ж.Картер, мой второй пилот - доктор Джейкоб  Берроуз.  Вы,  несомненно,
обратите внимание на фамилии. Доктор Джейкоб - мой муж; остальные  двое  -
наша дочь и ее муж. Я доктор Хильда Корнерс,  но  гораздо  больше  горжусь
тем, что миссис Джейкоб  Берроуз  -  хотя  в  настоящее  время  я  обязана
именовать себя "капитан Хильда Берроуз", поскольку командую кораблем. Сэр,
пока я диктовала это послание, я приняла решение. Я не стану предпринимать
вторую попытку вступить в переговоры с русскими. Мы будем  ждать  тридцать
минут, искренне надеясь получить от вас ответ... затем вернемся на  Землю,
представим отчет своему правительству, пошлем протест Царю Всех  Россий  и
подадим официальный доклад о  нашей  здешней  попытке  Его  Императорскому
Величеству. Подпись: с уважением, Х.К.Берроуз, командир. Лейтенант, каково
полное имя и титул генерал-губернатора?
     -  Э-э...  Его  Превосходительство  Генерал-лейтенант  Достопочтенный
Герберт Ивлин Джеймс  Смайз-Карстейрз,  кавалер  ордена  Подвязки,  Креста
Виктории, ордена Британской  Империи  второй  степени,  Генерал-губернатор
Внеземных Имперских Владений.
     - Будьте любезны соответственно адресовать мое послание. Я буду ждать
до ноль девяти ноль-ноль по Гринвичу, то есть  в  течение  тридцати  шести
минут от настоящего момента. Начинаю отсчет.
     - Я впишу титул, капитан, и доставлю ваше послание собственноручно.
     Отключившись, Хильда сказала:
     - Тридцать из этих тридцати шести минут я собираюсь потратить на сон.
Не знает ли кто-нибудь такой программы,  которая  позволила  бы  всем  нам
поспать? Этот контакт оказался более изнурительным,  чем  я  предполагала.
Джейкоб, Дити, Зеб - только не сразу, а по очереди.
     - Я знаю такую программу, дорогая, - ответил я.
     - Что же это за программа, Джейкоб?
     - "АЯ, ТЕРМИТ".
     Я был несколько удивлен, когда мы очутились на нашем  речном  берегу,
где стояла ночь.  К  моему  удовольствию,  моя  первая  попытка  управлять
посредством голоса оказалась успешной. Впрочем, ничего другого  ожидать  и
не приходилось: моя дочь великая мастерица составлять работающие с  голоса
программы. Это меня ничуть не огорчает (я горжусь своей Дити), но все  же,
сидя в кресле второго пилота, я временами спрашивал  себя:  да  помнит  ли
хоть кто-нибудь,  что  это  я  изобрел  двигатель  для  нашей  кареты?  О,
тщеславие!
     К моему сугубому удовольствию, Хильда захлопала в ладоши и  пришла  в
восхищение:
     - Джейкоб! Какой ты умный! Какая я дура! Ну, отлично, все свободны на
полчаса, только соблюдайте правило: обязательно по двое  и  обязательно  с
ружьем. Ая, разбуди нас через тридцать минут. И отопри  люк  в  переборке,
пожалуйста.
     - Тетя Хильдочка, ты будешь там спать?
     - Да, я хотела бы улечься и позвать с собой Джейкоба. Но это место  -
ваше с Зебби, я как-то совсем про это забыла.
     - Мы спать не собираемся. Но давай вытащим ружья из спального  мешка,
а то вы не заснете. И еще я хочу убрать оттуда  этот  мерзкий  пластиковый
сосуд и сунуть его к себе под сиденье. Какое счастье,  что  он  сейчас  не
нужен, можно выйти на воздух.
     - Конечно, конечно, только оставайтесь в пределах Аиных  прожекторов.
И обязательно напомните мне  перед  отправлением.  Мне,  Дити,  приходится
думать о стольких вещах, что я как-то упускаю из виду мелочи быта.
     - Тетечка, ты все делаешь просто замечательно. А бытом займусь я,  ты
занимайся серьезными делами.
