м Саакадзе.  Ханым,  его жена,  на
следующий день  посетила патриарха Кирилла и  секретно беседовала с  ним  не
меньше времени,  чем понадобилось фарфоровым статуэткам на моих часах,  чтоб
протанцевать менуэт.  Вы не находите,  Хозрев-паша, что это уже не так мало?
Знайте же,  помощник Моурава,  дворянин, которого все зовут не то Дат, не то
Датоль,  четыре  часа  пил  кофе  у  Осман-паши.  Поразительный напиток!  Он
вдохновил их  на  один разговор,  касавшийся многого,  но не прелестей вашей
одалиски.
     - Машаллах!  Моурав-бек давно дружен с Осман-пашой.  -  Хозрев старался
казаться равнодушным. - А кофе, свидетель трехлапчатый див, приятнее воды!
     - Бесспорно.  Но воды, а не горностаевой мантии, которую Моурав получил
от Афендули и преподнес Осман-паше. Не всякая приправа к кофе приятна.
     - Ай-яй,  ага Сези,  горностай не  порох.  И  не знаю,  клянусь Меккой,
почему тебя беспокоит мантия,  которую будет носить любимая жена Османа? - И
Хозрев с удовольствием засосал чубук кальяна.
     - Жена?! Мило! - Де Сези вновь расхохотался. - А разве вам не известно,
что горностай -  это признак величия? Хозрев-паша, отведите свой восхищенный
взгляд от прелестей одалиски.  Еще хорошо, если Осман-паша успокоится, отняв
у  вас титул верховного везира,  но...  мне известно,  о  чем другом мечтает
Осман.  Теперь сопоставьте: неслыханное богатство Афендули, неслыханная сила
меча Непобедимого и неслыханная жажда власти Осман-паши!
     - Да  придет за их душой Азраил!  Они готовят измену!  Не позднее конца
дня султану все станет известно!
     - Увы,  ангел смерти не придет,  а султан в полдень призовет Османа,  и
тот умно докажет, что дворянин Датоль... или Дат... заклинал пашу помочь ему
пасть к стопам "падишаха вселенной" и умолять не скупиться на войско, исходя
из  истины:  чем  больше войско,  тем  больше побед.  Султан в  середине дня
призовет Моурав-бека,  и  хитрый полководец развернет перед ним план полного
разгрома персидских полководцев.  Ближе  к  закату  солнца  султан  призовет
Афендули,  и  хитрый  грек  скажет,  что  сын  Моурав-бека  женится  на  его
племяннице,  чему он,  Афендули,  безгранично рад,  и  что он послал богатые
подарки ханым,  жене Моурав-бека и  другим женщинам его  дома.  И  во  славу
такого события он,  Афендули, просит султана принять от него... скажем, одно
из поместий для летнего отдыха султанш. И вот в конце дня, заподозрив вас во
лжи,   -  де  Сези  словно  не  заметил,  как  вздрогнул  Хозрев,  -  султан
рассердится,  и все станет известно.  Полетят несколько голов, в том числе и
самая дорогая для вас.
     - Ай-яй,  франк,  пусть аллах просветит меня:  во имя чего ты нарушаешь
плавность моих мыслей?
     Де  Сези вынул футляр,  и  перед Хозревом сверкнула изумрудная звезда с
бриллиантовой сердцевиной.
     - Исключительно для того, чтобы спасти вас, ибо Осман опасен, как тигр,
Моурав - как барс, Афендули - как гиена!
     - О-о,  ты  киоск ума!  -  отброшенный Хозревом чубук походил на змею с
бисерными глазками.  - Ты не обеднеешь, если дашь один совет: как уничтожить
трех хищников?
     - Уничтожить надо одного, Моурав-бека. Афендули пока опасно трогать, он
некстати дружен с  Фомой  Кантакузином.  Его  величество султан верит греку.
