все мои шарики на месте, то как я  могу  быть  здесь?  Только,
пожалуйста, доктор, безо всяких там игр с гипнозом, я  слишком  устал  для
этого.
     Еще один "взрыв" (а может, и бомба?) прозвучал еще ближе, чем первый.
Доктор Хьюберт отвернул полотенце с моей  левой  ногой,  пощупал  повязку,
наложенную Ксией.
     - Болит?
     - Ох, черт, да!
     -  Хорошо.  Хэйзел,  его  лучше  отвезти  в  дом.  Я  вряд  ли  сумею
по-настоящему помочь, пока его не  поместят  в  Нью-Харбор  в  Бьюлаленде.
Энджеленос с  монашками  уже  в  пути.  Для  человека,  перенесшего  удар,
полковник в приличном состоянии, но лечение следует начать немедленно.
     Я спросил:
     - Доктор, а вы  не  в  родстве  ли  с  рыженькими  девицами  из  того
космолета, который нас доставил сюда?
     - Они не девицы, а великовозрастные юные преступницы. И что бы вам ни
говорили, я буду все категорически отрицать! Передайте им мою любовь!
     Хэйзел воскликнула:
     - Но я же должна отчитаться!
     Тут все заговорили одновременно, пока доктор Хьюберт не гаркнул:
     - Молчать! Хэйзел поедет со своим мужем, проследит за его устройством
и  останется  столько,  сколько  найдет  нужным,   а   потом   доложит   в
Нью-Харборе... но отсчет времени начался сейчас. Возражения? Принято!


     Новое появление космолета оказалось еще более странным, и я рад,  что
не увидел его. Или не очень заметил. Двое красноголовых  (как  выяснилось,
их там было всего четверо, а не целая толпа, как  мне  показалось  раньше)
занесли меня и коляску  внутрь.  Хэйзел  вошла  со  мной  в  тот  странный
освежитель... и почти сразу Лэз (или Лор?), появившись там, сообщила:
     - Тетя Хэйзел, мы дома.
     "Дом" начался с плоской крыши большого  здания.  Был  поздний  вечер,
солнце уже  садилось.  А  космолету  следовало  бы  называться  "Чеширским
котом"! (Хотя его звали, кажется, Гэй... Ее звали Гэй... Ох, да какое  это
имело значение!)
     Здание оказалось госпиталем. Когда  люди  попадают  в  госпиталь,  их
сперва в течение часа  и  сорока  минут  мурыжат,  пока  не  заполнят  сто
бумажек.  Затем  человека  раздевают  и  кладут  на  каталку  под   тонкое
покрывало, из-под которого торчат на  холоде  голые  ступни,  и  оставляют
ждать перед лабораторией  икс-лучей.  После  этого  юная  леди  заставляет
помочиться в пластический баллон для анализа,  при  этом  стоит  рядом  со
скучающим видом и разглядывает потолок. Правильно я говорю?
     Но здешняя публика была, очевидно, не  знакома  с  параграфом  первым
госпитальных правил приема больных. Мои здоровые  попутчики  (пострадавшие
лишь от чрезмерных перегрузок) были уже на выходе, помещенные в сверкающие
"тележки для гольфа", а меня только еще подняли,  понесли  и  поместили  в
такую же штучку  (каталку,  коляску,  "плавающие"  носилки?).  Рабби  Эзра
оказался рядом со мной, но в собственной коляске. Хэйзел сопровождала нас,
неся дерево-сан и пакет с костюмом Наоми. Космолет испарился. Я едва успел
сказать Лэз (Лор?), что доктор Хьюберт шлет свою любовь. Она фыркнула:
     - Если он думает, что сладкие речи помогут ему выбраться  из  конуры,
то пусть подумает еще!
     Но  ее  грудки  слегка  выпятились,  из  чего  я  заключил,  что  моя
информация не была ей неприятна.
