Для этой передачи Джеку не требовались спонсоры, поскольку врачебные советы рассматривались как общественно полезная деятельность. Более того, от каждого врача Джек получал приличное вознаграждение, они с радостью платили за предоставленную возможность донести весть о своем существовании до потенциальных пациентов.
     Рекламодатели уже выстраивались в очередь, чтобы застолбить место в эфире. К концу 1932 года WCHS получала приличный доход от рекламы автомобилей, сухих завтраков, мыла ("Только Лайфбио - настоящее би-и-и-и-и-о!"), красок для волос, дезодорантов и различных медицинских препаратов.
     Джек Лир и Херб Моррилл вывели формулу получения прибыли от радиостанции. Уолкоттам, отцу и дочери, формула эта не нравилась. Кимберли считала, что радиостанция делает деньги, потакая низменным вкусам и снижая уровень передач. К примеру, сокращая время для трансляции классической музыки. Кимберли радовал успех мужа, но раздражали меры, посредством которых Джек его добивался.

3

1934 год

     Половину недели Харрисон Уолкотт проводил в Коннектикуте, в президентском кабинете "Кеттеринг армс", вторую - в бостонском кабинете, где занимался делами других своих предприятий. Его бостонский кабинет был просторной комнатой со стенами, обшитыми панелями орехового дерева, и массивной мебелью с обивкой из черной кожи.
     Стол сработали из дерева, снятого с фрегата "Конститьюшн" <Фрегат, построенный в Бостоне в 1794 - 1797 гг. Во время англо-американской воины 1812 - 1814 гг. потопил английский фрегат "Герьер" В настоящее время стоит на приколе на Бостонской военно-морской базе и является кораблем-музеем.>, который еще называли "Старик Железный Бок", во время одного из его капитальных ремонтов. Уолкотт в строгом черном костюме с гордостью восседал за этим столом. Увидев входящего Джека, он поднялся ему навстречу.
     - Приятно видеть вас, молодой человек. Вы так увлечены бизнесом, что заглядываете сюда гораздо реже, чем мне хотелось бы.
     Джек пожал руку тестю и сел.
     - Предпочитаю думать, что бизнес - это созидание, а отнюдь не преодоление усилий тех, кому не хочется, чтобы ты что-то создал.
     Уолкотт улыбнулся:
     - Две стороны одной медали. Шотландского?
     Джек кивнул. Уолкотт положил сигару в пепельницу и достал из ящика бутылку виски. Разлил напиток по стаканам, не добавляя ни воды, ни льда. Они чокнулись, выпили.
     - Кимберли говорила тебе, что в Хартфорде продается радиостанция? Ей хотелось бы, чтобы "WCHS, Инкорпорейтед" купила ее.
     - Эта радиостанция теряет деньги, - без обиняков заявил Джек.
     Уолкотт взялся за сигару.
     - Ты считаешь, дискуссия окончена?
     - Нет, конечно. Но я хочу, чтобы меня убедили в том, что в покупке радиостанции, теряющей деньги, если потенциальные плюсы.
     - Кимберли нравятся передачи этой станции.
     - Знаю. Она мне говорила. Классическая музыка и информация. Кимберли уже заявляет, что ей стыдно быть женой президента WCHS. Она говорит, что вкус у меня ничуть не лучше, чем у моего отца.
     - Она так сказала? Не воспринимай это всерьез. Женщины, особенно молодые женщины...
     - Я знаю. И не беру в голову. Полагаю, вам известно, что она опять беременна.
     - Поздравляю. Вы создаете славную семью.
     - Да. Джон - отличный парень. Доставляет мне столько радости. Я... э... пришел по делу.
     - Я об этом уже догадался. Что я могу для тебя сделать?
     Джек сунул руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник, вынул из него сертифицированный чек <чек с надписью банка о принятии к платежу.> на триста тысяч долларов и протянул тестю. Это были практически все деньги, оставшиеся от полумиллиона, полученного от деда.
     - Что это?
     - Я хочу использовать опцион и купить еще три тысячи акций "WCHS, Инкорпорейтед".
     Харрисон Уолкотт долго смотрел на чек.
     Он зарегистрировал "WCHS, Инкорпорейтед" в 1931 году для покупки радиостанции и из десяти тысяч акций две тысячи отдал Джеку и Кимберли в качестве свадебного подарка. Он также предоставил им право выкупа остальных акций по начальной стоимости. В марте 1932 года Джек первый раз воспользовался этим правом и выкупил тысячу акций. Теперь он покупал еще три тысячи, то есть получал шестьдесят процентов акций и полный контроль над компанией. Харрисон Уолкотт не знал о деньгах, переданных Джеку дедом, и полагал, что зятю потребуется десять, а то и пятнадцать лет, чтобы подмять компанию под себя.
     - Ты не занимал эти деньги?
     - Нет, сэр. Мне их дал дед. Он хотел, чтобы у меня было собственное дело.
     Харрисон заулыбался:
     - Что ж, теперь оно у тебя есть.
     - Надеюсь, я никоим образом не оскорбил вас.
     - Ничуть. Но вроде бы я и так не вмешивался в управление компанией.
     - Разумеется, не вмешивались. Но я постоянно помнил о том, что немалая часть вашего капитала вложена в WCHS, и чувствовал себя обязанным снять с вас эту ношу.
     Эти слова уже слетели с его губ, когда Джек понял, что произносить их не стоило. Харрисону Уолкотту не потребовалось и пяти минут, чтобы понять, что у Джека с самого начала были деньги на выкуп акций по опциону, но он выкупил их лишь теперь, окончательно убедившись, что вложенный в радиостанцию капитал приносит прибыль. Джек попытался загладить допущенную ошибку.
     - Конечно же, мне не хотелось инвестировать все деньги, полученные от деда, пока не было уверенности, что я их не потеряю.
     - Ты хочешь изменить состав совета директоров?
     Джек покачал головой:
     - Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы остались председателем совета.
     - Очень хорошо. Поздравляю тебя. Есть, правда, один момент, о котором я должен упомянуть. Хотелось бы...
     - Что? - нервно прервал его Джек.
     Харрисон Уолкотт повертел чек в руках.
     - Мне бы не хотелось получать от тебя сертифицированные чеки, Джек, и не жди их от меня. Я приму твой личный чек на любую сумму и жду того же от тебя.