Патриарх также за Афендули,  тот большие вклады жертвует. Не обратиться ли в
Ватикан?  И...  неизвестно, захочет ли султан из-за вас подвергать опасности
султанат... Полагаю, надо другое: уменьшить богатства Афендули, этому вас...
учить не приходится... Впрочем, я обдумаю, как лучше обрезать крылья золотой
птице.
     - Пророк свидетель, остается самый опасный - Осман-паша!
     - Без меча и денег он ничто! Думайте о Моурав-беке.
     - Ай,  ага Сези! Султан за него пол-Стамбула перережет. У Османа пальцы
гибкие,  как черви,  одним он укажет на меня! И видит аллах, пока Моурав-бек
за Турцию хочет воевать, против него слова - пух.
     - Ба!  Неужели я так недальновиден, что советовал вам глупость? Хозрев,
вы можете обнищать, как дервиш, и обогатиться, как Афендули!
     - О искушающий! Подскажи как?
     - Верховный везир!  Выслушайте доброжелателя. Почему дела Габсбургов не
в  пределах вашего внимания?  Или Диван наивно рассчитывает на  благородство
этих  разбойников,  грабящих всю  Европу,  как  гербовую карету  на  большой
дороге?  Я  вам отдаю справедливость:  вы разумный везир,  и в силу этого вы
должны  проявить мудрость.  Встревожьте Диван!  Заставьте господ  советников
следить,  в  какую  сторону понесся враждебный ветер,  способный разорвать в
клочья паруса благополучного плавания великой империи Османов. Или правда вы
не  замечаете,  что  дом  Габсбургов втайне готовит новый крестовый поход на
блистательную Турцию?  Ведь  об  этом  потихоньку шепчутся все  христианские
страны.  Я буду меньше дипломатом и больше другом: поспешите! Для вас опасно
дать  возможность кому-либо,  например  Осман-паше,  предупредить султана  о
грозящей беде.
     Зеленоватый  отсвет  исказил  лицо   Хозрева.   Он   силился  сохранить
спокойствие, но тщетно.
     - Во имя земли и неба!  Что говоришь ты,  посол!  Откуда узнал о черной
туче,  надвигающейся на  оплот ислама?  Не  плохой ли сон приснился тебе,  о
посол из послов?
     - Увы,  везир из везиров,  вестником не сна, а яви прибыл ко мне курьер
из Франции...
     - А  почему Франция должна трястись в  лихорадке,  если на  Турцию идет
самум?
     - Из чувства солидарности, мой везир, сейчас Франция в большой вражде с
Габсбургами.  Диван  должен  убедить  Мурада  Четвертого  заключить  союз  с
Людовиком  Тринадцатым.   Мы  поразим  раньше  Вену  и  Мадрид,   это  будет
импонировать  богу.   Белая  лилия  короля  и   золотой  полумесяц  султана!
Магическая сила гармонии! Итак, война с Габсбургами!
     - Два войска, одна война. А шах Аббас?!
     - Он все же не Кир. Подождет!
     - О  Мухаммед!  О  невозможном твоя  речь!  Султан лишь  о  шахе Аббасе
думает!
     - Без  сомнения!  Но  это,  пока его  величество не  узнал о  Крестовом
походе, угрозе Константинополю.
     - О искушающий, подскажи, что посоветовать султану?!
     - Извольте,  мой везир, пусть повернет меч Моурав-бека раньше в сторону
Габсбургов, Моурав самый опасный...
     - Машаллах!  Если  не  ты,  то  кто  радовался прибытию  Моурав-бека  в
Стамбул?!  Если не ты,  то кто всеми средствами убеждал меня начать поскорее
войну с шахом Аббасом?!  Если не ты, то кто льстиво уверял Непобедимого, что
только его  меч  может  сломить мощь  Ирана?..  И  кому  еще,  кроме аллаха,
известно,  что изменило твои мысли?..  Крестовый поход?  Но ведь он придуман
тобой для султана!
