ой
ассоциации, - сообщил он.
   - О'кей, - отозвался я.
   - Их юрист обещал после  ленча  положить  контракт  на  ваш  стол,  -
добавил Леви.
   Я посмотрел на него.
   - Не знаю, что бы я без вас делал.
   Он улыбнулся мне.
   - Я испытываю к вам то же чувство. Забавно, не правда ли?
   - Превосходно, - засмеялся я.
   Он удалился в свой кабинет. Рабочее утро шло своим чередом. Незадолго
до ленча Микки внесла в кабинет коробку.
   - Это от скорняка.
   Я поглядел на коробку, которую она поставила  на  стол.  Я  не  сразу
вспомнил, что это такое. Потом до  меня  дошло.  Завтра  -  наш  юбилей.
Трудно было представить, что с того дня, когда я вез Джини в школу и она
подкинула  мне  эту  идею,  прошло  меньше  месяца.  Так  много  событий
случилось за это время.
   - Пусть ее положат в машину, - сказал я Микки.
   Она унесла коробку из кабинета. Дверь закрылась за Микки.  Я  заказал
шубу в то утро, когда познакомился с Элейн.
   Элейн! Мои пальцы замерли на столе. Я  обещал  позвонить  ей,  но  не
нашел свободной минуты. Тысяча лет минуло со времени  нашего  последнего
разговора. Я снял трубку и набрал номер междугородной станции.
   Я собирался продиктовать телефонный  номер  Элейн,  когда  Боб  сунул
голову в кабинет:
   - Поторопитесь,  -  сказал  он.  -  Не  стоит  опаздывать  на  первую
официальную встречу с ними.
   Я неохотно положил трубку и встал. Позвоню ей сразу после ленча. Взяв
шляпу и пальто, я направился к двери.
   Я не знал тогда, что она уже была мертва более двенадцати часов.

