ей. Взглянув на экран, он сразу же отвел от него взгляд. Шла одна из первых сцен, в которых молодой Моисей спорил с фараоном. Фильм был снят почти двадцать лет назад, и он теперь не мог смотреть на себя молодого на экране. Эти сцены слишком ощутимо напоминали о его возрасте.
     Он заметил, что она наблюдает за ним и грустно улыбнулся.
     - Я не люблю смотреть на себя. Мне кажется это грехом тщеславия или чем-то в этом роде.
     - Да, наверно, это может быть проблемой, - вежливо сказала она.
     - Похоже, что картина вас не очень интересует.
     - Я ее уже видела, - откровенно сказала она. - Да и в то время она не была в моем вкусе.
     Он засмеялся.
     - Какие фильмы вам нравятся?
     Она задумалась.
     - Современные. Знаете ли, такие фильмы, которые делают сегодня.
     - Вы имеете в виду то, что отмечено знаком "икс"?
     - Никогда их не видела.
     Несколько мгновений он смотрел на нее.
     - Хотите посмотреть один из них?
     - Не откажусь, - сказала она, встретив его взгляд. - Но не представляю себе, что ради этого придется идти в какой-то занюханый кинотеатр.
     - Не придется. Я могу устроить для вас просмотр.
     - Интересно. И как вы считаете, когда мы сможем это организовать?
     - А как насчет прямо сейчас? - спросил он. Он заметил удивление, с которым она осмотрела небольшой кинозал. - В другой комнате, конечно.
     - Но что скажут остальные? - спросила она.
     - Они и не заметят нашего исчезновения. Фильм будет длиться еще два с половиной часа. Мы успеем вернуться до его окончания.
     Никто даже и не посмотрел на них, когда они покидали комнату. Они вышли в холл.
     - Думаю, вы не имеете ничего против, чтобы организовать просмотр в моей спальне? - вежливо спросил он, пропуская ее вперед и закрывая дверь.
     - Отнюдь, - сказала она. - Но я не вижу тут экрана.
     Засмеявшись, он нажал кнопку на стене. Тихо зажурчал моторчик, и из-под потолка к изножью кровати опустилась небольшая платформа, на которой стоял телевизор с огромным экраном, несколько наклоненным вперед.
     - Я записал кинопленку на видеокассету, - сказал он. - Единственный недостаток в том, что нужно смотреть, лежа на постели.
     - Выглядит она достаточно привлекательно.
     - Я поставлю кассету, - сказал он, - и тут же вернусь.
     - О'кей.
     Направившись к дверям, он остановился и указал на ночной столик.
     - В серебряной коробочке сигареты с прекрасной колумбийской травкой, в розовом флаконе с золотой ложечкой - лучший в городе кокаин.
     - Прекрасно, - улыбнулась она. - Не могу ли я попросить вас принести бутылку холодного белого вина? После коки мне всегда хочется пить.
     Когда он вернулся, она уже обнаженной лежала на постели, бережно зажав в пальцах самокрутку с травкой. Фильм начался.
     Быстро разоблачившись, он сел на постель рядом с ней и потянулся за флаконом с ложечкой.
     - Как насчет одной порции? - спросил он. - Великолепно прочищает мозги.
     - Звучит неплохо.
     С шумом втянув носом порошок, он протянул ложечку ей, увидел, как расширились ее зрачки, когда она вдохнула снадобье.
     - Ну как? - спросил он.
     - Лучше быть не может. - Она потянулась к нему. - Ну и громадина же ты.
     Он громко засмеялся, и Иордана вопросительно посмотрела на него.
     - Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то сразу же подумал, что ты из тех женщин, что прямиком идут к цели.
     - И не сворачивая, - хмыкнула она.
     - Вот и прекрасно, - сказал Сюлливан, не сводя с нее глаз, потом он опустил руку, нажимая невидимую кнопку, включающую запись видеокамеры.
     Он не сказал ей, что единственные ленты, которые доставляют ему удовольствие, сняты скрытой камерой здесь, в этой постели.
     - Просто прекрасно.

***

     Юсеф откровенно скучал. Казалось, что фильм никогда не кончится. Он лениво оглядел помещение. Внезапно и фильм, и все окружающие вылетели у него из головы. Иордана исчезла. А также хозяин. Он разозлился на самого себя. Он не заметил, как они скрылись. Он поднялся со своего места. Винсент посмотрел на него.
