подлодки, правда?
     Лазарус кивнул.
     - И все же, - сказал офицер, -  если  бы  люди  сидели  по  домам  да
занимались каждый своим делом, ничего бы не произошло.  Живи  и  не  мешай
жить другим, так я всегда говорю. К какой церкви ты принадлежишь?
     - Ну, родня моя - пресвитериане.
     - Да? Значит, не часто бываешь  в  храме.  Что  ж,  я  и  сам  иногда
пропускаю службы, когда клев хороший. Видишь там церковь,  чуть  подальше?
Колокольня за вязами. Найдешь работу - приходи как-нибудь в воскресенье  к
десяти утра. Мы -  епископальные  методисты,  но  разница  невелика.  Наше
общество терпимо.
     - Благодарю вас, сэр, непременно зайду.
     - Хорошо. Повторяю, мы - народ терпимый. В основном у нас методисты и
баптисты. Но на фермах иной раз попадаются и мормоны. Хорошие они  соседи;
всегда платят по счетам. Есть несколько католиков, и никто  ничего  против
них не имеет. У нас даже есть еврей.
     - Похоже, у вас очень неплохой городок.
     - Это так, все свои, живем честно.  И  вот  еще  что.  В  полмили  за
церковью выставлен знак, ограничивающий городские пределы. Если не найдешь
работы и жилья, чтобы был за ним еще до заката.
     - Понимаю.
     - Иначе я сам выдворю тебя из города. Без всякой  грубости  -  просто
так положено. У нас после заката - ни бродяг, ни  ниггеров.  Сынок,  не  я
здесь устанавливаю правила; я их только выполняю. Это наш судья Марстеллор
не любит бродяг. Кое-кто из наших добрых леди жалуется: у них, видишь  ли,
белье с веревок крадут и тому подобное. Тогда плати  десять  долларов  или
садись на десять суток. Плохо не будет - каталажка прямо у  меня  в  доме.
Деликатесов не обещаю, поскольку на каждого заключенного мне  выдают  лишь
по сорок центов в день. Если хочешь, добавь пятьдесят центов  -  и  будешь
есть так, как мы. Понимаешь, мы не  против  бродяг.  Просто  судья  и  мэр
говорят, что городок наш тихий и все его жители должны чтить законы.
     -  Понимаю.  Я  не  обижаюсь,  но  думаю,  что  не  предоставлю   вам
возможности посадить меня.
     - Рад слышать. Скажи, быть может,  я  чем-нибудь  могу  помочь  тебе,
сынок.
     - Благодарю вас, мне  нужна  помощь  прямо  сейчас.  Есть  ли  у  вас
общественная уборная? Или придется искать кусты где-нибудь на окраине?
     Офицер улыбнулся.
     - Уж такое-то гостеприимство мы в состоянии  проявить.  В  суде  есть
настоящий городской туалет с бачком... но он не работает. Дай-ка подумать.
В той стороне живет кузнец; он иногда пускает автомобилистов,  проезжающих
по дороге. Схожу-ка я с тобой.
     - Это весьма любезно с вашей стороны.
     - Рад помочь. А скажи-ка мне свое имя.
     - Тед Бронсон.


