и  нос  крейсера  стал  медленно
задираться. Крейсер встал почти вертикально,  и  мне  показалось,  что  он
вот-вот опрокинется; но тут стена поддалась, и мы вывалились через  пролом
в следующий двор.
     Наше орудие заговорило вновь - оно стреляло  в  упор  по  внутреннему
дворцу. Я подождал, пока последний из крейсеров войдет во внутренний двор,
и затем приказал:
     - Транспорты с десантом, вперед.
     После этого я связался с Пеннойером и сообщил ему, что Хаксли ранен и
командование переходит к нему.
     Для меня бой кончился. Он шел еще вокруг меня, но я не принимал в нем
участия - я, который всего несколько  минут  назад  узурпировал  верховное
командование.
     Я закурил сигарету и подумал, что  же  мне  теперь  с  собой  делать?
Глубоко затянувшись, я вылез через контрольный люк  в  орудийную  башню  и
выглянул в бойницу.  Дым  рассеивался.  Я  увидел,  как  откинулись  борта
транспорта "Лестница Иакова" и солдаты, держа оружие наготове,  посыпались
во все стороны, разбегаясь в укрытия. Их встретил редкий  неорганизованный
огонь. "Лестница Иакова" уступил место "Ковчегу".
     Командир десанта на "Ковчеге" имел приказ захватить Пророка живым.  Я
выскочил из башни, спустился в машинное отделение и отыскал запасной  люк.
Откинув крышку, я вывалился на землю и бросился за десантниками.
     Мы вместе ворвались во внутренние покои.
     Бой кончался. Мы почти не встречали сопротивления.  Мы  спускались  с
этажа на этаж все глубже под землю и наконец нашли  бомбоубежище  Пророка.
Дверь распахнута настежь, и Пророк находился там, где мы его искали.
     Но мы его не арестовали. Девственницы добрались до него раньше, и  он
уже не был властительным и грозным. От него осталось ровно столько,  чтобы
можно было его опознать.



                             Роберт ХАЙНЛАЙН

                             УПЛЫТЬ ЗА ЗАКАТ


Пер. - Н.Виленская.
Robert A.Heinlein.
To Sail Beyond the Sunset (1987) (#4).


                                       Девчушкам, бабочкам и котятам.
                                       Сьюзен, Элеанор и Крис и,
                                                  как всегда, Джинни.
                                                          С любовью Р.А.Х.

                                       "...Вперед, друзья,
                                       Открытиям еще не вышел срок.
                                       Покинем брег и, к веслам сев своим,
                                       Ударим ими, ибо я стремлюсь
                                       Уплыть за край заката и достичь
                                       Вечерних звезд, пока еще я жив".
                                                         Теннисон, "Улисс"



                   1. КОМИТЕТ ЭСТЕТИЧЕСКОГО УСТРАНЕНИЯ

     Я проснулась в постели с  мужчиной  и  котом.  Кот  был  мне  знаком,
мужчина - нет.
     Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться - пристегнуть  настоящее
к своим вчерашним впечатлениям.
     Бесполезно. Никакого "вчера" не существовало. Последнее, что я  помню
четко,  -  это  салон  иррелевантобуса   Бэрроу,   в   котором   ехала   в
Нью-Ливерпуль.  Потом  раздался  громкий  треск,  я  ударилась  головой  о
переднее сиденье, какая-то женщина подала мне ребенка, и мы все потянулись
к аварийному выходу правого борта. В одной руке у меня был кот, в другой -
ребенок. Потом я увидела мужчину, которому оторвало руку...
     Содрогнувшись, я открыла глаза. Нет, у незнакомца рядом со мной  рука
была на месте, и кровь не хлестала из куцего обрубка.  Может,  мне  просто
приснился кошмар? Я горячо надеялась, что это так.
     А если не так, то куда я дела ребенка? И чей он,  собственно?  Морин,
так не пойдет. Если ты потеряла ребенка, тебе нет прощения.
     - Пиксель, ты ребенка не видел?
     Кот промолчал, и возобладала презумпция невиновности.
     Отец когда-то сказал мне, что только я одна из его дочерей  способна,
усевшись на церковную скамью, вдруг обнаружить, что плюхнулась на  горячую
лимонную меренгу. Любая другая посмотрела бы, куда садится.  (Я  смотрела.
Но мой кузен Нельсон... Ну да ладно.)
     Если оставить к стороне лимонные меренги, кровавые обрубки, пропавших
детей, возникает вопрос: что за человек лежит в постели,  повернувшись  ко
мне тощей спиной скорее как супруг, чем как любовник? Я не припомню, чтобы
выходила за него замуж.
     Я и раньше делила постель с мужчинами - и с женщинами,  и  с  детьми,
которые могли в нее надуть, и  с  кошками,  которые  занимали  большую  ее
часть, а однажды и с целым квартетом.  Но,  будучи  женщиной  старомодной,
все-таки предпочитаю знать, с кем сплю.
     - Пиксель, кто это? Мы его знаем? - спросила я у кота.
     - Н-н-н-е-е-т.
     - Тогда давай посмотрим. - Я положила  руку  на  плечо  неизвестному,
чтобы разбудить его и спросить, где мы  с  ним  познакомились  -  если  мы
знакомы.
     Плечо было холодное.
     Он был мертв.
     Ничего себе начинается день.