НАЧАЛО ВМЕСТО КОНЦА

   Моя голова раскалывалась, непролитые слезы резали глаза. Не знаю, как
долго я сидел, опустошенно глядя в окно и не находя ответа.
   Раздался сигнал селектора. Я устало подошел к столу и снял трубку.
   - Да, Микки.
   - К вам пришла Сандра Уоллес.
   Я на мгновение заколебался. Часы на столе показывали  без  нескольких
минут шесть. Затем принял решение.
   - Пригласите ее, - сказал я.
   Дверь открылась, и в кабинет вошла Сандра. Она  казалась  воплощением
энергии и жизненных сил. Ничто в этом мире, похоже, не могло ее сломить.
В этом я был уверен. Она так отличалась от Элейн.
   Ее голубые глаза смотрели на меня.
   - Здравствуй, Бред, - тихо сказала она, остановившись у двери.
   - Сэнди, - ласково произнес я. - Заходи.
   Она медленно прошла вперед.
   - Как дела?
   - Все в порядке, - устало промолвил я.
   - Я рада, что твой сын поправился, - сказала Сандра.
   - Спасибо, - отозвался я.
   Интересно, как она узнала об этом?
   - Почему ты в Нью-Йорке?
   - У меня есть для тебя письмо, - сообщила она.
   - От мистера Брэйди? - спросил я.
   Она покачала головой.
   - Нет.
   Я вопросительно посмотрел на Сандру.
   - От миссис Шайлер, - сказала она.
   В первый миг смысл ее слов не дошел до меня.
   - От миссис Шайлер? - глупо спросил я. - Но она... она...
   - Знаю, - тихо произнесла Сандра. - Я услышала об этом сегодня утром.
Мистер Брэйди потрясен.
   - Как оно попало к тебе? - спросил я. - Ты, с ней виделась?
   Она снова покачала головой.
   - Нет. Оно пришло утром с почтой.
   Сандра вынула из сумочки конверт. Протянула его мне. Он был вскрыт. Я
поглядел на девушку.
   - Первый конверт адресован мне. Внутри лежит второй. Он - для тебя.
   Я поднял язычок конверта. Знакомый  тонкий  запах  духов  долетел  до
меня. Я закрыл глаза.  Увидел  перед  собой  Элейн.  Вытащил  внутренний
конверт. Он был  заклеен.  Я  разорвал  его.  Посмотрел  на  Сэнди.  Она
по-прежнему стояла в кабинете.
   - Я подожду в приемной, - сказала Сандра.
   Я покачал головой.
   - Останься здесь.
   Она подошла к дивану и села. Я опустился  в  кресло  и  начал  читать
письмо Элейн.  Ее  почерк  был  аккуратным,  убористым,  он  не  выдавал
волнения. Очевидно, садясь писать, она уже все обдумала и была тверда  в
своем решении. Письмо было датировано позавчерашним днем. +++
   "Мой дорогой Бред!
   С того момента, как мы расстались в аэропорту, я постоянно молюсь  за
тебя. Я очень хочу, чтобы твой сын поправился. Это для меня важнее всего
на свете.
   Думая о  нем,  я  поняла,  какими  мелкими  и  глупыми  эгоистами  мы
оказались. Мы, собравшиеся пожертвовать всем ради мгновенной страсти.
   Ведь на самом деле это - все, что нас связывало.
   Это я тоже поняла. Моя жизнь уже прошла, и я пыталась занять  немного
твоей.
   Кажется, я говорила о том, что ты напоминал мне Дэвида. У вас  с  ним
много общего. Ты относишься к своей семье с тем же уважением и  любовью,
которые он испытывал к нам. Вот что в первую очередь  привлекло  меня  в
тебе, хотя я не сразу осознала это. Вы, - люди одного типа.
   Оставшись после твоего отлета в одиночестве, я забрела  на  кладбище,
где покоятся Дэвид и дети. Села на скамейку и посмотрела на  памятник  с
уже выбитым моим именем. Там есть для меня место рядом с  Дэвидом  -  то
место, которое я занимала при его жизни. И тут мне  пришло  в  голову  -
если я буду с тобой, я не смогу быть с  ним  и  детьми.  Мы  никогда  не
