ни  держат  наготове острые сабли,  действуя на  нервы  более
устрашающе,  чем  их  живые  собратья.  Шах  затаил  усмешку,  но  милостиво
расточает приветствия, прося еще раз объяснить, в чем истина учения Христа.
     Обрадованные  монахи,   косясь  на  вздыбленных  львов,   проникновенно
разъясняют властелину шиитов смысл  учения сына  божьего.  Шах  одобрительно
кивает головой, глаза его затуманили слезы умиления.
     - Благо  и  величие  Ирана!  -  воскликнул  растроганный патер.  -  Ты,
снисходительный властелин,  покровительствуешь нам,  грешным.  Основанный по
твоему  цезарскому  разрешению августинский монастырь  беспрестанно возносит
молитвы о ниспослании тебе долголетия. Высокочтимый царь многих земель, ты в
небесной доброте уже  четыре  раза  посетил монастырь святого Августина.  Не
лишай нас и в дальнейшем твоих милостей.
     - О удостоенные стоять на верхней ступени лестницы,  ведущей к небу!  -
Шах кинул на миссионеров благостный взгляд.  -  Говорите мне долго о римской
вере, ибо еще не знаю, какою истинной дорогой пойду!..
     Миссионеры преобразились.  Им  хотелось  вознести  хорал  "Тебя,  бога,
славим!".  Они  с  жаром принялись доказывать,  что  "нет  веры,  кроме веры
католиков!"
     Шах  беззвучно что-то  шептал:  монахам  чудилось -  молитву,  ханам  -
угрозу.
     - Почему  же  католики,  -  удивился шах,  -  обладатели истинного бога
терпят рядом с  собою путанную греческую веру?  Вот Гурджистан еще не совсем
испорчен  русийской  тяжелой,   как  глыба,   церковью,  но  он  не  в  лоне
католической религии.
     Миссионеры озадачены.  Не  смерть ли  Сефи-мирзы  отвернула сердце шаха
Аббаса от Магомета? В невод монастыря заплыла драгоценная рыба.
     Патер охотно коснулся истории. Вот уже в XIII веке царица Русудан, дочь
прославленной Тамар,  "царя  царей",  отражая  монголов,  обратилась к  папе
Григорию IX за военной помощью,  обещая взамен принять со всем своим народом
римскую веру.  Семь  проповедников отправил папа  к  царице  для  пропаганды
католицизма в Грузии.
     Шах  и  виду не  подал,  что  ему  хорошо известно,  как  возненавидела
"святейшего отца"  царица  Русудан,  получив вместо  пехотинцев с  копьями и
щитами  монахов со  свечами и  молитвенниками,  и  как  потому отвергла веру
пылкого Рима.
     Горят светильники,  освещая одержимых монахов.  Лицо  шаха в  тени;  он
полон внимания.
     Патер  в  строгом порядке перечисляет столетие за  столетием.  Особенно
много  сделано  папой  Николаем IV  и  Иоанном  XXII,  которые  обратились с
увещанием к царю и князьям Грузии.  Отправленный епископ, флорентинец Иоанн,
в  1329  году  получил от  грузинского царя право основать кафедру в  сердце
Картли - Тбилиси, в бывшей церкви благовещения... С этого времени миссионеры
Коллегии  пропаганды веры  не  переставали трудиться на  благо  истины.  Они
просвещали грузинский народ и пользовались благосклонностью царей. А сколько
трудов  о  политическом и  религиозном состоянии Грузии  оставили  Европе  и
Греции миссионеры и  путешественники?  Достаточно упомянуть Винцеция,  Марко
Поло,  Виллебранда,  Плано  де  Карпини,  Рубрука,  Асцелина,  Пьетро  делла
Валле...
     - Видит аллах,  - прервал шах упоенных воспоминаниями патеров, - Пьетро
делла Валле много рассказывал мне о... о проповедниках, совращавших грузин в
латинскую веру. В спорах со служителями аллаха Пьетро вынужден был признать,
что неудачи сопутствовали праведникам.