     Схватив Пикселя, я вскочила как ошпаренная. Пиксель запротестовал.
     Я рявкнула:
     - А ну заткнись! У мамы проблемы.
     Отключив  на  долю  секунды  свой  подкорковый  центр,  я  решила  не
выскакивать пока ни на улицу, ни в коридор - куда там ведет эта дверь, - а
повременить и постараться оценить ситуацию, прежде чем взывать о помощи. В
этом был свой резон, поскольку я была  в  чем  мать  родила.  У  меня  нет
предрассудков на этот счет, но благоразумнее будет все же одеться,  прежде
чем заявлять о трупе. Полиция, вероятно, захочет меня допросить, а я  этих
легавых знаю - им только дай случай завалить девушку.
     Поглядим сначала на труп.
     Все еще прижимая к себе Пикселя, я обошла кровать и  наклонилась  над
мертвым телом. (Фу-у.) Нет, я его не знала. И вряд ли захотела бы  лечь  с
ним в постель, будь он даже жив-здоров.  Под  ним  все  намокло  от  крови
(бр-р). То ли она вытекла у него изо рта, то ли ему перерезали горло  -  я
не знала, что именно случилось, и выяснять это мне не хотелось.
     Я попятилась и стала искать свою одежду. Чутье подсказывало мне,  что
я нахожусь в отеле - гостиничный номер можно сразу отличить от  комнаты  в
частном доме. Номер был роскошный - мне пришлось  долго  шарить  в  разных
шкафах, комодах и нишах, а потом повторить это еще раз, поскольку  никакой
одежды я не нашла. Полный осмотр, более тщательный,  тоже  ни  к  чему  не
привел. Ни клочка одежды - ни женской, ни мужской.
     Волей-неволей я решилась позвонить  управляющему,  поделиться  с  ним
своей проблемой, попросить его вызвать полицию и принести мне какой-нибудь
халат или кимоно. Я стала искать телефон - но Александр Грэхем  Белл,  как
видно, зря прожил свою жизнь.
     - Да пес их возьми! Куда они засунули этот чертов аппарат?
     - Мадам желает заказать завтрак? - раздался голос неведомо откуда.  -
Рекомендуем наш фирменный утренний стол: корзина с разнообразными  свежими
фруктами, несколько сортов сыра,  вазочка  со  свежей  выпечкой  -  мягкие
булочки, джемы, желе, сиропы, бельгийское  масло.  В  меню  также  имеются
молодые  барлопы  на  вертеле,  топленые  яйца  по-октавиански,   копченый
слинкер, фаркели в кисло-сладком соусе, баварский струдель. Большой  выбор
обычных и шипучих вин. Неповторимое пиво "Штрайн".  Кофе  "моха",  "кона",
турецкое, "проксима" - смесь или чистое. Все подастся...
     - Не нужен мне завтрак! - обрела я наконец дар речи.
     - Может быть, мадам предпочтет наше "праздничное  утро"  -  фруктовый
сок на ваш  вкус,  свежевыпеченный  рогалик,  изысканный  выбор  джемов  и
варений,  а  также  сытный,  но   низкокалорийный   горячий   напиток.   В
сопровождении последних известий, музыки или же в благодатной тишине...
     - Я не хочу есть!
     - Мадам, - озабоченно ответил голос, - я запрограммирован  только  на
обслуживание блюдами и напитками. Переключить  вас  на  другую  программу?
Служба уборки? Старший портье? Ремонтная служба?
     - Дайте мне управляющего.
     После короткой паузы я услышала:
     - Обслуживание! Гостеприимство с улыбкой! Чем могу вам помочь? У  вас
возникли проблемы?
     - Проблема в том, человек вы или машина?
     - Неужели это столь  важно?  Пожалуйста,  скажите,  чем  я  могу  вам
помочь.
     - Если вы не управляющий, то ничем. Так на  чем  вы  работаете  -  на
гормонах или на электронах?
     - Мадам, я машина, но очень гибкого типа. В моей памяти хранится весь
курс  Прокрустова  института  гостиничного  дела  плюс   досье   на   все,
случившееся у нас до  вчерашнего  дня.  Если  вы  изволите  изложить  свою
проблему, я немедленно подберу прецедент и скажу, как можно ее разрешить к
удовлетворению гостя. Итак, я вас слушаю.
     - Если  ты  сию  же  минуту  не  соединишь  меня  с  управляющим,  то
гарантирую тебе, что он разнесет топором  твою  ржавую  башку  и  поставит
вместо тебя аналоговый мозг Бэрроу-Либби. В твоем досье что-нибудь сказано
насчет того, кто бреет цирюльника? Дурак.