окажемся снова вместе - мы, так много значившие друг для друга.
   Я не хочу принизить мою любовь к тебе, просто моя любовь к  Дэвиду  и
детям слишком велика.
   Пожалуйста, не думай, что я предала нашу любовь.
   Не могу выразить, что она значила для меня. Пожалуйста, думай обо мне
хорошо и молись за меня.
   С любовью, Элейн". +++
   Мои глаза весь день резало от слез, но сейчас мне стало легче. С моей
души точно камень свалился. Я поднялся с кресла.
   - Спасибо за то, что ты привезла мне его, Сэнди, - глухо сказал я.
   Она встала.
   - Я должна была привезти его. Я знала, что ты любил ее.
   Я сделал вздох.
   - Да, я любил ее.
   Я не знал, с какой болью она жила, как сильно страдала. Я помнил лишь
ее глаза, дымчато-синие, почти фиолетовые, с затаившейся  в  их  глубине
тоской.
   Сандра подошла к двери.
   - Мне пора возвращаться.  Я  обещала  тете  Hope  вернуться  домой  к
двенадцати.
   - Тете Hope? - удивленно спросил я.
   Она кивнула.
   - Мистер Брэйди привел меня к себе  домой  и  познакомил  с  ней.  Он
сказал, что хочет, чтобы я почувствовала себя его дочерью.  Я  некоторое
время поживу у них.
   Странная улыбка тронула ее губы.
   - Любопытно,  что  ты  сказал  ему  в  тот  день.  Он  превратился  в
совершенно другого человека. Даже начал мне нравиться.  Оказывается,  он
очень мягкий и чуткий.
   Надо только получше узнать его.
   - Я рад, Сэнди, - сказал я, подходя к двери и  глядя  на  девушку.  -
Теперь ты станешь добрей к ним обоим.
   - Надеюсь, да.
   Улыбнувшись, она подставила мне щеку, точно маленькая девочка.
   Я поцеловал Сандру.
   - До свидания, Сэнди.
   Дверь закрылась за ней; я подошел к окну и распахнул его. Стоя там, я
порвал письмо Элейн на мелкие кусочки, и они разлетелись в воздухе.
   Это был конец, и  это  было  начало.  Начало  новой  жизни  и  нового
понимания. Я ничем не отличался от других мужчин, забывавших, что  осень
- пора зрелости, и отчаянно гнавшихся за весенними страстями.  Теперь  я
стал мудрее. Нельзя повернуть время вспять. Меня ждала жизнь с  Мардж  и
детьми. Прекрасная жизнь. Теперь я знал, что имела в виду  Элейн.  Место
рядом с близкими. Я сделал глубокий вдох. Холодный воздух  заполнил  мои
легкие. Внезапно мне захотелось оказаться дома...
   Я поехал к себе, и тут  пошел  первый  снег.  Когда  я  подруливал  к
гаражу, все вокруг побелело. Я остановился  перед  воротами  и,  сидя  в
машине, посмотрел на мой дом.
   Все окна светились, даже в комнате  Бреда;  от  них  исходило  теплое
сияние. Перед домом стояло отцовское такси.
   Я вылез из автомобиля и открыл  ворота  гаража.  Петли,  как  всегда,
пронзительно заскрипели. Я снова сел в машину и загнал ее в гараж.
   - Папа! Папа! - услышал я голос Джини.
   Я выбрался из машины; дочь кинулась в Мои объятия Я поцеловал ее.
   - Как дела у моей девочки?
   - Отлично! - бодро ответила она, затем перешла на шепот.  -  Надеюсь,
ты не забыл о подарке для мамы. Она приготовила тебе потрясающе красивые
часы.
   Джини зажала рот рукой.
   - Господи! Я проболталась. Обещала маме молчать!
   Я улыбнулся дочери. Наверно, она рассказала  Мардж  о  моем  подарке.
Джини никогда не умела хранить секреты.
   - Ничего, милая, я тебя не выдам.
   Я взял с сиденья коробку, присланную скорняком.
   Сунул ее под мышку. Затем, взявшись за руки, мы с  Джини  зашагали  к
дому. Снег поскрипывал у нас под ногами.





