нни."
   Уходя, он рассмеялся. - Но на твоем месте я бы покрепче  подтянул  трусы,
прежде чем она придет сюда.
   Закончив вытираться и сев на скамейку, чтобы надеть сандалии,  я  увидел,
как на ноги мне легла тень. Я поднял голову.
   - Здравствуй, Дэнни. - Передо мной стояла, улыбаясь, мисс Шиндлер.
   Внезапно смутившись, я вскочил на ноги. С изумлением обнаружил, что я  на
добрую голову выше ее. - Ух, мисс Шиндлер, - промямлил я.
   Она смотрела на меня, запрокинув голову и все  еще  улыбаясь.  -  Ты  так
вырос, Дэнни. Я бы не узнала тебя.
   Я смотрел на нее сверху вниз.  Странно  как-то,  но  из-за  нее  я  сразу
подумал о доме. Здесь был совсем другой мир.  Я  вдруг  вспомнил,  что  надо
ответить на письмо матери. Оно лежало на  столе  в  моем  домике  уже  почти
неделю.

Глава 11

   - Сэма сейчас здесь нет, - ответил я ей на вопрос. - Он проверяет  другие
точки. Вернется вечером.
   На лице у нее появилось какое-то выражение облегчения. - Я  тут  была  по
соседству, - быстро проговорила она. - Дай, думаю, загляну. -  Она  неудобно
стояла в ярком солнечном свете и сощурившись смотрела мне в лицо.
   Я постарался сохранять невозмутимость. По соседству.  Девяносто  миль  от
города.
   - Ага, - сказал я. У меня возникла мысль. - Где вы остановились? Он может
заехать к вам, когда вернется.
   - О нет, он не сможет сделать этого! - ответила она. Слишком поспешно,  -
одумал я. Муж у нее где-нибудь поблизости, и она не хочет, чтобы  он  узнал.
Она, должно быть, угадала, о чем я подумал. - Видишь ли, я путешествую и еще
не знаю, где остановлюсь ночевать.
   - А как насчет того, чтобы переночевать здесь, - догадливо предложил я. -
Место здесь хорошее, и я могу устроить вам со  скидкой.  Она  лишь  покачала
головой.
   - Сэм обидится, если я скажу ему, что вы уехали,  не  дождавшись  его,  -
сказал я.
   Она проницательно посмотрела на меня. - Нет, - твердо ответила она.
   - Лучше не надо.
   Я огорчился и вдруг понял, что мне самому хочется, чтобы она осталась.  В
некотором роде она напомнила мне о доме, и я был рад  видеть  ее.  В  домике
зазвенел телефон. Я схватил полотенце и побежал туда.
   - Подождите минутку, - крикнул я ей через плечо. - Может это звонит  Сэм.
Я скажу ему, что вы здесь.
   Я распахнул дверь и схватил трубку. - Хэлло, Сэм?
   - Да. - Голос в трубке был хрипловатым. - Как дела?
   - Хорошо, Сэм, - ответил я. В моем голосе просквозило  волнение.  -  Мисс
Шиндлер здесь и хочет тебя видеть.
   Голос Сэма стал еще хриплее. - Что она там делает?
   - Она говорит, что просто проезжала мимо и подумала было навестить тебя.
   - Скажи ей, что смогу вернуться только поздно вечером, - быстро  произнес
он. - Устрой ее в хорошую комнату, и пусть подождет меня..
   - Но, Сэм, -  возразил  я.  -  Я  уже  предлагал  ей,  но  она  не  хочет
оставаться.
   Голос у него стал доверительным. - Послушай, малыш, я полагаюсь на  тебя.
Если только ты когда-нибудь испытывал к кому-либо такие чувства, как я питаю
к ней, то ты поймешь меня.  Дай  ей  все,  что  угодно,  только  уговори  ее
остаться. Я вернусь чуть раньше часа ночи.
