сделать,  и он
ответил,  что я  прав; это было не мнение, а факт, необходимость. Я надеюсь,
если я ошибусь, он  поправит меня. Но  Майк думает по-марсиански, и это дает
ему в руки другую "карту местности". Вы следите за моей мыслью?
     - Я грокнул, - сказал Джубал. - Язык сам по себе формирует базовые идеи
человека.
     - Да, но... доктор, вы говорите по-арабски?
     -  Плохо,  - признался Джубал.- Нахватался  верхушек, пока был  военным
врачом в  Северной Африке. До  сих пор  читаю, потому  что предпочитаю слова
пророка в оригинале.
     - Правильно. Коран невозможно перевести.  "Карта"  меняется, как  бы ни
старался переводчик. Вы понимаете теперь, насколько трудно мне с английским?
Дело  не только в том, что мой  родной язык имеет другие спряжения; изменена
"карта".  Английский  - величайший человеческий язык,  его  неоднозначность,
многообразие  оттенков   и  иррациональная   идиоматическая  сложность  дают
возможность  говорить  на английском  вещи,  которые не  скажешь ни на одном
другом языке. Все это чуть  не свело меня с ума... пока я не выучился думать
по-английски -  и это положило новую  "карту" мира поверх той,  с которой  я
вырос.  Возможно, лучшую... и уж,  конечно,  более подробную. Но есть  вещи,
которые можно сказать по-арабски и нельзя по-английски.
     Джубал кивнул.
     - Вот поэтому я и продолжаю читать на арабском.
     - Да. Но  марсианский настолько многообразнее английского - и настолько
резко отличается  в  способе абстрагирования  картины  Вселенной, -  что,  с
марсианской точки  зрения,  английский  и  арабский  могут  считаться  одним
языком.  Англичанин и араб могут научиться думать на языке друг друга. Но  я
не уверен, что мы  когда-нибудь сможем думать по-марсиански (разве что таким
способом, как выучился этому Майк...) Самое большее, мы можем выучить этакий
пиджин-марсиан, на котором говорю я.
     Возьмем  это  слово:  "грокнуть".   Его  буквальное  значение,   как  я
подозреваю, восходит к зарождению марсианской расы как мыслящих существ -  и
которое бросает свет на их "карту" в целом. "Грокнуть" означает "выпить".
     -  Как?  -  изумился  Джубал.  -  Майк  никогда  не  употребляет  слово
"грокать", когда говорит о питье. Он...
     - Минутку, - Махмуд переговорил с Майком по-марсиански.
     На лице Майка появилось легкое удивление.
     - "Грокинг" значит "питье".
     - Но Майк согласился бы,  -  продолжал Махмуд, - если бы я назвал сотню
других  английских слов,  слов, о которых  мы думаем, как о  различных, даже
противоположных  понятиях. "Грокинг"  включает  в  себя их  все.  Он  значит
"ярость"  - истинную  ярость, ибо согласно марсианской  "карте" ты не можешь
ненавидеть что-то,  если не грокнул, не  понял до самого  конца, если оно не
поглотилось  тобой и  поглотило  тебя... тогда  можешь  приходить в  ярость,
ненавидя  себя  самого.  Но это  также  предполагает,  что  ты  любишь  это,
восхваляешь и не  можешь,  чтобы было по-другому.  Тогда можешь  приходить в
ярость - а  марсианская ярость настолько  темное дело, что ближайшим  земным
эквивалентом  будет  слабая  неприязнь.  -  Махмуд  поскреб   подбородок,  -
"Грокинг" означает идентичный  эквивалент. Наш штамп "Мне  от этого больнее,
чем  тебе" имеет сильный марсианский привкус. Марсиане, похоже, инстинктивно
знают то,  что мы с таким трудом  взяли  от  собственной физики: наблюдатель
влияет  на  объект  наблюдения  посредством   самого  процесса   наблюдения.
"Грокнуть" означает понять  так  полно,  что  наблюдатель становится  частью
объекта  наблюдения   -   поглощается,   смешивается,  всасывается,   теряет
индивидуальность  в  групповом познании. Он  означает почти  все, к  чему мы
пришли с помощью религии, философии  и науки... и при  этом означает для нас
так же мало, как цвет для слепого. -  Махмуд  помолчал.  -  Джубал,  если  я
изрублю вас  на куски, которые  затем потушу  в духовке,  эта  тушенка может
грокать - и когда я съем  вас, мы грокнем вместе, и ничего не пропадет, и не
будет иметь никакого значения, кто из нас ест.