     Патер смущен.  Шах Аббас не ослабляет огонь фактов.  Он напоминает, как
один  грузинский митрополит,  посланный к  папе  римскому  Александру VI  на
собор,  был  непоколебим в  своей  вере  и,  почувствовав скрытое  насилие в
требовании  католиков  подписать  определения  "нечестивого"  собора,  тайно
бежал.  И  шейх-уль-ислам говорил ему,  шаху,  что  Флорентинская уния имела
такой  же  успех  в  Грузии,  как  у  любителя сладостей горькая косточка от
незрелой сливы.
     На  восковом лице  патера выступают красные пятна.  Кисло улыбаясь,  он
убеждает шаха,  что сейчас миссионеры в  Грузии утвердились так прочно,  как
белокрылые ангелы в  раю.  Свет  веры распространяют там  монахи Феатинского
ордена и монахи-капуцины.
     Шах,  сладко  улыбаясь,  с  высоты возвышения взирает на  распалившихся
монахов:
     - Видит Хуссейн,  я доволен. Теперь миссионеры поумнели, они поселились
в Грузии как лекари, купцы, советчики... Говорят, что дают они в долг монеты
и... играют в шахматы с владетелями.
     - Да  будет  над  тобою  благодать рая,  великий  шах-ин-шах!  Умнейший
Паулини  с  братией  составили  первый  грузино-имеретинский  словарь.  Папа
повелел,  и  в  римской  Коллегии пропаганды веры  открыта для  отбывающих в
Грузию кафедра грузинского языка и  изданы легкие книги для  изучения языков
всех   стран,   куда  направляются  миссионеры.   Во   славу  господа,   все
монахи-проповедники наши лечат даром,  помогают безвозмездно советами, часто
деньгами, хлебом.
     - Да будет тебе известно, патер: если ты мне все будешь давать даром, я
тоже могу соблазниться твоей верой, но Саади поучал:

                Сокровище ищут в глубинах,
                Спасение - на берегу...

     Аллах создал меня умнее простого гурджи,  и я знаю, - расплата впереди,
ибо человек изменил бы  своей сущности,  если б  давал,  не  надеясь вернуть
вдвое.
     - Санта Мария!  -  слегка растерялся патер. - Разве во вред дозволенная
каплица в  Гори и  при  ней  школа для детей знатных родов,  где их  обучают
наукам запада?
     - Удостой мой слух, патер, какая школа, католическая?
     - Великий шах Аббас,  было бы  неестественно открывать другую...  Школа
открыта для помощи в будущем обращенным в католическую веру.
     Шах искренне смеется, а усы его - как два копья на страже.
     - Видишь, расплата впереди. О Мохаммет! И я бы воздвиг мечети и при них
школы,  даже и для детей бедняков.  Разве я убеждал тебя в противном?  Хлеб,
лекарство и советы народу - это верная приманка для ловли неискушенных душ в
сети латинской церкви.
     - Вокс попули - вокс деи, - молитвенно вскидывает патер голубые глаза к
потолку.  -  Но  не  только простой народ  в  центре забот миссионеров.  Вот
Авита-Боли,  лечащий царя грузин,  приобрел большое расположение и  у многих
князей,   ибо  он  большой  почитатель  древней  Иверии.  Сам  католикос  не
противится его просветительной деятельности. А царь Теймураз...
     - Мне Пьетро делла Валле,  - решительно прервал монаха шах, - говорил о
хитреце Авита-Боли.
     - Осмелюсь заметить, шах-ин-шах, о дипломате Авита-Боли.