   Трубка в руке у меня умолкла. Я бестолково уставился на нее.  На  что  он
рассчитывает? Чтобы я ее умыкнул? Я медленно положил трубку и  повернулся  к
двери. Сэм говорил со мной так, как будто бы я знаю, что делать,  как  будто
он говорил с мужчиной,  а  не  подростком.  Я  почувствовал  в  себе  прилив
гордости, направляясь к  двери,  но  не  успел  дойти  до  порога,  как  она
появилась в двери.
   Она с любопытством заглянула в домик. - Можно войти? - спросила она.
   Я так и замер посреди комнаты. - Да, конечно, мисс Шиндлер. - Я растолкал
ящики на полу так, чтобы она могла пройти. - Мне нужно прибрать здесь, но  у
меня не было времени, - объяснил я.
   Она закрыла за собой дверь, и я выпрямился, став лицом к ней. Лицо у меня
вспыхнуло.
   - Это был Сэм? - спросила она.
   Я встретился с ней взглядом и молча кивнул.
   - Что он сказал?
   - Он сказал, чтобы я устроил вам комнату и все, что вы пожелаете и  чтобы
я удержал вас здесь  до  его  возвращения,  смело  сказал  я.  В  ее  голосе
послышался вызов и подозрительность.
   - Он, кажется, слишком самоуверен, не так ли?
   Я почувствовал, что краснею еще больше, отвел глаза  от  ее  прищуренного
взгляда, и ничего не ответил.
   Теперь она почти рассердилась. Слишком уж я умничал. Каким-то образом она
поняла, что я все знаю. - И что же ты ему скажешь, если я не останусь?
   - резко спросила она.
   Я отвернулся, стал двигать ящики и по-прежнему  ничего  не  ответил.  Она
схватила меня рукой за плечо и повернула к себе.  Лицо  у  нее  теперь  было
красное. -Что ты ему скажешь? - возбужденно  повторила  она.  Я  внимательно
посмотрел ей в глаза. Да черт с ней? Что она мне может сделать? Я уже больше
не школьник.
   - Да ничего, - с вызовом ответил я и убрал ее руку со своего плеча.
   Она посмотрела на мою руку, сжимавшую ее  кисть,  затем  медленно  обвела
взглядом комнату. Видно было, что она обдумывает  свое  решение.  Взгляд  ее
снова вернулся ко мне. - Хорошо, - вдруг сказала она. -  Я  остаюсь.  Наведи
мне порядок в этой комнате.
   Я вздрогнул. - Но Сэм велел мне снять вам комнату, номер...
   В голосе у нее появилось упрямство. - Я сказала, что останусь здесь.
   - Но здесь такой беспорядок, - запротестовал я. - Вам будет гораздо лучше
в гостинице.
   Она повернулась к двери и открыла ее. - Сэм велел тебе сделать все, что я
пожелаю, лишь бы осталась. Так вот я останусь здесь. - Она  остановилась  на
пороге. - Пойду запру машину. Можешь прибрать здесь, пока я хожу.
   Я смотрел, как она закрывает дверь. Она подцепила меня  и  прекрасно  это
понимала. Я же никак не мог понять, отчего она так сердится, ведь я вовсе не
давал ей никакого повода. Я подошел к окну и посмотрел ей вслед.
   Она скрылась за бассейном. Мне были понятны чувства Сэма. Своей  походкой
она  впечатляла  гораздо  больше,  чем  большинство  баб  своими  купальными
костюмами.
   Отвернувшись от окна, я с отвращением посмотрел вокруг. Последнее  письмо
матери белело на столе. Я так на него и не  ответил  до  сих  пор,  вот  уже
больше недели. Теперь опять будет некогда.

***

   Меня  там  не  было,  когда...  мама  подпоясывала  халат,  спускаясь  по
лестнице. Воздух был тих и спокоен,  она  знала,  что  сегодня  снова  будет
жарко. День еще только начался, а она уже  устала.  В  последнее  время  она
всегда быстро уставала.
   Ей плохо спалось.