     - Я должен сходить в ванную, - шепотом объяснил Юсеф. Бесшумно выйдя из комнаты, он остановился в коридоре.
     Дом был огромен. Они могли находиться в любой из комнат. Он заглянул в кабинет, в столовую, в комнату для ленчей, вышел в патио, но нигде их не обнаружил.
     Раздосадованный, он зашел в ванную и вымыл лицо и руки холодной водой. Глупец. Он должен был предусмотреть, что Иордана может ускользнуть с ним. Сюлливан был высок ростом, привлекателен и, кроме того, он был кинозвездой. Он не имел ничего общего с теми жиголо, которых она цепляла на Ривьере.
     Выйдя из ванной, он пересек холл и направился к спальням. Из-за одной двери услышал звук работающей аппаратуры. Он остановился, решив было, что там работает кондиционер. Американцы ставят эти штуки даже в туалетах. Но услышав слабые звуки голосов, доносящихся из динамика, он осторожно нажал на ручку. Дверь не открывалась. Она была заперта.
     Он быстро огляделся, дабы убедиться, что коридор пуст. Юсеф был знаком со многими фокусами, включая и использование жесткой пластмассовой кредитной карточки.
     Через мгновение дверь приоткрылась, и Юсеф с изумлением уставился в маленький экран монитора видеозаписывающего устройства. Звук был приглушен, но картинка была четкой и ясной. Обнаженная Иордана лежала на спине, и ее лицо было искажено судорогой наслаждения. Обхватив ногами талию мужчины, сидевшего на ней верхом, она смотрела прямо в камеру. В динамике было слышно ее сдавленное дыхание. Изменив позу, мужчина сел на край постели и, повернувшись к Иордане, улыбнулся. Прежде чем экран погас, у Юсефа было достаточно времени рассмотреть удовлетворенное выражение на лице их хозяина.
     Застыв на мгновение, Юсеф сделал быстрый шаг вперед. Он знал эту технику. Такая же система стояла и на яхте Бадра, но только для просмотра, а не для записи. Нажав клавишу, освобождающую кассету, Юсеф вынул ее и спрятал под пиджак. Выйдя в коридор, он закрыл дверь и услышал, как щелкнул язычок замка.
     Он вышел в фойе. Когда Юсеф приблизился, слуга открыл перед ним входную дверь.
     - Вы уходите? - спросил он.
     - Нет, просто мне захотелось подышать свежим воздухом.
     - Очень хорошо, сэр, - сказал слуга, пропуская его.
     Юсеф подошел к своей машине. С переднего сиденья вскочил шофер.
     - Мой дипломат в багажнике? - спросил Юсеф.
     - Да, сэр. - Открыв багажник, шофер подал его хозяину. Юсеф быстро положил в чемоданчик кассету, запер его, вернул шоферу. - Напомни мне, чтобы я взял его, когда вечером мы вернемся в отель.
     - Да, сэр.
     Пронаблюдав, чтобы шофер положил дипломат снова в багажник, Юсеф вернулся в дом. Он слышал гулкий стук сердца. Все свершилось лучше, чем он предполагал, он получил больше, чем мог рассчитывать. Теперь оставалось лишь решить, как наилучшим образом использовать то, что оказалось у него в руках.
     Он скользнул на свое место рядом с Винсентом и уставился на экран. Повернувшись к нему, Винсент прошептал:
     - Вам не кажется, что Рик просто фантастически играет Моисея?
     - Да, - сказал Юсеф. - Но уверены ли вы, что он будет также хорош и в нашей картине?
     Винсент с улыбкой повернулся к нему.
     - Я не ошибаюсь. Придя в кино, Соломон сменил свое имя, став Сюлливаном. И неужели Соломон может плохо сыграть Моисея?
     Юсеф всмотрелся в лицо главного героя, которое сейчас заполняло весь экран, и удивился, как он не заметил этого раньше. У Рика было типичное еврейское лицо, еврейские черты.
     Открылась задняя дверь комнаты и вернулись Рик с Иорданой. Краем глаза он видел, как они разместились у бара. Через плечо Рик посмотрел на экран и что-то сказал ей. Засмеявшись, она взяла стакан с вином, который бармен поставил перед ней.
     Юсеф почувствовал прилив ненависти.
     "Смейся, сука, - с яростью подумал он.
     - Смейся пока, ты, еврейская подстилка!"
