думаю, что она вот так запросто бросила  бы  Джо,  однако  мне  не
хотелось, чтобы избыток мужского внимания сразу вскружил ей голову.  Я  не
хотел, чтобы Ллиту соблазнил какой-нибудь богатый буржуй или помещик. Я  с
таким трудом пробудил в Джо личность, которая еще  оставалась  хрупкой,  и
подобный удар мог бы сокрушить его. А сейчас он отчаянно  важничал  -  еще
бы, ведь он был женатым человеком  и  супруга  его  ждала  ребенка.  Я  не
сказал, что в свидетельстве о браке дал им одно из  моих  имен?  На  время
пребывания на Валгалле они стали фрихерр ог фру Ланг, Джозеф ог Стерне - я
хотел, чтобы какое-то время они побыли мистером и миссис Лонг.
     Минерва, я заставил их дать обет на всю жизнь, однако не рассчитывал,
что они сумеют соблюсти его. О, эфемеры частенько сохраняют супружество на
всю жизнь, однако что касается  прочего...  пернатые  лягушки  встречаются
нечасто, а Ллита была наивной,  дружелюбной,  сексуальной  плутовкой,  чьи
низкие каблуки то и дело норовили подвернуться  так,  чтобы  их  владелица
споткнулась и упала на спину, пошире расставив ноги... Я  уже  чувствовал,
что так и будет. Просто мне хотелось, чтобы этого не случилось, прежде чем
я сумею воспитать Джо. От рогов  голова  болит  не  всегда.  Только  нужно
вырасти, созреть, обрести внутреннюю уверенность и тогда можешь носить  их
терпеливо и с достоинством... а Ллита была как раз из той  породы  женщин,
что могла наградить его самыми превосходными  и  ветвистыми  выростами  на
черепе.
     Я подыскал ему работу подручного в изысканном ресторанчике  и  обещал
заплатить его хозяину  за  каждое  местное  блюдо,  которое  Джо  научится
правильно готовить. Ее же я держал  на  корабле  под  тем  предлогом,  что
беременной женщине нельзя выходить на улицу в  такую  погоду,  пока  я  не
подберу нужной одежды... и не приставай ко мне, дорогуша, у меня и так  по
горло дел с грузом.
     Она восприняла это вполне спокойно, только чуточку  дулась.  Валгалла
ей не нравилась. Тяготение на ней составляло 1,7 земного, а ребята  успели
у меня привыкнуть к роскоши свободного  падения:  и  большой  живот  легко
таскать, и никакой нагрузки на сосуды и  набухающие  груди.  А  тут  Ллита
вдруг почувствовала себя гораздо тяжелее, чем прежде;  ей  было  неудобно,
болели ноги. Тот кусок Валгаллы, что был виден из люка корабля, казался ей
замороженным адом, и мое приглашение лететь на Единогласие обрадовало ее.
     Однако поскольку Ллите не доводилось бывать на Валгалле, ей  хотелось
посмотреть планету. Но я был занят разгрузкой трюмов, а когда  расправился
с делами, обмерил ее и приобрел теплую одежду в  местном  стиле  -  однако
сыграл с ней шутку: принес три пары обуви и велел выбирать. Две пары  были
простыми рабочими ботинками, а третья поизящнее, но на полразмера  меньше,
чем надо.
     И когда мы вышли из корабля, Ллита была обута  в  тесные  сапожки,  а
мороз стоял злой... я-то следил за  прогнозом.  Как  и  во  всех  портовых
городах, в Торхейме есть симпатичные места, но я их старательно избегал  и
водил Ллиту по унылым переулкам. И когда я нанял санки, чтобы  отвезти  ее
назад на корабль, Ллита уже совсем  раскисла  и  мечтала  лишь  об  одном:
вылезти из тесной одежды - особенно  из  сапог  -  и  скорее  забраться  в
горячую ванну.
     На следующий день я опять предложил пойти  в  город,  но  не  слишком
настаивал. И получил вежливый отказ.
     (Опущено.)
     ...не настолько плохо, Минерва. Просто я намеревался держать  ее  под
замком, не вызывая особых подозрений.  Я  купил  ей  две  пары  тех  самых
аляповатых сапог, одна была точно впору, и  в  день  первого  выхода  -  к
вечеру - вручил Ллите, как раз когда она парила свои бедные усталые  ноги.
Пришлось высказать предположение, что она-де никогда еще не носила  обуви,
а потому не походить ли ей в сапогах по кораблю, чтобы привыкнуть.