     Кузнец подковывал молодого конька.
     - Привет, Дикон.
     - Здравствуй, Том. Это мой молодой друг, Тед Бронсон. Видишь,  пляшет
канзасский  квикстеп?  Не  разрешишь  ли  ты  ему  воспользоваться  твоими
удобствами?
     Кузнец окинул взглядом Лазаруса.
     - Ну давай, Тед. Только постарайся не просадить стену конюшни.
     - Благодарю вас, сэр.
     Лазарус  направился  по  тропке  за  мастерскую  и  с   удовольствием
обнаружил, что дверь уборной закрывается  изнутри  на  крючок.  Здесь  его
никто не  увидит.  Лазарус  покопался  в  потайном  кармане  в  нагруднике
комбинезона и достал ихнего деньги.
     Бумажные банкноты были достоверны во всех деталях; их воссоздавали на
основе оригиналов, хранившихся в музее древней  истории  в  Нью-Йорке.  По
сути дела, деньги эти были фальшивыми, по реставрация  удалась  настолько,
что Лазарус, не колеблясь, предъявил бы их в любом  банке.  Однако  сперва
следовало выяснить, какая же дата на них проставлена.
     Он быстро разделил бумажные деньги на две пачки: до 1916 года и после
- потом, не пересчитывая, сунул одну пачку в карман, оторвал страничку  от
каталога Монтгомери, лежавшего в ящичке, завернул в нее бесполезные деньги
и бросил в дыру.  Потом  достал  из  того  же  потайного  кармана  монеты,
проверил даты их чеканки.
     Большинство  из  них  оказались  тоже  негодными  и  последовали   за
бумажными деньгами. Целую  секунду  Лазарус  восхищался  идеальной  копией
никелевой монетки с бизоном - такая прекрасная вещь - и по крайней мере на
две секунды задумался над массивной  золотой  двадцатидолларовой  монетой.
Золото  всегда  золото;  цена  его  не  уменьшится,  если  расплавить  или
расплющить монету, забив предварительно дату. А что,  если  он  не  успеет
вовремя сделать это, а очередной коп окажется менее дружелюбным, чем этот?
Короче, золотой тоже отправился вниз.
     Лазарус почувствовал  облегчение.  Здесь  распространение  поддельных
денег считалось серьезным преступлением и  могло  стоить  ему  долгих  лет
тюремного заключения. А  недостаток  денег  -  вещь  поправимая.  Поначалу
Лазарус даже не хотел брать с собой деньги, а потом взял небольшую сумму -
на несколько дней, пока он оглядится, сориентируется, привыкнет к обычаям,
как-то начнет зарабатывать на жизнь. Нечего было  даже  и  думать  о  том,
чтобы прихватить с собой денег лет на десять.
     Нынешнее путешествие  во  времени  -  дело  простое,  можно  сказать,
развлечение. Хорошая практика перед настоящим путешествием, Англия  времен
Елизаветы - вот его истинная цель.
     Он пересчитал деньги... 3 доллара 87 центов. Неплохо.


     - А я уже решил, что ты там утонул, - сказал кузнец. - Ну как, легче?
     - Гораздо легче. Спасибо.
     - Не за что. Дикон Эймс говорит, что ты механик.
     - Я умею обращаться с инструментами.
     - А в кузнице работал?
     - Да.
     - Ну-ка, покажи руки.
     Лазарус выставил ладони.
     - Горожанин, - сказал кузнец.
     Лазарус промолчал.
     - А может, ты отдыхал несколько лет?
     - Может быть. Еще раз спасибо.
     - Подожди. Плачу тридцать центов в  час.  И  будешь  делать  то,  что
скажу, а нет - я тебя уволю прямо через час.
     - О'кей.
     - Разбираешься в автомобилях?
     - Немного.
     - Глянь-ка, может, сумеешь отремонтировать Жестяную Лиззи.  -  Кузнец
кивнул в дальний угол мастерской.
     Лазарус оглядел фордик, который уже заметил там  раньше.  Черепаховая
спинка машины была снята, вместо нее приспособили деревянный  ящик,  чтобы
сделать из автомобиля пикап. На колесах оставила след дорожная  грязь,  но
они оказались в прекрасном состоянии.  Лазарус  поднял  переднее  сиденье,
промерил бензин мерной линейкой, которую обнаружил там же, - его оказалось
полбака. Потом проверил и долил воду, воспользовавшись насосом,  найденным
в мастерской. Затем открыл капот и принялся разглядывать двигатель.
     Проводок от катушки магнето был отсоединен.  Лазарус  вновь  соединил
его.
     Проверив ручной тормоз, Лазарус решил, что  он  не  слишком  надежен,
что-то подложил под колеса и  только  потом  включил  зажигание  и  открыл
заслонку.
     Осторожно взялся за ручку, крутанул... еще раз.
     Мотор загрохотал: маленькая машина затряслась.  Лазарус  бросился  на
сиденье водителя, передвинул регулятор зажигания на три деления  и  вернул
заслонку на место.
     Кузнец смотрел на него.
     - Ну хорошо, выключи и покажи мне, как управляешься с молотом.
     Об отсоединенном проводе они не стали говорить.
     Когда кузнец Том Хейнмец сделал перерыв,  чтобы  перекусить,  Лазарус
сходил за два квартала в магазин, который  заметил  по  пути  сюда,  купил
кварту цельного молока первого сорта - 5 центов, 3 цента залог за бутылку.
Поглядел на буханку хлеба стоимостью в никель, потом решил взять  побольше
- за дайм; ведь завтракать сегодня ему не пришлось. Потом  он  вернулся  в
кузницу и, с большим наслаждением поглощая  свой  ленч,  стал  выслушивать
рассуждения мистера Хейнмеца.
     Тот оказался прогрессивным республиканцем, но в этот раз вынужден был
изменить симпатиям, поскольку мистер Уилсон удержал страну от войны.
     - Сомневаюсь, что он сделал бы еще что-то хорошее; такой  дороговизны
еще не было... к  тому  же  Британии  симпатизирует.  Но  уж  дурень  Хьюз
наверняка втравил бы нас в европейскую войну. Не из кого выбирать.  Я  вот
голосовал бы за Ла Фолетта. Но у них не хватило здравого смысла  выдвинуть
его. Германия победит, он это знает, а мы как  дураки  таскаем  из  костра
каштаны для Англии.
     Скорбно кивая, Лазарус соглашался.
     Хейнмец велел Теду прийти на следующее утро - в семь.  Но  уже  перед
закатом, разбогатев на три  доллара,  набив  желудок  сосисками,  сыром  и
крекерами, Лазарус оказался за городской чертой,  на  дороге,  ведущей  на
запад. Городишко был не так уж плох, кузница тоже, однако Лазарус пустился
в путешествия не  для  того,  чтобы  проторчать  десять  лет  в  захудалом
городишке, зарабатывая тридцать центов  в  час.  Ему  хотелось  побродить,
уловить аромат времени.
     К тому же Хейнмец был слишком уж назойлив.  Осмотр  ладоней  -  чтобы
выяснить, давно ли он вышел из тюрьмы, - Лазаруса не смутил, отсоединенный
проводок тоже, от вопроса о происхождении своего акцента Лазарус отделался
общими  фразами,  но  кузнец  принялся  гвоздить  его  вопросами:  где  на
индейской территории жил он ребенком, когда именно  родители  его  прибыли
сюда из Канады? В  более  крупном  городе  к  человеку  проявляют  гораздо
меньший интерес; кроме того,  там  нетрудно  подыскать  способ  заработать
больше тридцати центов в час, не прибегая к краже.