     Теперь ему было ясно, что он сделает с кассетой. Бадр будет бесконечно благодарен ему за доказательство, как он охраняет честь его имени, скрывая от мира свидетельство того, что жена продает его с евреями.

Глава 16

     Сидя в другом конце комнаты, Лейла смотрела на свою мать.
     - Я уже много раз говорила тебе об этом, мама. Хамид - просто мой друг, вот и все. У меня с ним нет ничего серьезного. Я не собираюсь выходить за него замуж. Он просто мой приятель.
     Мариам тяжело вздохнула.
     - Я не знаю, что с тобой происходит. Он обыкновенный сириец, и его семья не представляет собой ничего особенного. Не могу себе представить, что ты в нем нашла.
     Лейла закурила.
     - Мне же нужно с кем-то разговаривать.
     - Вокруг так много прекрасных молодых людей, с кем ты можешь общаться. Отец сказал, что с ним говорил промышленник Фаваз. Его сыну как раз подошел брачный возраст, и они заинтересовались тобой.
     - Кто? - с сарказмом спросила Лейла. - Фаваз или его сын?
     - Прекрати быть такой распущенной. Дедушка не желает тебе ничего, кроме добра.
     - Так же, как он желал тебе? - подчеркнуто спросила Лейла.
     - Он ни в чем не ошибся, - оскорбившись, сказала Мариам. - Никто из нас не подозревал, что представляет из себя твой отец. Мы все делали, как надо. Никто не может ткнуть в нас пальцем.
     - Я не видела, чтобы кто-то тыкал пальцем и в моего отца, - сказала Лейла. - Обычно, если у тебя есть деньги, никого не интересует, что ты делаешь.
     Мариам разочарованно покачала головой.
     - Я всегда говорила, что ты унаследовала от своего отца больше, чем от меня. Ты видишь мир так, как тебе хочется, чтобы он выглядел. Я бы никогда не разрешила тебе учиться в школе в Швейцарии. Единственное, чему тебя там научили - это спорить с матерью. Твоя сестра никогда так не поступает.
     - Моя сестра дура! - фыркнула Лейла. - Ее беспокоит только ее дом, ее дети и ее взаимоотношения со слугами.
     - Женщина и должна об этом беспокоиться, - сказала Мариам. - О чем же еще ей думать?
     Лейла показала в окно.
     - За ним целый мир, мама! Разве ты не видишь этого? Нас столько лет угнетали, наш народ был унижен и подавлен. Наши братья стонут под еврейским игом в Палестине. А ты спрашиваешь, о чем еще думать.
     - Это решают мужчины, - сказала Мариам. - А мы должны заниматься нашими собственными делами.
     - В них нет никакого смысла, - с отвращением сказала Лейла. Она встала и пошла к дверям. - Я ухожу.
     - Куда ты идешь? Снова встречаться с Хамидом?
     - Нет. Просто ухожу. Вот и все.
     - Что за спешка? Сейчас будет обед.
     - Я не голодна. Не ждите меня.
     Мариам сидела и смотрела на дверь, за которой скрылась ее дочь. Через несколько минут она услышала, как перед домом заработал двигатель машины. Она подошла к окну как раз, чтобы увидеть, как маленький "мерседес" вырулил на улицу.
     Лейла была точной копией своего отца. С ней никто не мог договориться. Она вспомнила тот день в прошлом месяце, когда Лейла появилась в дверях дома вместе с этим своим приятелем, сирийцем Хамидом. Они были так оборваны и грязны, что слуга, который только недавно служил в доме, не хотел их пускать. И лишь потом он неохотно согласился позвать хозяйку.
     Мариам пришла в ужас от вида своей дочери. Ее кожа была такой темной и обветренной, словно она дни за днями проводила на солнце в пустыне, и на теле не было ни следа прежних округлостей. Она стала тонкой и стройной, как юноша.
     - Что с тобой произошло? - не в силах сдержать слез, закричала она.
     - Ничего, мама, - успокаивающе ответила Лейла.
     - Но посмотри же на себя! Ведь ты в лохмотьях! Ты выглядишь так, словно месяцами не мылась!
     - Со мной все в порядке, мама, - упрямо сказала Лейла.
     - Откуда ты явилась? Я была уверена, что ты по-прежнему в школе.
     - Мы добирались на автостопе, - ответила Лейла.
     - Чего ради? Тебе всего лишь надо было позвонить домой. Мы бы купили тебе билет.