   Отец принес ей из аптеки тонизирующее средство. Она принимала его  каждое
утро в течение недели, но это не помогало. Но она,  конечно,  говорила  ему,
что помогает, ему от этого легче. Мужчина должен чувствовать себя  полезным,
а он был расстроен тем, как шли дела.
   Она жалела отца. Вчера во сне он плакал. Его голос в темноте разбудил ее,
и она тихо лежала, прислушиваясь к его тихим невнятным словам, исходящим  из
самого сердца.
   После этого она не могла уснуть. Казалось, этой ночи не будет конца.
   Теперь она опять уже устала, и ничто ей больше не  поможет.  Душная  жара
утра не способствовала облегчению. Эти последние недели августа были  обычно
хуже всего. Она чувствовала, что больше не может выдержать  такой  жары,  ей
хотелось бы, чтобы лето скорее кончилось.
   Она прошла на кухню, открыла дверцу холодильника и  заглянула  внутрь  Он
был почти пуст. Она всегда гордилась  тем,  что  холодильник  у  нее  всегда
полон. Она всегда говорила, что ей нравится, когда в доме всего полно, и  не
надо каждый день ходить в магазин. Теперь же его скудость лишь добавляла  ей
боли. Кусочек льда, уменьшившийся со вчерашнего дня,  почти  пустая  коробка
яиц, половина чевертьфунтового куска масла. Даже молочная бутылка, в которой
было немного молока, казалось, причиняла ей  боль.  Она  медленно  затворила
холодильник. Этих трех яиц хватит на завтрак. Она  вдруг  обрадовалась,  что
меня нет дома. Она решила посмотреть в почтовый ящик, не пришло ли письмо от
меня.
   Послышался  шум  молочной  цистерны.  Она  почувствовала  себя  лучше,  у
молочника можно будет кроме молока взять яиц и масла. Он, по  крайней  мере,
запишет товар на  ее  счет,  так  что  она  сможет  потратить  те  несколько
долларов, что лежали в фужере на раковине, на цыпленка в суп. Она  заспешила
к парадной двери, чтобы не упустить его.
   Молочник стоял на колене  перед  ящиком,  когда  она  открыла  дверь.  Он
медленно поднялся на ноги, на лице у  него  было  какое-то  особо  виноватое
выражение. - Доброе утро, г-жа Фишер, - сказал  он  натянутым,  расстроенным
голосом.
   - Доброе утро, Борден, хорошо, что я вас застала, - ответила мать.
   Слова так и слетали у нее с губ, она даже слегка задыхалась от волнения.
   - Сегодня мне надо яиц и масла.
   Молочник виновато потоптался. - Да уж, г-жа Фишер, к сожалению, но...,  -
голос у него стал совсем беззвучным.
   На лице у нее отпечаталось разочарование. - То есть все кончилось?
   Он молча покачал головой. Он показал рукой на ящик, стоявший перед ней на
крыльце.
   Мать сбилась с толку. - Я, я не понимаю,  -  запинаясь,  произнесла  она,
следя взглядом за его рукой. Затем она вдруг  поняла.  В  ящике  был  желтый
листок. Только листок, молока не было.
   Она медленно  взяла  листок  и  начала  читать  его.  Они  прекращают  ее
обслуживать. Она должна им по счетам за три недели.  Она  подняла  глаза  на
молочника, в них сквозил ужас. У нее было бледное и больное лицо.
   - Сожалею, г-жа Фишер, - сочувственно пробормотал он.
   На газон перед домом брызнула струя воды. Она  вдруг  заметила,  что  г-н
Конлон поливает сад. Он смотрел на них.
   Она уловила его взгляд. - Доброе утро, г-жа Фишер, - пробубнил он.
   - Доброе утро, - автоматически ответила  она.  Надо  что-то  делать.  Она
уверена, что он все видел и слышал. Она снова  посмотрела  на  счет:  четыре
доллара и восемьдесят два цента. В фужере на  раковине  было  как  раз  пять
долларов..