     Так она и сделала и удивилась, насколько легко ей  это  далось.  Я  с
честной физиономией объяснил ей, что  во  всем  виноваты  распухшие  ноги,
поэтому давай тренируются, ходи понемногу: сперва по часу,  потом  больше,
пока  наконец  не  сумеешь  проходить  в  них  весь  день.  И  неделю  она
расхаживала в сапогах, даже когда на ней больше  ничего  не  было:  в  них
оказалось удобнее, чем босиком. Нечего удивляться: я ей подобрал  обувь  с
супинаторами. Учитывая беременность и разность в тяготении на  поверхности
обеих планет - 0,95 на ее родине и 1,14 на Валгалле, она  весила  примерно
на двадцать кило больше, чем когда-либо  прежде,  поэтому  ей  нужна  была
устойчивая опора для ног.
     Пришлось даже предупредить, чтобы она не вздумала ложиться  обутой  в
кровать.
     Пару раз я брал ее с собой в город, пока комплектовал  груз,  но  при
этом не давал ей воли: далеко не ходи и за спиной не стой. Когда я звал ее
с собой, она шла, но всегда предпочитала остаться на борту и почитать.
     Тем временем Джо усердно трудился, отпускали его один раз в неделю. И
уже перед самым отлетом я велел ему взять расчет и устроил  своим  ребятам
праздник: нанял санки на весь день, с упряжными северными  оленями  вместо
мотора. День был солнечным и ясным, почти теплым, посмотреть было на  что.
Мы  перекусили  в  ресторане  с  видом  на  покрытые  снегом  пики  хребта
Йотунхейм,  пообедали  в  городе  -  в  классном  ресторане,  где  звучала
настоящая музыка и давали представление, еда тоже была  отличной...  Чайку
попить остановились в той самой изысканной забегаловке, где  Джо  работал,
чтобы он услышал  из  уст  хозяина  "фрихерр  Ланг",  а  не  "Эй,  ты",  и
покрасовался раздобревшей прекрасной супругой.
     Да, Минерва, она была прекрасной.  На  Валгалле  жители  обоего  пола
помимо полной уличной одежды носят более тонкую нижнюю, похожую на пижаму.
Различие между мужчинами и женщинами определяется  материалом,  покроем  и
тому подобным.  Я  приобрел  обоим  по  полному  комплекту.  Джо  выглядел
впечатляюще, я тоже, но от Ллиты просто не отвести  было  глаз.  Она  была
одета с ног до  головы,  но  только  технически.  Прозрачная  ткань  этого
гаремного наряда мерцала оранжевыми, зелеными и золотыми  искрами,  ничего
не скрывая. Всякий, кто хотел, мог заметить, что соски ее  вздернулись  от
возбуждения... а пропускать такое зрелище не намеревался никто.  Еще  пара
месяцев - и не миновать ей титула "Мисс Валгалла".
     Выглядела она потрясающе, и лицо ее светилось от  счастья.  Она  была
уверена в себе; я успел обучить ее местным застольным манерам: как встать,
как сесть, как вести себя - короче, обед прошел без сучка без задоринки.
     Она имела право покрасоваться и сорвать безмолвные,  а  иногда  и  не
безмолвные аплодисменты, но когда мы  с  Джо  поднялись,  чтобы  уйти,  за
голенищами наших сапог обнаружились рукоятки ножей. Конечно,  Джо  еще  не
был бойцом. Но волки не знали этого и потому не испытывали охоты  лезть  к
прекрасной суке,  зная,  что  она  находится  под  присмотром  собственных
волков.
     ...на следующее утро,  спозаранку,  невзирая  на  короткую  ночь.  Мы
грузились весь день, Ллита проверяла накладные, Джо  сверял  номера,  а  я
пытался выяснить, обокрали меня или нет.  Поближе  к  вечеру  я  уже  ввел
корабль в n-пространство, а пилот-компьютер выгрызал последние  десятичные
знаки, первого скачка в сторону Единогласия.  Я  настроил  гравистат  так,
чтобы нас уносило от  Валгаллы  по  нормали  к  поверхности  с  комфортным
ускорением в четверть "g"... никакой невесомости, пока Ллита не  родит.  А
потом запер ходовую рубку, и пропахший потом и усталый направился к  себе,
на ходу соображая, что помыться можно и завтра.
     Дверь  их  спальни  оказалась  открытой...  Это  была  каюта,  прежде
принадлежавшая Джо, пока я не объединил их каюты в общую  квартиру.  Дверь
была открыта, они лежали в постели... прежде они такого не делали.