     На этот раз мне ответил женский голос:
     - Контора управляющего. Чем могу служить?
     - Заберите мертвеца из моей постели.
     Пауза.
     - Говорит хозяюшка Эстер. Чем могу служить?
     - У меня в постели труп. Меня не устраивает подобный беспорядок.
     Снова пауза.
     - Эскорт Цезаря Августа, услуги на  любой  вкус.  Если  мы  правильно
поняли, у вас в постели умер кто-то из нашего персонала?
     - Я не знаю, кто он  -  знаю  только,  что  он  мертвый.  Кто  у  вас
занимается такими вещами? Горничная? Мусорщики?  Гостиничный  врач?  Пусть
заодно сменят простыни.
     На этот раз мне  включили  музыку.  Я  прослушала  две  первые  оперы
"Кольца Нибелунгов" и начала слушать третью.
     - Расчетная служба, говорит мистер Мунстер. Этот  номер  предназначен
для одиночного заселения. Мы должны будем взять дополнительную...
     - Слушай, обормот, это же труп. Как можно  брать  с  трупа  плату  за
проживание? Между прочим, его кровь капает с постели на ваш ковер. Если не
пришлете кого-нибудь прямо сейчас, ковер будет испорчен.
     - За порчу ковра взимается  штраф.  Это  выходит  за  рамки  обычного
износа.
     - Р-р-р...
     - Простите?
     - Я сейчас подожгу занавески.
     - Занавески не воспламеняются. Однако  я  записываю  вашу  угрозу  на
пленку. Согласно положению о гостиницах, раздел семь дэ...
     - Уберите отсюда этого мертвеца!
     - Минутку. Соединяю вас со старшим портье.
     - Я пристрелю его, как  только  он  войдет  в  дверь.  Я  кусаюсь.  Я
царапаюсь. У меня пена изо рта. Мне надо успокоиться.
     - Мадам, пожалуйста, успокойтесь. Мы гордимся своим...
     - А потом я спущусь в ваш кабинет, мистер монстр Мунстер, стащу вас с
вашего стула и сяду на него сама, а вас перекину  через  колено  и  сдерну
штаны... Я вам не говорила, что я с гаммы Геркулеса? Две с половиной "g" -
мы таких, как вы, на завтрак едим. Так что оставайтесь на месте, чтобы мне
не пришлось за вами гоняться.
     - Мадам, с сожалением должен сказать, что вы не можете сесть  на  мой
стул.
     - Хотите пари?
     - У меня нет стула; я надежно приделан к  полу.  А  теперь  я  должен
проститься с вами и передать вас нашей охранной службе. В ваш  счет  будут
включены дополнительные пункты. Желаю приятно провести у нас время.
     Они явились слишком  быстро  -  я  еще  смотрела  на  те  огнестойкие
занавески  и  раздумывала:  использовать  мне  их,  как  Скарлетт   О'Хара
использовала портьеры Тары  [то  есть  сшить  из  них  платье  (М.Митчелл,
"Унесенные ветром")], или ограничиться тогой, как Юнис в  "Последних  днях
Помпеи" (или это из "Камо грядеши"?). Тут они и ввалились: местный доктор,
местный сыщик и местный вышибала (последний с тележкой). За ними толпились
еще какие-то личности, и вскоре из  собравшегося  народа  уже  можно  было
свободно набрать две команды.
     Напрасно я беспокоилась о том, что голая, - никто на меня и  внимания
не обращал, даже обидно. Джентльмены обязаны хотя бы ухмыльнуться. Уместны
были бы также свист, улюлюканье и прочие  знаки  внимания.  Иначе  женщина
теряет уверенность в себе.
     Возможно, я слишком чувствительна - но  с  тех  пор  как  мне  минуло
полтораста, я каждое утро с немым вопросом изучаю себя в зеркале.
     В толпе, которая вломилась ко мне, была только одна женщина.  Оглядев
меня, она фыркнула, отчего мне сразу стало легче.
     Потом мне вспомнилось кое-что. Когда мне было двенадцать, отец сказал
мне, что у меня будет много хлопот с мужчинами.
     - Отец, вы, видно, последнего ума лишились,  -  сказала  я.  -  Я  же
некрасивая. Мальчишки в меня даже снежками не кидаются.
     - Попрошу повежливей. Это неважно, что ты некрасивая. Все дело в том,
как от тебя пахнет, дорогая моя дочка. Тебе следует почаще мыться... иначе
в одну прекрасную ночь тебя изнасилуют и убьют.
     - Я моюсь каждую неделю! Сами знаете!
     - В твоем случае этого недостаточно. Запомни мои слова.