     Нас  на  крыше  осталось  всего  четверо:  мы  втроем  и  женщина  из
госпиталя, маленькая, темная  и,  казалось  бы,  сочетавшая  лучшие  черты
М_а_т_е_р_и _Е_в_ы_ и _М_а_т_е_р_и _М_а_р_и_и_, но при этом  безо  всякого
стремления это сходство подчеркнуть.
     Хэйзел  положила  пакет  на  меня,  вручила  деревце  рабби  Эзре   и
распростерла руки:
     - Тамми!
     - Арли соол, м'тенга!
     Женщина с материнской нежностью поцеловала Хэйзел.
     - Рэкси, рэкси - как же это долго!
     Они разняли объятия, и Хэйзел произнесла:
     - Тамми, это мой любимый муж, Ричард.
     Та поцеловала меня в губы, предварительно подняв и отставив в сторону
пакет. Человек, которого облобызала Тамми, остается с ее поцелуем надолго,
даже если он ранен и если поцелуй совсем краток!
     - А это наш дорогой друг, преподобный рабби Эзра бен Давид.
     Эзра не нуждался в такой заботе,  как  я.  Тамми  глубоко  присела  и
поцеловала его руку. Таким образом, я остался в чистом выигрыше.


     Тамми (то есть Тамара) сказала:
     - Я могу взять вас обоих внутрь, и чем раньше, тем скорее мы  вылечим
Ричарда. Но оба моих возлюбленных гостя  пробудут  здесь  немало  времени.
Хэйзе, ты согласна разделить комнату с Джубалом?
     -  Тамми,  это  же  чудесная  идея!  Тем  более  что  я  иногда  буду
отлучаться. Джентльмены, а вы согласны поселиться вместе на то время, пока
вы - пациенты этого госпиталя?
     Я уже хотел  сказать:  "да,  разумеется,  хотя...",  но  рабби  Эзра,
опередив меня, возразил:
     - Здесь какая-то ошибка!  Миссис  Гвендолин,  объясните,  пожалуйста,
этой леди, что я не пациент и не кандидат  на  госпитализацию.  Совершенно
здоров! Ни насморка, ни даже заусениц!
     Тамара  глянула  удивленно  и...  нет,  не  обеспокоенно,  но  как-то
задумчиво. Она приблизилась к рабби и легонько коснулась рукой его культи.
     - А мы разве не будем возвращать вам ноги?
     Рабби Эзра перестал улыбаться.
     - Я уверен, что вы желаете мне добра. Но я не  могу  носить  протезы.
Это правда!
     Тамара снова перешла на  непонятный  язык,  обращаясь  к  Хэйзел.  Та
выслушала и обратилась к рабби:
     - Отец Эзра, Тамара говорит о настоящих ногах! Из плоти и крови.  Они
здесь это могут. У них есть целых три способа.
     Реб Эзра глубоко вдохнул, выдохнул, поглядел на Тамару.
     - Дочка, если вы можете вернуть мне ноги... то - вперед! Пожалуйста!
     И что-то добавил еще. Я думаю, на иврите.




                    КНИГА ТРЕТЬЯ. СВЕТ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ


                                    21

                              Бог создал женщину, чтобы приручить мужчину.
                                                       Вольтер (1694-1778)

     Я просыпался неторопливо, давая возможность  своей  душе  потихонечку
вернуться обратно в тело. Не открывая глаз, ощущал, как  восстанавливается
память, а с нею и осознание того, кто я, где я и что со мной произошло.
     Да,  да,  я  женился  на  Гвен  Новак.  Это   было   неожиданно,   но
восхитительно! А потом мы... Эй, это же не вчера случилось! Вчера ты...
