- Теодор, у меня голова пухнет от того, что ты наговорил мне.  Теперь
я знаю, кто ты. Значит, и страна не твоя, и война не твоя - так почему  же
ты записался в добровольцы?
     Лазарус помолчал и решил признаться:
     - Я хотел, чтобы ты гордилась мной.
     - О!
     - Конечно, это не моя страна. Но она твоя,  Морин.  У  других  мужчин
другие причины, а я буду воевать за Морин. Не затем, чтобы "принести  миру
демократию", - эта война закончится ничем, хотя союзники победят.  Я  буду
воевать за Морин.
     - О! Я снова плачу - ничего не могу поделать.
     - Немедленно прекрати!
     - Да, мой воин, да, мой Лазарус. А ты вернешься? Ты ведь  и  об  этом
должен знать.
     - Дорогая, не беспокойся обо мне. Люди много раз пытались убить  меня
самыми разными способами, но я пережил всех покушавшихся. Я как тот  самый
старый кот, который в случае опасности всегда  успевает  вскарабкаться  на
дерево.
     - Ты не ответил мне.
     Он вздохнул.
     - Морин, я знаю, что Брайан вернется домой - это отмечено  в  анналах
Фонда. Он доживет до глубокой старости, но не спрашивай, в каком  возрасте
он умрет, - я не отвечу. Как не скажу, сколько тебе  отпущено  судьбой.  В
будущее лучше не заглядывать. Теперь обо  мне.  Я  не  могу  знать  своего
будущего; оно еще не записано в анналах. И не может попасть туда,  пока  я
жив. Могу только сказать, что для меня  эта  война  не  первая,  а  где-то
пятнадцатая. Во всех предыдущих мне удавалось уцелеть, и потому на сей раз
меня будут стараться убить изо всех сил.  Любимая,  я  твой  воин  и  буду
убивать гансов ради тебя, но  не  позволю  им  убить  меня.  Я  постараюсь
сделать все, что могу. И не собираюсь откалывать номера,  чтобы  заслужить
медаль. Это не для старика Лазаруса.
     - Значит, ты не знаешь своего будущего?
     - Не знаю. Но я обещаю, что  не  буду  высовываться  из  траншеи  без
надобности. И не стану прыгать в немецкий  окоп,  не  бросив  туда  прежде
гранату. И постараюсь не принять живого  немца  за  мертвого  -  я  сперва
удостоверюсь, что он мертв. И не буду экономить  пули,  если  передо  мной
появится удачная мишень. Я старый солдат, а старым  солдатом  можно  стать
только в одном случае: если ты пессимист. Я знаю все эти фокусы,  дорогая.
К тому же я успокоил твои тревоги  относительно  Брайана,  так  что  глупо
беспокоиться еще и обо мне. Не надо!
     Она вздохнула.
     -  Постараюсь.  Если  ты  повернешь  направо,  мы  можем  доехать  до
проспекта, а затем через Линвуд к Бентону.
     - Я довезу тебя до дома. Давай лучше поговорим о любви  -  зачем  нам
война? О нашей девочке Нэнси...  Фонд  уже  ввел  правило  беременности  в
первом браке?
     - Боже! Ты же все-все знаешь.
     - Можешь не отвечать. Это дело Нэнси. Если Джонатан уйдет на войну  -
а я не знаю, уйдет или не уйдет, - можешь быть уверена, что яйца  ему  там
не отстрелят. Я просмотрел в анналах все записи о потомках твоих детей, но
не стал забивать голову датами их рождения... У Джонатана с Нэнси  родится
много детей. А значит, он либо вернется - либо вовсе не попадет на фронт.
     - Это утешает. И сколько же у них будет детей?
     - Экая любопытная девчонка! Да у тебя самой их еще будет  достаточное
количество, бабуся. Я не стану  отвечать  на  этот  вопрос.  И  о  правиле
беременности я не спрашивал.
     - Это секрет, Лазарус.