     - Ба! Зачем говорить о призраке? Поговорим об убытке. От войны с Ираном
обеднеете сначала вы,  потом я...  Тогда как война с Габсбургами... О везир!
Вы   даже  не  представляете,   какое  великолепие  ждет  нас!..   Мой  бог!
Предположим,  вы  правы:  лишь для  султана разговор о  крестоносцах.  Но  в
дипломатии все  средства хороши,  если они  полезны тем,  кто жаждет славы и
золота. Это я про себя и про вас, везир!
     Хозрев уже  спокойно пропустил серо-голубой дым через золоченое наргиле
и окутался им, скрывая свое раздумье:
     - Одна прямая,  а  не две кривых дороги ведут в рай.  Ага Сези,  говори
открыто...
     - До  рая  тысячи  лье.  Ад  можно  получить на  земле,  не  прибегая к
путешествию.  Еще раз настаиваю:  убедите султана,  что если он откажется от
союза с Францией,  то,  узнав об этом,  Габсбурги в Испании немедля создадут
легионы новых крестоносцев и  на  этот раз победят!  С  ними будет не только
бог, но и пушки. Освобождение гроба господня поддержит и Ватикан! Подумайте,
какой опасности подвергнет себя Турция!..  О  везир!  Не улыбайтесь!..  Могу
повторить: крестоносцы лишь для султана и... для Дивана. Но вы...
     - Когда  я  говорю о  верблюде,  я  не  думаю  о  тигре.  При  чем  тут
Моурав-бек?
     - И  вы  спрашиваете?!  При  многом!  Если  султан  согласится,  грузин
вынужден будет повернуть свой меч в сторону Запада.  Без сомнения, это будет
выгодно и мне, и вам...
     - Было ли то или не было...* Моурав-бек не согласится,  ибо решил лучше
отомстить шаху Аббасу,  чем судьбе.  Если он завоюет пол-Ирана для Стамбула,
он,  по уговору,  прибегнет к  путешествию в  "страну гор" и  там с  помощью
султана воцарится.  Ай-яй,  ага Сези,  на что мечтающему о царстве сражаться
без пользы для себя с империей Габсбургов?!
     ______________
     *   Стереотипное  начало  турецких  сказок,   соответствующее  русскому
"жили-были".

     - Мой бог,  конечно,  ни на что!  На его отказ я  и  рассчитываю.  Чтоб
уничтожить "барса", надо разъярить султана. Прекрасная идея, везир! Покажите
Мураду Четвертому алмазы Вены, и он отвернется от персиков Исфахана. А это -
гибель  Моурав-бека.   Осман  перестанет  быть  вам  опасен,  Афендули,  как
сообщника Саакадзе,  бросят  в  тюрьму,  а  богатство его  в  равных  частях
перейдет к султану и к умному везиру.  Не соблазнительно ли приблизить рай к
себе! Там гурии - они будут здесь. Здесь огорчения - они будут там.
     Хозрев наполнил чаши  шербетом.  Пальцы его  дрожали,  тонким языком он
облизывал высохшие губы.  Пили молча...  Каждый обдумывал то,  что сказал, и
то, что выслушал.
     Хозрев, с наслаждением выдохнув дым, проговорил:
     - Видит пророк,  будет лучше,  если  ты  сам  предложишь султану союз с
королем франков.  Тебя,  как посла, он выслушает, а мне сразу свалит голову,
как изменнику. А без головы как я вскрикну: "Аман!"?
     Де  Сези изысканным движением вынул футляр,  перед вспыхнувшими глазами
Хозрева заблестел драгоценный перстень:
     - Устройте мне  тайную беседу с  султаном,  а  вам,  как друг,  советую
подготовить Диван...  Соблаговолите особо  убедительно говорить о  крестовом
походе, грозящем Турции неисчислимыми бедствиями.
