все  и  не  задета.  Почему  ты  удивляешься,  что  я  хочу
использовать Берти как часового?
     - Десять минут назад ты заставила меня обыскать его с головы до  ног,
чтобы убедиться, что он не вооружен. Теперь ты вооружаешь его сама.
     - Десять минут назад он еще не успел дать слово.
     Берти поспешно сказал:
     - Зеб прав, Хильда  -  капитан  Хильда:  у  него  нет  оснований  мне
доверять. Я не хочу быть предметом препирательства.
     Я все никак не могу  понять:  то  ли  тетя  Хильда  рассуждает  более
логично, чем остальные, то ли она законченный софист.  Она  смерила  Берти
ледяным взглядом.
     - Смайз-Карстейрз, вашего мнения никто не спрашивал, и оно никого  не
интересует.
     Берти вспыхнул.
     - Виноват, мадам.
     - Несмотря  на  то  что  в  своей  стране  вы  занимали  определенное
положение, сейчас вы нечто среднее между военнопленным и обузой. Я пытаюсь
наделить вас достоинством временного члена экипажа.  Помалкивайте.  Зебби,
что ты хотел сказать?
     - Ладно, если ты не боишься, что его ружье окажется  приставленным  к
твоей спине, то я тоже не боюсь. Не обижайтесь. Берти.
     - Я не обижаюсь, Зеб.
     - Зебби, будь  добр,  удостоверься,  что  Берти  умеет  обращаться  с
винтовкой и знает, куда стрелять и куда не стрелять, а уж потом ставь  его
на часы. Вторую винтовку поставь  у  двери  для  охраны  кустиков.  Берти,
смотрите и слушайте. Ая Плутишка, открой дверцы.
     Наша Умница распахнулась.
     - Ая Плутишка, закрой дверцы.
     Ая повиновалась.
     - Теперь попробуйте вы. Берти.
     Разумеется, у него ничего  не  вышло  -  как  не  вышло  и  со  всеми
остальными программами, вводимыми в действие голосом. Хильдочка  объяснила
ему, что мне понадобилось долго  и  утомительно  работать  со  специальным
оборудованием, чтобы  наш  автопилот  откликался  только  на  определенные
человеческие голоса.
     - Берти, возвращайтесь  домой  и  объясните  это  Скриппи:  пусть  он
поймет, что я спасла ему  жизнь.  Этой  машиной  можно  управлять  в  трех
режимах. Двумя из них Скриппи не умеет пользоваться вообще; третий был для
него смертелен.
     - Есть еще четвертый вариант, - добавил мой муж.  -  Всякий,  кто  не
знаком с Умницей, но пожелал бы разобрать ее на части, чтобы  разобраться,
как она устроена, оказался бы размазанным по двум-трем графствам.
     - Адская машина, Зебадия? - спросила я. - Я не знала.
     - Нет. Просто горючее очень недружелюбно относится к тем, кто  в  нем
ничего не понимает.

     - Ну, прошу к столу! - Тетя Хильда приготовила для нас сытный  омлет.
-  Берти,  положите  винтовку  рядом  с  собой,  надеюсь,  она  у  вас  на
предохранителе.  Поешьте  и  объясните  нам,  почему  вашу  колонию  стоит
защищать. То есть почему мы должны ее защищать. Для вас это долг.
     - Капитан Хильда, я много думал об этом. Я бы сказал, что в  общем  и
целом мы и здешние русские - примерно одно и то  же:  тюремные  колонии  с
военным губернатором.  Возможно,  лет  через  сто  все  различия  исчезнут
вообще. Но на мой взгляд, мы морально выше их.
     - Почему, Берти?
     - Конечно, может быть, у русских на этот счет другое  мнение...  Наши
ссыльные - преступники по нашим законам, но, будучи доставлены  сюда,  они
так же свободны, как все  остальные  англичане.  Да,  они  обязаны  носить
Широкую Стрелу, пока не отбудут срок, но на родине они  носили  бы  ее  за
решеткой. Русские ссыльные, если данные нашей разведки не врут, - это  те,
кого раньше ссылали в сибирские соляные  копи.  Политические  заключенные.
Они крепостные,  а  в  России,  насколько  мне  известно,  большинство  их
крепостными не были.  Как  с  ними  обращаются:  лучше  или  хуже,  чем  с
крепостными в России - не знаю. Но одну  вещь  я  знаю  точно.  У  них  на
полевых работах используются люди, а у нас - местные.
     - Которых вы сечете кнутами! - вдруг рассердилась я.
     Мы заспорили: Берти доказывал, что кнуты без крайней необходимости не
применяются,  а  я  утверждала,  что  видела  их  применение  собственными
глазами.