     Я запомнила и убедилась, что отец знал,  о  чем  говорит.  Когда  мне
хорошо и я счастлива, от меня пахнет, как от кошки в марте. Но сегодня мне
было плохо. Сначала меня напугал  мертвец,  потом  машины  своим  вяканьем
вывели меня из себя - а это  дает  совсем  другой  запах.  Кошка,  которой
неохота, может спокойно пройти через целое сборище котов, и никто ее  даже
не заметит. Как не замечали меня.
     С моего почившего партнера сняли простыню. Доктор осмотрел  труп,  не
прикасаясь к нему, потом пригляделся повнимательней к жуткой красной луже,
в которой тот лежал, нагнулся, понюхал, а потом - у меня мурашки пошли  по
коже - обмакнул в нее палец и попробовал на вкус.
     - Попробуйте вы, Адольф. Послушаем, что вы скажете.
     Его коллега (по моему предположению) тоже попробовал на язык кровавую
жижу.
     - Хейнц.
     - Нет, Скиннер.
     - При всем моем уважении к вам, доктор Ридпат, вы испортили себе вкус
дешевым джином, который поглощаете в больших количествах. В  скиннеровском
кетчупе  соли  больше,  и  это  убивает  изысканный  вкус  томата.  Вы  не
чувствуете разницы из-за своих дурных привычек.
     - Десять тысяч, доктор Вайскопф? Поровну.
     - Будь по-вашему. Как вы думаете, что послужило причиной смерти?
     - Не пытайтесь подловить меня, доктор.  Причина  смерти  -  это  ваша
забота.
     - Остановка сердца.
     - Блестяще, доктор, блестяще. Но отчего оно остановилось?
     - В случае судьи Хардейкра вопрос уже несколько лет скорее стоял так:
отчего он еще жив? Прежде чем высказать свое мнение, я должен положить его
на стол и вскрыть. Может быть, я поторопился. Может быть, окажется, что  у
него вообще не было сердца.
     - Вы хотите его вскрыть для того, чтобы это выяснить, или  для  того,
чтобы он уже наверняка не ожил?
     - Что-то здесь шумно. Оформляйте передачу тела, и я  отправлю  его  в
морг.
     - Давайте форму 904, я заполню. Главное, не показывайте эту дохлятину
гостям. В гранд-отеле "Август" никто не умирает.
     - Доктор Ридпат, я умел улаживать подобные дела, когда вы еще корпели
над своим дипломом.
     - Уверен, что умели, Адольф. Сыграем после в лаунболл?
     - Хорошо, Эрик, спасибо.
     - А потом пообедаем. Зенобия будет вас ждать. Я заеду за вами в морг.
     - Извините, не могу. Иду со своим ассистентом на оргию к мэру.
     - Ничего страшного. Зенобия тоже не пропустит  первый  бал  фиесты  -
пойдем все вместе. Так что приводите и ее.
     - Не ее, а его.
     - Эрик, вас не угнетает собственный цинизм? Он сатир, а не гусыня.
     - Тем лучше. Когда на закате начнется фиеста,  Зенобия  оценит  любую
галантную фривольность с его стороны - лишь бы кости не поломал.