     - Да поможет мне аллах!  Да подскажет сильные слова! Ты прибыл вовремя.
Я посвящу ночь размышлениям.
     - Прекрасно!  Но размышляйте без одалиски, - уже шутя произнес де Сези,
- иначе запах имбиря,  придающего грудям особую прелесть,  возможно, опьянит
вас, и вы проспите свое утро.

     Хозрев не проспал.
     Лишь  засветилось небо голубым светом,  как  к  Эски-сералю устремились
балтаджи,  оповещенные дворцовыми алебардщиками и  еще не стряхнувшие сон со
своих ресниц, удивленные и взбудораженные советники Дивана.
     Селиман-паша,  что-то бормоча себе под приплюснутый,  как монета,  нос,
проехал по  главной аллее  и  остановился перед арочными воротами внутренней
ограды дворца.  О,  эти ворота!  Ни  паша,  ни  простой янычар не  проходили
спокойно под ними,  ибо там всегда находился палач,  который тут же  отсекал
голову попавшему в опалу.
     Точно  на  том  месте,  где  полагалось второму советнику ожидать знака
главного начальника церемоний,  разрешающего следовать дальше,  паша сполз с
коня.  Обернувшись,  он приветствовал дворец султана низким поклоном и потом
лишь важно проронил:  "Селям алейкюм!",  на  что  послышалось ответное:  "Be
алейкюм селям!" Все советники Дивана,  кроме капудан-паши Гасана, уже стояли
на  своих  местах,  одни  с  мнимой  бесстрастностью,  а  другие с  показной
нетерпеливостью поглядывая в сторону главной аллеи.
     Конюхи  отводили  назад  коней,  на  чепраках расплескивались солнечные
блики.  Кто-то  палкой разгонял некстати передравшихся собак,  те  визжали и
огрызались.
     Но  вот  прискакал  и  капудан-паша,   старший  советник  Дивана  после
верховного  везира,   последовал  знак  главного  начальника  церемоний,   и
советники, строго соблюдая степень старшинства, проехали между двумя башнями
с  коническими крышами,  вошли во двор,  засаженный платанами и  кипарисами,
миновали султанские кухни  и  вошли в  зал,  освещенный большими решетчатыми
окнами.
     Не успели капудан-паша Гасан, войсковые судьи - казаскеры румелийский и
анатолийский,   три  дефтердара  -   главные  казначеи  султана,  напыщенный
Селиман-паша -  хранитель султанской тугры (вензеля), и трехбунчужные паши -
начальники конных,  пушечных  и  пехотных  орт  -  разместиться кругом,  как
пожаловал Хозрев-паша и занял место посередине.
     Он зорко оглядел своих единомышленников,  которых в тайных встречах уже
успел убедить,  как не только необходимо, но и выгодно идти войной раньше на
Габсбургов,  дабы  предотвратить угрозу нового крестового похода.  Но  много
здесь сторонников и у Осман-паши и у Моурав-бека.  "Надо проявить хитрость",
- решил Хозрев, скрестив руки на груди.
     Над  креслом  верховного везира  таилось  окошко  с  золотою  решеткой.
Надпись  сверху:  "Один  час  правосудия важнее  семидесяти лет  молитвы"  и
султанские вензели по  бокам  напоминали об  "убежище мира".  Действительно,
через это окошко,  оставаясь сам невидимым,  султан мог слушать все,  о  чем
совещались диванбеки. Слушал ли он сейчас? Хозрев-паша полагал, что нет, ибо
повелел начальнику черных евнухов представить именно в  этот час "средоточию
вселенной" новую "звезду" Египта, натерев ей предварительно груди имбирем, в
надежде,  что  любопытный султан проспит свое  утро.  Как  бы  то  ни  было,
верховный везир начал иносказательно:
     - Высокие диванбеки!  Султан наш Мурад,  да благословит его аллах, ждет
от нас мудрых решений. Ай-яй, когда ветер меняет направление, надо помнить о
парусах.  Правильный путь -  один, блужданий - много. Арабы не правы, иногда
один больше двух...