     В конечном счете победа, кажется, осталась за ним: он  объяснил,  что
местных нельзя оставлять на полях  без  намордников,  иначе  они  наедятся
травки и отключатся, потом придут в себя - и опять, и так без конца,  пока
не умрут с голоду, а  намордники  устроены  таким  образом,  что  дают  им
возможность жевать весь день, но понемножку, они и довольны.
     - Сырая травка вызывает привыкание - и у местных, и у людей. Человеку
мы не позволяем работать на плантации больше трех месяцев подряд... а если
еженедельная медицинская проверка показывает  плохие  результаты,  мы  его
отстраняем. Ну  а  что  до  местных,  Дити  -  да,  мы  их  эксплуатируем.
Эксплуатируют же люди лошадей, овец, вообще скот. Вы разве вегетарианка?
     Я признала, что нет.
     - Но я не стала бы есть местных!
     - Мы их тоже не едим. Мясо местных дают  только  местным,  а  им  все
равно. На воле они поедают своих мертвецов, убивают  и  поедают  стариков.
Капитан Хильда, это все, что я могу сказать в пользу своей колонии.  Хотя,
пожалуй, эти аргументы звучат не так убедительно, как мне казалось раньше.
     - Капитан, я бы хотел задать Берти один вопрос.
     - Ты всегда говоришь интересные вещи, Джейкоб.
     - Берти, вы бы уничтожили русских, если бы могли?
     Берти засопел.
     - Это чисто академический вопрос,  доктор.  Силы,  имеющиеся  в  моем
распоряжении, не позволяют это  сделать.  Я  не  в  состоянии  оборудовать
склады припасов в необходимых местах, а если бы и мог, вряд  ли  сумел  бы
ими воспользоваться. У меня нет ни  солдат,  ни  орнитоптеров.  Но  должен
присовокупить: если мой король прикажет мне сражаться, я буду сражаться.

     Тетя Хильда велела Берти помыть посуду под охраной папы.  Как  только
они скрылись из виду, она сказала:
     - Мы это сделаем, и это обойдется нам максимум  в  один  энергопакет.
Дити, садись программировать, придумай, как  облететь  в  один  прием  все
склады, обнаруженные нами вчера ночью.
     - Уже придумала, - отозвалась я. - Ночью и придумала. Не спалось.  Ты
хочешь, чтобы я ввела программу? Давай я  лучше  буду  давать  команды  Ае
непосредственно.
     - Как считаешь нужным, милая. Для чего, вы думаете, я отослала  Берти
мыть тарелки, а Джейкоба его охранять?  Я  хотела  сплавить  их  подальше,
чтобы потихоньку сговориться. По  окончании  предстоящей  нам  вылазки  мы
высадим Берти,  сделаем  "прыг"  -  и  в  этот  момент  я  перестану  быть
капитаном. Выборы проведем сейчас, с заранее известным исходом. Я  попрошу
выдвигать кандидатуры. Зебби, ты  предложишь  Джейкоба,  Дити,  ты  можешь
ничего не говорить, но,  если  хочешь,  выступи.  Если  Джейкоб  предложит
кандидатуру кого-либо из вас, не спорьте. Я устрою  так,  что  вынимать  и
зачитывать бюллетени будет Берти. Если вы оба со мной,  то  неожиданностью
будет чреват только четвертый голос. Три будут за Джейкоба, причем давайте
все напишем "Джейкоб", а не "папа" и не "Джейк"  ну  а  четвертый  уж  как
выйдет. Так вы со мной или нет?
     - Погоди минутку, Шельма. Может, пусть лучше Дити покомандует?
     - Только не я!
     - Для Дити это было бы полезно, но, пожалуйста, Зебби -  не  на  этот
раз. Джейкоб совсем достал меня. Постоянное неподчинение. Я  хочу  вручить
его Дити доваренным до съедобности. Ни  к  чему  ей  оказываться  в  таком
положении, когда ее папенька примется оспаривать ее распоряжения - вот  вы
и помогите сделать так, чтобы не оказалась. Я  собираюсь  устроить  своему
любимому самый что ни на есть кошмарный "белый бунт" - он его потом  будет
вспоминать с содроганием и больше ни за что в жизни не станет  пререкаться
с командиром.
     - Звучит красиво, - согласилась я, - но я не знаю  что  такое  "белый
бунт".
     - Лапочка, - сказал мой муж, - это значит уничтожать  его  смирением.
Он говорит "прыг", мы прыгаем Полнейшая и буквальная исполнительность.
