,
и я обомлела от испуга.
     - Я уже не дрыхну, - объявил папа: его  голова  и  руки  появились  в
дверном проеме. - О чем это вы тут  дискутируете?  -  На  тетю  Хильду  он
посмотрел со сладострастием: - Приходи ко мне, детка, получишь конфетку!
     - Пошел прочь, старый волк!
     - Хильда, любовь моя, я, пожалуй, продам тебя в Рио и на  эти  деньги
буду жить до конца дней: ты дорогая штучка.
     - Я очень дорогая штучка, милый волк. Мне  нужно  всего-навсего  все,
что у мужчины есть, до последнего цента, и чтобы меня холили и лелеяли.  А
в наследство - па-арядочное состояние.
     - Постараюсь умереть с па-арядочным банковским счетом, радость моя.
     - Какое там: мы с  тобой  оба  уже  умерли,  наши  счета  полетели  в
тартарары, мне не во что завернуться - а я счастлива,  как  не  знаю  кто.
Лезь сюда, только осторожно, не забудь про радар, и  поцелуй  меня,  волк.
Можно даже без конфетки.
     - Папа, - спросила я, - Зебадия спит?
     - Только что проснулся.
     Я сказала несколько слов Ае, потом опять обратилась к папе:
     - Крикни Зебадии, что радар отключен, ладно? Можно  встать  в  полный
рост, уши не сварятся.
     - Ладно. - Папа наклонился и объявил: - Зеб, на горизонте  чисто,  ее
муж ушел.
     - Иду! - откликнулся Зебадия. - Скажи Дити, пусть нажарит мяса. - Мой
милый появился перепоясанный мечом, со сковородкой из-под оладий  в  одной
руке и простынями в другой. - Ну, что? Готово мясо? -  спросил  он,  потом
поцеловал меня.
     - Не совсем, сэр, - ответила я. - Сперва пойди подстрели  тоута.  Или
обойдешься бутербродами с арахисовым маслом?
     - Не говори неприличностей. Тоута, говоришь?
     - Ну да. Тут же Барсум.
     - Барсум, да не тоут.
     - Если это каламбур, то его и съешь на ужин. С маслом.
     - С маслом ни за что. Лучше зашью себе роут.
     - Не надо, - сказал папа. - С зашитым  роутом  трудно  есть.  И  даже
разговаривать.
     - Если вы трое перестанете говорить гадости,  -  благонравно  сказала
тетя Хильда, - то, может быть, я найду что вам пожарить или потушить.
     - Я тебе помогу, - отозвалась я, - только можно сначала мы проверим в
действии мою программу? Я горю от нетерпения.
     - Конечно, Дити. Я и говорю: потушить.
     - А ты еще требовала, чтобы мы не каламбурили, -  укоризненно  сказал
папа.
     - Какую программу? - встрепенулся Зебадия.
     Я рассказала о программе "Назад".
     - По-моему, я сделала все  точно.  Но  давайте  проверим,  это  очень
просто. Отведи машину на сто метров. Если моя программа работает, то все в
порядке. Если нет, то никто ничего не  теряет,  разве  что  тебе  с  папой
придется поднатаскать меня по теории  вашего  искривителя,  прежде  чем  я
опять сяду программировать.
     - Я не хотел бы отводить машину, Дити, я дрожу над каждым эргом, пока
не буду знать, где и когда Аю можно  будет  заправить.  Впрочем...  Джейк,
какое у тебя минимальное смещение?
     -  Десять  километров.  Пространственные  кванты  для   смещения   не
подходят:  слишком   мелкие.   Но   шкала   быстро   укрупняется   -   она
логарифмическая. Это мелкий масштаб. Средний масштаб - световые годы.
     - А крупный тогда что же?
     -  Гравитационное  излучение  по  отношению  ко  времени.   Этим   мы
пользоваться не будем.
     - Почему, Джейкоб? - спросила тетя Хильда.
     - Я боюсь, дорогая, - смущенно сказал папа. - Существуют три основные
теории  распространения  гравитационных  волн.  На  тот  момент,  когда  я
конструировал эту аппаратуру, считалось, что одна из этих теорий доказана.
А  потом  другие  физики  сообщили,  что  им  не   удалось   воспроизвести
результаты. Пришлось мне заблокировать крупный масштаб. -  Папа  удрученно
улыбнулся. - Знаю, что ружье заряжено, а что будет, когда оно выстрелит, -
не знаю. Ну, вот я и поставил его на предохранитель.
     - Разумно, - согласился мой муж. - Играть в русскую рулетку как-то не
хочется. Джейк, ты хотя бы представляешь себе, какие именно возможности ты
отсек?
