ршил легкий разворот, но это не  разбудило
его. Заняв новое положение, корабль вдруг огласился  звуком  предстартовой
сирены. Либби проснулся  мгновенно.  Он  сориентировался,  расположился  у
переборки со стороны кормы и стал ждать; вес почти сразу же  навалился  на
него - на сей раз ускорение было троекратным, и Либби понял, что сложилась
чрезвычайная ситуация. В поисках местечка для себя он  удалился  от  рубки
почти на четверть мили, и теперь ему придется преодолевать эту злосчастную
четверть при утроенной нагрузке. Он с трудом  поднялся  на  ноги  и  начал
нелегкий путь. По дороге он безжалостно  распекал  себя  за  то,  что  дал
Лазарусу уговорить себя уйти из рубки.
     Либби успел пройти  небольшое  расстояние  -  конечно,  даже  на  это
потребовались героические  усилия,  равные  восхождению  на  верхний  этаж
десятиэтажного здания с человеком на каждом плече, - когда вдруг вернулось
состояние невесомости. Остаток пути он преодолел подобно лососю, плывущему
на нерест, и вскоре оказался в рубке.
     - Что случилось?
     Лазарус с горечью ответил:
     - Пришлось изменить вектор, Энди.
     Слэйтон Форд безмолвствовал, но вид у него был обеспокоенный.
     - Я понял. Но почему? - Либби  уже  пристегивался  к  креслу  второго
пилота, попутно изучая астронавигационные данные.
     - Красные огни на  экране.  -  Лазарус  указал  на  дисплей,  называя
координаты и соответствующие векторы.
     Либби задумчиво кивнул:
     -  Корабль  Космического  Флота.  На  этих  траекториях  коммерческих
кораблей не бывает. Это миноносец.
     - Я именно так и решил. С тобой советоваться времени не было.  Дорога
была каждая секунда, чтобы наверняка оторваться от него.
     - Да, это было необходимо. - Либби встревожился: - А я-то думал,  что
вмешательство Флота уже исключено.
     - Это не наш корабль, - вставил Слэйтон Форд.  -  Он  не  может  быть
нашим, - независимо от того, какие отдавались приказы с тех пор, как  я...
как я покинул Землю. Скорее всего венерианский.
     - Пожалуй, - согласился Лазарус. - Скорее всего. Ваш приятель,  новый
Администратор, наверное, обратился за помощью к венерианцам и получил  ее;
так сказать, дружественный жест межпланетной доброй воли.
     Либби почти не слушал их. Он изучал показания  приборов,  обрабатывая
их на машине, установленной в его собственной голове.
     - Лазарус, эта новая орбита не слишком-то хороша.
     - Я знаю, - печально согласился Лазарус. - Но я был вынужден... и  мы
увильнули в единственно возможном направлении, которое у нас оставалось, -
к Солнцу.
     - По-моему, слишком близко к нему.
     По астрономическим меркам Солнце не такая уж большая звезда, да и  не
такая уж горячая. У человека же на этот счет своя точка зрения: он  вполне
может получить солнечный удар с фатальным исходом в тропиках,  находящихся
в девяноста двух миллионах миль от Солнца, и, греясь под его лучами, не  в
состоянии даже долго смотреть на него. А на расстоянии в два  с  половиной
миллиона миль Солнце палит с силой, в четырнадцать сотен  раз  превышающей
мощь жгучего потока, низвергающегося на Долину Смерти,  Сахару  или  Аден.
Такой силы излучение уже нельзя назвать теплом  или  светом.  Это  смерть,
более верная,  чем  от  луча  бластера.  Солнце  -  это  водородная  бомба
естественного  происхождения.  И  "Новые  Рубежи"  сейчас  приближались  к
смертоносному пределу.
     Внутри  корабля  было  жарко.  От  убийственной  радиации  пассажиров
защищали толстые, прочные стены корабля, но температура воздуха  неуклонно
повышалась. Люди только что избавились  от  тягот  невесомости,  а  теперь
страдали от жары, прислушиваясь к неумолчному потрескиванию  переборок.  И
нигде было не сыскать спасительного  уголка.  Корабль  и  вращался  вокруг
собственной оси, и разгонялся одновременно. Никто никогда не  предполагал,
что это будет  именно  так.  Кроме  того,  вращение  вокруг  своей  оси  и
ускорение сделали "низом" место где-то на стыке передней  и  задней  части
корпуса. Крутился корабль для того, чтобы корпус  его  не  перегревался  в
лучах  Солнца  и  излучение  равномерно  распределялось  по  всей  площади
обшивки. Ускорение тоже было вызвано необходимостью -  отчаянной  надеждой
проскочить мимо Солнца на максимальном расстоянии  и  как  можно  быстрее,
чтобы находиться в перигелии наикратчайшее время.