     - Так, по-вашему, это ему не понравится? Он в восторге будет!
     - Ты думаешь? А тебе  приятно  было  бы  командовать  отрядом  зомби,
которые никогда не проявляют инициативы и исполняют приказы буквально, без
капли здравого смысла?

     Пятнадцать минут спустя Берти зачитал вслух:
     - "Джейкоб", и тут тоже "Джейкоб", и здесь то же самое, так что дело,
видимо, решено. Но вот еще одна бумажка, свернутая: "Ну и хитрецы вы трое.
Думаете, я не догадался, почему послали прочь с ружьем? Ладно: голосую  за
себя!"   Подписано   "Джейк".   Госпожа   председатель,   этот   бюллетень
действителен?
     - Вполне. Джейкоб, моим последним приказом  будет  команда  на  взлет
после того, как мы высадим Берти.
     - Джейк, - сказал Берти, - по-моему, в  подобных  случаях  полагаются
поздравления.
     - Отставить! Вниманию всех: приготовиться к выходу в космос.

     - Просто замечательно, - сказал Берти.
     Мы начали  с  крайнего  восточного  склада  и  двигались  в  западном
направлении. Сначала папа появлялся над целью на высоте четырех километров
и пикировал. Пока  что  без  применения  оружия:  надо  было  разобраться,
высмотреть,  где  хранится  древесный  спирт,  где   и   как   размещаются
орнитоптеры... Ая в это время издавала вой с интенсивностью  от  шести  до
восьми. Ну  и  жуть!  Я  не  доводила  дело  до  десяти,  потому  что  вой
предназначался не для истребления, а только для того, чтобы все,  кто  там
есть, разбежались врассыпную.
     Идея принадлежала Зебадии:
     - Капитан, я не желаю русским зла. Я только хочу сжечь их  горючее  и
их махалки, чтобы они не смогли напасть на наших друзей - я не вас имею  в
виду, Берти, то есть не начальство. Я имею в виду ту  ссыльную  горничную,
которая нам сегодня подавала кофе, и Брайена  Бина,  и  мистера  Уитстона,
который был знаменитым хирургом, пока какой-то дурак-судья  не  вынес  ему
приговор, а теперь он вовсю старается ради зеленых тварей, и шеф-повара  в
офицерском клубе, и тех пятерых, что водят драндулет, и еще многих  людей,
которые улыбались нам, а ведь могли бы и исподлобья глядеть.  Я  не  хочу,
чтобы их убили или обратили в рабство: пусть у них будет шанс. Губернатор,
Англия  клеймит  Широкой  Стрелой  свои  лучшие  людские  ресурсы  -   вы,
англичане, еще пожалеете об этом.
     - Не исключено, что вы правы, Зеб.
     - Русских я тоже не хочу  убивать.  Очень  может  быть,  что  они  по
большей части  вполне  приличная  публика.  Так  что  по  каждой  цели  мы
пройдемся два раза: с первого захода  разгоняем  их  во  все  стороны,  со
второго - уничтожаем склад. Капитан, если это вас не  устраивает,  найдите
другого стрелка.
     - Астронавигатор, - сказала тетя Хильда.
     - Слушаю, капитан.
     - Наносите удары так, как говорит первый пилот.  Возьмите  управление
на себя. Атакуйте.
     Над первой  целью,  нанеся  удар,  мы  ненадолго  задержались.  После
первого захода они, как и  предполагалось,  пустились  врассыпную  -  наше
звуковое воздействие  пробрало  их  до  косточек.  Это  сильное  средство,
настолько сильное, что я запрограммировала  Аю  на  выключение  звука  при
кодовом слове "прыг" - и на втором заходе звуком уже не пользовалась.
     Зебадия наносил удары по заранее  определенным  координатам  с  таким
расчетом,  чтобы  уничтожить  как  можно  больше  орнитоптеров  и  поджечь
заготовленное для них горючее.
     Первый удар выглядел с высоты в четыре  километра  вполне  удавшимся.
Склады горели, орнитоптеры дымились, один орнитоптер - между  прочим,  как
раз тот, в который Зебадия не попал - пылал вовсю. Должно быть, его задели
брызги горящего метанола.
     Если и с другими целями дело  обстояло  так  же,  то  через  тридцать
четыре минуты русские потеряли все  свое  горючее  и  примерно  70%  своих
махалок, развернутых для боевых действий. Когда  с  последней  базой  было
покончено, я подняла машину высоко-высоко над планетой.
     - Следующая остановка - Виндзор-Сити.
     -  Астронавигатор,  беру  управление  на  себя.  Берти,  не  забудьте
передать Бетти колечко.