     Малый, вчера у тебя выдался хлопотный денек! Стартовал из  Луна-Сити,
а прискакал в Гриннелл... Как? А зачем спрашивать "как" о нелепице? Просто
прими ее и все! Так как же назвала это место Гвен? Погоди,  погоди,  ее-то
саму звать вовсе не Гвен, а Хэйзел! Правда? Выяснишь позднее...  Так  вот,
Хэйзел назвала его "Третьей Землей" - Теллус Тертиус. А Тамми  еще  как-то
обозвала. Тамми? Ну да, Тамара. Всякий же знает Тамару!
     Тамми  не  дала  им  притронуться  к  моей  раненой  ноге,   пока   я
бодрствовал. А как, черт  побери,  я  получил  эту  рану?  Стал,  что  ли,
неповоротливым на старости лет? Или уставился на рожу  Билла  в  гуще  тех
липовых "шрайнеров"? Как-то непрофессионально  дать  себя  повалить,  даже
напоровшись на неожиданное.  Если  в  драке  покажется,  что  видишь  свою
бабушку, все равно стреляй и двигайся дальше!
     А как ты понял, что  они  не  шрайнеры?  Ну,  это  просто:  настоящие
шрайнеры - люди пожилые и дородные, а эти жеребцы были молодые и жилистые.
И агрессивные.
     Но ты же только что до этого додумался. Да неужто? И все же это  так.
Ты просто ощутил это вчера, но не осознал. На то, чтобы думать, времени не
было. Просто увидел эту банду - что-то внутри  заорало:  "Враг!"  -  и  ты
прыгнул на него раньше, чем он рванулся к тебе. Если ты в драке  позволишь
себе "сортировать" впечатления, считай, что ты уже  мертвец.  Потому-то  и
надо всегда действовать немедля.
     А ведь вчера ты действовал не слишком-то проворно, хоть и прихватил с
собой неплохого дружка, правда? Быструю  маленькую  коралловую  змейку  по
имени Хэйзел. Впрочем, если ты вышел из потасовки с температурой  тридцать
семь, то эту потасовку нельзя считать полным поражением.
     Кончай себя тешить.  Ты  сам-то  скольких  уложил?  Двоих?  Остальных
прикончила она. И если по правде, то это она тебя "прихватила", а не то...
ты давно уже был бы хладным, как камень. А может,  ты  как  раз  и  таков?
Давай-ка проверим. И я открыл глаза.


     Место поистине выглядело райским. Но именно это и  свидетельствовало,
что я жив, ибо рай вовсе не для меня! Кроме того,  каждому  известно,  что
когда помрешь, то первым делом проходишь через  длинный  туннель,  дальний
конец которого светится. И там тебя должна ожидать возлюбленная.  Но  ведь
со мной ничего такого не случилось! Ни туннеля. Ни света  в  конце.  И,  к
сожалению, совсем не видно Хэйзел!
     Итак, я пока не мертвец и это - не рай. Но и не госпиталь. Ни в каком
госпитале не бывает так красиво и не пахнет так хорошо! И  где  же  шум  и
суета, которые всегда доносятся из коридора,  когда  лежишь  в  госпитале?
Ведь здесь слышится только пение птиц и далекая музыка струнного трио.
     Эй, а вот и дерево-сан! Тогда, значит, где-то неподалеку обретается и
Хэйзел? Где ты, сладкая моя девочка? Мне нужна помощь! Найди мой протез  и
дай  его,  пожалуйста!  Я  не  рискну  прыгать  на  одной  ноге  при  этом
притяжении: уже отвык от него, да еще... черт возьми, мне надо помочиться!
Это что-то ужасное, аж зубы сводит!
     - Вижу, вы уже проснулись, - произнес нежный голос  у  моего  правого
уха.
     Я повернул голову, а она обошла кровать и стала так, чтобы мне  легче
было ее увидеть. Молодая женщина, миловидная, стройная, с небольшим бюстом
и  длинными  черными  волосами.  Она  улыбнулась,  встретившись  со   мной
взглядом.
     - Я - Минерва. Что вам угодно на завтрак? Хэйзел говорила, что вам по
вкусу вафли. Но можно заказать любую другую еду.