     Он шел уже  больше  часа,  как  вдруг  увидел  автомобилиста:  старый
деревенский доктор сражался  со  спущенной  шиной  на  своем  "максвелле".
Лазарус зажег масляный фонарь и велел врачу светить, а сам заклеил камеру,
поставил на место шину, накачал колесо и отказался от вознаграждения.
     - Рэд, а ты умеешь  управлять  этой  бензиновой  телегой?  -  спросил
доктор Чеддок.
     Лазарус сознался, что умеет.
     - Сынок, раз уж ты все равно идешь на запад,  не  согласишься  ли  ты
отвезти меня в Ламар? Потом выспишься на кушетке в моей гостиной, а  после
завтрака получишь полдоллара за беспокойство.
     - Согласен, док. Только поберегите свои деньги - я не нищий.
     - Ерунда. Поговорим обо  всем  утром.  Сегодня  я  ужасно  измотался,
потому что встал еще до рассвета. Раньше  я  просто  намотал  бы  на  кнут
поводья и дремал бы себе, пока  кобыла  бредет  домой.  Но  эти  штуковины
невозможно глупы.
     После завтрака, состоявшего из яичницы с ветчиной, жареной  картошки,
пирожков с сорго и  деревенским  маслом,  арбузного  повидла,  варенья  из
клубники, сметаны, которую приходилось намазывать на хлеб, и  невероятного
количества кофе, сестра доктора, она же экономка, старая дева,  продолжала
пичкать Лазаруса: "Ведь того, что вы съели,  сэр,  и  птичке  на  день  не
хватит..." Короче, он вновь тронулся в  путь,  став  на  доллар  богаче  и
приняв божеский вид, а слюна, вакса и собственный локоть заметно  улучшили
состояние его обуви. Мисс Нетта настояла на том, чтобы он взял кое-что  из
старой одежды. "Берите, Родерик,  все  равно  отдадим  Армии  спасения.  И
возьмите этот галстук; док уже не носит его. Я всегда говорю:  если  ищешь
работу, надо выглядеть поопрятнее. Уверяю вас,  я  даже  не  открою  дверь
мужчине, если на нем нет галстука".
     Лазарус принял пожертвования, сознавая, что она права, ведь  если  бы
не он, доктор Чеддок провел бы скверную ночь  на  дороге  в  автомобиле  и
сестра его беспокоилась бы. К тому же в большой расход он их не ввел. Мисс
Нетти увязала его старую одежду в аккуратный узелок; Лазарус  поблагодарил
ее и обещал прислать открытку из Канзас-Сити. Узелок он забросил в  первые
же придорожные кусты без сожаления,  потому  что  эту  одежду  можно  было
носить до бесконечности, несмотря на  то  что  выглядела  она  поношенной.
Правда, покрой оказался немного старомоден. Впрочем,  он  и  не  собирался
носить ее дольше, чем нужно. К тому же щеголи пешком по дороге не ходят, о
чем мисс Нетти, вероятно, не знала.
     Обнаружив железную дорогу, Лазарус  не  стал  разыскивать  вокзал,  а
вышел на северную окраину городка и стал ждать. Мимо  него  на  юг  пришел
пассажирский поезд, за ним грузовой, наконец около 10 часов утра на  север
двинулся товарняк. Пока состав медленно набирал скорость, Лазарус забрался
в вагон. Он не стал прятаться и позволил тормозному  кондуктору  облегчить
свой карман на доллар - копию доллара. Настоящие деньги были припрятаны  в
надежном месте.
     Кондуктор предупредил его, что на ближайшей остановке может появиться
контролер и больше доллара ему давать не надо, а на вокзале в  Канзас-Сити
полно пинкертонов, и если ему нужно... в город, то на  перроне  появляться
не стоит: "Эти красавцы не только  доллар  отберут,  а  еще  и  отделают".
Лазарус поблагодарил его и подумал, не спросить ли, куда  идет  поезд,  но
решил, что это неважно.
     Проведя долгий жаркий день в пустом вагоне, Лазарус  соскочил,  когда
поезд миновал Своуп-Парк. Усталый, грязный, он пожалел, что  пожадничал  и
не купил билет. И тут же отбросил эти мысли, вспомнив,  что  пребывание  в
городе  без  денег  грозило  штрафом  в  тридцать  долларов  или  тюремным
заключением на тридцать дней, - в большом городе и тарифы другие. А у него
было всего шесть долларов, правда, в основном настоящих.
     Своуп-Парк показался ему знакомым. Лазарус быстро пересек его и вышел
к остановке автобуса. Здесь он купил за  пятачок  тройное  мороженое  и  с
удовольствием съел его, чувствуя,  как  в  душе  воцаряется  покой.  Потом
потратил еще пять центов на  поездку  в  автобусе  и  наконец  очутился  в
Канзас-Сити, Лазарус наслаждался каждой минутой, ему хотелось,  чтобы  это
ощущение длилось как  можно  дольше.  Город  был  таким  тихим,  чистым  и
тенистым, таким трогательно провинциальным.
     Лазарус вспомнил, как уже посещал свой родной город. Только  в  каком
же это было столетии? Где-то в начале Диаспоры, решил он. Тогда горожанин,
решившийся выйти в грязные ущелья улиц, надевал похожий на парик  стальной
шлем, пуленепробиваемые жилет и штаны, защитные очки, перчатки  с  медными
нашлепками на костяшках, прихватывал и запрещенное оружие. Но все равно на
улицах появлялись редко; все старались держаться поближе  к  остановкам  и
выходили из транспорта только там, где дежурила  полиция,  особенно  после
темноты.
     Но здесь и сейчас оружие разрешено, но его никто не носил.
     Лазарус вышел из автобуса в Мак-Джи и, спросив  дорогу  у  полисмена,
отыскал Ассоциацию христианской  молодежи.  Там,  уплатив  полдоллара,  он
получил ключ от небольшой комнатушки, полотенце и кусок мыла.


