тейшей магии, с помощью  которой  председатель  добивается
своего.
     Не успела Вайо ударом молотка призвать всех к порядку,  как  какой-то
мужик вскочил и заявил:
     - Соврала председатель, предлагаю отказаться от обычной  процедуры  и
заслушать профессора де ла Паса...
     Зал одобрительно загудел. Вайо опять стукнула молотком.
     -  Предложение  нарушает  регламент,  депутату  от  Нижнего  Черчилля
предлагается  занять  свое  место.  Наше  предыдущее  заседание  не   было
завершено; в соответствии с объявленной ранее повесткой  дня  слово  имеет
председатель Комитета по организации, резолюциям и  структуре  постоянного
правительства.
     Оказалось, что это Вольфганг Корсаков - депутат от Тихо-Андера  (член
ячейки профа и наш главный надувала в "ЛуНоГоКо"). Он  не  только  получил
слово, но и оставил его за собой на целый день,  время  от  времени  давая
возможность высказаться тем, кого  хотел  услышать,  и  затыкая  рот  всем
прочим. Однако публика особо не ерепенилась и  казалась  довольной  своими
ведущими. Было шумновато, но порядок соблюдался.
     К вечеру Луна уже получила правительство взамен временного,  то  есть
подставного, которое мы в свое время сформировали из самих себя и  которое
послало нас с профом на Землю. Конгресс утвердил акты, принятые  временным
правительством, таким образом узаконив все, что мы  сделали,  поблагодарил
его за работу и предложил комитету Вольфганга продолжить свою деятельность
по созданию структуры постоянного правительства.
     Проф был избран  президентом  Конгресса  и  ex  officio  [исполняющим
обязанности (лат.)] премьер-министра  того  промежуточного  правительства,
которое  будет  действовать  до  принятия  конституции.  Он   протестовал,
ссылаясь на возраст и здоровье... а затем сказал, что готов служить,  если
собрание согласно несколько облегчить ему ношу: он слишком стар и  истощен
путешествием на Землю, чтобы вести заседания, кроме особо важных, а потому
просит Конгресс избрать спикера и  заместителя  спикера.  Кроме  того,  он
считает, что Конгресс мог бы расширить свой состав (не более чем на десять
процентов), избрав независимых членов, чтобы премьер-министр, кто бы им ни
был, имел возможность  формировать  свой  кабинет  из  лиц,  ныне  членами
Конгресса  не  являющихся.  В  особенности  это  касается  министров   без
портфеля, которые должны снять груз с его, профа, плеч.
     Но тут депутаты заартачились. Почти все они гордились  своим  званием
"конгрессменов" и не желали делиться  им  с  посторонними.  Проф  сидел  с
усталым видом и ждал. Тогда кто-то сказал, что все  равно,  мол,  контроль
остается за Конгрессом, и после этого они дали профу то, чего он хотел.
     Затем кто-то из публики толкнул речь под видом вопроса, обращенного к
председательствующей. Все знают, сказал он, что Адам Селен воздержался  от
выдвижения своей кандидатуры в Конгресс на том основании, что председатель
Чрезвычайного комитета  не  должен  злоупотреблять  преимуществами  своего
положения, чтобы локтями прокладывать себе дорогу в новое правительство...
Но может быть,  уважаемая  леди  председатель  скажет  конгрессменам,  что
мешает избрать Адама Селена независимым членом? В знак признания  важности
его заслуг? Дать всей Луне и  всем  этим  землеедам,  особенно  из  бывшей
Лунной экс-Администрации, понять, что  мы  _н_е  _о_т_р_е_к_а_е_м_с_я_  от
Адама  Селена,  наоборот,   мы   уважаем   и   любим   нашего   почтенного
государственного деятеля, который не избран президентом только потому, что
сам этого не пожелал!
     Крики одобрения не смолкали долго. В протоколах вы найдете имя  того,
кто произнес эту речь, но  можете  поставить  десять  против  одного,  что
написал ее проф, а оратора организовала Вайо.
     Вот как все оформилось несколько дней спустя.
     Премьер-министр и министр иностранных дел - профессор Бернардо де  ла
Пас.
     Спикер - Финн Нильсен; его заместитель - Вайоминг Дэвис.