     - Любую? - пробормотал я, задумавшись над открывшейся возможностью. -
А как насчет филе бронтозавра, поджаренного на медленном огне?
     - Пожалуйста. Но его придется готовить дольше, чем вафли, -  ответила
она совершенно серьезно. - Может, пока что-нибудь перекусите?
     - Да нет, мне бы сперва получить свою ногу, ту, искусственную...  Мне
до завтрака надо наведаться  в  освежитель,  а  для  этого  -  пристегнуть
протез. Понимаете, при этом притяжении...
     Минерва без околичностей объяснила мне, что к чему.
     - В эту кровать вмонтирован санузел.  Вы  все  равно  не  можете  еще
пользоваться освежителем: у вас блокирован позвоночник ниже пояса.  А  это
устройство очень удобно, в самом деле. Так что давайте  делайте,  что  вам
нужно!
     - Уф... я не могу.
     (Я был уверен, что и вправду не смог бы: когда ампутировали мою ногу,
персоналу госпиталя пришлось порядком  со  мной  повозиться.  Наконец  они
стали вводить мне катетер и кое-что еще, пока  я  не  научился  ходить  на
костылях.)
     - Вы сами поймете, что можете. Все будет в порядке!
     Я попробовал двинуться, но ни одна из  моих  ног  -  ни  длинная,  ни
короткая, - меня не послушались.
     - Миссис Минерва, а  нельзя  ли  принести  мне  обычную  госпитальную
"утку"?
     Она посмотрела на меня с тревогой.
     - Если желаете. Но вряд ли она вам пригодится. - Тревога на  ее  лице
сменилась озабоченностью. - Я пойду поищу. На это уйдет время.  Не  меньше
десяти минут. И  придется  запечатать  вашу  дверь,  чтобы  никто  вас  не
потревожил. - Она повторила: - Десять минут!
     И направилась к белой стене. Та,  щелкнув,  распахнулась,  и  женщина
вышла.
     Я тут же хотел  сдернуть  простыню,  чтобы  поглядеть,  что  там  они
сотворили с моей целой ногой.
     Но простыня не отдернулась - я спасовал перед ней:  мне  стало  очень
больно.
     Я попытался ее перехитрить: не может же простыня причинять боль,  как
живая? А вдруг может? Да, увы, она могла.
     И я наконец сказал себе: слушай, дружок,  мы  же  с  тобой  находимся
н_и_г_д_е_. И давай  предположим,  что  миссис  Минерва  сказала  истинную
правду.  Что  эта  кровать  с  вмонтированным  в  нее  "отводом"  способна
выдержать худшее из того, что может сделать лежачий больной.  Сказав  себе
это,  я  мысленно   решил   парочку   баллистических   задач,   достаточно
замысловатых, чтобы отвлечь даже того, кто идет на  гильотину!  А  попутно
"спустил" с поллитра жидкости, вздохнул и дал стечь остальной  половине...
Да нет, постель вроде совершенно не намокла!
     Какой-то женский голос нежно проворковал:
     - Славный бэби!


     Я поспешно огляделся. Никаких признаков носительницы голоса.
     - Кто это сказал и где вы?
     - Я - Тийна, сестра  Минервы.  Нахожусь  не  дальше  вашего  локтя...
притом на расстоянии полукилометра. И ниже  на  двести  метров.  Если  что
надо, только скажите. Мы найдем это, или сотворим, или  подделаем.  Чудеса
мы творим сразу, а остальное - еще быстрее. Исключение:  настоящие  девицы
по  спецзаказу.  Среднее  время  изготовления  -  четырнадцать  лет.  Девы
заводского изготовления - четырнадцать минут.
     - Да кто же, к дьяволу, просит девиц? Миссис Тийна, вы полагаете, что
это прилично - наблюдать, как я мочусь?