   Она с трудом обрела дар речи и попробовала улыбнуться. Губы  у  нее  были
совсем белые, а улыбка больше походила на гримасу каменной статуи. -  Я  как
раз собиралась заплатить вам,  -  сказала  она  молочнику  нарочито  твердым
голосом. - Подождите минутку.
   Она быстро закрыла за собой дверь. На мгновенье она слегка прислонилась к
ней, счет выскользнул у нее из дрожащих рук и упал на пол.
   Она и не попыталась поднять его, боялась,  что  упадет  в  обморок,  если
сделает это.. Вместо этого она поспешила на кухню и взяла деньги  из  фужера
над раковиной.
   Она медленно, неохотно пересчитала деньги, как будто  при  пересчете  они
вдруг каким-то чудесным образом удвоятся.
   Было ровно пять долларов. Ей стало холодно. Ее  охватила  нервная  дрожь,
когда она повернулась и пошла обратно к двери.
   Молочник стоял на крыльце, там, где она его оставила, но  теперь  у  него
было молоко, масло и яйца в небольшой проволочной корзине, которую он держал
в руке. Она молча вручила ему деньги, он положил их в карман и отсчитал ей в
руку восемнадцать центов.
   - Вот ваш заказ, г-жа Фишер, - понимающе сказал он, стараясь не  смотреть
ей в глаза.
   Она хотела было сказать, чтобы он оставил себе сдачу, но не посмела.
   Ее охватил стыд, когда брала корзинку из его рук, и она промолчала.
   Он кашлянул. - Это не моя вина, г-жа Фишер. Это все кредитчик в  конторе.
Понимаете?
   Она кивнула.  Она  все  прекрасно  поняла.  Он  повернулся  и  сбежал  по
ступенькам, а она проводила его взглядом. Снова раздался гулкий  голос  г-на
Конлона.
   - Ну и жарища будет сегодня, г-жа Фишер, - улыбался он.
   Она рассеянно посмотрела на него. Она думала совсем о другом. -  Да,  г-н
Конлон, - вежливо ответила она и, закрыв за  собой  дверь,  пошла  опять  на
кухню.
   Задумавшись, она положила молоко, масло и яйца в холодильник.  Все  равно
он казался пустым. Ей хотелось заплакать, но глаза у  нее  были  сухими.  На
лестнице послышался шум. Она быстро закрыла холодильник. Семья собиралась  к
завтраку.
   Несколько минут спустя молоко, масло и яйца появились  на  столе,  и  они
стали есть. Когда она смотрела на них, на душе у нее потеплело.
   Мими была взволнована. Вчера вечером в газетах было объявление.  В  одном
из бруклинских универмагов, "А и  С",  требовались  продавщицы  на  неполный
рабочий день, и она пойдет туда. Отец завтракал молча. У него было  усталое,
осунувшееся лицо, на нем проступили морщины, свидетельствовавшие о том,  что
во сне он не отдохнул.
   Затем кухня опустела, и мать осталась одна. Она медленно  закончила  мыть
посуду. Затем заметила, что молоко, масло и яйца все еще на столе.
   Она взяла их и взвесила на руке. Свободной рукой она открыла  холодильник
и положила продукты внутрь. От  куска  льда  ничего  не  осталось,  он  весь
растаял. Она закрыла дверцу.
   На крыльце послышались  шаги.  Наверное,  почтальон,  подумала  она.  Она
побежала к парадной двери и открыла ее.  Почтальон  уже  ушел  к  следующему
дому. Она быстро открыла ящик, вынула оттуда несколько писем и повертела  их
в руках. Ничего от меня. Только счета.  Она  медленно  вернулась  на  кухню,
открывая письма на ходу. Газ, телефон, электричество - все просрочено.
   Она бросила их на стол, оставив в руке еще один нераспечатанный  конверт.
Адрес был незнакомый. Она раскрыла его. Это было извещение из банка  о  том,
что просрочена закладная на дом.