     Жара царила и в рубке. Даже  Лазарус,  приверженец  идеи  одежды,  не
выдержал  и  скинул  свой  килт,  оставшись  в  чем  мать  родила  и   тем
уподобившись венерианцам. К  металлическим  поверхностям  невозможно  было
прикоснуться. На огромном экране большой черный круг  указывал  то  место,
где должен был находиться сверкающий солнечный диск. Датчики автоматически
отключились, не выдержав перегрузки.
     Лазарус повторил последние слова Либби:
     - Тридцать семь минут до перигелия.  Мы  не  выдержим  этого,  Либби.
Корабль не выдержит.
     - Я знаю. Я никогда и не собирался приближаться к нему настолько.
     - Еще бы, конечно, не собирался. Может быть, мне следовало отказаться
от маневра в надежде на благополучный исход минной атаки? Да, конечно... -
Под гнетом мыслей о том, что могло бы быть, если...  Лазарус  сгорбился  и
вдруг произнес:  -  Сынок,  сдается  мне,  пришла  пора  попробовать  твою
штуковину. - Он ткнул пальцем в неуклюжее произведение Либби.  -  Ты  ведь
говорил, что тебе нужно всего-навсего присоединить один проводок.
     - А он тут только один и есть. Его нужно пристыковать к  любой  части
массы, которая должна быть перемещена. Только я пока  не  знаю  наверняка,
будет ли двигатель действовать, - признался Либби. - И проверить  это  нет
никакой возможности.
     - А что, если ничего не получится?
     - Тогда остаются три возможности, -  хладнокровно  ответил  Либби.  -
Во-первых, может вообще ничего не произойти.
     - В таком случае мы изжаримся.
     - Во-вторых, мы вместе с кораблем перестанем существовать в  качестве
материальных объектов.
     - То есть погибнем. Только без предварительных мучений.
     - Скорее всего да. Я не знаю определенно, что  из  себя  представляет
смерть. В-третьих, если мои предположения верны, мы  начнем  удаляться  от
Солнца со скоростью, чуть ниже световой.
     Лазарус снова взглянул на устройство и  провел  ладонью  по  взмокшим
плечам.
     - Становится все жарче. Энди, давай, присоединяй его, и с Богом!
     Энди принялся за дело.
     -  Давай-давай,  -  подбодрил  его  Лазарус.  -  Нажимай  на  кнопку,
переключай  рычажок,  врубай  рубильник  -  одним  словом,  запускай  свой
агрегат.
     - А я уже включил его, - возразил Либби. - Взгляните на Солнце.
     - Что? Ого!
     Огромный темный круг на экране, отмечавший положение  Солнца,  быстро
уменьшался. Через несколько мгновений он сократился вдвое, через  двадцать
секунд - вчетверо.
     - Сработало, - тихо произнес Лазарус. - Взгляните,  Слэйтон!  Будь  я
бабуином краснозадым - оно сработало!
     - Я так и думал, что все будет в порядке, - скромно сказал  Либби.  -
Должно было сработать.
     - Хм... Может, для тебя это и было очевидным, Энди. Но только не  для
меня. С какой скоростью мы теперь движемся?
     - Относительно чего?
     - Э-э-э... относительно Солнца.
     - Я еще не успел вычислить, но думаю, что  почти  со  световой.  Ведь
превысить-то ее мы не можем.
     - А почему? Если не оглядываться на теорию?
     - Мы по-прежнему видим... - Либби указал на звездный экран.
     - Это точно, - протянул Лазарус. - Эй, а ведь этого быть не должно. Я
совсем забыл про эффект Допплера.
     Либби, казалось, растерялся, а потом улыбнулся:
     - Именно его мы и наблюдаем. Если  смотреть  со  стороны  Солнца,  мы
видим короткие волны, растянутые до видимой длины. Если  смотреть  вперед,
мы видим что-то вроде радиоволновых  колебаний,  сокращенных  до  видимого
диапазона.
     - А что между ними?