     - Прекрасно представляю, Зеб. Число вселенных, доступных нам на  этой
оси, сокращается с шести в степени шесть в шестой степени до всего-навсего
шести в шестой степени. Сорок шесть тысяч шестьсот пятьдесят шесть.
     - Ха-ха! Всего-то.
     - По-моему, я не сказал ничего смешного, Зеб.
     - Джейк, я смеюсь  не  над  тобой,  а  над  собой.  Я-то  думал,  мне
предстоит исследовать новые вселенные целую вечность,  а  оказывается,  их
всего каких-то там сорок шесть тысяч. Допустим, мне осталось на эту работу
еще полвека. Если я не буду ни есть, ни спать, ни  играть  с  котятами,  а
только обследовать вселенные, то сколько времени я смогу провести в каждой
из них?
     - Примерно девять часов двадцать минут на каждую, - сказала я. - Если
точно, то девять часов двадцать три минуты тридцать восемь  целых  семьсот
двадцать две тысячных секунды плюс.
     - Давай уж точно, Дити, - очень серьезно сказал Зебадия.  -  Если  мы
будем задерживаться в каждой вселенной на  одну  минуту,  то  оставим  без
обследования почти сто вселенных.
     Я начала втягиваться в игру.
     - Значит, надо действовать быстрее. Если  мы  очень  постараемся,  то
сможем обследовать три вселенные в день в течение пятидесяти лет - один из
нас на вахте, другой в резерве, остальные двое на отдыхе, и еще  останется
время на текущий ремонт оборудования плюс несколько  часов  в  увольнении,
раз в год. Если будем спешить.
     - Нельзя терять ни секунды! - воскликнул Зебадия. -  Все  по  местам!
Приготовиться к взлету! Живо!
     Я никак не ожидала такого поворота дела,  но  поспешила  занять  свое
место. Тетя Хильда после секундного замешательства поступила так  же,  но,
затягивая на себе ремни, горестно возопила:
     - Капитан! Неужели мы улетаем с Барсума? Неужели?
     -  Прошу  сохранять  спокойствие.  Ая   Плутишка,   закрыть   дверцы!
Пристегнуть ремни  и  доложить.  Второму  пилоту  проверить  герметичность
дверцы по правому борту.
     - Ремни пристегнуты, - доложила я без выражения.
     - Мои тоже. Ох, Боже мой!
     - Второй пилот, в мелком масштабе - по  оси  h  вверх  -  минимальное
смещение.
     - Установлено, капитан.
     - Выполняйте.
     Снаружи нас окружало темное небо, земля виднелась далеко внизу.
     -  Ровно  десять  километров,  -  одобрительно  сказал  мой  муж.   -
Астронавигатору приступить к проверке новой программы.  Офицер  по  науке,
наблюдайте.
     - Есть, сэр. АЯ ПЛУТИШКА - НАЗАД!
     Мы снова находились на земле, там же, где и прежде.
     - Офицер по науке, докладывайте, - приказал Зебадия.
     - Что докладывать? - потребовала разъяснений тетя Хильда.
     - Мы испытали новую программу. Прошла ли она испытание?
     - Так... Мы вернулись на прежнее место. В невесомости  мы  находились
секунд десять. По-моему, испытание прошло удачно. Но только...
     - Что "только"?
     - Капитан Зебби, ты самый гнусный на Земле специалист по  розыгрышам!
И не только на Земле, на Барсуме тоже. Значит,  это  все-таки  ты  вывалил
фруктовое желе ко мне в бассейн!
     - Я тогда был в Африке.
     - Значит, ты это подстроил!
     - Хильда, помилуй! Я не говорил, что мы улетаем с Барсума. Я  сказал,
что нельзя терять ни секунды. Нам еще столько всего нужно обследовать. Вот
мы и не теряем.
     - Ну хорошо, а мои  шмотки?  Все  висело  на  правом  крыле.  И  где,
спрашивается, они теперь? Болтаются в  стратосфере?  А  где  приземляться?
Все, они пропали.
     - Я думал, ты предпочитаешь одеваться по-барсумиански?
     - Да, но только по собственной воле, а не по чужой! Кроме  того,  они
Дитины, она просто дала их мне поносить.
     Я потрепала ее по руке.
     - На этот счет не волнуйся, тетя Хильда.  Я  тебе  дам  еще.  Вернее,
подарю. - Несколько мгновений  я  раздумывала,  потом  твердо  сказала:  -
Зебадия, ты должен извиниться перед тетей Хильдой.
     - Ах ты. Боже мой... Шельма! Шельма, милая...