     Из их дурацкой болтовни я  уяснила  одно:  это  не  Нью-Ливерпуль.  В
Нью-Ливерпуле не празднуют никакой фиесты - а в местном фестивале, похоже,
сочетаются мюнхенский Fasching [масленичный карнавал (нем.)] и карнавал  в
Рио с  легкой  примесью  тюремного  бунта.  Итак,  это  не  Нью-Ливерпуль.
Остается определить, что это за город, что за планета, что за год и что за
вселенная. А там надо  подумать  и  о  себе.  Одежда.  Деньги.  Социальное
положение. И как попасть домой. Но я не волновалась.  Пока  плоть  еще  не
остыла и кишечник работает  регулярно,  прочие  проблемы  второстепенны  и
преходящи.
     Двое докторов продолжали вышучивать друг друга, и я  вдруг  осознала,
что еще ни слова не слышала на галакте. И даже на испанге. Они говорили на
английском с резким выговором моего детства, а их словарь  и  идиомы  тоже
напомнили мне родной Миссури.
     Морин, не смеши людей.


     Пока лакеи готовились вынести тело (теперь  это  было  просто  нечто,
завернутое в  пыльные  покрывала),  судебный  медик  (или  коронер?)  взял
сопроводительную  карту,  подписанную  гостиничным  врачом,  и   они   оба
собрались уходить. Я остановила местного доктора:
     - Доктор Ридпат?
     - Да? Что, мисс?
     - Меня зовут Морин Джонсон Лонг. Вы служите в этом отеле, не так ли?
     - В некотором роде. У меня здесь кабинет,  и  я  лечу  гостей  отеля,
когда необходимо. Вам нужно на прием? Я тороплюсь.
     - Только один вопрос, доктор. Как в  этом  отеле  можно  связаться  с
кем-нибудь из плоти и крови? Мне отвечают одни только болваны-роботы, а  я
здесь, видите ли, без одежды и без денег.
     Доктор пожал плечами:
     - Кто-нибудь непременно явится, как только я доложу  о  смерти  судьи
Хардейкра. Беспокоитесь о своем гонораре? Почему бы  вам  не  позвонить  в
агентство, которое вас к нему отправило? У  судьи  там,  я  думаю,  открыт
текущий счет.
     -  Но,  доктор,  я  не  проститутка  -  хотя  этот  вывод,  наверное,
напрашивается сам собой.
     Он так высоко вздернул правую бровь, что зачес надо лбом  дрогнул,  и
заговорил о другом:
     - Какой красивый котик.
     Я не сразу поняла, что это относится к моему четвероногому  спутнику.
Котик он, безусловно, красивый  -  огненно-рыжий  котище  (под  цвет  моих
волос) в яркую тигровую полоску. Им восхищаются не в первой вселенной.
     - Спасибо, сэр. Его зовут Пиксель,  он  кот-путешественник.  Пиксель,
это доктор Ридпат.
     Доктор поднес палец к розовому кошачьему носику:
     - Здорово, Пиксель.
     Пиксель проявил понимание (он не всегда проявляет его, будучи котом с
твердыми принципами). Но тут он обнюхал протянутый палец и лизнул его.
     Доктор расплылся в улыбке,  а  когда  Пиксель  счел,  что  ритуальный
поцелуй длится достаточно долго, убрал свой палец.
     - Чудный мальчик. Где вы его взяли?
     - На Терциусе.
     - Где этот Терциус? В Канаде? Вы говорите, что нужны деньги - сколько
возьмете за Пикселя? Наличными? Моя девчушка прямо влюбится в него.
     Я не стола мошенничать. Могла бы, но не стала. Пикселя нельзя продать
- он не останется у нового хозяина,  этого  кота  и  запереть  невозможно.
Каменные  стены  для  него  не   тюрьма   [перефразированная   строка   из
стихотворения Р.Лавлейса: "Железные решетки  мне  не  клетка,  и  каменные
стены не тюрьма"].
     - Прошу прощения, но я не могу его продать - это не мой  кот.  Он  из
семьи моего внука - одного из моих внуков. А Колин и Хейзел никогда бы  не
продали его, да и не смогли бы - Пиксель им тоже не принадлежит. Он никому
не принадлежит. Пиксель - свободный гражданин.
     - Вот как? А может, я сумею  его  подкупить?  Что  скажешь.  Пиксель?
Много конской печенки, свежая рыба, кошачьи консервы - все, что  захочешь.
Вокруг полно сговорчивых кошечек, а твои запальные  свечи  мы  трогать  не
станем. Ну как?
     Пиксель дернулся, что означало "пусти  меня",  и  я  послушалась.  Он
обнюхал докторские ноги, потерся о них и недоверчиво спросил:
     - Да нну-у?
     - Соглашайтесь, - сказал мне доктор. - Кажется, я его завоевал.
     -  Не  ручаюсь,  доктор.  Пиксель  любит  путешествовать,  но  всегда
возвращается к моему внуку - полковнику Колину Кэмпбеллу - и  к  его  жене
Хейзел.
     Доктор в первый раз посмотрел на меня как следуе