     - Лазарус, перестаньте  донимать  меня.  Я  уверен,  что  вы  и  сами
запросто смогли бы рассчитать относительные векторы.
     - Нет уж, сам рассчитывай, - твердо сказал Лазарус. - А я буду просто
сидеть сложа руки и восхищаться. Верно, Слэйтон?
     - Да, да, конечно.
     Либби вежливо улыбнулся.
     - Мы, кстати,  можем  себе  позволить  прекратить  подачу  топлива  к
основному  двигателю.  -  Он  включил  предупреждение,  а  затем  отключил
конвертор. - А теперь мы и вовсе можем вернуться к нормальному  состоянию.
- Он начал отсоединять свое устройство.
     Лазарус поспешно вмешался:
     - Постой, Либби! Мы ведь даже не пересекли орбиту Меркурия. Зачем  же
жать на тормоза?
     - Это нас не остановит. Мы уже набрали скорость и  будем  по-прежнему
ее сохранять.
     Лазарус задумчиво потер щеку.
     - В принципе, с тобой нельзя не согласиться. Первый  закон  динамики.
Но с этой псевдоскоростью я ни в чем больше не уверен. Мы получили  ее  ни
за что ни про что и ничем за нее не платили - не затратили энергии, я имею
в виду. А теперь, когда ты  отсоединил  свой  двигатель,  не  исчезнет  ли
скорость опять?
     - Не думаю, - ответил Либби. - Наша скорость вовсе  не  какая-то  там
"псевдо". Она абсолютно реальна, как и любая другая  скорость.  Просто  вы
применяете антропоморфную логику там, где она неуместна. Не думаете же вы,
что  мы  можем  мгновенно  вернуться  к  более   низкому   гравитационному
потенциалу, с которого начали, верно?
     - Под "начали" ты имеешь в виду тот  момент,  когда  был  подсоединен
твой привод? Конечно же, нет, ведь мы с тех пор движемся.
     - И будем двигаться и дальше. Наш  благоприобретенный  гравитационный
потенциал энергии не  менее  реален,  чем  нынешняя  кинетическая  энергия
скорости. Они существуют.
     Лазарус был озадачен. Объяснения Либби явно не удовлетворяли его.
     - Допустим, ты поймал меня,  Энди.  Но,  как  ни  говори,  а  мы-таки
откуда-то взяли энергию. Откуда? Еще в школе меня  учили  почитать  знамя,
голосовать на выборах и свято верить в закон сохранения энергии. А  теперь
ты, похоже, посягаешь на него. Или нет?
     - О, об этом можно не беспокоиться, - заявил Либби. - Так  называемый
закон сохранения энергии был  просто  рабочей  гипотезой,  недоказанной  и
недоказуемой, используемой для объяснения только известной части  явлений.
Он действует лишь в рамках старой динамической концепции строения мира.  А
если учитывать всю полноту реальности, то "нарушение" этого закона  ничуть
не более удивительно, чем наличие у функции  дискретности,  которую  нужно
просто заметить и описать. Именно это я и сделал. Я увидел  прерывность  в
математической  модели  тех  взаимоотношений  массы  и  энергии,   которые
называются инерцией. И применил ее.  Тут  меня  подстерегала  единственная
опасность: никогда нельзя быть окончательно убежденным в том,  что  модель
соответствует действительности до тех пор, пока эмпирически  не  испытаешь
ее.
     - Да-да, конечно... пока не откусишь, не распробуешь... Но,  Энди,  я
так до сих пор и не понял, что же послужило причиной? -  Он  повернулся  к
Форду: - А вы, Слэйтон?
     Форд отрицательно покачал головой:
     - Нет. Я бы очень хотел понять, но боюсь, что мне это недоступно.
     - Видимо, как и мне. Так что же, Энди?
     Теперь уже Либби выглядел озадаченным.
     - Но, Лазарус, причинность - всего лишь абстракция, слабо  отражающая
реальное положение дел. Явление просто существует.  А  причинность  -  это
постулат старомодной донаучной философии.
     - Я так и думал, - медленно отозвался Лазарус, - что я старомоден.
     Либби никак не отреагировал. Он молча отсоединил свой аппарат.
     Темный диск продолжал убывать... Когда он уменьшился до одной  шестой
первоначального диаметра, экран вдруг  осветился.  Датчики  корабля  снова
начали передавать реальное изображение, так как расстояние до Солнца стало
достаточно большим.