4

     Дом на Луисбург-сквер подготовили к приему гостей только весной 1934 года.
     Хотя Джек не слишком ограничивал Кимберли в средствах, денег, идущих на ремонт и смену обстановки, не хватало, и она не отказывалась от щедрых подарков, которые делали ей отец и мать. Миссис Уолкотт сопровождала дочь в походах за мебелью и коврами и часто оплачивала ее покупки.
     Кимберли настроилась превратить дом в конфетку. Паркет во всех комнатах заново отциклевали и отполировали. Потом она купила восточные ковры и положила их так, чтобы они подчеркивали роскошный дубовый паркет. Для гостиной Кимберли выбрала бактрийский ковер с яркими геометрическими фигурами. В столовую - более темный, спокойный, от Кермана. В центре библиотеки поместила маленький индийский коврик. Поскольку соткали его не мусульмане, на нем крались тигры, бежали слоны и неслись на колесницах всадники, все на фоне стилизованных экзотических джунглей.
     Большая часть мебели перекочевала с Каштановой улицы на Луисбург-сквер. Однако Кимберли потребовалась мебель для гостиной и столовой. Стулья она выбрала в стиле королевы Анны, высокий комод на ножках - в стиле королевской четы Вильгельма и Марии. Конечно, сработали их не в те стародавние времена, а гораздо позже, в середине XIX века, когда такая мебель вновь вошла в моду.
     Особенно Кимберли нравился комод, ящики которого украшали стилизованные фигурки мужчин и женщин, верблюдов и птиц.
     Люстру из холла она убрала, и теперь его освещали только торшеры.
     Апрельским вечером дом распахнул двери перед пятьюдесятью гостями. Поскольку столовая столько народу вместить не могла, хозяевам пришлось обойтись фуршетом, предложив напитки и hors-d'oeuvres <закуски (фр.).>.
     Как и прежде, в первые месяцы беременность Кимберли нисколько не отразилась на ее фигуре. Выглядела она стройной и миниатюрной, как двадцатилетняя девушка. Волосы Кимберли зачесала назад, открыв ушки с бриллиантовыми серьгами. Как всегда уделяла немало времени макияжу. Из других украшений надела жемчужное ожерелье и браслет из трех ниток жемчуга.
     А вот чтобы надеть платье из розового шелка - обтягивающее, с глубоким вырезом, - ей понадобилась помощь Джека. Кимберли не хотела, чтобы случайно вылезла бретелька, поэтому обошлась без бюстгальтера. Впрочем он ей и не требовался: груди и так стояли торчком. Не надела она и пояс, чтобы не портить силуэт юбки. Вместо него воспользовалась подвязками из черной ленты, охватывающими черные блестящие чулки по бедру. В ожидании, пока Джек выйдет из ванной, она сидела у туалетного столика в одних лишь трусиках и чулках, добавляя последние штрихи к макияжу и прическе.
     - Сегодня ты выглядишь как королева, - воскликнул Джек, появившись из ванной в двубортном фраке.
     Кимберли повернулась к нему, оглядела с ног до головы и вздохнула:
     - Позволь мне поправить твой галстук. Его опять чуть перекосило.
     Она подошла к мужу, слегка коснулась галстука.
     - И помни, закуски нельзя брать со стола или с подноса. Тебе должны их положить на тарелку. У тебя должна быть тарелка.
     - Да, мэм, - согласился он.
     - Я серьезно, Джек. Тут не Калифорния.
     - Другими словами, не веди себя как калифорнийский еврей.
     - Я прошу лишь об одном: ради Бога, не ставь нас в неловкое положение. Помоги мне в этом. - Она натянула платье через голову. Джек застегнул молнию у нее на спине и крючки. - Не упоминай о разводе Бетси Эмерсон, - продолжала Кимберли. - Если кто-то заведет об этом разговор, скажи, что ты ничего не слышал. Ее представят тебе как миссис Отис Эмерсон. Так положено. Ее девичья фамилия Отис, а имя - Элизабет, но она сама попросит тебя звать ее Бетси.
     - Хорошо. Надо нам спуститься вниз и проверить, все ли готово?
     - Да. И не забывай, что Хорэны - католики. Единственные из всех гостей. Конни - одна из моих самых близких подруг.
     - Я никогда не отпускаю антикатолических шуток, - заверил ее Джек.
     - Я знаю. Но есть и другие способы задеть их чувства.
     - Боже мой, Кимберли! Не такой уж я невежа!