     - Если бы мне был нужен билет, я бы так и сделала. Но я хотела поступить так, как я поступила.
     И тут Мариам заметила Хамида, по-прежнему стоящего на пороге. Посмотрев на него, она перевела взгляд на дочь.
     - Это мой друг Хамид, - сказала Лейла. - Он сириец.
     Сделав шаг вперед, Хамид поднес руку ко лбу.
     - Ташарафна.
     - Хасали шараф, - автоматически ответила она, подавив в себе другие привычные слова приветствия.
     - Я встретилась с Хамидом по дороге, - сказала Лейла. - Он добирается к себе домой в Дамаск.
     Мариам ничего не сказала.
     - Он был очень добр ко мне, - сказала Лейла. - Не будь его, я попала бы в большие неприятности.
     Мариам повернулась к сирийцу.
     - Входи, - сказала она. - И располагайся в нашем доме.
     Он снова поклонился.
     - Благодарю вас, мадам, но у меня есть кое-какие друзья, у которых я могу остановиться.
     Она не стала притворяться. Он выглядел слишком грубым и примитивным. Впрочем, таково было большинство сирийцев.
     - Я рад, что ты добралась до дома, - сказал он Лейле. - А теперь я должен идти.
     Лейла протянула ему руку.
     - Ты еще свяжешься со мной, прежде чем покинешь Бейрут?
     Он кивнул, и они пожали руки друг другу. Несмотря на этот чисто формальный жест, Мариам видела, что между ними есть что-то более близкое.
     - Я позвоню вам, - сказал он.
     Но с тех пор прошел месяц и он до сих пор не покинул Бейрут. Мариам не знала, чем занимался Хамид. Но она знала совершенно точно, что Лейла и он встречались почти каждый день в отеле "Фениция". Это ей передали друзья, которые встречали их сидящими в кофейне за бокалами кока-колы.
     Припарковав машину, Лейла вошла в кофейню прямо с улицы. Она не любила ходить через аляповатый холл с толпами разнаряженных туристов из Америки и Европы. Хамид в одиночестве сидел за их привычным столиком у окна. Перед ним стоял неизменный бокал кока-колы с ломтиком лимона. Она села напротив. Официантка молча поставила перед ней еще один бокал с напитком.
     Хамид подождал, пока официантка отойдет.
     - Завтра я уезжаю, - сказал он. Лицо его было бесстрастным.
     - Домой? - спросила она.
     - Скорее всего, - сказал он. - Здесь ничего не происходит, а я получил письмо от двоюродного брата. Я могу получить в армии звание сержанта - с выслугой лет и премиальными. Они набирают опытных ветеранов.
     - Ничего не могу понять, - сказала она. - Прошло уже около месяца, а обо мне словно забыли.
     Он пожал плечами.
     - Может, они думают, что я погибла вместе со всеми остальными.
     - Они знают, что ты на месте. Я сказал им, когда зашел получать последнее жалованье.
     - Тогда почему меня не вызывают? Я сойду с ума от этого пустого ожидания. Мать не перестает цепляться ко мне.
     - Их мозги заняты другим. Ходят слухи, что Аль-Иквах хочет заставить твоего отца заняться их капиталовложениями.
     - Я знаю. Он их выставил. Это случилось еще до того, как я уехала из Франции. - Она опустила в бокал соломинку и отпила глоток. - Они рехнулись. Мой отец и пальцем не пошевелит, чтобы помочь кому-то, кроме себя.
     - Они снова подбираются к нему. Похоже, они считают его большой шишкой.
     - Желаю им удачи. Есть только один способ заставить его помогать им. Под дулом пистолета.
     - Почему ты так думаешь?
     - Я знаю своего отца. Он по-прежнему считает, что деньги решают все проблемы.
     - Как бы там ни было, завтра я отправляюсь. Армейская служба все же лучше, чем ничего.
     - Может, я должна прийти и поговорить с ними? Я не для того занималась этой подготовкой, чтобы сидеть в доме у своей мамаши.
     - Не делай этого, - быстро сказал он. - У тебя есть приказ. Сидеть и ждать, пока с тобой не свяжутся.
     Она посмотрела на него.
     - А ты должен идти?
     - Я должен чем-нибудь заниматься. Мои деньги почти на исходе.
     - Деньги у меня есть.
     - Нет.
     Она замолчала, опустив глаза.
     - Я надеюсь, что нам поручат вместе какую-то миссию.