     Лазарус попытался в уме подсчитать кинетическую энергию корабля: одна
вторая  квадрата  скорости  света  (чуть-чуть  меньше,   поправился   он),
помноженного на гигантскую массу "Новых Рубежей".  Ответ  не  удовлетворял
его, как ни относись к объяснениям Либби.



                                    8

     - Сначала о  деле,  -  вмешался  Барстоу.  -  Я  так  же  интересуюсь
некоторыми научными аспектами создавшейся ситуации, как и любой из вас, но
тем не менее нам необходимо многое сделать.  Мы  с  самого  начала  должны
установить распорядок жизни  на  корабле.  Поэтому  давайте  пока  оставим
физику и математику и перейдем к организационным вопросам.
     Он совещался не с Поверенным, а  со  своими  помощниками,  с  людьми,
которые сделали возможным их побег - с Ральфом Шульцем, Ив  Барстоу,  Мэри
Сперлинг, Джастином Футом, Клайвом Джонсоном и дюжиной других.
     Лазарус и Либби тоже присутствовали здесь. Лазарус  отрядил  Слэйтона
Форда охранять рубку, распорядившись, чтобы тот гнал прочь  всех  незваных
посетителей и никому не позволял дотрагиваться до пульта  управления.  Это
была выдуманная Лазарусом работа, которая входила в "прописанный" им Форду
курс  трудотерапии.  Настроение  бывшего  Администратора  ему  совсем   не
нравилось. Форд, казалось, целиком ушел в себя. Он отвечал,  когда  его  о
чем-либо спрашивали, но и только. Это очень беспокоило Лазаруса.
     - Нам нужен руководитель, - продолжал Барстоу, - человек, который  на
время будет наделен самыми широкими полномочиями, правом отдавать  приказы
и следить  за  их  неукоснительным  выполнением.  Ему  придется  принимать
решения, мобилизовать нас, давать поручения и распределять  обязанности  -
одним словом, налаживать нормальный корабельный быт.  Пост  ответственный,
поэтому я предлагаю избрать этого человека путем всеобщего голосования.  С
выборами, однако, можно повременить, а вот  наведение  порядка  не  терпит
отлагательства. Мы нерационально тратим пищу, а  корабль  к  тому  же  так
зага... Ну, я сегодня пытался воспользоваться  туалетом...  Жаль,  что  вы
этого не видели.
     - Заккур...
     - Да, Ив?
     - Мне кажется, мы должны поручить это все Поверенным. У нас ведь  нет
никакой власти, мы просто группа, созданная в чрезвычайных обстоятельствах
для организации эвакуации, и наша миссия завершена.
     - Ахррумп-ф-ф... - прочистил горло Джастин Фут. Голос его был  сух  и
формален, равно как и выражение лица. - Я не совсем согласен  с  тем,  что
сейчас сказала наша сестра. Поверенные  не  вполне  знакомы  с  положением
вещей на корабле, и мы потеряем много  времени  зря,  если  сейчас  начнем
вводить их в курс дела, чтобы они могли начать работать с полной  отдачей.
Более того,  я  сам  -  один  из  Поверенных,  и  могу  сказать,  что  как
организованная группа мы юридически неправомочны, ибо формально больше  не
существуем.
     Лазарус заинтересовался:
     - Как же это так, Джастин?
     - А вот как: Совет Поверенных занимался  делами  Фонда,  который  был
органично вплетен в  гражданскую  жизнь  всего  общества.  Он  никогда  не
являлся органом власти. Единственным делом Поверенных  было  осуществление
посреднических функций в отношениях между Семьями и остальными социальными
слоями.  Теперь,  когда  связь  между  Семьями  и  обществом  окончательно
разорвана,  Совет  Поверенных  должен  перестать  существовать.  Он   стал
достоянием истории. Что касается  остального,  то  все  старые  социальные
связи разрушены и мы на  этом  корабле  просто  неуправляемый  конгломерат
людей. И это наше собрание имеет столько же права - или не имеет  права  -
взять на себя ответственность за организацию нового общества, как и  любая
партийная группа.
     Лазарус засмеялся и захлопал в ладоши.
     - Джастин! - воскликнул он. - Давненько мне не приходилось  слыхивать
такого ловкого жонглирования словами. Давайте-ка  как-нибудь  уединимся  и
порассуждаем о солипсизме.
     Джастин Фут был явно уязвлен.
     - Очевидно... - начал он.