     - Утром обязательно передам.
     - Отлично, - сказала капитан  Хильда.  -  Берти,  отстегните  ремень,
обойдите  Джейкоба,  встаньте  у   дверцы   -   прислонитесь   к   дверце,
прислонитесь. Джейкоб, подтолкни  его,  когда  надо  будет.  Берти,  когда
дверца откроется, прыгайте и бегите куда глаза глядят.
     Все заняли предназначенные им места.
     - АЯ, ПЛАЦ. Ая, открой правую дверь... Ая, закрой  двери.  АЯ,  ПРЫГ,
АЯ, ПРЫГ! Ну что, Джейкоб, я уже не капитан?
     - Дорогая моя, ты уже не капитан, я  беру  ответственность  на  себя.
Десять минимумов по оси h - выполнено. Можно расстегнуть ремни.
     Я тут же их расстегнула - исключительно неуклюже: заехав  папе  ногой
по физиономии.
     - Дити! Будь любезна, поосторожнее.
     - Прошу прощения, капитан. Я успела отвыкнуть от невесомости.
     - Ты каждый день бываешь в невесомости!
     - Да, капитан. Я каждый день бываю в невесомости, будучи пристегнута.
     - От-ста-вить! Хильда, не заслоняй мне пульт управления. Ухватись  за
что-нибудь. Только не за меня, пожалуйста! Зеб! Уцепись  за  что-нибудь  и
поймай Хильду!
     - Вас понял, капитан! Будет сделано. - Одной рукой мой муж сграбастал
тетю Хильду, другой  -  ремень.  При  этом  наш  капитан  оказался  плотно
прижатым к дверце в переборке.
     - Ну как, сэр?
     - Убери подальше свою задницу, ей тут не место!
     - Прошу прощения, сэр, - вежливо откликнулся Зебадия, развернувшись и
всадив локоть прямехонько папе в ребра. Я присоединилась с другой стороны,
и в мгновение ока папа снова оказался в  нашей  власти  -  невесомость,  в
сущности, не что иное, как большой балетный репетиционный зал.
     - И что  мы  теперь  будем  делать,  сэр?  -  весело  поинтересовался
Зебадия.
     Папа не ответил. По движению его губ я поняла,  что  он  считает  про
себя - в обратном порядке, по-немецки. Это третья стадия.
     Закончив, он тихо сказал:
     - Зеб, сядь в кресло второго пилота и пристегнись.
     - Есть, сэр. - Зебадия выполнил приказание.
     Папа ухватил Хильду, держась за ручку двери.
     - Дити, сядь в кресло первого пилота. Пристегнись, пожалуйста.
     - Вас поняла, капитан. - Я тоже выполнила приказание.
     - Дорогая моя, я хочу, чтобы ты села позади Дити. Помочь тебе?
     - Спасибо, капитан, я бы не отказалась. Это  очень  любезно  с  вашей
стороны. - Белый бунт? Хильдочка не более беспомощна, чем Зебадия, но  она
считает,  что  Бог  создал  мужчин  с  единственной  целью:  заботиться  о
женщинах. Наверное, это не самая глупая из философий.
     Закончив "помогать" Хильде, папа устроился на правом заднем сиденье.
     - Внимание. Мы сместились на девяносто градусов по  часовой  стрелке.
Теперь я капитан. Хильда, ты астронавигатор и заместитель командира. Дити,
ты первый пилот.  Зеб,  ты  второй  пилот.  Есть  ли  вопросы?  В  порядке
старшинства, пожалуйста.
     - Как заместитель командира, - смиренно  промолвила  Хильдочка,  -  я
обязана давать капитану советы...
     - В определенных обстоятельствах. Слушаю.
     - Капитан, я очень слабо разбираюсь в астронавигации.
     - Поэтому ты и назначена на эту  должность.  В  случае  необходимости
будешь советоваться с Дити, если нужно - вы обе спросите совета у Зеба, ну
а если вы все трое не справитесь, я возьмусь за дело сам и  буду  отвечать
за  ошибки.  Капитан  всегда  отвечает  за  все  ошибки.  Если  в   чем-то
сомневаетесь, не стесняйтесь обращаться ко мне за  советом.  Дити,  ты  не
водила эту машину  в  атмосфере.  Но  ты  умелый,  решительный  и  опытный
водитель (Да? Ну, наконец-то ты это признал, папочка, давно  бы  так!),  и
сейчас мы находимся достаточно высоко, чтобы у тебя было время  освоиться.