     - Лучше зови меня снова Теодором. Мы вот-вот приедем.
     -  Да,  сэр  штаб-сержант  Теодор  Бронсон,  ваша  развратная  старая
прапрапрапрабабушка будет вести себя осторожно. Кстати, сколько раз  нужно
повторить это "пра"?
     - Любимая, разве тебе нужен ответ  на  этот  вопрос?  Если  бы  я  не
захотел избавить тебя от страха за жизнь  Брайана,  то  остался  бы  Тедом
Бронсоном. Мне  нравится  быть  "твоим  Теодором".  Что  хорошего  в  роли
загадочного гостя из будущего? Если к тому же  ты  будешь  видеть  во  мне
своего далекого потомка. Сейчас я рядом, с тобой,  а  не  в  каком-то  там
будущем.
     - Рядом. И прикасаешься ко мне. И тем не менее еще не  рожден...  Или
нет! Значит, в твоем времени я давно умерла? И ты знаешь, когда я умру, но
не хочешь мне об этом говорить.
     - Забудь об этом, Морин. Ты не должна была знать этого  обо  мне.  Но
мне пришлось открыться ради тебя.
     - Извини, Лаз... Теодор, мой воин, я не буду больше задавать вопросы.
     - Любимая, мы рядом, а это значит, что и ты жива, и я, вне  сомнения,
был рожден. Ущипни  себя  и  убедишься.  Все  "сейчас"  эквивалентны;  это
основная теорема путешествия  во  времени.  Они  не  исчезают;  прошлое  и
будущее - математические абстракции, но "сейчас" неизменно. А что касается
того дня, когда ты умерла или умрешь - что одно и то же, - я не знаю  его.
Мне известно только, что у тебя было, есть и будет  много  детей,  что  ты
проживешь долгую жизнь и так и не поседеешь. Но Фонд потерял твои следы...
или еще потеряет. Дата твоей смерти в анналах отсутствует. Быть может,  ты
просто куда-то уехала, не известив об этом Фонд. Возможно, я еще  вернусь,
когда ты состаришься, и увезу тебя на Тертиус.
     - Куда?
     - К себе домой.  Я  думаю,  тебе  там  понравится.  Весь  день  можно
расхаживать без одежды - как на той французской открытке.
     - Мне-то понравится. Только едва ли это пристало старухе.
     - Тебе придется попросить Иштар,  чтобы  она  реювенализировала  твое
тело. Я же сказал, что она сделала из Тамары, когда у той груди повисли до
пояса и превратились в пустые мешки.  А  погляди  на  Тамару  сейчас  -  в
будущем "сейчас"; она  беременна,  как  молодая.  Но  забудь  о  том,  что
случилось и о том, что еще случится.
     Мама Морин - черт меня побери, если я вновь назову тебя  бабушкой,  -
мне известно лишь то, что анналы не зафиксировали даты твоей смерти; я рад
этому, и ты радуйся тоже. Carpe diem! ["срывай  день"  (лат.),  т.е.  лови
момент] Мы уже почти приехали. Ты что-то  начала  говорить,  а  я  сказал:
"Зови меня Теодором" - и мы отклонились от темы. Кажется,  мы  говорили  о
Тамаре?
     - Да-да... Теодор! Когда тебе  нужно  будет  возвращаться  домой,  ты
можешь прихватить с собой что-нибудь? Или ты должен вернуться как есть?
     - Отчего же, ведь я прибыл сюда с деньгами и одетый.
     - Мне бы хотелось  послать  небольшой  подарок  Тамаре.  Но  не  могу
представить, что нравится женщинам в этом вашем удивительном веке. Ты  мне
не посоветуешь?