     - Что, Зебби?
     - Прости меня, я не  хотел  создавать  у  тебя  впечатление,  что  мы
улетаем с Барсума. Я куплю тебе новые вещи, на твой размер. Мы  быстренько
смотаемся назад на Землю...
     - Нет уж, Боже упаси! Там пришельцы. Я их боюсь.
     - Я тоже. Я не договорил: на Землю-без-буквы-J.  Она  так  похожа  на
нашу, что, может быть, там в ходу американские деньги. А если  нет,  то  у
меня есть золото. Или на что-нибудь выменяем. Ради тебя, Шельма,  я  пойду
на воровство. Мы отправимся в Феникс-без-буквы-J - завтра же - сегодня  мы
будем осматривать эту планету - твою планету - и мы будем на твоей планете
столько, сколько ты захочешь. Достаточно ли этого? Или мне еще сознаться в
том, что я вывалил желе к тебе в бассейн - хотя я не вываливал?
     - Ты правда не вываливал?
     - Честное слово.
     - Ну ладно. Вообще-то это было забавно. Интересно, кто же тогда, если
не ты? Может, пришельцы?
     - У них розыгрыши погрубее. Шельма, милая, я не единственный фокусник
в твоем цирке. Далеко не единственный.
     - Кто его знает. Ну ладно, Зебби: поцелуй Шельму, и помиримся.
     На земле, под правым крылом, мы обнаружили нашу одежду, а под левым -
вещи наших мужей. Зебадия озадаченно посмотрел на них.
     - Джейк! Хильда, кажется, была права. Я как-то совсем забыл, что  это
барахло висело у нас на крыльях.
     - Так как ты объяснишь, что с ним произошло, сын?
     - Не знаю, что и думать.
     - Я тоже не понимаю, милый, - вставила тетя Хильда.
     - А ты, дочь? - спросил папа.
     - По-моему, я понимаю... но лучше помолчу.
     - Зеб, машина ведь не двигалась. Вместо этого...
     - Как не двигалась? - перебила тетя Хильда. - Джейкоб,  разве  мы  не
взлетали вверх? Мы же были там - пять минут назад.
     - Да, радость моя. Но мы попали туда не двигаясь. Движение есть нечто
вполне  определенное:  последовательная  смена  местоположений,   длящаяся
некоторое время. Но тут ничего не длилось. Мы не занимали последовательные
положения между здесь-тогда и там-тогда.
     - Не понимаю, - покачала головой тетя Хильда. - Мы же -  вж-ж-жик!  -
взлетели в небо, потом - вж-ж-жик! - сели туда, откуда взлетели.
     - Дорогая моя, не было никакого "вж-ж-жик"! Дити, объясни.
     -  Не  знаю,  сумею  ли...  Не  уверена,  что  для  этого  существуют
обозначения. Тетя Хильда... Зебадия... Речь идет о прерывности. Понимаете,
машина...
     - А! Понял, - сказал Зебадия.
     - А я нет, - упорствовала тетя Хильда.
     - Вот смотри, Шельма, - сказал мой муж. - Машина тут.  Дзынь!  -  она
исчезает. Наша одежда падает на землю. Через десять секунд -  хлоп!  -  мы
снова там же, откуда исчезли. Но наши шмотки уже на земле. Теперь понятно?
     - Кажется - кажется, да. Понятно.
     - Рад, что тебе понятно. Потому что  мне  совершенно  непонятно.  Для
меня это волшебство.
     - Волшебство, - заявила  я,  -  это  символ  для  любого  непонятного
процесса.
     - Вот  и  я  говорю,  Дити:  волшебство.  Джейк,  а  если  бы  машина
находилась в закрытом помещении? Что-нибудь изменилось бы?
     - Как сказать... Это беспокоило меня в первый раз, когда  мы  с  Дити
совершили смещение на Землю-без-буквы-J. Я  тогда  специально  вывел  нашу
машину из гаража. Но, как мне кажется теперь, важно не то,  что  здесь,  а
то, что в  пункте  назначения.  Там  должно  быть  пусто  -  по-моему.  Но
проверять это экспериментально я бы не стал: страшновато.
     - А интересно было бы. Запустить беспилотную машину. Вывести на цель,
которую не жалко. Небольшой астероид. Что получится - беби-солнце?
     - Не знаю, Зеб. К тому же лишнего оборудования для таких целей у меня
нет. Этот аппарат я строил три года.
     - Ну, подождем еще несколько лет.  Да,  Джейк...  воздух  тоже  имеет
массу.