     - Видит улыбчивый див,  это одно и  то же.  Слушай внимательно,  патер,
внимайте,  разумные миссионеры.  И  я  здесь позволяю вам совращать бедных и
богатых.  Милосердием святых и  золотом умных привлекайте индусов,  египтян,
гебров,  суннитов,  армян,  греков и  еще кого хотите,  но не покушайтесь на
правоверных персиян,  ибо не успеют они просветиться, как завистливый шайтан
принудит их спуститься в его жилище и на раскаленном железе рассказать,  как
из правоверных становятся католиками. Об этом все.
     - О, повелитель, доцендо дисцимус.
     - Мой полководец Хосро-мирза,  царевич Багратид,  не позднее чем в ночь
появления нового месяца направит войско в Гурджистан.  Я ему пожалую то, что
не  перестает ему  сниться.  Вслед  пусть папа  Урбан направит туда  умных и
опытных миссионеров.  Гурджи должны,  - пусть не все, - стать католиками. До
меня  дошло,  что  главное гнездо миссионеры свили  в  Ахалцихе,  оттуда они
разлетаются,  как...  - шах чуть не сказал "летучие мыши", но спохватился, -
ласточки,  по  землям Гурджистана.  Передают,  что даже в  Кутаиси выстроили
католическую церковь,  -  да  снизойдет слепота на всех гурджи-царей:  своим
скудным умом они разрушают свои царства.
     - Санта  Мария!   Сколь  горько  мне,   великий  "лев  Ирана",  слышать
несправедливый упрек.  Костел - для верующих католиков... А разве не трудами
миссионеров  вызван  интерес  в   Европе  к  грузинским  царствам?   Сколько
путешественников, купцов, ученых посещают теперь незнакомую дотоле Грузию. А
в  самих имеретинах разве не  возбудили миссионеры жажду познания чужеземных
стран? Про танто они приобщаются к наукам.
     - Да  славится имя  аллаха!  Науки открывают дорогу в  рай.  Но  почему
только в  имеретинах?  Теперь время взяться за Картли и  Кахети.  По-твоему,
патер,  Теймураз к католикам благосклонен.  Знай, этот лукавец пообещает вам
розовую пальму с  золотым стволом,  лишь бы получить от папы военную помощь,
ибо Русии сейчас не до Гурджистана. Но если и Теймуразу, как царице Русудан,
папа вместо войска пришлет монахов,  то,  аллахом клянусь,  кончится так же,
ибо сразу окажется,  что духовенство Кахети недовольно,  и вас с проклятиями
изгонят.  Другое дело,  когда я  повелю Хосро-мирзе оказывать вам внимание и
покровительство.
     - Великий шах,  немедля мы  направим в  Рим  реляцию.  В  Картли  будут
посланы лучшие миссионеры.  Вэрба  магистри.  И  да  поможет бог  просветить
заблудшихся в ереси и язычестве!  Коллегия пропаганды веры победит, ибо свет
прямого креста всегда разит тьму.
     Шах Аббас придал лицу благочестивое выражение, он казался растроганным:
о,  христианство дало ему многое!  И он велел подать столетнее вино, изъятое
им из Кахети, и фрукты, вывезенные из Еревана.
     О дева Мария!  О святой Иоанн креститель! Берегите здоровье величайшего
из царей, шаха Аббаса!
     Шах перевел задумчивый взор на чучело льва,  сжавшего в  лапе саблю.  В
искусственных зрачках сверкали красные искорки.
     - Да удостоит меня вниманием дева Мария!  Я еще не знаю, какою истинною
дорогой пойду...
     Миссионеры млели, их лица озаряла предельная радость.
     Легкий розоватый луч скользнул по верхушкам пальм.  Шах собственноручно
надел  на  шеи  миссионеров агатовые четки,  а  патеру дополнительно подарил
шахматы с  ферзем из слоновой кости.  Он пообещал в  скором времени посетить
августинский монастырь и продолжить беседу.
     Миссионеры покинули Давлет-ханэ окрыленные,  не сомневаясь, что обратят
теперь всесильного "льва" в кроткого агнца прямого креста.