     - Ммм... Тамара с восторгом примет от тебя все что угодно. Она  знает
о своем происхождении и с большой нежностью относится ко всем членам твоей
семьи. Но это должно быть небольшим, чтобы я смог носить его  с  собой  на
фронте, поскольку там мне,  быть  может,  придется  расстаться  с  вещами,
которые не умещаются в кармане. Украшений не  надо.  Для  Тамары  алмазный
браслет  не  дороже  булавки.  Впрочем,  булавка  может  оказаться  дороже
драгоценностей, если я скажу, что она твоя. Дай  что-нибудь  небольшое  из
того, что ты носишь. Знаешь что... пусть это будет подвязка!  Великолепная
мысль! С твоей ноги.
     - А может, лучше послать ей Новую  пару?  Я  натяну  их  на  ноги  на
минутку, чтобы  ты  мог  сказать,  что  я  носила  их.  А  эти...  старые,
поношенные, к тому же пропотели за сегодняшний вечер. Кроме того,  на  них
совершенно неприличная надпись.
     - Нет-нет, пусть будет одна  из  этих.  Любимая,  все  ваши  нынешние
неприличия на Тертиусе пустяк. Мне придется растолковывать Тамаре даже то,
для чего они предназначены. Что же касается пота -  надеюсь,  на  подвязке
сохранится хоть немного сладкого аромата твоего тела, пока я буду  таскать
ее с собой. Тамара будет в восторге. Ты сказала, что эта пара не из новых.
Морин, а им, случайно, не шесть лет?
     - Я же сказала тебе, что сентиментальна. Да, это та самая  пара.  Они
старые, изношенные, я заменила резинку и надела их специально ради тебя.
     - Значит, вторую ты подаришь мне?
     - Обожаемый Теодор, я хотела предложить тебе обе,  а  Тамаре  послать
новую пару. Ну хорошо, дорогой, пусть будет  одна  тебе,  другая  ей.  Как
только мы приедем, я поднимусь к себе и упакую подарок. Только ты  его  не
разворачивай, пока не вернешься в лагерь. Ага, над  крыльцом  горит  свет,
значит, пора мне опускать юбку и принимать  облик  строгой  миссис  Брайан
Смит. Но какой вулкан пылает в душе! Благодарю вас, штаб-сержант  Бронсон.
Вы подарили мне и сыну восхитительный вечер.
     - Спасибо и тебе, хорошенькая киска в зеленых подвязках и без трусов.
Бери мишку Тедди и куклу Кьюпи, а я понесу нашего лиходея.


     Айры Джонсона и  Нэнси  еще  не  было  дома.  Брайан-младший  взял  у
Лазаруса  ребенка  и  понес  его  наверх.  С   ним   отправилась   Кэролл,
предварительно взяв у  Теда  обещание  не  ложиться  спать,  пока  она  не
вернется. Джордж стал спрашивать, где они были и что  делали,  но  Лазарус
отделался от него какой-то незначительной фразой и закрылся в ванной.
     Волосы лохматые... Слава Богу, респектабельные женщины помадой сейчас
не пользуются. Форма помята, но это ничего. Через пять минут, приведя себя
в порядок и в последний раз взглянув  в  зеркало,  Лазарус  возвратился  в
гостиную и представил  Джорджу  и  Брайану-младшему  отчет  о  проведенном
вечере - до мельчайших подробностей.
     Он только начал говорить, когда вниз спустилась Кэролл и  тоже  стала
слушать. Последней к слушателям присоединилась миссис Смит - как всегда  с
королевским  достоинством  -  и  протянула  Лазарусу  небольшой   сверток,
завернутый в волокнистую бумагу.
     - Вот вам приз, сержант Теодор.  Только,  пожалуйста,  не  открывайте
его, пока не приедете в лагерь.
     - Тогда лучше сразу уложить его в саквояж.
     - Как хотите, сэр. А вам, дорогие мои, пора ложиться в постель.
     - Да, мама, - согласилась Кэролл. - Но дядя Тед рассказывал нам,  как
ты сшибла все молочные бутылки.
     - Он сказал, что ты могла бы выступать  за  синих,  мама!  -  добавил
Джордж.
     - Ну хорошо, даю еще пятнадцать минут.