     - Для меня будет! - уверенно заявил Джубал.
     - Вы не марсианин. - Махмуд снова переговорил с Майком по-марсиански.
     Майк кивнул.
     - Ты  говорил правильно,  мой брат доктор Махмуд. Мне говорили так.  Ты
есть бог.
     - Видите,  как безнадежно? - Махмуд беспомощно пожал  плечами.  -  Все,
чего я добился, это богохульства. Мы думаем не по-марсиански. Мы не можем...
     - Ты есть бог, - согласно подтвердил Майк. - Бог грокает.
     - Давай-ка сменим тему! Джубал,  могу я воспользоваться нашим братством
и попросить еще джина?
     - Я принесу! - сказала Доркас.

     Это была семейная вечеринка, чему немало способствовала неофициальность
Джубала плюс тот факт, что вновь прибывшие были того же сорта: образованные,
шумные и не  испытывающие  стремления к  соперничеству. Даже  доктор Махмуд,
крайне  редко  забывающий  о  контроле над  собой  с теми,  кто  не разделял
единственно правильную веру в покорстве воле аллаха, всегда благодетельный и
милосердный, чувствовал себя свободно. Ему было ужасно  приятно,  что Джубал
читал слова пророка... и теперь, когда он пригляделся внимательнее, женщины,
ведущие  домашние  дела  Джубала,  оказались  полнее,  чем   он  думал.  Эта
черненькая... Он быстро выбросил эту мысль из головы: он был здесь гостем.
     Но  ему  было  приятно, что  эти  женщины  не  трещали  без  умолку, не
встревали в  рассудительный разговор мужчин; но  поспевали с едой  и вином и
излучали  тепло гостеприимства.  Сначала его потрясло  неуважение  Мириам  к
своему хозяину...  но  потом он узнал его: вседозволенность  кошек и любимых
детей под домашним кровом.
     Джубал объяснил, что они просто ждут решения Генерального Секретаря.
     -  Если он решит  заняться делом, мы о  нем  вскоре услышим. Если бы мы
остались во Дворце,  на  Дугласа мог напасть  соблазн выцыганить у  нас  еще
что-нибудь. Здесь мы можем отказать ему довольно просто.
     -  Что выцыганить? - спросил  капитан Ван-Тромп. -  Вы же дали ему все,
что он хотел.
     - Не все. Дуглас  предпочел бы, чтобы все оставалось как было... вместо
того, чтобы вести себя как паинька и отдать власть человеку, которого  он не
переваривает, а точнее, сукину сыну с невинной улыбочкой, нашему брату Бену.
Другие  тоже попытаются  отхватить  кусок пожирнее. Этот  невозмутимый будда
Канг ненавидит меня  лютой ненавистью - я выдернул ковер у него из-под  ног.
Но  если он  придумает нечто, что может соблазнить нас, он непременно пустит
это в ход.  Поэтому будем держаться подальше от него. Канг - одна из причин,
почему мы ничего не едим и не пьем со стороны.
     - Вы  считаете, что есть повод для беспокойства? - спросил Нельсон. - А
я-то думал, что вы гурман,  признающий  только собственную кухню. Я не  могу
представить себя отравленным в таком отеле, как этот.
     Джубал с серьезным видом покачал головой.
     -  Свен, никто не собирается травить вас,  но ваша жена  может получить
страховку только из-за того, что вы ели за одним столом с Майком.
     - Вы серьезно?
     - Свен, я велю гостиничной прислуге принести  все,  что вам вздумается,
но ни сам ни к чему не прикоснусь, ни Майку не позволю. Они знают, где мы, и
располагают   двумя  часами,   чтобы   действовать...   поэтому   я   должен
предполагать,  что все здешние  официанты на  иждивении у Канга и, возможно,
еще у двух-трех лиц впридачу. Моя первейшая забота - сохранить этого парня в
живых, пока мы стерилизуем его могущество. - Джубал задумался. - Представьте
себе паука каракурта, "черную вдову".  Робкое маленькое  существо, полезное,
самое прелестное  из  паукообразных, с лаковым  блеском  и торговой маркой в
виде  песочных часов.  Однако  это  прелестное  создание к несчастью  своему
располагая  слишком большой мощью  для  своих  размеров. Поэтому  всякий его
убивает.
     -  При  чем  здесь  "черная вдова"?  Она  просто не может избавитьcя от
своего яда.
     - С Майком тоже самое. И он не так симпатичен, как "черная вдова".