     Заместитель министра иностранных дел  и  министр  обороны  -  генерал
О'Келли Дэвис; министр информации -  Теренс  Шихан  (Шини  передал  газету
"_П_р_а_в_д_а_" своему заму, чтобы тот работал со Стью и  Адамом);  особый
министр без портфеля в  министерстве  информации  -  Стьюарт  Рене  Лажуа,
независимый  член  Конгресса,  министр  экономики  и  финансов  (и  опекун
вражеской собственности) - Вольфганг Корсаков; министр  внутренних  дел  и
безопасности   -   товарищ   Клейтон   Ватанабе;   специальный    советник
премьер-министра - Адам Селен. Плюс еще десяток министров и министров  без
портфеля из разных поселений.
     Понимаете теперь, что произошло? Если  отбросить  пышные  титулы,  то
ячейка "Б" но-прежнему, как когда-то и предложил  Майк,  заправляла  всеми
делами, но теперь уже при поддержке Конгресса, в котором большинство  было
за нас, а те, что были против, проиграли и остались за бортом.
     Но в то время я не понимал смысла всей этой говорильни.
     На вечернем заседании проф отчитался о  нашем  путешествии,  а  затем
передал слово мне - с согласия председателя комитета Корсакова, - чтобы  я
рассказал о "плане пятилетки", о том,  с  чем  его  едят,  и  о  том,  как
Администрация пыталась меня подкупить.
     Я неважный  оратор,  но  во  время  обеда  у  меня  была  возможность
проглядеть речь, написанную Майком. Он изложил все так язвительно,  что  я
снова взбесился и пребывал в этом состоянии все время, пока  говорил,  так
что мне удалось их завести. Когда  я  сел  на  место,  Конгресс  кипел  от
ярости.
     Проф вышел вперед - худой, бледный - и тихо сказал:
     -  Товарищи  конгрессмены,  что  будем   делать?   Я   предлагаю,   и
председатель  Корсаков  не  против,  чтобы  мы  обсудили,   так   сказать,
неофициально вопрос о том, как  реагировать  на  это  наглое  оскорбление,
нанесенное нашему народу.
     Некий депутат от Новолена предложил объявить войну, и  Конгресс  чуть
было с ходу не принял решение, но проф  напомнил,  что  по  регламенту  мы
вроде как слушаем доклады комитета.
     И  опять  выступления,  и  все  такие  же  резкие.  Наконец   товарищ
конгрессмен Чанг Джонс сказал:
     - Собратья-конгрессмены! Ах, извините. _Г_о_с_п_о_д_и_н_ председатель
Корсаков! Я фермер, выращиваю рис и пшеницу. Вернее, выращивал, потому что
в  мае  взял  ссуду  в  банке  и  теперь  мы  с  сыновьями  переходим   на
многоотраслевое хозяйство. Мы разорены - мне даже пришлось занять  деньги,
чтобы купить билет сюда... но семья не голодает, и когда-нибудь  с  банком
мы расплатимся. Короче говоря, зерно выращивать я бросил.
     Но другие не бросили.  Катапульта  ни  разу,  ни  на  одну  баржу  не
уменьшила отгрузки после  того,  как  мы  стали  свободными.  Мы  все  еще
отправляем зерно, надеясь, что их чеки когда-нибудь будут чего-то стоить.
     Но теперь-то мы знаем!  Они  во  всеуслышание  объявили  о  том,  что
собираются сделать с нами... во что они хотят нас превратить! Я вижу  лишь
один способ доказать этим подонкам, что с  нами  этот  номер  не  пройдет:
ПРЕКРАТИТЬ ПОСТАВКИ НЕМЕДЛЕННО! Ни одной тонны, ни  единого  кило...  пока
они не приползут сюда на брюхе и не предложат честную цену!
     Около полуночи они приняли решение об эмбарго, а затем  разошлись  до
следующего созыва, оставив комитет продолжать работу.
     Мы с Вайо отправились домой, и я тут же принялся восстанавливать свои
семейные  связи.  Больше  делать  было  нечего.  Адам  и  Стью  занимались
разработкой планов, как покруче завести землеедов; катапульту Майк  закрыл
("технические неполадки,  связанные  с  баллистическим  компьютером")  еще
двадцать четыре часа назад. Последняя баржа, находившаяся  в  пути,  будет
принята наземным контролем Луны примерно  через  день,  и  тогда  землянам
грубо заявят, что это последняя баржа в их жизни.