     - Миссис Смит, - проговорил Лазарус, - не начинайте  отсчет  времени,
пока я не вернусь.
     - Вы избалованы, как мои дети, сержант. Ладно.
     Лазарус положил сверток в саквояж, запер его  по  давней  привычке  и
вернулся. Пришла Нэнси с молодым человеком и представила его Лазарусу. Тот
с интересом уставился на Джонатана  Везерела.  Приятный  молодой  человек,
правда, чуть простоват... Тамаре и Айре будет  интересно.  Запомни-ка  его
как следует, ведь придется описывать его внешность и рассказывать  о  том,
что он говорил.
     Миссис Смит пригласила своего  будущего  зятя  в  гостиную,  а  Нэнси
куда-то отослала. Лазарус продолжал описывать их приключения в парке,  тем
временем Джонатан почтительно скучал.
     Миссис Смит вернулась с полным подносом и сказала:
     - Пятнадцать минут прошли, дорогие мои. Джонатан, Нэнси  просит  тебя
помочь ей. Не посмотришь ли, в чем там дело? Она на кухне.
     Брайан-младший попросил разрешения поставить автомобиль в сарай.
     - Сержант дядя Тед, я никогда не оставлял  ваш  автомобиль  ночью  на
улице. Ни разу. Но я выкачу его сразу, как только проснусь.
     Лазарус поблагодарил его и поцеловал на ночь Кэролл  -  девочка  явно
ждала поцелуя. Джордж колебался, размышляя, перерос  он  поцелуй  или  еще
нет, и Лазарус разрешил его сомнения крепким рукопожатием.
     Тут домой вернулся мистер Джонсон, и начались ночные посиделки. Через
пять минут миссис Смит, ее отец и Лазарус уже сидели в гостиной за кофе  и
пирогом, и Лазарус вдруг вспомнил тот вечер, когда его впервые  пригласили
в дом. Все было как тогда, только мужчины в форме. Тот же стол, скатерть и
приборы, каждый сидел на том же месте, что и тогда, миссис Смит  разливала
кофе с той же  невозмутимой  серьезностью,  даже  закуски  были  теми  же.
Лазарус попробовал найти различия, но  обнаружил  только  три:  на  кресле
миссис Смит теперь не было слоника; на столике возле двери были сложены их
призы, выигранные в парке, а на пианино  лежал  листок  с  текстом  песни,
которая начиналась словами: "Алло, центральная, соедините меня со страной,
где еще не побывал человек..."
     - Ты сегодня задержался, отец.
     - Семеро новобранцев - а форма  или  чересчур  большая,  или  слишком
маленькая. Тед, мы получаем только то, что не нужно армии.  Так  и  должно
быть, конечно. Во всяком случае теперь у нас  роты  автоматчиков  снабжены
автоматами Льюиса, хватает и винтовок Спрингфилда для  караула,  с  каждым
днем мы все меньше и меньше похожи на бандитов Виллы. Я не жалуюсь.  Дочь,
а что это за вещи на том столе? Им здесь не место.
     - Куколку Кьюпи выиграла я. И хочу посадить ее на почетное  место  на
пианино. А мишку Рузвельта - сержант Теодор; быть может, он возьмет его  с
собой во Францию. Мы ездили в Электропарк, отец, и я полагаю, что  поездка
обошлась сержанту Теодору раза в два дороже,  чем  эти  призы.  Мы  хорошо
провели вечер, и нам повезло.
     Лазарус  заметил,  что  старик  помрачнел.  Она  ездила  в   парк   с
холостяком? Без мужа? И он заговорил:
     - Я не могу взять его во Францию, миссис Смит. Я договорился с  Вуди,
разве вы не  помните?  Меняю  моего  мишку  на  его  слоника.  Сделка  уже
совершена и вступила в силу.
     - Если вы не оформили ее письменно, он вас надует, -  заметил  мистер
Джонсон. - Значит, как я понимаю. Вуди был в Электропарке вместе с вами?