     - Нет, нет! Ни слова больше. Вы убедили меня, так  не  надо  же  меня
разубеждать. Если дела обстоят подобным образом - что ж, давайте не  будем
терять времени и займемся  выборами  начальника.  Как  насчет  тебя,  Зак?
По-моему, ты самый подходящий кандидат.
     Барстоу отрицательно покачал головой:
     - Я знаю свои возможности. Я  инженер,  а  не  политический  деятель.
Делами Семей я занимался скорее как любитель. А  нам  нужен  специалист  в
области управления обществом.
     Когда  присутствующие  убедились,  что  Барстоу  действительно  берет
самоотвод, они стали предлагать другие кандидатуры и обсуждать их. В такой
большой группе  людей,  как  Семьи,  было  много  специалистов  в  области
политических  наук,  немало  и  таких,  кто   служил   в   государственных
учреждениях и пользовался там авторитетом.
     Лазарус слушал. Четырех кандидатов он знал лично. Наконец он отвел  в
сторону Ив Барстоу и стал о чем-то шептаться с ней. Сначала она удивилась,
потом задумалась и, наконец, кивнула.
     Ив попросила слова.
     - Я хочу выдвинуть кандидатуру, - начала она, по своему  обыкновению,
мягко, - которая, возможно, просто не пришла вам в голову, но тем не менее
человек этот по сравнению со всеми остальными заслуживает предпочтения  по
характеру,  образованию,  опыту  для  того,  чтобы   успешно   руководить.
Гражданским Администратором этого корабля  я  предлагаю  избрать  Слэйтона
Форда.
     Собравшиеся были настолько поражены, что  наступила  мертвая  тишина.
Затем все начали говорить одновременно:
     - Может, Ив сошла с ума?
     - Форд на Земле!
     - Нет, нет, он не там, я видел его - здесь, на нашем корабле!
     - Но это невозможно! Его? Семьи никогда не пойдут на это!
     - Он все равно не из наших!
     Ив терпеливо ждала, пока все не выговорились.
     - Я понимаю: мое предложение  выглядит  ошеломляющим;  и  я  предвижу
трудности, которые могут  возникнуть  в  связи  с  этим.  Но  подумайте  о
положительных сторонах  такого  назначения.  Мы  все  знаем  о  прекрасной
репутации Форда и знаем,  что  он  из  себя  представляет  на  деле.  Форд
настоящий гений в области управления  -  с  этим  навряд  ли  кто-либо  не
согласится.   Учтите,   что   разработать   принципы   жизни   на    нашем
сверхпереполненном  корабле  будет  необычайно   трудно,   и   потребуется
действительно талантливый человек, чтобы навести порядок в этом хаосе.
     Ее слова произвели сильное впечатление на  присутствующих,  поскольку
Форд, несомненно, был явлением исключительным в истории. Заслуги  его  как
государственного деятеля были общепризнаны. Современные историки  считали,
что именно ему удалось спасти Западную Федерацию по крайней мере дважды во
времена особенно тяжелых кризисов развития. Смещение Форда было вызвано не
его просчетами, а безвыходной общественной ситуацией.
     - Ив, - сказал Заккур Барстоу, - я согласен с тобой  насчет  Форда  и
буду только рад,  если  он  возьмется  руководить  нами.  Но  как  быть  с
остальными, с отсутствующими здесь членами Семей?  Для  них  Администратор
Форд  олицетворяет  собой  преследования  и  страдания,  которые  им  всем
пришлось вынести. Я  думаю,  это  обстоятельство  делает  его  кандидатуру
нежелательной.
     Ив была мягка, но настойчива:
     -  Мне  так  не  кажется.  Мы  уже  сошлись  на  том,  что   придется
организовывать кампанию по разъяснению людям истинного значения  некоторых
событий, происшедших в последние дни. Так почему бы нам не подготовить  ее
так, чтобы заодно и убедить людей в самопожертвовании Форда ради нас? Ведь
это на самом деле так.
     - М-м-м... да, это так. Конечно, нельзя сказать, что он принес себя в
жертву  ради  нас,  но  я  вполне  убежден,  что  нас  спасло  только  его
самопожертвование. Но, независимо от того, сможем ли мы убедить  остальных
принять его кандидатуру и к тому же исполнять  его  приказы...  Да  он  же
теперь для большинства людей  что-то  вроде  дьявола...  Нет,  не  уверен.
Думаю, нам необходима квалифицированная  консультация