     Позвав слугу,  шах засучил рукава, протянул над серебряным тазиком руки
и,  как предписывает коран, смочил их дважды от локтя к кистям, правой рукой
дважды омыл лицо,  сполоснул душистой водой рот и  стал читать очистительную
молитву.
     Дважды сменялись у дверей мамлюки.  Разошлись тридцать дежурных молодых
ханов,  оберегающих властелина по  ночам.  Наступало утро,  волоча за  собой
розоватые облака.
     Шах  Аббас сидел на  троне в  каком-то  трансе.  Он  словно не  заметил
вошедших  Караджугая  и  Хосро-мирзу.  На  пороге  комнаты  "уши  шаха"  они
уподобились изваяниям.
     Песочные часы "отсыпали" время. Его было много для раздумья и решений.
     Шах Аббас поднял голову.  Склонившись в низком поклоне, изваяния на миг
ожили,  опустились на ковер и  вновь окаменели.  Нижний шар часов наполнился
песком, верхний опустел. Шах молчал. Слуга переставил шары и бесшумно вышел.
Часы снова принялись отмерять время.
     - Ночью меня осенила мысль, и я удержал ее при себе.
     - О шах-ин-шах, все твои мысли подобны блеску звезд обоих миров.
     - Знай,  мой  верный Караджугай:  даже самую яркую звезду может затмить
туча... И тогда властвует раздумье.
     - Великий из великих,  "лев Ирана"!  Пророк сказал: "Мудрость не терпит
поспешности".
     - Но "медлительность -  враг успеха!" Колонна разума -  опора стены;  я
обменял раздумье на решение.  Хосро-мирза,  я дам тебе ферман на воцарение в
Картли-Кахети.  Не падай ниц и  не возноси благодарность,  ибо я не замечал,
чтобы за такой дар ругали даже мысленно. Но знай, ферман пока тайный. Раньше
ты повергнешь в прах назойливого Теймураза,  овладеешь двумя царствами,  как
мой полководец.  Да не будет сказано,  что повелитель Ирана не смог победить
царя,  ничтожного,  как песчинка в  пустыне,  а  уничтожил его царь Хосро из
династии Багратидов.
     Шах опять впал в молчание,  бледный,  потрясенный Хосро, затаив дыхание
ждал.
     - Да   услышит   твою   мудрость   аллах!   -   вскрикнул   восхищенный
Караджугай-хан. - Да ниспошлет приветливость "солнцу Ирана"!
     - Пусть  будет  так,   как  будет!  Не  позднее  новолуния  ты,  мирза,
отправишься в Гурджистан.  Войск,  верблюдов и коней возьми сколько надо.  -
Заметив порывистое движение Хосро, насмешливо произнес: - И опять не спеши с
благодарностью, ибо от нее мне ни скучнее, ни веселее не станет...
     Выбей из  седла Теймураза,  объяви князьям и  служителям Христа,  что в
награду за  победу над Теймуразом "лев Ирана" прислал тебе ферман с  большой
печатью  "царя  царей",  на  которой начертано:  "Да  воздается благодарение
аллаху, творцу обоих миров!", и если дорожат своей шкурой, то пусть не медля
ни дня католикос венчает Хосро-мирзу на царство Картли-Кахети.
     - Великий шах  Аббас!  Всепредвидящий!  Распределяющий блаженства рая и
мучения ада!  Покровитель -  первый из первых! Я выполню твое повеление, как
выполняет слуга седьмого неба повеление аллаха! И да будет мне наградой твоя
благосклонность!
     - Знай, о торопливый, я подарков обратно не беру.
     Шах открыл стоящий около него ларец,  достал ферман,  повертел в  руке.
Хосро-мирза  потом  клялся,  что  видел,  как  в  руке  "льва  Ирана" ферман
превратился в знамя Грузии, охваченное пламенем.