     - Джубал! - негодующе  перебила Доркас. - Что за отвратительные вещи ты
говоришь! Совершеннейшее вранье!
     - Детка, у меня нет твоей гландулярной предвзятости. Симпатичный он или
нет, у  Майка  нет  способа избавиться  от этих денег, и для  него  вовсе не
безопасно  иметь  их.  Тут  не  только  Канг. Верховный  Суд  вовсе  не  так
аполитичен,  как  ему  полагается...  хотя его  методы  скорее сделают Майка
узником, чем  трупом - судьба, на мой взгляд еще  худшая.  Не  говоря уже  о
других заинтересованных партиях внутри и за пределами Дворца, которые сейчас
вовсю обмозговывают, как  повлияет на их благополучие, если  Майк окажется в
качестве главного действующего лица в крематории. Я...
     - Видео, босс.
     - Энн, ты явно родилась в Порлоке.
     - Нет, в Далласе.
     - Я не буду отвечать на звонок.
     - Она велела сказать, что это Беки.
     -  Так чего же ты молчала?! - Джубал ринулся вон из  комнаты. На экране
сияло лицо мадам Везант. - Беки! Рад видеть тебя, девочка!
     - Привет, док. Я наблюдала за вами.
     - И как я смотрелся?
     - Никогда не видела такого мастерского финта. Док, мир потерял великого
оратора, когда вы не родились близнецами.
     - Это высшая похвала, Беки, - в  голове  у него стремительно  понеслись
мысли.  -   Однако  все   получилось  лишь  благодаря  тебе.   Я   собираюсь
расплатиться... и как следует. Так что называй гонорар, Беки.
     Мадам Везант нахмурилась.
     - Вы оскорбляете мои чувства.
     -  Беки!  Все  бьют в  ладоши  и радуются...  Но аплодисменты  особенно
хороши,  когда оказываешься посреди  груды мятых  зеленых хрустящих бумажек.
Человек с Марса оплачивает этот счет, и, поверь мне, он в состоянии это себе
позволить. -  Он ухмыльнулся. -  Все, что ты получишь от меня, это поцелуй и
объятья, от которых затрещат твои ребра.
     Она успокоенно улыбнулась.
     - Я помню, как вы поглаживали меня пониже спины, уверяя  что  профессор
идет на поправку; вы всегда умели сделать так, чтобы телу было хорошо.
     - Никогда не делал ничего такого похабного.
     - Сами знаете, что делали. И ничего отеческого в этом тоже не было.
     - Возможно, это была процедура, в  которой ты  нуждалась. Ладно, сдаюсь
насчет поглаживания... но я буду все отрицать, если ты обратишься в суд.
     - Так-то лучше.
     - А ты лучше подумай о гонораре. И не забывай нули.
     - Док,  существуют и другие способы получения  гонорара  кроме ловли на
слове. Вы видели сегодняшние биржевые сводки?
     - Нет, и не надо об этом. Лучше приходи, выпьем.
     - Э...  Я, пожалуй, воздержусь. Я обещала одной, ну... высокой персоне,
что не буду отлучаться.
     - Понимаю.  Беки,  не  говорят ли  звезды, что  это  дело принесет всем
только хорошее, если  будет подписано  и скреплено  печатью сегодня?  Может,
сразу же после закрытия биржи.
     Она задумалась.
     - Я погляжу.
     -  Погляди.  И приходи  навестить нас. Тебе  понравится наш мальчик. Он
невинен, но сладок, как украденный поцелуй.
     - Э-э... Я загляну. Спасибо, док.
     Они попрощались.  Джубал обнаружил,  что доктор  Нельсон увел  Майка  в
спальню, чтобы обследовать его. Корабельный врач был ошарашен.
     - Доктор, -  сказал он,  -  я  видел этого  больного всего  десять дней
назад. Скажите мне, откуда у него такие мускулы?
     - Он получил листок из "Руст:  Журнал для настоящих мужчин". Знаете эту
писульку, где говорится, как девяностофунтовый доходяга может...
     - Доктор, я серьезно.
     - Почему не спросить его самого?
     Нельсон так и сделал.
     - Я надумал их, - ответил Майк.
     - Точно, - согласился Джубал.  - Он "надумал" их. Когда я подобрал  его
на той неделе, он был хилый, тонкий, вялый и бледный, словно вырос в пещере.
Поэтому я велел ему стать сильнее. Что он и сделал.
     - Упражнения? - с сомнением в голосе спросил Нельсон.
     - Немного плаванья.