     - Юноша, не учите свою бабушку, КАК НАДО  СПЕРЕТЬ  КОРАБЛЬ!  Одна  из
моих обязанностей - наблюдение за всеми отделениями этого забавного домика
и предупреждение ошибок прежде,  чем  они  свершатся.  Во-вторых:  я  сама
девица и могу это доказать, а вы еще пожалеете, что родились мужчиной!  Уж
я постараюсь, раз вы так неучтиво отзываетесь о девах!
     (О черт!)
     - Миссис Тийна, я вовсе не хотел вас обидеть. Просто стало  неудобно,
вот и все! Но  ведь  позыв  был  такой  сильный,  а  это  занятие  требует
уединения.
     - Только не  в  госпитале,  крошка!  Все  эти  дела  входят  в  общую
клиническую картину в любое время.
     - Но...
     - А вот и моя сестра. Если не верите, спросите у нее.
     Через парочку секунд стена распахнулась, и вошла миссис Минерва, неся
госпитальную "утку" старинной формы, без всякой автоматики и электроники.
     - Благодарю вас. Но она мне уже ни к чему. Впрочем, думаю, сестра уже
сообщила?
     - Да, сообщила. Но ведь она не сказала вам, что сообщила мне?
     - Нет, я просто сам догадался. А правда ли, что она помещается где-то
в подвале и подглядывает за каждым пациентом? И ей это не надоедает?
     -  Она  не  обращает  внимания  ни  на  что,   пока   не   появляется
необходимость. У нее тысячи других хлопот, куда важнее и интереснее.
     - Уж куда интереснее, - подтвердил голос, лишенный лика. - Минни,  он
не любит девушек!  Я  поведала  ему,  что  сама  из  них.  Подтверди  это,
сестренка, я хочу утереть ему нос!
     - Тийна, хватит его дразнить!
     - Но почему? Мужчин дразнить так забавно! Они начинают ерзать, словно
их пихаешь рукой. Но что нашла Хэйзел в этом,  ума  не  приложу.  Какой-то
угрюмый увалень...
     - Тийна, перестань! Полковник, Афина [Афина ("Атине",  уменьшенное  -
"Тийна") у древних греков то же, что Минерва у  римлян:  богиня  мудрости;
таким образом, компьютерные "сестрички" носят, по существу, одно и  то  же
имя] сказала вам, что она - компьютер?
     - Да что вы! Повторите это еще раз!
     -  Афина  является  компьютером.  Она  -  компьютер-надзиратель  этой
планеты. Остальные компьютеры здесь - просто машины, лишенные чувств.  Она
ведает всем. Совсем как Майкрофт Холмс (или Майк) когда-то ведал  всем  на
Луне. Я знаю, Хэйзел говорила вам об этом. - Минерва мило улыбнулась. -  А
Тийна считает себя девственницей потому, что у компьютера ведь  нет  опыта
плотских сношений! Стало быть, она права.
     - Зато я о них знаю все! - вставила Афина.
     - Да, сестренка. Я имею в виду сношения  с  мужчинами.  Но  когда  ты
обретешь тело из костей и плоти и станешь человеческим  существом,  ты  не
сможешь   оставаться   девственницей,   поскольку   признаки    невинности
атрофируются при сотворении тела в лабораторных условиях, а то, что от них
остается, тоже исчезнет еще до всякого соприкосновения с мужским  началом.
Точно так же случилось со мной.
     - Ты с ума сошла, Минни, позволив Иштар [богиня любви и плодородия  в
ассиро-вавилонской мифологии (Астарта); многие из  персонажей,  населяющих
Тертиус, носят мифологические имена] так поступить с тобой! Со мною  этого
не случится. Я решила испытать все,  что  положено  девице.  Пройти  обряд
бракосочетания и лишения  невинности.  И  непременно  облачиться  в  наряд
невесты и отпраздновать  свадьбу.  Как  ты  думаешь,  можно  это  поручить
Лазарусу?