     Понежившись под душем, Лазарус возвращался к себе  и  в  коридоре  на
столе увидел телефонные аппараты Белла и  Хоума.  Рядом  стояла  табличка:
"Местный разговор 5 центов. Платить клерку". Лазарус  попросил  телефонную
книгу и в системе Белла обнаружил: "Чепмен, Боулз  и  Финнеган,  адвокаты,
юристы", в здании Р.А.Лонга. Да это то, что надо. Он поискал еще  и  нашел
адрес Артура Дж.Чепмена, адвоката, проживающего в Пасео.
     Ждать до завтра? Не стоит, ведь Джастин сообщил ему  пароль.  Лазарус
подал никелевую монетку клерку и протянул руку к телефону Белла.
     - Номер, пожалуйста!
     - Центральная, Атуотер-один-два-два-четыре.


     - Алло! Это дом мистера Артура Дж.Чепмена, адвоката?
     - Я слушаю.
     - Мистер Айра Говард сказал, что я могу обратиться к вам, советник.
     - Интересно. Кто вы?
     - Жизнь коротка...
     - Но годы длинны, - ответил адвокат.
     - Пока не наступили злые дни.
     - Очень хорошо. Что я могу сделать для вас, сэр? У  вас  какие-нибудь
проблемы?
     - Нет, сэр. Не могли бы вы взять у  меня  конвертик  и  передать  его
секретарю Фонда?
     - Да. Вы можете привезти его в мой офис?
     - Завтра утром, сэр?
     - Примерно в полдесятого. В девять я должен быть в суде.
     - Благодарю вас, сэр, я приду. Спокойной ночи.
     - Рад буду встретиться с вами. Спокойной ночи.