     - Несколько дней  плаванья не помогут человеку выглядеть так, словно он
всю жизнь ворочал железные болванки! - Нельсон призадумался. - Я знаю,  Майк
может управлять  так  называемыми  непроизвольными  мышцами.  Но  тому  были
прецеденты. А это заставляет допустить, что...
     - Доктор, - мягко перебил его Джубал, - почему бы не признаться, что вы
не можете это грокнуть?
     Нельсон вздохнул.
     - Поневоле признаешься. Одевайся, Майк.

     Позднее Джубал откровенничал с тремя офицерами "Победителя".
     - С финансами было просто: следовало так  поместить деньги Майка, чтобы
бороться за них  было невозможно, даже в  том  случае, если он умрет, потому
что  я  сказал  Дугласу,  что  смерть  Майка  автоматически покончит  с  его
опекунством. А Канг и прочие узнали  из достоверного источника - от  меня, -
что  смерть Майка  даст  Дугласу неограниченный  контроль. Конечно,  будь  я
волшебником, я избавил бы парня от последнего пенни. Это...
     - Почему, Джубал? - перебил капитан.
     Харшоу уставился на него.
     - Вы состоятельны, шкипер? Я хочу сказать богаты?
     - Я? - Ван-Тромп фыркнул. - Мне платят жалование, есть кое-какая рента,
заложенный дом... и две дочки в колледже. Хотел бы я быть состоятельным!
     - Вам бы это не понравилось.
     - Ха! Вы бы так не говорили, будь у вас две дочери в колледже.
     -  Я выучил четверых... и по уши залез в долги. Одна - настоящая звезда
в своей специальности... под фамилией мужа,  потому  что  я  старая жопа,  а
вовсе не почтенный родитель. Остальные помнят мой день  рождения и не  особо
докучают мне. Я вспомнил про свое потомство только для того, чтобы доказать,
что  отцу частенько требуется больше,  чем он  имеет.  Но  вы можете  уйти в
другую фирму, которая будет  платить вам в  несколько раз больше теперешнего
лишь за ваше имя в списке директоров. У вас были такие предложения?
     - Это  не по мне,  - сквозь  зубы процедил Ван-Тромп.  -  Я верен своей
специальности.
     - Хотите сказать, что деньги не могут соблазнить вас оставить командную
рубку корабля?
     - Да, я не гонюсь за деньгами.
     - И все же, ничего хорошего, когда их мало. Дочери могут вытребовать на
десять  процентов  больше,   чем  способен  зарабатывать  человек  на  любой
должности. Это закон природы,  известный  под названием закона  Харшоу.  Но,
капитан, настоящее состояние, в  масштабах, требующее всяких грязных трюков,
лишь бы снизить подоходный налог, вышибает из седла так же однозначно, как и
отставка.
     - Чепуха! Я бы превратил его в облигации и просто стриг бы купоны.
     - Но только не в том случае, если вы ставите богатство на первое место.
Большие деньги труднодосягаемы. Чтобы их сделать,  нужна порой целая  жизнь.
Ни  одна балерина не  трудится больше. Это не ваш стиль, капитан, вы ведь не
хотите делать деньги, вы попросту хотите тратить деньги.
     - Правильно, сэр! Поэтому я и не понимаю, почему вы  хотите  отобрать у
Майка его состояние.
     - Потому что  большое  богатство  -  сущее проклятье. Если только вы не
наслаждаетесь самим  процессом  делания  денег. Но  и  тогда это  имеет свои
издержки.
     -  А,  вздор!   Джубал,   вы   говорите,   словно   гаремный  стражник,
расписывающий нормальному человеку, сколь хороша жизнь евнуха.
     - Возможно, - согласился Джубал. - Способность  мозга рационализировать
собственное недомыслие поистине безгранична; и я не исключение. Поскольку я,
подобно  вам,  сэр,  не имею  иного  интереса к  деньгам,  кроме  желания их
тратить,  для  меня  просто  невозможно  разбогатеть.  И  наоборот:  не надо
опасаться,  что я  когда-нибудь  буду не в состоянии сотворить  ту  скромную
сумму,  которая нужна мне,  чтобы питать  мои  пороки,  поскольку любой, кто
обладает  здравым  смыслом и не продается по  мелочам, способен на  это.  Но
большое богатство... Вы  видели  этот  фарс.  Должен ли я был переписать его
так,  чтобы устроить  грабеж... стать его  менеджером и владельцем де-факто,
высасывая   из  поступлений  столько,   сколько  мне   заблагорассудится   и
обстряпывая все так, будто доходами распоряжается Дуглас? Майк доверяет мне.