     - Сильно сомневаюсь. А ты рискуешь впасть в глупую  ошибку.  Ненужная
боль  первого  сношения  может  вызвать  у  тебя  отрицательные  эмоции  и
отвратить от прекрасного занятия. Сестрица, секс  -  это  наиболее  важная
составная часть человеческой сущности. Не испорть ее себе!
     - Тамми говорила, что не так уж это и больно.
     - А зачем вообще нужна любая боль? Кроме того, ты не сможешь склонить
Лазаруса к формальной свадьбе. Он обещает тебе место в нашем семействе, но
ничего более того!
     - А может, мы  склоним  к  этому  полковника  "Зеро"?  Он  же  обязан
доставить мне полное удовольствие, а Морин говорит,  что  из  наших  никто
больше в женихи и не годится! Как насчет этого, солдатик? Подумай о  чести
быть моим женихом на шикарной свадьбе в июне! Парень, продумай свой  ответ
поаккуратнее!
     У меня в ушах уже стоял звон, и я чувствовал, как наплывает  головная
боль. Интересно, если плотно закрыть глаза, не удастся ли вновь  оказаться
в своей холостяцкой норе в Голден Руле? Я попробовал зажмуриться  и  вновь
открыл глаза.
     - Отвечай-ка! - потребовал голос, лишенный тела.
     - Минерва, а кто пересадил мое маленькое деревце?
     - Я. Тамми заметила, что ему не хватает  жизненного  пространства,  и
попросила меня найти горшок побольше. Вот я и...
     - Это я нашла!
     - Да, нашла Тийна, а я пересадила. Посмотрите,  насколько  оно  стало
счастливее! Выросло более чем на десять сантиметров!
     Я бросил взгляд на деревце, потом вгляделся в него  пристальнее.  Так
сколько же я пробыл в этом госпитале?
     - Так сколько же дней я пробыл в вашем госпитале?
     Минерва  вдруг  стала  совершенно  индифферентной.  И   голос   Тийны
произнес:
     - Вы  еще  не  уточнили,  насколько  велик  должен  быть  бронтозавр,
которого вы заказали на завтрак? Лучше заколоть  маленького,  не  так  ли?
Крупные ужасно жестки. Так все считают.
     (Деревце выросло на десять сантиметров! Хэйзел  сказала,  что  придет
проведать меня  "утречком".  Каким  таким  утречком,  дорогая?  Через  две
недели? Или больше?)
     - Более взрослых следует провяливать, пока поспеет мясо. А с  вафлями
тоже придется ждать?
     - О нет! - с готовностью откликнулся голос Тийны. - Здесь они не  так
уж в ходу, но Морин все о них разузнала. Она получила информацию из  места
всего в нескольких километрах от того, откуда вас взяли, и почти  из  того
же времени с точностью  плюс-минус  в  один  век.  Она  узнала  рецепт  их
готовки, а еще рассказала мне, что такое вафельница, и  я  провозилась  до
тех пор, пока Морин не получила то, что ей требовалось. А  сколько  вафель
вы, обжора, можете съесть?
     - Пятьсот семь штук...
     Последовало недолгое молчание, затем Тийна вопросила:
     - Минерва?
     - Я не знаю!
     - ...Однако, - добавил я, - поскольку я на диете, то хватит и трех!
     - Не уверена, что жажду видеть вас своим женихом!
     - Тем более что не  успели  проконсультироваться  с  Хэйзел.  С  моей
женой.
     - За этим дело не станет. Хэйзел и я - подружки. Многие-многие  годы.
Она вас заставит подчиниться, если только я сама решу прибегнуть  к  вашим
услугам. Но меня одолели сомнения: Дикки-бой, вы так непостоянны!
     - Ах, "Дикки-бой"? Так вы знакомы  с  моим  дядюшкой  Джеком?  Джоком
Кэмпбеллом?
     - С Серебряным Лисом? Знаю ли я дядю Джока? Еще бы! Мы не  собираемся
его приглашать, он ведь всегда претендует