5

     Когда гости заполнили дом и никому уже не было дела до того, кто с кем разговаривает, Джек возник за спиной миссис Отис Эмерсон, которая накладывала на тарелку крекеры с черной икрой, и прошептал: "Привет, Бетси".
     Ее глаза сверкнули.
     - Негодяй! - прошипела она. - Где ты был?
     - Дел по горло.
     - Ерунда. Я несчастная женщина, Джек, и кто-то должен меня утешать. Это с твоей подачи меня пригласили сюда?
     Он покачал головой:
     - Тебя приглашала Кимберли.
     - Пол-Бостона отказало мне от дома.
     - Неужели?
     - Абсолютно. В Бостоне развод все еще считается скандалом.
     - Даже если этот мерзавец бил тебя?
     - Даже если этот мерзавец бил меня. Мои родители пытались отговорить меня от развода. Мой адвокат пытался отговорить меня от развода. Судья пытался отговорить меня от развода. Все утверждали, что какой ни есть муж лучше никакого.
     Бетси, тридцатидвух-или тридцатитрехлетняя блондинка, красотой не могла тягаться с Кимберли. Слишком длинный и острый нос, слишком большой и зубастый рот. Но Джеку нравились в ней полное отсутствие высокомерия и заносчивости, простота в общении.
     - Извини меня, Бетси. Я постараюсь, чтобы мы увиделись как можно скорее, - заверил он ее.
     - Чем скорее, тем лучше, - прошептала она едва слышно, заметив приближающуюся Кимберли. - Любая женщина, которая близко познакомилась с хозяйством Лира, жаждет продолжения знакомства.
     Мгновением позже к ним подошла Кимберли.
     - Я вижу, вы уже встретились.
     Джек кивнул.
     - И она уже попросила называть ее Бетси.
     Кимберли предпочла не заметить шпильки Джека.
     - Я знаю, что ты у нас эксперт по антикварной мебели, Бетси. Обратила внимание на мой новый комод? Хотелось бы знать, что ты о нем думаешь.
     - Но разве Джек?.. - начала Бетси.
     Кимберли улыбнулась:
     - Мой муж в этом не силен. Не отличит семнадцатый век от двадцатого. Я надеюсь научить его. Возможно, ты поможешь.
     Бетси заглянула Джеку в глаза.
     - С удовольствием.
     Дэн Хорэн очень легко сходился с людьми. Гораздо старше Конни, подруги Кимберли, высокий, крепкий, правда, несколько полноватый, с вьющимися волосами, в очках в золотой оправе, Дэн не прилагал никаких усилий для того, чтобы заводить знакомства, однако люди сами тянулись к нему.
     - Поздравляю тебя с покупкой этого дома, - сказал он Джеку. - Ухватить дом в таком месте...
     - Главное - не упустить представившейся возможности.
     - Да, ты ее не упустил. И Кимберли вложила в дом много труда.
     - Я бы выпил. Пройдем в бар? - предложил Джек.
     На этот вечер Кимберли наняла двух служанок. Эти девушки в черных коротких юбочках, белых передниках и шапочках обносили гостей подносами с закусками и бокалами шампанского. Однако кухарка, ирландка фантастических габаритов, показала себя знающим барменом. В роли бара выступал стол, установленный в библиотеке.
     - Конни заявила мне, что ты собираешься купить радиостанцию WHFD в Хартфорде.
     - Об этом Кимберли го