   Она тяжело села на стул рядом со столом. От  тряски  дверца  холодильника
медленно открылась. Она так и сидела, глядя в  раскрытый  холодильник.  Надо
встать и закрыть дверцу. Весь оставшийся там холод ведь выйдет, но это  было
неважно. У  нее  не  было  сил  встать  и  закрыть  дверцу.  Ей  теперь  все
безразлично, у нее нет сил даже заплакать. Все тело ужасно ослабло. Она  все
смотрела и смотрела в почти пустой холодильник. Казалось, что он  становится
все больше и больше, и она затерялась в его полупустом полухолодном мире.

Глава 12

   Я стоял и трепался с какой-то бабенкой после того, как запер ларек, и тут
увидел, что в казино вошла мисс Шиндлер. Я искоса наблюдал за ней, пока  она
стояла в дверях и осматривалась вокруг.
   Я видел ее до вечера только один раз, когда бегал в  домик,  чтобы  взять
несколько упаковок сигарет, которые мне нужны  были  у  стойки.  Была  такая
ночь, что, казалось, протяни руку и достанешь звезды,  которые  ярко  висели
над головой, такая ночь, какую никогда не увидишь в городе.  Она  сидела  на
переднем крыльце коттеджа, а из казино слабо доносились  звуки  музыки.  Она
посмотрела на  меня  и,  мне  показалось,  что  она  хочет  заговорить,  но,
очевидно, передумала. Она не произнесла ни  слова,  просто  угрюмо  и  молча
смотрела  на  меня,  когда  я  брал  упаковки  и  вышел.  Я  тоже  не   стал
разговаривать с нею.
   Я посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать. Там в домике  ночь,  наверное,
томительно тянулась. Весь вечер я только и думал, придет ли она сюда.
   Взгляд ее остановился на мне, и она направилась в мою сторону.  Я  быстро
тряхнул стоявшую со мной девушку. - Детка, вон идет жена хозяина,  -  соврал
я. - Нужно доложиться.
   Я покинул ее, хотя на лице у нее появилось  сердитое  выражение,  но  мне
было все равно. Мы встретились с мисс Шиндлер посреди зала.
   - Хэлло, - сказал я, улыбнувшись ей. - Я все думал, скоро ли  вы  придете
сюда.
   Она улыбнулась мне в ответ. Это была искренняя улыбка,  и  я  понял,  что
злость у нее прошла. - Хэлло, Дэнни, - сказала она. Ее глаза  встретились  с
моими. Извини, что я так вела себя днем.
   Я проверил по глазам. Она действительно говорила правду.
   Настороженность моя пропала, и у меня появилось  теплое  и  дружественное
чувство к ней. - Ладно, мисс Шиндлер, - мягко ответил я. -  Вы  просто  были
расстроены.
   Она протянула свою руку к моей. - Мне было так одиноко там в домике.
   - Я знаю это чувство, - медленно проговорил я, глядя вниз на ее  руку.  -
Иногда я тоже так себя чувствую там. В городе этого не замечаешь, а здесь, в
деревне такое огромное небо, что ощущаешь себя каким-то маленьким.
   Мы постояли так еще немного в  неловкой  тишине,  затем  я  услышал,  как
оркестр заиграл румбу. Я улыбнулся. - Хотите потанцевать, мисс Шиндлер?
   Она кивнула, и я повел ее по залу. Я полуобнял ее,  и  мы  вошли  в  ритм
музыки. У нее легкая походка, и танцевать с ней было просто.
   - Ты очень хорошо танцуешь, Дэнни, - улыбнулась она. - Ты и все остальное
делаешь так же хорошо?
   - Боюсь, нет, мисс Шиндлер, - я сокрушенно покачал  головой.  Я,  однако,
знал, что танцую хорошо; после трех лет здесь так оно и должно было быть.  -
Но Сэм говорит, что у меня хорошее чувство ритма. Он говорит, что поэтому-то
я хороший боксер.