     Лазутчики уведомили Осман-пашу  о  многом,  поэтому он  хоть  и  прибыл
вовремя,  но предпочел молча перебирать четки красного янтаря.  Селиман-паша
сердито засопел:
     - Ты,  везир везиров,  положил нам  в  уста  палец удивления;  если два
меньше одного, вспомни о трех: замысле, решении, действии.
     Трехбунчужные паши  насторожились:  паруса крепили по-новому,  разговор
сворачивал в  сторону войны.  А  разве не о  войне беспрестанно говорят?  Но
теперь - в сторону войны с кем?
     Арзан Махмет,  зоркий дефтердар,  способный заметить золото и  на лапке
паука, важно проговорил:
     - Ветер не перестает дуть в  сторону Ирана.  Сухой хвост дохлой собаки,
шах Аббас,  ограбил царства грузин.  Во  славу аллаха,  незачем менять давно
решенное. Отберем награбленное и положим в сундук султана.
     Режап-паша,  поджав под  себя  ноги,  отчего две  парчовые туфли  стали
походить на лодки, острыми носами взлетевшие над волной, обменявшись быстрым
взглядом с Хозрев-пашой, веско произнес:
     - Мир -  это колесо судьбы.  Хвала тому,  кто сумеет его повернуть в ту
сторону,  где расцветет выгода Турции.  Сейчас необходимо,  во славу аллаха,
повернуть меч в сторону разбойников Габсбургов, за которыми неустанно следят
мои глаза. Сейчас выгоден союз с франками.
     Хозрев-паша  улыбнулся и  внезапно недовольно покосился на  Осман-пашу,
бесстрастного,  как изваяние сфинкса.  "Кер оласы!  Похоже,  что низложенный
везир  успел  предупредить сторонников,  иначе  почему  хмурятся  многие  из
влиятельных пашей?" Он подал условный знак, коснувшись лба.
     Напыщенный второй  казначей выпятил нижнюю губу  и,  косясь на  золотую
решетку, проговорил:
     - Нет божества,  кроме аллаха!  Режап-паша прав,  сейчас время перемен,
Дунай  должен  стать  турецкой рекой.  Кто  владеет головой,  должен владеть
пяткой. Необходим союз с королем франков, ему тоже мешают Габсбурги.
     - Говорят,  у  одного грека уязвимой была только пятка.  Прежде чем  ею
владеть,  надо заполучить броню для ее защиты.  В  Иране много брони.  Зачем
бросать одно и  хватать другое?  Не  всегда три  сильнее одного.  Моурав-бек
принесет желанное султану из султанов!
     Румелийский  судья   войска,   с   часа   тайной  встречи  с   Хозревом
размечтавшийся о лаврах победителя Вены, заволновался:
     - Неразумно говорить о  новой  войне  с  шах-собакой,  когда  император
Габсбург по  шею увяз в  старой войне.  На Западе сейчас огонь.  Прикрывшись
дымом,  можно захватить воду.  Дунай -  ключ  Вены.  А  ключ  можно достать,
заключив союз с франками.
     - Брать надо там,  где легче,  -  вступил в разговор анатолийский судья
войска, мечтавший о лаврах победителя Исфахана. - Лазутчики донесли, что шах
Аббас убил сына,  любимца персов.  Там  тысячи недовольных,  тень находит на
разум "льва". Сейчас время оставить его без когтей.
     - Лев не убежит! - повысил голос румелийский судья войска.
     А  если франки одни возьмут Вену,  то мы останемся с  обеими руками под
камнем*.
     ______________
     * Выражение, соответствующее русскому: "остаться у разбитого корыта".

     Осман-паша  продолжал  бесстрастно перебирать  четки  красного  янтаря.