     Рядом стоял письменный стол, вновь призывающий обратиться  к  услугам
клерка; над ним висел лист бумаги с укоризненной  надписью:  "А  ты  писал
матери на этой неделе?". Лазарус попросил  лист  бумаги,  конверт,  честно
сознавшись, что намеревается написать домой. Клерк подал ему бумагу.
     - Приятно слышать, мистер Дженкинс. Вы уверены, что одного листа  вам
хватит?
     - Если нет, я попрошу у вас еще один. Благодарю.
     Позавтракав  (кофе  и  пончики,  пять  центов),  Лазарус  отыскал  на
Гранд-Авеню магазин, где истратил пятнадцать  центов  на  пять  конвертов,
потом вернулся в ассоциацию  и  подготовил  послание.  Конверт  он  вручил
мистеру Чепмену лично в руки, не обращая внимания на явное неодобрение его
секретарши.
     На конверте было написано: "Секретарю Фонда Айры Говарда".
     В нем лежал другой конверт с надписью: "Секретарю ассоциации Семейств
Говарда в 2100 году от Рождества Христова".
     На третьем конверте значилось:  "Прошу  хранить  в  архивах  Семейств
тысячу лет. Рекомендуется инертная атмосфера".
     На четвертом: "Вскрыть  главному  архивариусу  в  4291  григорианском
году".
     И наконец на пятом: "Вручить по требованию Лазарусу Лонгу или  любому
члену его Семьи, проживающей  в  колонии  на  Тертиусе".  В  этот  конверт
Лазарус  вложил  конверт,  который  ему  дали  в  Ассоциации  христианской
молодежи, а в нем находилась записка, которую Лазарус  написал  предыдущей
ночью.  На  конверте  были  перечислены  имена  всех   членов   Семейства,
проживающих в Доброй Пристани. Ляпис  Лазулия  и  Лорелея  Ли  возглавляли
список.

                                                  "4 августа 1916 г. григ.
     Дорогие мои!
     Я ошибся: прибыл два дня назад - и на три года  раньше  срока!  Но  я
по-прежнему хочу, чтобы вы подобрали меня точно  через  десять  лет  после
высадки возле кратера, а именно 2  августа  1926  года  по  григорианскому
календарю.
     И, пожалуйста, убедите Дору, что она ни в чем не виновата. Ошибся или
я, или Энди, а может быть, инструменты, которыми мы располагали, оказались
недостаточно  точными.   Если   Дора   хочет   перекалиброваться   (а   ей
необязательно это делать,  поскольку  до  встречи  остается  ровно  десять
земных лет), скажите ей, чтобы узнала у Афины даты затмения Солнца  Луной.
Я еще не имел возможности уточнить их, поскольку только  что  добрался  до
Канзас-Сити.
     Все в порядке. Я нахожусь в добром здравии, у меня достаточно  денег,
и я чувствую себя в безопасности. Я напишу еще не раз и побольше, и письма
будут заклеены понадежнее, но пока у меня нет времени, чтобы соблюсти  все
почтовые требования Джастина.
     Целую   всех.   Потом   напишу   побольше.    Вечно    любящий    вас
старичина-молодчина
     P.S. Надеюсь, что будет мальчик и девочка. Вот забавно!"



                          DA CAPO: II. КОНЕЦ ЭРЫ

                                                 25 сентября 1916 г. григ.
     Дорогие Лаз и Лор!
     Это второе  письмо,  которые  я  попытаюсь  отослать  с  помощью  тех
почтовых средств, которые предложил Джастин.  Я  пользуюсь  услугами  трех
юридических фирм и Национального  банка  Чейза.  Временная  капсула  будет
направлена с инструкциями доктору  Гордону  Харди  через  В.  У.  Смита  и
абонементный ящик (ненадежный тип этот Смит; он наверняка  вскроет  его  и
тем самым уничтожит). Если я сумею отослать это письмо  в  архивы  еще  до
Диаспоры, оно будет вручено вам в 4291 году в соответствии с  той  схемой,
которую мы разработали.
     Вероятно, вы получите сразу не одну дюжину писем. Они составят  отчет
о  прожитых  мною  10  годах.  В  воспоминаниях  могут  оказаться  пробелы
(какие-то письма могут потеряться). В этом случае я (после  того,  как  вы
подберете меня) продиктую недостающее Афине и  таким  образом  удовлетворю
Джастина и Галахада, которые требуют полного отчета. Но я буду  рад,  если
до вас дойдет хотя бы одно письмо. Скажите Афине, чтобы она поработала над
временной капсулой, чтобы отложенную почту можно было  получать  из