     В  порыве  восторга Хосро  подполз  на  коленях к  трону,  благоговейно
поцеловал  ковер  между  ног  шаха,   дрожащей  рукой  взял  ферман,  трижды
прикоснулся губами к  печати Ирана и,  к ужасу своему,  мысленно воскликнул:
"Христос воскрес!"  Бледный,  весь трепеща,  чуть поднял глаза...  Нет,  шах
ничего не заметил.
     Волнение  мирзы  вызвало  улыбку  на  устах  властелина.  Но  вдруг  он
нахмурился:
     - Во   имя  своей  жизни,   мирза,   запомни:   ты   до  конца  земного
странствования останешься мохамметанином!  Особенно  не  допускай  католиков
соблазнить  себя,   эти  нечестивцы  могут  совратить  даже  главу  иверской
церкви... Мой Караджугай, с какой горы налетело на твое лицо изумление?
     - Мой светлый,  как утреннее облако,  величественный,  как молния перед
грозой, повелитель! Я, твой раб, осмелился думать...
     - Что  шах  Аббас  покровительствует  миссионерам?   Ты   не  ошибся...
Покровительствовать следует всем,  кого можно использовать как  оружие твоих
замыслов.  И,  видит пророк, католики больше других напоминают меч и щит. Их
ученость да послужит примером многим. И нет приятнее собеседников. Им ведомы
книги о небе,  земле и солнце. Еще лучше знают они дела всех стран, да падут
на  их  премудрые головы огонь и  пепел!  Они  недаром изучили газели,  и  я
недаром еду в монастырь услаждать свой слух пением. Они здесь мягки, подобно
пуху  лебедя;  и  жестки,  подобно  пяте  верблюда,  -  у  себя.  Знай,  мой
Караджугай-хан, и ты, мирза, знай: нет надежнее способа проверить свою силу,
чем  общаться с  приспешниками ада!  И  еще я  покровительствую им,  ибо это
верное  средство  не  допускать  русийцев  укреппять  дружбу  с  единоверным
Гурджистаном.  Видит пророк: Гурджистан должен служить заслоном Ирану. Я еще
раз, Хосро-мирза, удостою тебя беседой о миссионерах... А как не допускать в
свое царство то,  что будет тебе во  вред,  ты,  жаждущий трона,  хорошо сам
знаешь.
     Хосро-мирза поклялся на коране,  затем,  по повелению шаха,  на кресте,
потом на мече, в верности мусульманству...

     Шах Аббас,  увлеченный обдумыванием ходов,  наконец обратил внимание на
представшего перед ним Искандера Монши:
     - Искандер,  запиши в  "Тарихе алам аран Аббаси",  что  я,  шах  Аббас,
сделал сегодня два мудрых хода:  двинул в  Гурджистан Хосро-мирзу по прямому
пути башен и миссионеров - по извилистому пути коня. Так повелел аллах!
     Все  взвесил шах  Аббас.  Он  решительно передвинул на  шахматной доске
пешку,  и ему казалось,  что с этого часа Грузия у него на замке,  значит, и
ключ к двери Гурджистана.


        "КАРДИНАЛ РИШЕЛЬЕ"

     Уйдя в глубокое кресло,  кардинал Ришелье любовался грациозной мадам де
Нонанкур.  На фоне белого атласа стены она представлялась хрупкой фарфоровой
статуэткой.