Арзан-Махмет вскинул волнистую бороду:
     - Могущество османов в  захвате земель.  Когти у гяурских кошек острее,
чем у персидских хищников. Ты, румелийский судья, забыл о битве в Коринфском
заливе?*  Эйвах,  память некоторых короче шкуры льва.  У персов много земли,
надо облегчить им путь в будущее.
     ______________
     * Речь идет о морской битве турок с испанцами и итальянцами при Лепанто
в 1571 году.  Эскадра Хуана Австрийского разбила турецкий флот,  считавшийся
до   этого  сражения  непобедимым.   Сервантес,   участник  этого  сражения,
впоследствии отметил в  "Дон-Кихоте",  что в тот день "разрушено было ложное
убеждение всего  мира  и  всех  народов  в  непобедимости турок  на  море...
осрамлена была оттоманская спесь и гордыня".

     - Слова   Арзан-Махмета   -   сыновья  мудрости,   -   поддержал  друга
Селиман-паша.  -  В  наших руках меч  Непобедимого.  Кто  лучше его способен
уязвить персидскую пятку?
     - Пророк свидетель,  -  зло сверкнул глазами Хозрев-паша, - надо думать
не об одной войне,  а о судьбе Турции.  Паши-полководцы поддерживают величие
трона султана,  да пребудет над ним благословение аллаха. Пока гяуры дерутся
с  гяурами,  они не думают о  крестовом походе на Турцию.  И нам надо успеть
водрузить зеленое знамя на башне Вены.
     Режап-паша  так   вскрикнул,   словно  уже  сам  бросался  на   приступ
габсбургской цитадели:
     - Машаллах!  На  Вену!  Крестоносцы,  да растерзают их дружины,  нам не
нужны!
     - На Исфахан! О Мухаммед! Гяуры боятся правоверных!
     - На Вену! Во имя спасения Стамбула!
     - Король франков предлагает нам союз, кто неразумный отказывается?!
     - Раньше на Исфахан! Там злейший враг!
     - На Вену! Полумесяц на Вену! Пока не поздно!
     Ибрагим,  трехбунчужный  паша,  начальник  янычар,  одобривший  замысел
Моурави ударить на серединную Персию и через Луристан прорваться к Исфахану,
стал увещевать расходившихся советников:
     - Во  имя Мухаммеда!  Есть ли глаза,  видящие ветер в  пустыне?  О  чем
спорите,   паши?   Или  неведомо  вам,  с  каким  нетерпением  ждет  султан,
"средоточие вселенной", пятый трон?
     - На Исфахан! На Исфахан!
     - На Вену!
     - Ай-яй,   вместо  ста   криков  нужно  одно  внимание!   -   вскрикнул
Хозрев-паша,  сорвав голос,  и  прохрипел:  -  Думать о другом троне,  кроме
пятого,  опасно!  Но  эту  ценность "средоточию вселенной" добудут франки  в
благодарность за совместные битвы с Габсбургом.  Зачем вам,  три дефтердара,
отсыпать из  сундуков султана золото на длительную войну,  когда один король
франков сам вручит повелителю османов богатство на четырех ножках?
     - Во имя аллаха!  -  не унимался анатолийский судья.  -  А  сколько орт
янычар и топчу с пушками потребуют против Габсбурга твои франки?
     - Больше, чем у пятого трона ножек, - съязвил Селиман.
     - О  расчетливый Селиман-паша,  не  больше,  чем их  требует ненасытный
Моурав-бек.  Но не затмит шайтан рассудок Саакадзе, сына храбрости, - Хозрев
искоса поглядел на  золотую решетку,  -  и  если наш  всесильный повелитель,
султан султанов,  раздаватель венцов царям,  соизволит,  то по его повелению
Моурав-бек  обнажит раньше свой  меч  против Габсбурга Фердинанда,  а  потом
против шаха Аббаса.
     Осман-паша  продолжал  бесстрастно