БОСС

Гарольд РОББИНС
OCR BiblioNet, Spellcheck - Svetlana






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Он - Босс. Босс с большой буквы. Человек, создавший буквально из ничего суперимперию радиостанций. Человек, достигший вершин богатства и могущества. В его жизни было все, о чем можно мечтать, - самые прекрасные женщины, самые выгодные сделки. И все то, о чем не хочется и думать, - трагедии и предательства, опасности и гибель любимых и близких. Он дорого платил за все, чего добивался, потому что верил - империи не создаются в белых перчатках, и нет такой цены, какой нельзя заплатить за успех...

     Моей жене Джейн с любовью и наилучшими пожеланиями

Глава 1

1

1931 год

     Джек Лир, внук Йоханна Лерера и сын Эриха Лира, женился едва ли не на самой прекрасной женщине Америки.
     Его жену звали Кимберли - Кимберли Бейярд Уолкотт Лир. В среду, 19 августа, поздно вечером она сидела перед туалетным столиком в их номере отеля "Амбассадор" и расчесывала свои темно-каштановые волосы. Перед обедом с Лирами - дедом, отцом, братом и невесткой Джека - она уложила волосы в пучок, открыв бриллиантовые серьги, но сейчас они свободно падали на плечи, что так нравилось Джеку. Косметику Кимберли еще не стерла. Черные аккуратно выщипанные арки бровей она подвела карандашом, ресницы удлинила тушью, на скулах розовели румяна, помада на губах подчеркивала их чувственность. Расчесывая волосы правой рукой, в левой она держала янтарный мундштук с вставленной в него сигаретой "Херберт Тейритон".
     Она уже сняла платье и сидела в розовой комбинации.
     - Не зря я тебя предупреждал? - спросил Джек.
     Кимберли хохотнула и пожала плечами.
     Поженились они двумя месяцами ранее. Послали приглашения родственникам Джека, по на свадьбу в Бостон никто не приехал. Молодые отправились в Лос-Анджелес, чтобы Кимберли познакомилась (вернее, прибыла на очную ставку) с Лирами.
     - Я говорил тебе, что деду ты понравишься. Ему мое решение жениться на шиксе <нееврейка (идиш). - Здесь и далее примеч. пер.> представляется странным, а может быть, даже забавным.
     - Ты сказал, что твоему отцу я вряд ли прийдусь по вкусу. И точно, я ему не приглянулась.
     - Будь моя мама жива, она скорее всего убедила бы его, что он не прав. Дело не в том, что ты ему не приглянулась. Просто ты нарушила планы, которые он строил в отношении меня. Мой отец привык все делать по-своему.
     - Мне показалось, что он не очень жалует и твоего брата.
     - Отец думает, что Роберт занимается глупостями. По его мнению, производство фильмов - это не работа для мужчины. Он называет брата Leichtgewicht. Легковес. Называть-то называет, но я знаю, что отец вкладывает деньги в бизнес Роберта.
     - Интересно, что произойдет, когда твой отец узнает, каким бизнесом решил заняться ты.
     - Он наверняка закатит истерику.
     Джек взял со столика бутылку "Блэк лейбл" (не подделка, "прямо с корабля", как его заверили), плеснул виски в стакан Кимберли, потом в свой. Серебряными щипчиками добавил кубики льда.
     Джека Лира нельзя было отнести к писаным красавцам. Открытое лицо, глаза, которые всегда смотрели на собеседника, толстые губы, постоянно готовые разойтись в обаятельной улыбке. В двадцать пять лет его черные волосы уже начали сдавать позиции, отступая со лба, и, чтобы скрыть залысины, Джек зачесывал их вперед. Мундштуки он не жаловал и держал "Кэмел" между пальцами, при каждой затяжке заполняя легкие сигаретным дымом.
     - Не думаю, что я смогла бы жить в Калифорнии, - промурлыкала Кимберли. - Тут все так голо. Пусто. Да еще торчащие тут и там аляповатые дворцы, которые понастроили себе нувориши.
     - Тебе не придется жить в Калифорнии, - ответил Джек. - Это даже не обсуждается. Калифорния не для нас.
     - Ты же здесь вырос.
     - Да, но едва ли кто-нибудь решит здесь жить.
     - Из тех, с кем мы хотим знаться, - улыбнулась Кимберли.
     Джек восхищенно посмотрел на жену. Они и думали одинаково. Он же знал, что услышит от нее эти слова.
     Кимберли скинула с плеч бретельки, стянула комбинацию вниз, на пол, и переступила через нее, оставшись лишь в чулках, поясе и туфельках. Джек усадил ее на кровать рядом с собой и начал ласкать груди. Они ему очень правились. Маленькие, упругие, с темно-розовыми сосками. Он наклонился и обхватил губами левый сосок.
     - Потрахаться мы еще успеем, сначала давай поговорим, - остановила она его. - Твой отец по-прежнему думает, что мы будем жить в Лос-Анджелесе. Даже когда он перечислял дома, которые можно было бы купить, ты не сказал ему, что жить здесь мы не собираемся. И ты не сказал ему, что не хочешь вступать в его бизнес.
     - А ты можешь представить меня в его бизнесе? Отец называет его разделкой судов, но на самом деле Эрих Лир все тот же старьевщик, о чем ему иногда напоминает дед. Я такого даже представить себе не могу, Кимберли.
     - Мы все это уже обговаривали, не так ли? Дело не в бизнесе, а в том, что тебе придется жить под пятой своего отца! Ты предупреждал меня, что он груб и... и...
     - Не знает жалости.
     - Да. Но он твой отец, поэтому я стараюсь обходиться без таких слов. Однако ты действительно не можешь работать у него, Джек. Ты мужчина. А он будет стремиться подмять тебя. Кроме того, ты слишком интеллигентен, чтобы... Ладно, воспользуюсь твоими же словами... Чтобы идти в старьевщики. Интеллектуалу требуется созидательная работа.
     Ее слова Джек воспринял как должное. Он полагал себя интеллектуалом. Его отец и брат были интеллигентными людьми, он бы даже сказал агрессивно-интеллигентными, но не мыслителями, склонными к глубокому изучению предмета. Мыслителем был Джек. Возможно, он унаследовал это от деда, Йоханна Лерера, который до отъезда из Германии был профессором.
     Кимберли также унаследовала интеллектуальную жилку. По материнской линии в ее роду был профессор риторики Йельского университета. По отцовской - талантливый изобретатель (ее прапрадедушка), который придумал простенький механизм, выбрасывающий гильзы после каждого выстрела, избавляя таким образом стрелка от необходимости проделывать это (гильзы-то горячие) собственными руками. С этого изобретения и началось процветание Уолкоттов. Ныне отец Кимберли возглавлял компанию "Кеттеринг армс, Инкорпорейтед", основанную изобретателем.
     - Тебе предстоит трудный разговор, - предупредила мужа Кимберли. - Когда ты собираешься расставить точки над i?
     - Завтра.
     - Окончательно и бесповоротно?
     - Окончательно и бесповоротно.
     - Он не согласится с твоими доводами. Попытается переубедить тебя.
     Джек пожал плечами:
     - Это его проблемы, Кимберли. Мы свое решение приняли.