     Я тут же узнал почему. Оба выбрались  из  постели  и,  шлепая  босыми
ногами по полу, подошли ко мне: они хотели пригласить меня  присоединиться
к их забаве... отблагодарить меня за сегодняшний праздник, за  то,  что  я
купил их, и вообще за все. Его идея? Ее? Или их обоих? Я не стал выяснять,
просто поблагодарил их и сказал, что не в состоянии,  измотался,  насквозь
пропотел и хочу только добраться до мыла и горячей воды, чтобы потом часов
двенадцать меня никто не тревожил... пусть они  тоже  поспят  подольше,  а
отдохнув, назначим и распорядок дня.
     Я позволил им  искупать  меня  и  заснул,  пока  меня  массировали  и
растирали. Дисциплины это не нарушило, обоих я научил массажу. У Джо  была
такая мягкая и уверенная  рука;  во  время  беременности  он  каждый  день
массировал Ллиту.
     Но, Минерва, сознаюсь,  не  будь  я  настолько  измотан,  пожалуй,  и
нарушил бы свое правило относительно зависимых от меня женщин.
     (Опущено.)
     ...на Торхейме каждую ленту, каждую книгу, чтобы освежить познания  в
гинекологии и акушерстве, купил инструменты и все такое прочес,  что,  как
полагал прежде, понадобиться на корабле не может. Я сидел у себя в  каюте,
пока не освоил всю новую для  меня  науку  и  не  обрел  прежней  ловкости
деревенского эскулапа, каким был на Ормузде.
     Я приглядывал за своей пациенткой, следил за диетой, заставлял делать
зарядку, ежедневно проверял состояние  ее  потрохов  и  запретил  излишнюю
теперь фамильярность.


     Доктор медицины Лафайетт Хуберт, он же капитан Аарон Шеффилд,  он  же
старейший и прочая, прочая, прочая, излишне трясся над своей  единственной
пациенткой. Но не позволял ни ей, ни ее мужу замечать  этого  и  все  свое
беспокойство обращал в созидание,  планируя  заранее  действия  на  случай
любой сложности, известной акушерской практике того времени.  Оборудование
и припасы, приобретенные на Валгалле, в основном соответствовали тому, чем
располагал храм Фригг на Торхейме.
     Разглядывая кучу лома, взятую им на  борт,  он  ухмылялся,  вспоминая
сельского врача, принявшего множество младенцев практически голыми руками,
пока мамаша сидела на коленях своего мужа, который держал  ее  за  ноги  и
старался пошире развести их в стороны так, чтобы старый добрый док  Хуберт
мог стать на колени и подхватить младенца.
     Так-то оно так, однако пусть эти штуковины все-таки будут при  нем  -
мало ли что может  потребоваться  -  даже  если  не  придется  развязывать
переметную суму. Капитан считал, что все должно быть под рукой на  случай,
если дело пойдет неладно.
     В Торхейме он  купил  одну  вовсе  не  случайную  вещь:  последнюю  и
улучшенную модель родильного кресла - с рукоятками, подлокотниками;  опоры
для бедер, голеней и рук легко перемещались  вдоль  и  вокруг  трех  осей,
причем  позу  могла  выбрать  как  роженица,  так  и  акушерка.  Это  чудо
технической мысли позволяло матери расположиться - или  расположить  ее  -
так, чтобы в момент истины родовой канал открылся шире.
     Доктор  Хуберт-Шеффилд  установил  его  в   своей   каюте,   проверил
многочисленные  регулировки...  потом  посмотрел  на  него  и  нахмурился.
Штука-то хорошая, он заплатил за нее большие деньги, даже не поморщившись,
но не было в ней любви - какая-то бесчувственная гильотина.
     Руки мужа, его колени были  не  столь  удобны,  но,  с  точки  зрения
капитана, оба родителя должны вместе пройти  это  испытание...  руки  мужа
успокаивают роженицу, и, поддерживая  ее  физически  и  эмоционально,  муж
позволяет ей сосредоточиться на чисто физиологических аспектах.
     Муж, прошедший через все это, мог не испытывать сомнений в  том,  что
отец именно он. Даже если на самом деле это был не так -  что  с  того?  -
крохотный факт исчезал, поглощенный огромным опытом.
     Ну, что будем делать, док? Возьмем станок? Или пусть его заменят руки
Джо? Нужна ли ребятам эта вторая "женитьба"? Выдержит ли Джо - физически и
эмоционально? Конечно, Ллита здорово отяжелела. И хотя Джо  даже  к  концу
срока весил больше - что, если он потеряет сознание и уронит  ее  в  самый
неподходящий момент?