                                    22

     Удар, нанесенный фермерам, был  смягчен  тем,  что  закупка  зерна  у
головы   катапульты   продолжалась,   но   на   чеках   было    напечатано
предупреждение, что Свободное Государство Луна не гарантирует их оплаты  и
не может поручиться, что Лунная Администрация когда-нибудь оплатит их хотя
бы купонами, и так далее, и тому  подобное.  Некоторые  фермеры  оставляли
зерно у катапульты, другие нет, но  возмущены  были  все.  Однако  сделать
ничего не могли; катапульта закрыта, погрузочные конвейеры неподвижны.
     В  остальных  отраслях  экономики  депрессия  наступила   не   сразу.
Мобилизация в оборонные отряды так сильно сократила ряды бурильщиков,  что
продажа льда на свободном рынке стала выгодной.  Принадлежащая  "ЛуНоГоКо"
сталелитейная компания брала на работу любого  здорового  мужика,  который
попадался под руку, а Вольфганг Корсаков тут же снабжал  новых  работников
бумажками  "национальных  долларов",  с  виду  похожих  на  гонконгские  и
теоретически поддерживаемых последними.  В  Луне  было  много  еды,  много
работы, много денег; люди не страдали - "пиво, пари, женщины и  работа"  -
все как обычно.
     "Националки", как их прозвали, были инфляционными деньгами,  деньгами
военного времени, неразменными бумажками, которые в первый же  день  упали
на десятую долю процента, что было закамуфлировано под "оплату за  обмен".
Что-то на них покупали, они никогда не падали до нуля, но их обменный курс
отражал растущую инфляцию не хуже  зеркала.  Новое  правительство  тратило
деньги, которых у него не было.
     Но все это было несколько позже.
     Вызов Земле, Администрации и Федерации Наций мы бросили  в  умышленно
неприемлемом тоне. Кораблям ФН предписывалось не приближаться к Луне ближе
чем на десять ее диаметров; выходить на орбиту вокруг Луны запрещалось  на
любом расстоянии  под  угрозой  немедленного  уничтожения  (способ  мы  не
уточняли, ибо такового не имели); частным кораблям посадка разрешалась при
условии, если а) разрешение испрашивалось заранее; б)  корабль  соглашался
передать  управление  собой  стационарному  лунному  контролю  (Майку)  на
расстоянии ста тысяч километров от Луны и следовать  предписанным  курсом;
в) на борту не было оружия, за исключением пистолетов,  на  которые  имели
право три члена экипажа. Последнее  должна  была  подтвердить  специальная
инспекция сразу лбе после посадки, до  получения  топлива  или  реактивной
массы. Никому не разрешалось выходить на поверхность Луны (исключая членов
команды, занятых разгрузкой, погрузкой  и  обслуживанием  корабля),  кроме
граждан тех стран, которые признали Свободную Луну.
     (Признал только Чад, а у него кораблей не было. Проф предполагал, что
некоторые частные корабли могут перерегистрироваться и летать под торговым
флагом Чада.)
     В манифесте отмечалось, что ученые  Терры,  все  еще  находившиеся  в
Луне, могут вернуться домой на любом корабле, который будет выполнять наши
условия.  Манифест  призывал  все  свободолюбивые  народы  Терры   осудить
нарушения наших прав  Администрацией,  как  прошлые,  так  и  планируемые,
признать  нас  и  воспользоваться  всеми  благами  свободной  торговли   и
добрососедских отношений. В особенности подчеркивался тот факт, что в Луне
нет ни налогов, ни искусственных торговых ограничений и что  правительство
Луны намеревается сохранить все эти преимущества. Мы  также  провозгласили
неограниченную свободу иммиграции, указав, что испытываем нехватку рабочих
рук  и  что  все  иммигранты  могут  немедленно   найти   здесь   занятие,
обеспечивающее им достойный жизненный уровень.
     А еще  мы  расхваливали  свое  продовольственное  положение:  среднее
суточное потребление на  душу  взрослого  населения  более  четырех  тысяч
калорий, пища богата белками, дешева и  не  рационирована  (Стью  уговорил
Адама-Майка указать цену первосортной водки - пятьдесят гонконгских центов
за литр и никаких налогов. Поскольку второсортная водка в Америке стоит  в
десять раз дороже, Стью знал, что делает. Адам, трезвенник  "по  природе",
не подумал об этом - одно из крайне редких упущений Майка.)