     Мадам   де   Нонанкур  не   любовалась  кардиналом:   что   может  быть
непривлекательнее человека в  красной  шапочке,  едва  прикрывающей макушку,
вытянувшего к тлеющим углям в камине свои худые ноги и предоставившего плечи
бесцеремонным  котам?   Но  выхоленная  остроконечная  бородка,  опрысканная
тонкими  духами!   Но   проницательные  глаза,   никогда  не   отводимые  от
собеседника!  Но  воротник  из  золотистых кружев,  свидетельствующий о  его
вкусе!  Но едва уловимая ирония на тонких губах!  О  мой друг!  Это искупает
все!  Притом  королева изволила сказать,  что  с  апреля  1624  года,  когда
кардинал Ришелье пришел к  власти,  она спит спокойно.  "Мой бог!  -  тут же
шаловливая  мадам  Жалон,   прикрываясь  веером,  шепнула  молодому  шевалье
Флеревилы.  -  А я совсем перестала спать..." Изящно склонив голову, шевалье
ответил:  "Надеюсь, мадам, виною тому скучный молитвенник?" - "Нет, шевалье,
веселый роман..."
     - Монсеньер, не мешают ли вашему сну шаловливые хищники?
     Из-за  игривости пушистых котов,  затеявших на  его  плечах ловлю своих
хвостов,  кардинал не мог повернуть головы.  Но зеркало отражало насмешливую
улыбку мадам де  Нонанкур.  Было занятно,  игра стоила свеч!  Кардинал начал
играть.
     Слегка подобрав ногу,  он придвинул к камину низкий столик.  Фарфоровые
фигурки  шахмат,   созданные  Венсеном,   отличались  изяществом.   Кардинал
приписывал им магические свойства: обезвреживание ядов. Приподняв бисквитную
королеву, он выдвинул ее до линии пешек - стрелков противника.
     - Мадам,  сон мой зависит от игривости, только не хищников, а хищниц...
Но,  увы,  мадам,  кроме ночи, существует день, вмещающий в себе больше, чем
"сто забав".  Приходится бодрствовать,  мадам,  чтобы удивляться...  Что  вы
думаете о министерстве Ришелье?
     - Вы хотите сказать: о его царствовании?
     - Вам трудно возражать. Я только кардинал.
     - Вы, Арман дю Плесси герцог Ришелье, наместник бога и король людей.
     - Благодарите мадонну, что его величество Людовик Тринадцатый не слышит
ваших кощунственных фраз.
     - Король не мстит женщинам за правду.
     - А  кардинал?..  Итак,  графиня,  говорят,  вы...  превосходно изучили
графа...  я,  естественно,  говорю о  де Сези,  а  не о графе де Нонанкур...
Мадам,  смущение украшает вас...  Итак, можете бодрствовать ночью и спокойно
спать днем. Кардинал Ришелье не собирается вернуть де Сези в Париж. Здесь он
не  найдет сочувствия ни  в  вас,  ни  во мне.  Но...  мне не ясен его образ
мыслей.
     - В качестве посла короля Людовика Тринадцатого в Константинополе?
     - Мадам, в качестве парижского льва.
     - Льва, монсеньер?! Вы изменяете кошкам.
     - Вот как?!
     Кардинал   поднялся,   четкий   силуэт,   освещенный  отблеском   огня,
отобразился на  атласе  стены,  белизну которой оттенял черный  католический
крест.  Выдвинув дверцу  секретера,  он  достал  футляр и  положил перед  де
Нонанкур сверкающее ожерелье... Игра стоила свеч!
     Мадам де Нонанкур грациозно раздвинула кружева лифа. Кардинал откинулся
на спинку кресла, свиток упал на его колени.
     Мелодично заиграли бронзовые часы под  стеклянным колпаком.  Время шло,
его нельзя было удержать ни восхищением, ни досадой...
     Де Нонанкур знала цену времени и уделяла его всему не слишком щедро, но
и не слишком скупо...  Часы умолкли. Слышалось только прерывистое дыхание...
Котенок  лапкой  старался  сбросить  фарфоровую  королеву,   она   кокетливо
сопротивлялась.  Котенок  удивленно навострил ушки  и  занялся туалетом.  На
квадратах ждали фарфоровые кони,  белые и черные, готовые к атаке. Офицеры с
обнаженными шпагами  стремились выполнить  любой  маневр.  Башни