     Обдумав  эти  вопросы,  Шеффилд  вывел  управление   гравистатом   на
вспомогательный  пульт  возле  акушерского   кресла.   Невзирая   на   все
неудобства, рожать она будет здесь. Только в этой каюте  хватало  места  и
под рукой были постель и ванна.  Ну  конечно,  если  он  напугал  с  датой
зачатия, ему придется  протискиваться  мимо  докучливой  штуковины,  чтобы
добраться до своего стола и гардероба, дней пятьдесят, а то и  шестьдесят.
А потом наконец можно будет разобрать ее и спрятать подальше.
     А то, может, удастся  продать  ее  на  Единогласии  -  для  тех  мест
подобное совершенство в новинку.
     Он  разложил  кресло,  болтами  прикрепил  его  к  полу,  поднял   на
максимальную   высоту,   поставил   перед   ним   акушерскую    табуретку,
отрегулировал и ее,  после  чего  обнаружил,  что  кресло  можно  опустить
сантиметров на десять-двенадцать и при этом останется еще достаточно места
для работы. Проделав все это, он уселся в  акушерское  кресло  и  принялся
возиться с регулировками. Оказалось, что седалище можно приспособить и для
особы ростом с него самого,  впрочем,  это  не  удивительно:  на  Валгалле
встречаются дамы и повыше.


     Минерва, по моим расчетам, Ллита перехаживала дней десять. Ребят  это
не беспокоило, а я старался не привлекать их внимания, поскольку сам  тоже
не слишком беспокоился: выглядела  Ллита  хорошо  во  всех  отношениях.  Я
подготавливал ее не только с помощью наставлений  и  тренировок,  но  и  с
помощью гипноза, чтобы все прошло самым благоприятным  образом:  не  люблю
чинить повреждения, канал этот должен растягиваться, а не рваться.
     Тревожило меня одно: не исключено, что придется свернуть  шею  уроду.
То  есть  -  зачем  кокетничать  перед  собой?  -  убить   новорожденного.
Вычисления, которые я проделал в одну бессонную  ночь,  оставляли  лазейку
для риска и если я ошибся в предположениях,  шансы  могут  оказаться  даже
похуже.
     Но если придется, значит - придется.
     Я тревожился гораздо  больше,  чем  Ллита.  Она,  похоже,  вообще  не
волновалась: гипнотическая подготовка давалась мне неплохо.
     Но  если  придется  делать  эту  пакостную  штуковину,  нужно   будет
орудовать быстро, так, чтобы она ничего не  заметила,  и  поскорее  убрать
скорбные останки подальше от их глаз. А  потом  заняться  жуткой  работой:
попробовать вновь соединить их эмоционально. В качестве супружеской  пары?
Не знаю. Быть может, у меня сложится определенное мнение, когда  я  увижу,
что она выносила.
     Наконец схватки участились, и  я  велел  им  забираться  в  кресло...
условия  были  легкими,  четверть  нормального  тяготения.   Кресло   было
отрегулировано; натренировавшись, они  привыкли  к  этому  положению,  Джо
устроился внутри, широко расставил ноги, уперся ими в подколенники и  чуть
прижал - но не крепко, поскольку дергаться не ему.  После  чего  я  поднял
Ллиту и без особых трудов усадил ему на колени -  в  этом  псевдотяготении
она весила менее сорока фунтов... восемнадцать кило.
     Она расставила ноги почти горизонтально и подалась вперед. Джо держал
ее, чтобы она не упала.
     - Так хорошо, капитан? - спросила она.
     - Отлично, - ответил я. В кресле ей было  бы,  пожалуй,  удобнее,  но
тогда Джо не мог бы обнять ее. Я даже не  говорил  им,  что  рожать  можно
иначе. - Поцелуй ее, Джо, а я пристегну.
     Левый ремень - вокруг обоих колен, потом вокруг правых... для ступней
я добавил дополнительные упоры, потом обвязал грудь,  плечи  и  бедра  Джо
так, чтобы он не мог шевельнуться, даже если весь корабль  рассыплется  на
куски, но Ллита была свободна. Руки ее свободно лежали па рукоятках, а его
руки пряжкой живого любящего пояса соединились прямо под  ее  грудью,  над
выпуклым животом. Он знал, что делать, мы  уже  экспериментировали.  Когда
потребуется, я скажу, чтобы он надавил, но не раньше.