     Лунной  Администрации  рекомендовалось  собраться  вместе  где-нибудь
подальше от людей, скажем, в безводной части Сахары, и получить  последнюю
зерновую баржу бесплатно, прямо на головы и на конечной скорости.  За  сим
следовало нахальное заявление, что таким же образом мы готовы  разделаться
с каждым, кто  вздумает  угрожать  нашему  спокойствию,  и  что  у  головы
катапульты скопилось немало груженых барж, готовых  к  столь  оригинальной
доставке.
     После этого нам оставалось только одно - ждать.
     Но ждать не означает сидеть сложа  руки.  У  нас  действительно  было
несколько груженых барж; мы выбросили из них зерно,  загрузили  снова,  но
уже камнями, и внесли некоторые изменения  в  их  импульсные  повторители,
чтобы они не подчинились контролю Луны. Тормозные  ракеты  сняли,  оставив
лишь бортовые направляющие, а освободившиеся тормозные перенесли  к  новой
катапульте и там переделали в бортовые. Затратили огромные  усилия,  чтобы
подвезти к новой катапульте стальные листы и превратить их в оболочки  для
монолитных каменных цилиндров; сталь была нашим узким местом.
     Через два  дня  после  оглашения  манифеста  заработала  "подпольная"
радиостанция. Передатчик был слабенький, время от времени затыкался, чтобы
создавалось впечатление, будто он спрятан в одном из кратеров,  где  может
работать только в  определенные  часы,  пока  храбрым  ученым-землянам  не
удастся наладить автоматический  повтор  передач.  Частоту  ему  подобрали
близкую к "Голосу Свободной Луны", а  потому  наша  безудержная  похвальба
нередко заглушала его начисто.
     (Оставшиеся в Луне земляне-ученые не имели ни малейшего шанса послать
на  Терру  сообщение.  Те,  что  решили  продолжать   свои   исследования,
находились под неусыпным присмотром  _с_т_и_л_я_г_,  а  на  время  сна  их
запирали в бараках.)
     И все же "подпольной" станции  удалось  донести  "правду"  до  Терры.
Профа судили за уклон и посадили  под  домашний  арест.  Меня  казнили  за
предательство. Гонконг-в-Луне отделился и объявил о своей независимости...
с ним можно попытаться договориться. В Новолене мятежи.  Все  производство
продовольствия  коллективизировано,  яйца  на  черном  рынке  в  Луна-Сити
продаются по три  доллара  за  штуку.  Формируются  женские  батальоны,  в
которых каждый боец клянется убить минимум одного  землянина;  сейчас  они
проходят подготовку с макетами ружей в коридорах Луна-Сити.
     Последнее было почти правдой. Многие дамы пожелали принять участие  в
боевых  действиях  и  создали  гвардию  ополчения  "Адские  леди".  Но  их
подготовка была вполне серьезной, и Хейзел дулась, что Ма не позволила  ей
вступить в ряды. Потом перестала дуться  и  создала  организацию  "Стиляги
Дебса" [Юджин Дебс (1855-1926) - известный деятель рабочего движения  США]
- гвардию юниоров, которая обучалась после школьных занятий  и  готовилась
стать  подкреплением  отрядов  _с_т_и_л_я_г_,  отвечавших  за   воздух   и
герметизацию. Юниоры изучали меры оказания первой помощи,  а  кроме  того,
тренировались в способах защиты без  оружия  -  о  чем,  надеюсь,  Ма  так
никогда и не узнала.
     Мне трудно определить, о чем рассказывать, а о чем  лучше  помолчать.
Всего не расскажешь, но то,  что  пишут  в  книжках  по  истории  -  такое
в_р_а_н_ь_е_!
     "Министром обороны" я  был  не  лучшим,  чем  "конгрессменом".  Я  не
оправдываюсь, у меня просто не было возможности подготовиться ни  к  тому,
ни к другому. Почти все мы были дилетанты в революции; один проф,  похоже,
понимал, что делает, но и для  него  кое-что  было  внове  -  ему  еще  не
приходилось   участвовать   в   победившей   революции   и   быть   частью
правительства, а тем более возглавлять его.