     - Да, сэр. Честно говоря, я собираюсь оставить слоника в распоряжении
Вуди на время моего отсутствия, но сперва все-таки хочу с ним поменяться.
     - Надует, ей-Богу, надует. Морин, я-то хотел, чтобы ты  отдохнула  от
детей, особенно от Вуди. Какого же беса ты взяла его с собой?
     - Я не могу сказать, что мы его взяли, отец. Он сам поехал с нами.  -
И она обо всем рассказала отцу, умолчав, правда, о некоторых подробностях.
     Мистер Джонсон покачал головой и просветлел.
     - Этот мальчик далеко пойдет, если его не повесят. Морин,  тебе  надо
было отшлепать его и отвезти домой, а потом вы с Тедом могли  бы  съездить
куда-нибудь.
     - Ничего, отец. Мы прокатились и очень неплохо; Вудро сидел на заднем
сиденье и вел себя тихо. А потом мы  повеселились  в  парке.  Если  бы  не
Вудро, мы бы туда не поехали.
     - Вудро в чем-то прав, - признал Лазарус. - Я ведь обещал повести его
в Электропарк, но не выполнил обещания.
     - Все равно следовало отшлепать.
     - Поздно, отец, поездка окончилась.  Там  мы  встретили  кое-кого  из
прихода. Лоретту и Клайда Симпсонов.
     - Эту старую ведьму? Ну теперь она станет сплетничать о тебе, Морин.
     - Едва ли. Мы с ней хорошо поболтали, пока Вуди  ездил  на  маленьком
поезде. А ты не забыл, что сержант Бронсон - сын твоей старшей сестры.
     Айра Джонсон поднял брови и усмехнулся.
     - Вот бы покойная Саманта удивилась. Тед, моя старшая сестра упала  с
лошади, когда ей было восемьдесят пять лет. Она помучилась немного,  потом
повернулась к стене и отказалась есть. Действительно, я вспомнил. Тед, это
лучше, чем во всем винить брата-кобеля, и еще труднее  проверить;  Саманта
жила  в  Иллинойсе,  уходила  троих  мужей,  и  один  из  них  вполне  мог
именоваться Бронсоном. Кто его знает. Ты не возражаешь? Ну и семейка  тебе
попалась.
     - Я не возражаю. И мне приятно считать вашу семью своей.
     - И нам приятно, сынок. Морин, наша юная леди уже явилась домой?
     - Как раз перед твоим приходом, отец.  Сейчас  они  на  кухне.  Нэнси
сказала, что Джонатану необходимо съесть сандвич, но я думаю, что от кухни
следует держаться подальше, и  если  тебе  что-нибудь  нужно,  скажи  -  я
принесу. Нужно только топать погромче, чтобы Нэнси успела спрыгнуть с  его
колен. Теодор, Нэнси помолвлена; мы просто еще официально не  объявили  об
этом. Я считаю, что будет лучше, если они поженятся  прямо  сейчас,  чтобы
Джонатан отправился в армию сразу же после свадьбы. А как вы считаете?
     - Едва ли мне позволено иметь мнение в данном вопросе,  миссис  Смит.
Надеюсь, они будут счастливы.
     - Возможно, так и будет, -  сказал  мистер  Джонсон.  -  Он  отличный
парень. Я хотел взять его к себе, в седьмой, но он решил дождаться  своего
дня рождения и записаться прямо в армию, хотя до призыва ему еще три года.
Вот это парень. Он мне нравится. Тед, когда пойдешь к себе, иди  вон  там,
мимо кухни.


     Через несколько минут  молодые  люди  вышли  из  кухни  и  не  садясь
поздоровались с  дедом.  Потом  Нэнси  попрощалась  на  крыльце  со  своим
нареченным, вернулась в гостиную и села за стол.
     Мистер Джонсон подавил зевок.
     - Пора зарываться в стог. И тебе тоже, Тед, если ты умный.  Выспаться
тебе не дадут: слишком шумно, особенно там, где находится твоя комната.