     Мой табурет был привинчен  к  полу.  Я  надежно  присоединил  ремень,
привязался и напомнил им, что начинается главное - в этом попрактиковаться
мы не могли, чтобы не случилось выкидыша.
     - Джо, сомкни пальцы, но не мешай ей дышать. Тебе удобно, Ллита?
     - А... - едва выдохнула она. - Я... начинается!
     - Терпи, дорогуша!
     Я убедился, что левой ногой упираюсь в педаль управления гравистатом,
и поглядел на ее живот.
     Большой! И как только он напрягся, я переключил  гравитацию  с  одной
четверти на два "g". Ллита охнула, а младенец дынным семечком выскочил мне
прямо в руки.
     Я ногой перевел тяготение на привычную для  нас  четверть  земного  и
быстро оглядел новорожденного. Нормальный мальчишка, красный,  морщинистый
и некрасивый. Я хлопнул его по попе - и он завопил.



                  ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: VIII. НА ЕДИНОГЛАСИИ

     (Опущено.)
     ...девушка, на которой я собирался жениться, вышла замуж и уже завела
ребенка. Стоит ли удивляться: ведь я провел целых два  года  за  пределами
Единогласия. Но драмы не было; в конце концов мы уже жили с  ней  в  браке
около ста лет назад. Старые друзья. Я поговорил с ней, с ее новым мужем, а
потом женился на одной из ее внучек: той,  что  происходила  не  от  меня.
Конечно же, обе девочки были из Говардов: и Лаура, и моя очередная жена из
Семейства Фут. [Поправка: Семейство Гедрик. Указанная Лаура (относящаяся к
числу предков  нижеподписавшегося)  действительно  носила  фамилию  Фут  в
соответствии с архаической патрилинеарной традицией, так часто  приводящей
к путанице в старых анналах; однако принадлежность к  клану  внутри  Семей
всегда определялась по более логичной патрилинеарной  системе.  Генеалогии
были   переработаны   соответствующим   образом   только   в   3307   году
григорианского  календаря.  Подобное  расхождение   могло   бы   позволить
датировать мемуары... но другие источники утверждают, что  северные  олени
появились на Валгалле примерно через  полтора  столетия  после  того,  как
старейший - вне всякого сомнения - вступил в брак с Лаурой Фут-Гедрик.  Но
еще  более  интересно  упоминание  о  том,  что  старейший  воспользовался
псевдогравитацией для облегчения родов в том же году.  Неужели  он  первым
использовал этот обычный теперь метод? Он нигде не претендует  на  это,  и
обычно авторство  связывается  с  именем  доктора  Вирджиниуса  Бриггса  и
клиникой  Говарда  на  Секундусе.  И  значительно  более  поздней   датой.
(Дж.Ф.45-й)]
     Минерва, мы были отличной парой:  Лауре  двадцать,  а  я  свеженький,
после  реювенализации,  выглядел  чуть  старше  тридцати.  И  у  нас  было
сколько-то там детей... кажется, девять. Через сорок с небольшим лет я  ей
надоел, и она захотела выйти за моего 5-го/7-го кузена  Роджера  Сперлинга
[и собственного потомка старейшего (через Эдмунда Харди,  2099-2259  гг.),
хотя старейший, возможно, не  знал  об  этом  (Дж.Ф.45-й)].  Меня  это  не
опечалило: я уже начал метаться, как деревенский сквайр. В  любом  случае,
если женщина хочет уйти, не надо ее удерживать. Короче, я присутствовал на
их свадьбе.
     Роджер с удивлением  обнаружил,  что  моя  плантация  не  была  нашей
совместной собственностью. А может, он просто  не  думал,  что  я  оставлю
Лауре только ее  приданое.  Но  я  не  первый  раз  был  богатым  -  успел
научиться. Его не сразу удалось убедить, что Лауре  принадлежит  лишь  то,
что она принесла в семью, с небольшими процентами, а не  тысячи  гектаров,
которыми я владел еще до брака. Знаешь, вообще-то бедному проще.
     Но я о своих ребятах  -  хотя  моими  они  не  были.  Прежде  чем  мы
добрались до Единогласия, Джоси-Аарон  Лонг  превратился  из  обезьянки  в
херувимчика и ухитрялся намочить каждого, кто  имел  неосторожность  взять
его на руки - а его дедулечка проделывал это несколько раз в день. Я любил
его: он был не только забавным мальчишкой - он был моей гордостью.
     Ко времени приземления его отец сделался весьма неплохим поваром.
     Минерва, мне удалось прекрасно воспитать этих  ребят;  для  меня