     - Я для этого не гожусь, - сказал он. - Не тот тип. Для миссий они предпочитают студентов. Люди обращают на них меньше внимания.
     - Ты еще не так стар. Вполне можешь сойти за студента, - торопливо сказала она.
     - Может быть, - засмеялся он. - В потемках.
     - Если ты вернешься в сирийскую армию, они уже никогда не заполучат тебя обратно.
     - Может, я и сам не захочу. Судя по тому, как мы наращиваем мощь, как говорит Египет, похоже, что-то должно произойти. И если начнется война, я могу стать офицером.
     - Это то, чего ты хочешь?
     - Нет.
     - Чего же тебе тогда надо?
     - Просто оторвать хороший кусок денег, - улыбнулся он, - как твой папаша.
     - Прекрати говорить о нем! - внезапно разгневавшись, фыркнула она. - Где бы я ни появилась, только и разговоров, что о нем. Мой отец то, мой отец се. Даже мать не может прекратить говорить о нем.
     - Ты сегодня видела газеты? - спросил он.
     - Нет.
     - А стоило бы. Может, тогда тебе стало бы яснее, почему все говорят о твоем отце.
     - Что он сделал?
     - Только что заключил соглашение о самом большом танкерном флоте для перевозки нефти из всех, что когда-либо имела Япония. Он купил десять судов, они строят для него еще двадцать. Все супертанкеры. Это будет самая большая линия в мире, принадлежащая арабам.
     - Да получит он благословение Аллаха, - насмешливо сказала она. - Сколько у него прибавится в мошне?
     - По крайней мере он что-то делает. С какой стати греки и все остальные захватили все перевозки из наших портов?
     - Чем это поможет палестинцам? - спросила она.
     Хамид промолчал.
     - Прости, - торопливо сказала она. - Я не хотела с тобой ссориться. Сидя на месте, я огрубела.
     - Все в порядке.
     Она посмотрела на него.
     - Хочешь, чтобы я зашла к тебе?
     - О'кей, - сказал он, улыбнувшись - Но ты согласна, если мы сначала сходим в кино? Единственная картина, что показывали в Дамаске, была снята лет десять назад.

***

     Опустив чашечку, Бадр почувствовал, как теплое саке ударило ему в голову. Как только донышко коснулось крышки стола, гейша, сидевшая на коленях за ним, сразу же снова наполнила ее. Бадр посмотрел на гейшу. Пить он не привык. Разве что время от времени бокал шампанского - не больше. И хотя Бадр выпил не больше трех крохотных чашечек, он уже чувствовал их действие.
     - Достаточно, - сказал он, пытаясь встать. Слегка закружилась голова. Как только он протянул руку, гейша оказалась рядом и помогла ему. Он улыбнулся ей.
     - Спать, - сказал Бадр.
     Она непонимающе посмотрела на него.
     - Спать, - повторил он. Сложив ладони, он сделал вид, что кладет на них голову, закрыв глаза.
     - Хай! Хай! Спать!
     Он кивнул.
     Продолжая поддерживать его за локоть, она откинулась назад и убрала ширму, разделявшую комнату на две половины. Проводив его в спальню, она задвинула за собой панель. Постель едва возвышалась над полом, и он едва не упал на спину, когда опустился на нее. Решив, что это очень забавно, он не мог удержаться от смеха. Она засмеялась вместе с ним.
     - Я чуть не упал.
     - Хай, хай, - сказала она, склоняясь над ним и развязывая пояс. Соскользнув с плеч, его халат упал на пол.
     - Я устал, - пробормотал он в подушку, переворачиваясь на живот лицом вниз. Словно издалека он слышал шорох ее кимоно, ощущал легкий запах талька, который словно облачком окружал ее нежную кожу.
     Ее пальцы невесомыми перышками пробежали по спине, легко массируя ее от затылка до ягодиц. У него перехватило дыхание от наслаждения, и он начал проваливаться в глубокий сон. Он еще видел, как маленький тоненькая гейша, поднявшись, беззвучно скользнула из комнаты, предварительно укутав его в сухую теплую простыню. Он закрыл глаза и заснул без сновидений.
     Когда он проснулся, ему казалось, что он спал несколько минут. Но день уже был в разгаре, и рядом с его кроватью стоял Джаббир.
     - Простите, что беспокою вас, хозяин, - сказал он, - но только что пришла телеграмма, и мистер Карьяж сказал, что она очень важная.
     Медленно приняв сидячее