   - Ты все еще хочешь быть бойцом? - с любопытством спросила она.
   - Да я и не хотел бы, - ответил я, - но  Сэм  говорит,  что  у  меня  все
естественно хорошо получается, и что, когда я подрасту, то смогу  заработать
кучу денег на этом.
   - А деньги так важны?
   Я чувствовал уверенное движение ее бедра у себя под рукой, когда пришлось
выполнить сложную фигуру.
   - Да уж не скажите, мисс Шиндлер, - парировал я. - Разве не так?
   Она ничего не ответила на это. Никто не может дать ответа, когда разговор
идет о деньгах. Она посмотрела на меня снизу вверх. -  Не  обязательно  быть
таким формальным здесь, Дэнни, - с улыбкой  произнесла  она.  -  Меня  зовут
Сейл.
   - Я знаю, - тихо ответил я.
   Мы продолжали танцевать, и я мурлыкал мелодию музыки себе под нос.
   Сибоней - там, ти там там, ти там -  Сибоней.  Есть  что-то  особенное  в
музыке румбы. Если  она  вам  действительно  нравится,  то  в  танце  совсем
теряется чувство времени. Мне она нравилась, и я чувствовал, что ей тоже.
   Именно так музыка сблизила нас. Было такое  ощущение,  как  будто  бы  мы
танцевали вместе много раз и прежде.
   Оркестр вдруг переключился на "Олд ланг сайн" и мы слегка удивились.
   Мы неловко стояли, улыбаясь друг другу.
   - На сегодня все, Сейл, - сказал я. - Должно быть двенадцать часов.
   Она посмотрела на часы. - Точно.
   - Благодарю за танец, мисс Шиндлер.
   Она рассмеялась. Я удивился, услышав ее смех. Он прозвучал впервые с  тех
пор, как она приехала сюда. - Я же сказала тебе - Сейл, - улыбнулась она.
   Я тоже рассмеялся. - Мне понравился танец, Сейл, - быстро проговорил я, -
но теперь мне надо  раздобыть  себе  комнату,  иначе  придется  ночевать  на
веранде.
   Она спросила сокрушенно: "Я тебя выставила из твоей комнаты?"
   Я улыбнулся ей сверху вниз. - Это ничего, Сейл, вы ведь не знали.
   - Ты уж извини меня, Дэнни, - твердо сказала она. - Ты сумеешь найти себе
место?
   Я ухмыльнулся. - Никаких проблем. - Повернулся, чтобы идти.  -  Спокойной
ночи, Сейл.
   Она схватила меня  за  руку.  -  Мне  хочется  выпить,  Дэнни,  -  быстро
произнесла она. - Ты можешь мне достать?
   На лице у нее было нервное выражение,  какое  бывает,  когда  кого-нибудь
ждешь и не знаешь, появится ли он. Мне стало жалко ее. - У меня есть немного
холодного "Три целых две десятых", оставленного для Сэма,  я  могу  вам  его
дать, - сказал я. Пиво " Три целых две десятых" только что разрешили законом
этой весной.
   Она деликатно поежилась. - Нет, не пиво. Есть что-нибудь другое?
   - У Сэма есть бутылка "Оулд  Оверхолт"  в  домике.  Я  могу  достать  вам
сельтерской и льду.
   Она улыбнулась. - Вот это чудно.
   Я отпер небольшой холодильник за стойкой, взял оттуда бутылку сельтерской
и протвешок со льдом, и снова запер холодильник.
   В казино было почти пусто, когда я вернулся к ней.
   - Ну вот, - улыбнулся я. - Я сейчас отнесу это вам в домик и покажу,  где
стоит спиртное.
   Она последовала за мной в ночь. Когда мы вышли из казино, кто-то выключил
свет,  и  окрестности  погрузились  во  тьму.  Я   почувствовал,   что   она
нерешительно топчется рядом со мной. - Держитесь за руку, - предложил я. - Я
знаю дорогу.
   Я думал, что она положит мне