Я посадил Зеба рядом с тобой, чтобы он тебя обучал и доложил мне, когда ты
полностью овладеешь навыками. - Папа улыбнулся. -  К  счастью,  на  случай
неприятностей у нас есть замечательные программы, которые вызволят нас  из
любой беды, такие, как "Ая, прыг"...
     Ая прыгнула.
     Папа этого не заметил, но я-то все время следила за данными радара, с
той минуты, как меня назначили на новую должность. Кто, интересно, изобрел
эти  предохранительные  команды,  а?  Подумай,   папочка,   как   следует.
Подсказка: кое-кто из твоего потомства.
     - Зеб, ты знаешь, как работают наши так  называемые  верньеры,  но  у
тебя не было времени набить на них  руку.  Теперь  будешь  практиковаться,
пока не научишься делать с ними абсолютно все -  даже  вслепую,  на  слух.
Отдаю должное твоим способностям: экзамен будешь  принимать  у  себя  сам.
Когда почувствуешь,  что  полностью  все  освоил,  скажи  мне,  и  я  велю
астронавигатору внести это в судовой журнал.
     К сведению будущих капитанов: я успокоюсь только тогда, когда  каждый
достигнет компетентности в каждом из четырех кресел и все будут  прекрасно
чувствовать себя при любом из двадцати пяти возможных размещений...
     -  Двадцати  четырех,  папа,  -  вырвалось  у  меня,  но  я  тут   же
поправилась. - Виновата, капитан: двадцати пяти.
     Папа  не  в  ладах  с  простейшей  арифметикой:  ему  так  давно   не
приходилось ей заниматься. Он два на три и то на калькуляторе перемножает.
Правда, я сама видела.
     Он воззрился на меня; губы его слегка дрожали. Потом сказал:
     - Первый пилот.
     - Да, капитан.
     - Я приказываю вам поправлять меня, когда я делаю ошибку. Разумеется,
размещений двадцать четыре.
     - Сэр, могу ли я задать  вопрос,  прежде  чем  подтвердить  получение
приказа?
     - Ну, пожалуйста.
     - Капитан, какого рода ошибку?
     - Что? Любого рода! Ошибка есть ошибка. Дочь, ты что, подловить  меня
хочешь?
     - Никак нет, капитан. Просто я не могу подтвердить получение приказа,
пока  не  понимаю  его.  Выражение  "ошибка  есть  ошибка"   не   содержит
информации. Если я вижу, что вы кладете себе в кофе вторую порцию  сахара,
должна ли я...
     - Сказать мне об этом! Конечно!
     - Если я вижу, что  вы  несправедливо  обращаетесь  со  своей  женой,
должна ли я...
     - Минуточку! Если такое бывает или бывало - хотя я не  согласен,  что
бывало, - то вам не следует вмешиваться.
     - Есть, сэр. Итак, мы установили, что ошибки бывают  двух  категорий.
Но капитан не определил, какие  ошибки  к  какой  категории  относятся,  а
первый пилот не имеет права  самостоятельно  решать  подобные  вопросы.  С
вашего разрешения, сэр, я предложила бы следующее: пусть капитан  подумает
над этой проблемой и в удобное для него время отдаст новый  приказ,  а  до
тех пор позволит первому пилоту не поправлять ошибки капитана.
     Зебадия подмигнул мне, повернувшись так, что я  его  лицо  видела,  а
папа нет.
     Папа вскипел:  я-де  не  понимаю  самоочевидных  вещей,  и  вообще  я
нарушила ход его мыслей. В конце концов он  додумался  до  определения  на
уровне восьмиклассника: мне надлежит поправлять его только в тех  случаях,
когда он ошибется в цифрах и иных аналогичных символах, например в  углах.
(Ну, папочка, это ты на свою голову придумал!)
     - Вас поняла, капитан, - сказала я.
     - Собственно говоря, - пустился он в дальнейшие  разглагольствования,
- я, наверное,  буду  обязан  проследить,  чтобы  это  обучение  полностью
завершилось до того, как я передам кресло капитана своему преемнику.
     (Я принялась подсчитывать, сколько у меня к тому времени будет детей,
и решила прикинуть, как бы нам усилить "белый бунт".)
     - Капитан!
     - Слушаю вас, астронавигатор.
     - Считаю своим долгом дать вам  совет  относительно  ошибки,  которая
может  произойти  в  ближайшем  будущем.  В  настоящий  момент  управление
кораблем находится в руках капитана, не так ли?
     - Именно так, Хильда. Я управляю. Так в чем дело?
     - Мы падаем, сэр. Советую вывести нас на орбиту.
     Я вздохнула с облегчением, так как  показания  радара-дальномера  уже
пора было воспринимать как высоту над поверхностью,  и