     - Я послежу, чтобы малыши вели себя потише, дедуля, - быстро  сказала
Нэнси. - Пусть дядя Тед выспится.
     Лазарус встал.
     - Спасибо, Нэнси. В поезде мне почти не  пришлось  поспать,  так  что
пойду-ка я в постель. Можешь не соблюдать утром тишину. Я все равно встану
рано. Привычка.
     Поднялась и миссис Смит.
     - Всем спать.
     Прощаясь, мистер Джонсон пожал руку гостю. Миссис  Смит  символически
"клюнула" Лазаруса в щеку, как в тот  раз,  когда  он  впервые  переступил
порог этого дома, поблагодарила  его  за  приятный  вечер  и  посоветовала
все-таки не вскакивать спозаранку. Взрослые пошли вверх по лестнице. Нэнси
отстала от них и тоже поцеловала Лазаруса на прощание.
     Лазарус отправился в свою  комнату.  Там  он  открыл  саквояж,  вынул
маленький сверток и пошел  с  ним  в  ванную,  где  тщательно  заперся  на
задвижку.
     Это была маленькая плоская коробочка, в которой лежали  подвязки:  он
осторожно открыл ее.
     Ах, эти подвязки! Старые, как она и обещала, выцветшие и... О да! Они
пахли неповторимым ароматом ее тела. Как  долго  продержится  этот  запах?
Удастся ли дома его усилить, зафиксировать и исследовать? Вероятно. Ведь с
помощью компьютера опытный специалист  сумеет  отделить  запахи  сатина  и
каучука и усилить аромат ее  кожи.  Однако  ради  такой  квалифицированной
помощи придется отправиться  на  Секундус  -  но  результат  будет  стоить
затраченного труда! А теперь посмотрим  эти  "неприличные"  фразы...  Одна
гласила: "Открыто всю ночь, желающего  просят  звонить";  на  другой  было
написано: "Приветствую вас. Входите и разжигайте огонь". Милая моя,  разве
это неприлично? Под подвязками лежал конверт. Лазарус отложил  подвязки  и
открыл конверт. В нем оказалась простая фотокарточка с подписью: "Лучшей у
меня нет, любимый. М."
     Это  была  любительская  фотография,  на  редкость  качественная  для
нынешнего "здесь и сейчас".  На  фоне  густых  кустов,  освещенная  яркими
солнечными лучами, стояла Морин в изящной позе и улыбалась прямо в камеру.
Она была одета... как  на  французской  открытке.  Лазарус  ощутил  прилив
страсти. Щедрая, доверчивая моя, наверняка это не единственный  экземпляр.
Конечно, Брайан носит с собой такой же. Этот снимок ты хранила  у  себя  в
спальне. Без корсета твоя грудь кажется меньше, к тому же  она  совсем  не
обвисла. Очаровательная грудь. Не сомневаюсь, что именно  поэтому  ты  так
радостно смеешься. Спасибо тебе, спасибо!
     К фотографии была приложена небольшая плоская упаковочка  из  той  же
волокнистой бумаги. Лазарус осторожно  открыл  ее:  там  оказалась  густая
прядь рыжих вьющихся волос, перевязанная зеленой ленточкой.
     Лазарус посмотрел на нее. Морин, возлюбленная  моя,  этот  дар  самый
драгоценный из всех - однако, надеюсь, что  ты  срезала  его  осторожно  и
Брайан ничего не заметит.
     Он вновь пересмотрел подарки, уложил все как было и  убрал  коробочку
на самое дно саквояжа, закрыл его,  выключил  воду,  разделся  и  залез  в
ванну.


     Однако в теплой воде  его  не  разморило.  Он  долго  лежал  потом  в
постели, вспоминая прошедшие часы.
     Ему казалось, что он понял Морин: ей нравилось быть такой, какая  она
есть. Она любит себя, думал  Лазарус,