2

     Они поставили подушки на попа. Джек настроил радио на станцию, транслирующую музыку, и слегка приглушил звук. Они откинулись на подушки, обнялись.
     - Я тебе практически ничего не рассказывал о своем деде. Только говорил, что наша исходная фамилия - Лерер, а не Лир. Lehrer по-немецки - учитель. Так вот, мой дед был профессором богооткровенной религии. Он интеллектуал в полном смысле этого слова, умнейший человек.
     Дед был известным раввином. Хотя он приехал в Америку относительно молодым, люди приходили к нему с вопросами об иудейских обычаях и следовали его советам. Дед был высокообразованным человеком, Кимберли. Германию он покинул в 1888 году, потому что, согласно прусским законам, подлежал призыву в армию. Жить под дамокловым мечом дед не захотел. Можешь представить себе иудейского профессора и рабби рядовым армейского взвода? Дед не смог. И оставил дом и родину. А в Америке довольно-таки безболезненно стал, как он сам себя называет, старьевщиком.
     - Сборщиком утиля, - предложила свой вариант Кимберли.
     - Старьевщиком. Работу по специальности в этой стране он найти не смог. Не говорил по-английски. Вот и стал старьевщиком, поначалу возил обычную тачку. Но заработал очень много денег. Теперь мой отец продолжает его дело.
     - Разделывает суда, - уточнила Кимберли. - Мой отец выяснял, кто такой Эрих Лир.
     Джек кивнул.
     - Разделывает суда. Это означает, что он продает железный лом не килограммами, а тысячами тонн. Когда мой дед выходил на пенсию, этические соображения окончательно разошлись с бизнесом. Среди прочего мой отец активный противник профсоюзов. Как и Генри Форд, он нанимает бандитов.
     - Я... черт побери, Джек, ты отвлекаешь меня. Как я могу говорить о чем-то серьезном, если твой "молодец" стоит, словно корабельная мачта.
     Джек улыбнулся, когда Кимберли потянулась к его пенису, сжала рукой, наклонилась и коротко, любовно чмокнула.
     - Ты должен пообещать, что тебя хватит на два раза. - Ее глаза хитро блеснули. - Первый раз ты кончишь до того, как войдешь в меня.
     - Преждевременная эякуляция.
     - Договорились? На второй раз ничего преждевременного не будет. Или на третий. Будешь дожидаться, пока я кончу.
     Он засмеялся:
     - Заметано. Я постараюсь.
     Они перестали пользоваться презервативами, решив, что хотят ребенка. А буквально несколько дней тому назад доктор Кимберли сказал ей, что она беременна. И хотя Кимберли отличалась миниатюрностью, а прибор Джека имел внушительные размеры, они знали, как вставить одно в другое. Главное, Джеку не следовало спешить, чтобы "мама" успела растянуться и приспособиться к "папе". Вот и теперь он осторожно вошел в ее "дырочку" и медленно двинулся глубже, следя за выражением лица Кимберли. Когда она кивнула, Джек задвигался активнее, и вскоре их животы соприкоснулись, а Кимберли закинула ноги ему за спину.
     Все произошло так, как она и предсказывала. Джек кончил быстро, выстрелив, словно из пушки. Часть спермы вылилась и теперь блестела на ногах Кимберли.
     - Налью нам еще по стаканчику, прежде чем мы начнем снова, - пробормотал он.

3

     Едва он разлил виски, в дверь постучали. Джек подошел к двери.
     - Кто?
     - Grossvater <Дед (нем.).>.
     Кимберли услышала. Она бросила Джеку синий халат, а сама, спрыгнув с кровати, накинула оранжевый шелковый халатик.
     Джек открыл дверь.
     - Willkommen, Herr Professor <Заходите, господин профессор (нем.).>, - так он обращался к дедуле давних пор, зная, что старику это нравится.
     Йоханн Лерер оглядел номер и улыбнулся, скорее глазами, чем ртом.
     - Боюсь, я мешаю... мешаю...
     Кимберли поплотнее обтянула себя халатиком, тем самым открывая, что под ним ничего нет.
     - Раз уж так вышло... - продолжил Йоханн Лерер. - Вам еще представится случай. Много случаев. Когда вам не помешают даже мысли.
     - Виски, герр профессор?
     - Если только чуть-чуть.
     Пока Джек наливал виски, Кимберли скользнула в ванную и вернулась оттуда в толстом махровом халате. Йоханн Лерер не стал прикидываться, будто этого не заметил. Его улыбка стала шире.
     Джек не переставал удивляться, вернее, печалиться, видя, как быстро сдает старик. Каждый год брюки его подтягивались все выше, и теперь подтяжки подтащили их к самым подмышкам. В отель Йоханн Лерер пришел в том же светло-сером в черную полоску костюме, в котором сидел за обеденным столом. Раньше он никогда не обнажал голову. Теперь же, сняв шляпу, блеснул лысиной, не прикрытой ермолкой. Глаза его слезились, губы дрожали.
     По настоянию Кимберли Йоханн Лерер опустился в кресло.
     - Я помешал вам не без причины. Мой старший внук женился на очаровательной гойке. Я навел справки о твоей семье, Кимберли. Ты знаешь, что один из твоих американских предков был бродячим торговцем? Колесил по стране в фургоне,