     - Это тоже меня тревожило. Но ведь всякая масса,  кроме  вырожденной,
представляет собой в основном пустое пространство. Воздух - я имею в  виду
воздух на Земле на уровне моря - имеет плотность  примерно  в  тысячу  раз
меньшую, чем человеческое тело. Тело - это в основном вода, а вода  охотно
принимает в себя воздух. Не стану утверждать,  что  никакого  эффекта  нет
вообще: дважды  мне  казалось,  что  при  смещении  или  вращении  у  меня
повышается температура, но это могло быть и просто от волнения.  Кессонной
         "Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя"]
неприятные ощущения?
     - Я нет, Джейк.
     - Я себя чувствовала хорошо, папа.
     - У меня был приступ  морской  болезни.  Но  Дити  меня  вылечила,  -
сказала тетя Хильда.
     - И у меня тоже был, дорогая моя. Но в данном случае мы переместились
в вакуум и обсуждаемый феномен в принципе не мог иметь места.
     - Папа, - сказала я, - с нами не случилось ничего плохого, а почему -
нам знать не обязательно.  Фундаментальное  положение  эпистемиологии,  на
котором  зиждутся  и  три  основных  утверждения   семантики,   и   теория
информации, гласит, что наблюдаемый факт  не  требует  доказательства.  Он
просто есть, и все тут. Пускай над этим ломают  голову  философы,  им  все
равно больше нечего делать.
     - Правильно! - воодушевилась Хильда. -  Вы  тут  все  такие  умные  -
совсем затюкали бедную Шельмочку. Может, сходим погулять?
     - Непременно, милая, -  согласился  мой  муж.  -  Вот  только  сперва
прикончим то мясо, что ты нам поджарила. Или потушила?

     18. "...ВЕСЬ МИР - ЖИВОЙ...". ЗЕБАДИЯ:

     Перекусив, мы собрались в поход. Небольшая задержка  произошла  из-за
Дити: она непременно хотела еще раз проверить свои программы, на  сей  раз
дистанционно. Я прикрикнул на нее:
     - Нет!
     - Почему, мой капитан? Я  ввела  новую  программу:  строго  вверх  на
десять километров.  Команда:  "АЯ,  ПРЫГ".  А  потом  отзовем  ее  обратно
командой: "НАЗАД". Если первая будет работать через  рацию,  то  и  вторая
тоже будет. Эти команды могут спасти нам жизнь!
     - Гм... - Я занялся свертыванием брезента и укладкой спального мешка.
Женский ум для меня чересчур стремителен. Часто я в конечном итоге прихожу
к тому же выводу, но женщина приходит к нему раньше меня и всегда какой-то
другой дорогой. Кроме того, Дити вообще гений.
     - Что ты сказал, мой капитан?
     - Я размышлял. Дити, я согласен, но только пусть  я  буду  на  борту,
ладно? Я не буду брать на себя управление, просто посижу для контроля.
     - Тогда это не будет проверка.
     - Будет, будет. Даю честное скаутское, я позволю ей падать шестьдесят
секунд. Или до высоты три километра, смотря что будет раньше.
     - У наших раций дальность больше десяти километров даже между  собой.
А Ая принимает гораздо лучше.
     - Дити, ты доверяешь технике, я нет. Если Ая не  примет  твою  вторую
команду - солнечные пятна, помехи, не знаю что, - я не дам ей рухнуть.
     - Но если испортится что-нибудь другое  и  ты  все-таки  рухнешь,  то
получится, что я тебя убила! - Она заплакала.
     Мы приняли компромиссное решение: ее вариант, но только первый,  тот,
что она предложила с самого начала. Я  не  пожалел  горючего  и  отвел  Аю
Плутишку на сотню метров, вылез, и мы притихли в ожидании. Дити сказала  в
свою рацию:
     - АЯ ПЛУТИШКА... НАЗАД!
     Снаружи это более впечатляет, чем когда сидишь  внутри.  Ая  Плутишка
находилась справа от нас, и вот она уже слева от нас. Бесшумно. Вообще без
намека на звук. Волшебство.
     - Ну, Дити? Ты удовлетворена?
     - Да, Зебадия. Спасибо, милый. Нужно было испытать - ты же понимаешь,
правда ведь?
     Я согласился, хотя у меня было сильное подозрение, что испытывали  не
столько программу, сколько меня.
     - Дити, а можешь  ты  сделать  наоборот?  Отправиться  куда-нибудь  в
другое место и приказать Ае, чтобы она туда к тебе явилась?
     - Куда-то, где она никогда не была?
     - Да.
     Дити отключила свою рацию и удостоверилась, что моя тоже отключена.