Я его водный брат. Могу ли я красть его богатство?
     - Хм... проклятье, Джубал, об этом я не подумал.
     - И  зря.  Потому  что наш Генеральный Секретарь не больший охотник  за
деньгами, чем вы.  Его  конек - власть, барабан,  боя  которого я не  слышу.
Гарантируй я, что богатство Смита станет оплотом  его  администрации, и  мне
сунут какую угодно взятку. - Джубал поежился. - Я подумывал и об этом, чтобы
защитить  Майка  от  стервятников... но  меня  охватил ужас. Капитан, вы  не
знаете, что такое богатства морского царя. Все вокруг рвут богача на  части,
и  каждый  требует, чтобы он  куда-то вложил или кому-то отдал  часть своего
состояния.  Он становится  подозрительным  -  честную  дружбу ему предлагают
крайне  редко:  те,  кто могут  стать  друзьями,  слишком  брезгливы,  чтобы
отталкивать попрошаек, и слишком горды, чтобы допустить то, чтобы их спутали
с одним  из них. Что еще хуже, в опасности его семья. Капитан, вашим дочерям
никогда не грозило похищение?
     - Что? Благодарение богу, нет!
     -  Если  бы  вы располагали  богатством, вроде  того, что  свалилось на
Майка, вам пришлось бы охранять их день и ночь... и вы бы все равно не знали
покоя, поскольку не доверяли  бы  даже  охране. Взгляните на последнюю сотню
похищений и  обратите  внимание, во  скольких  из  них  замешаны  доверенные
лица... и как мало жертв осталось в живых.  Могут ли деньги перевесить петли
на шеях ваших дочерей?
     Ван-Тромп призадумался.
     - Лучше уж я останусь при своем заложенном домике.
     -  Аминь. Я тоже хочу жить  своей жизнью, спать  в  своей  постели... и
чтобы ничего  меня  не  беспокоило!  И  все же  я думал,  что меня  принудят
провести  остаток  дней моих в офисе,  заваленном  всяким хламом, вкалывая в
хвост и гриву в качестве поверенного Майка.
     Тогда  передо мной  и  замаячил выход. Дуглас работает как раз в  таком
офисе,  у него есть  соответствующий штат.  Поскольку мы слагаем полномочия,
чтобы обеспечить Майку безопасность, пусть теперь у Дугласа и болит голова.
     Я  не  опасаюсь,  что он  займется  воровством.  Только  второразрядные
политики  падки  на  деньги,  а  Дуглас  далеко  не  ничтожество.  Перестань
хмуриться, Бен, будем надеяться, что он не взвалит этот груз на тебя.
     Поэтому я взваливаю весь груз на Дугласа... и возвращаюсь в свой садик.
Но тут все просто, нечего и думать. Прецедент Ларкина вот что мучило меня.
     - Я думаю, вы совсем спятили, Джубал, - сказал Кэкстон. - Экая глупость
- требовать для Майка королевских  почестей. Вам  бы  просто выторговать все
выгоды, вытекающие из этого дикого прецедента...
     - Бен,  мальчик мой,  - очень  мягко  перебил Джубал,  -  временами  ты
бываешь неплох как репортер...
     - Ну, спасибо! Еще один мой поклонник.
     - ... но твои понятия о стратегии находятся на уровне неандертальца.
     - Так-то лучше, - вздохнул Кэкстон.- Я уж было подумал что вы размякли.
     - Когда это случится, сделай милость, пристрели меня.  Капитан, столько
человек вы оставили на Марсе?
     - Двадцать три.
     - И каков их статус согласно прецеденту Ларкина?
     Ван-Тромп нахмурился.
     - Мне не положено говорить.
     - Тогда и не надо, - посоветовал Джубал. - Мы и сами сообразим.
     -  Шкипер,  -  вмешался  доктор  Нельсон.  - Мы  со Стинки  снова  люди
штатские. Я скажу... если мне захочется...
     - И я, - присоединился Махмуд.
     - ... и они знают, что можно сделать с моей запасной должностью. Какого
черта правительство темнит? Эти-то протиратели кресел не полетят на Марс.
     - Уймись,  Свен.  Я намерен рассказать:  ведь это  наши  водные братья.
Однако, Бен, мне не хотелось бы видеть это в печати.
     - Капитан,  если  вам  станет от этого  легче, я присоединюсь Майку,  и
девушкам.
     -  Не  надо.  Правительство  позаботилось  о  колонии.  Каждый колонист
отка