     Как министр обороны, я не  смог  придумать  других  способов  защиты,
кроме тех, что у нас уже были. А было их раз-два  и  обчелся  -  воздушные
отряды  _с_т_и_л_я_г_  в  поселениях  да  лазерные   артиллеристы   вблизи
баллистических радаров. Если ФН все же решится на бомбежку, у нас не будет
ни   малейшей   возможности   ей   помешать;   у   Луны   нет   ни   одной
ракеты-перехватчика, а это не тот приборчик, который можно  сварганить  из
заржавленных железок. Мы даже не знали, как  делаются  ядерные  боеголовки
для таких ракет.
     Но какие-то попытки я все же предпринимал. К  примеру,  попросил  тех
самых  инженеров-китайцев,  которые   изготовили   нам   лазерные   ружья,
попробовать решить задачку насчет перехвата бомб или ракет  -  проблема-то
одна, разве что ракета летит быстрее.
     А потом занялся другими вещами. Я, откровенно говоря,  надеялся,  что
ФН все же не станет бомбить  поселения.  Некоторые  из  них,  в  частности
Луна-Сити, располагались на такой глубине, что, пожалуй,  могли  выдержать
даже прямое попадание. Нижний уровень Комплекса, где "жила" главная  часть
Майка, был построен специально с учетом  возможности  бомбового  удара.  С
другой стороны, Тихо-Андер представлял собой просто огромную  естественную
пещеру, примерно такую же, как  Старый  Купол,  и  крыша  там  была  всего
несколько метров толщиной; герметичную прокладку на потолке там  постоянно
подогревали  с  помощью  горячих  труб,  чтобы  новые   трещины   туг   же
затягивались. Так что для разрушения Тихо-Андера не требовалось даже особо
крупной бомбы.
     Но ведь предела мощности  для  водородных  бомб  не  существует.  При
желании ФН могла сокрушить и Луна-Сити или даже смастерить  "оружие  конца
света", которое расколет Луну, как спелый арбуз, и  довершит  работу,  уже
начатую парочкой астероидов в Тихо. Если земляне на такое решатся,  я  все
равно не смогу им помешать, а потому нечего зря ломать голову.
     Я переключился на проблемы, поддающиеся  решению.  Помогал  на  новой
катапульте,  старался  усовершенствовать  прицельные  устройства  лазерных
буров, расставленных  вокруг  радаров  (а  также  удержать  бурильщиков  -
половина из них ушла, когда цены на лед поднялись). И еще я хотел  создать
систему децентрализованного технического контроля во всех поселениях. Майк
разработал проект, мы конфисковали все компьютеры широкого профиля,  какие
только смогли обнаружить (платили "националками", на которых  даже  краска
высохнуть не успела), а потом я передал эту работу  Макинтайру  -  бывшему
главному инженеру Администрации; ему она была  вполне  по  плечу,  а  я  в
одиночку ни в  жизнь  не  справился  бы  со  всеми  этими  перевозками  да
перемотками, даже если бы очень захотел.
     Мы наложили лапу и на самый большой компьютер, ведавший  бухгалтерией
в Банке Гонконга-в-Луне и одновременно  служивший  расчетной  палатой  для
всего города. Посмотрев его спецификацию, я решил, что это  умная  машина,
разве что не говорит, и спросил Майка, возьмется ли он обучить банковского
товарища  баллистике.  Мы   наладили   временную   связь,   чтобы   машины
познакомились друг с другом.  Майк  объявил,  что  простой  работе,  вроде
управления новой катапультой, научить этого типа можно, хотя  сам  он,  то
бишь Майк, не рискнул бы сесть на  корабль,  если  вести  его  будет  этот
бухгалтер: слишком он формализован и некритичен. Проще говоря, глуп.
     Ну, мне-то без надобности, чтобы компьютер насвистывал мотивчики  или
рассказывал анекдоты; он должен был выбросить груз из катапульты в  нужную
миллисекунду и с нужной скоростью, проследить за его приближением к  Терре
и подтолкнуть, когда следует.
     Банк Гонконга-в-Луне вовсе не жаждал продавать своего бухгалтера.  Но
в правлении Банка были патриоты, мы обещали вернуть компьютер как  только,
так сразу, и его перевезли на луноходе,  который  был  слишком  велик  для
туннелей, а потому для перевозки потребовалась вся темнея половина лунного
месяца. Да еще пришлось соорудить огромный временный шлюз, чтобы  вытащить
эту махину из Гонконга. Я снова соединил компьютеры, и  Майк  принялся  за
преподавание баллистики: надо было учитывать возможность, что его связь  с
новой катап