     - Не хочу, чтобы она это слышала. Знаешь,  Зебадия,  я  к  компьютеру
всегда отношусь как к одушевленному существу. Понимаю, что так  нельзя,  и
все равно. Для меня Ая живая. - Дити вздохнула. - Я знаю, что это  машина.
И ушей  у  нее  нет,  и  видеть  она  не  видит,  и  нет  у  нее  никакого
представления о пространстве-времени. А есть только  хитрая  электрическая
схема и хитрые токи в этой  схеме  -  в  пределах  заданной  грамматики  и
словаря. И это строгие пределы. Если я перестаю точно придерживаться  этой
грамматики и словаря, она выдает: "Нет программы". Я могу сообщить  ей  по
радио все то же самое, что сообщаю голосом в кабине, и ты тоже можешь.  Но
нельзя сказать ей: разыщи-ка ты  меня,  голубушка,  на  лугу  за  каньоном
километрах в двенадцати-тринадцати примерно к юго-западу отсюда. На это  у
нее нет программы - тут пять никак не определенных терминов.
     - Зачем же ты даешь ей чушь на  входе?  И  еще  ждешь,  что  я  стану
удивляться: отчего, мол, чушь на выходе. По-моему, ты это нарочно.
     - Честное слово, нет!
     Я чмокнул ее в кончик носа:
     - Дити, лапочка, напрасно ты не доверяешь собственным инстинктам. Вот
смотри, как можно приказать Ае это сделать,  не  вводя  в  ее  словарь  ни
одного нового термина. Скажи ей,  что  будет  введена  программа  из  трех
частей. Часть первая: подняться  строго  вертикально  на  один  минимум  -
десять километров. Часть вторая: переместиться на  двенадцать  целых  пять
десятых километра курсом двести двадцать пять. Часть третья: снизиться  до
высоты один километр и зависнуть. На этой стадии,  если  ты  действительно
будешь находиться там, где сказала, ты ее увидишь и дашь ей инструкции для
посадки без применения Джейкова искривителя.
     - Ну хорошо... Но  ведь  двенадцать  с  половиной  километров  нельзя
выразить в десятикилометровых единицах. Значит, лететь на горючем?
     - Вот еще! Милая моя, у  тебя  в  школе  были  нелады  с  геометрией.
Реши-ка задачку евклидовыми  инструментами:  циркулем  и  линейкой.  Найди
построением, как попасть в требуемую точку десятикилометровыми единицами -
без дробей.
     Моя жена некоторое время размышляла. Но очень недолго:
     - Переместиться на один минимум по курсу  сто  семьдесят  три  и  две
трети, затем на один минимум по курсу двести семьдесят шесть и одна треть.
При зеркальном отображении используются  те  же  самые  курсы  в  обратном
порядке. Плюс бесконечное  множество  тривиальных  решений  с  применением
более чем двух минимумов.
     - Молодец, садись в первый ряд. Если ты не обнаружишь  ее  визуально,
прикажи ей двигаться по обратной поисковой кривой - это заложено у  нее  в
постоянной памяти, с австралийским произношением. Милая  моя,  неужели  ты
действительно решала построением?
     - В первом приближении да, но ты же не дал  мне  циркуль  и  линейку!
Описать окружность радиусом  двенадцать  с  половиной.  Провести  линейкой
через  центр  два  диаметра:  горизонтальный  и   вертикальный.   Провести
биссектрису левого нижнего угла - получим курс двести  двадцать  пять,  то
есть юго-запад. Взять на циркуле десять и провести дуги  из  центра  и  из
юго-западной точки окружности: их пересечения дадут курсы  и  вершины  для
обоих главных корней с точностью, задаваемой твоими циркулем  и  линейкой.
Но зрительно вообразить все это - ну, я, конечно,  представила  себе  углы
двести семьдесят пять и сто семьдесят пять... Кое-как.
     В общем, чтобы получить точное решение,  я  воспользовалась  теоремой
Пифагора:  разбила  равнобедренный  треугольник  на   два   прямоугольных.
Гипотенуза - десять, один катет шесть  с  четвертью,  тогда  другой  катет
будет семь запятая восемь-ноль-шесть-два-четыре-семь плюс - это дает  один
курс, а другой выводится с помощью  пресловутой  пятой  аксиомы.  Но  я  и
тригонометрически       проверила:       арксинус       семь       запятая
восемь-ноль-два-четыре-семь...
     - Ладно, ладно! Верю на слово. Как еще можно запрограммировать Аю  на
отыскание тебя, пользуясь ее имеющимся словарем?
     - Так... а горючее расходовать можно?
     - Если нужно, то можно.
     - Я заставила б