     Хильда прижалась ко мне в кормовом отсеке, и  мое  первое  напряжение
стало  понемногу  спадать.  Смягчится  ли  генерал-губернатор?   Куда   мы
отправимся потом? Перед нами лежали на выбор  мириады  вселенных,  мириады
мириад планет - но только одна из них была нашим домом, и  именно  туда-то
мы и не смели вернуться. Как быть с горючим для машины Зеба  и  с  тысячей
других вещей? Возможно, нам следует попытать счастья на Земле-без-буквы-J.
И как быть с бомбой замедленного действия в утробе у моей возлюбленной?
     Хильда засопела мне в плечо. Я погладил ее по голове.
     - Успокойся, милая, усни.
     - Не могу. Джейкоб, мне не нравится быть командиром. Я ору  на  тебя,
ты пререкаешься со мной, мы  оба  злимся.  Ничего  хорошего  из  этого  не
выйдет. В Гнездышке все было совсем не так.
     - Ну так брось это.
     - Я и брошу. Вот доведу дело до конца  и  брошу.  Джейкоб,  когда  мы
улетим с этой планеты, капитаном будешь ты.
     - Нет, что  ты!  Зеб...  (Хильда,  любимая  моя,  тебе  следовало  бы
передать ему бразды правления немедленно.)
     - Зебби не согласится.  Либо  ты,  либо  Дити,  Джейкоб.  Если  нашим
следующим  капитаном  станет  Дити,  то  ты  окончательно  превратишься  в
водителя на заднем сиденье - будешь препираться с ней  еще  хуже,  чем  со
мной. Нет, Джейкоб, ты должен быть капитаном сначала, Дити - потом,  чтобы
ты на своей шкуре, понял, каково ей придется.
     Мне казалось, что меня уже более чем достаточно ругали,  можно  бы  и
остановиться. Я собрался высказать это Хильде, но тут до меня  дошло,  как
меня только что обозвали: "водитель на заднем сиденье".
     Ну хорошо: надо быть честным с самим собой. Я человек не  светский  и
никогда таким не буду: если занимаешься  творческим  трудом,  не  остается
времени на дурацкие визиты и все такое  прочее.  Но  "водитель  на  заднем
сиденье"?
     Вот вам факты: Джейн научилась водить раньше меня -  у  ее  отца  был
двухместный автомобиль. Наша первая машина, вездеход, появилась  у  нас  в
период ее беременности: я прошел обучение и мог ее возить. Когда  родилась
Дити, Джейн снова села за руль, но  когда  мы  куда-нибудь  ехали  вместе,
водителем всегда был я. Правда, раз  или  два  она  была  за  рулем,  а  я
довольствовался ролью пассажира, но  она  никогда  не  жаловалась,  что  я
пристаю к ней с советами или упреками - словом, веду себя как "водитель на
заднем сиденье".
     Впрочем, Джейн вообще никогда не жаловалась.
     Дити продолжила эту традицию. Не знаю, кто учил ее водить, но  водила
она лет с двенадцати или тринадцати - и на земле, и в воздухе. Меня она не
возила до тех пор, пока не заболела Джейн. Но когда Джейн не  стало,  Дити
пришлось возить меня довольно часто.  Иногда  мы  менялись  ролями.  Потом
как-то раз, когда она сидела за рулем, я сделал ей замечание: она  шла  на
высоте на сколько-то там ниже тысячи метров, а впереди был город.
     Она сказала: "Спасибо, папа" - и  приземлилась  в  этом  городе,  что
первоначально отнюдь не предполагалось. Она выключила двигатель,  вылезла,
обошла машину и сказала: "Двигайся, папа. Теперь я буду любоваться видами,
а ты давай прокладывай нам путь по небесам".
     Я не двинулся с места: тогда Дити устроилась на заднем сиденье.  Дити
унаследовала свое упрямство  от  обоих  родителей.  Упрямство  Джейн  было
мягким на вид, но под ним таилась хромированная сталь, мое одето в угрюмую
злость. Но у Дити упрямство вообще ничем не скрыто. Она мила и кротка,  но
никакой Торквемада не заставит ее сделать то, чего она делать не хочет.
     Мы старательно не замечали друг друга четыре часа. Потом я  обернулся
(видимо, намереваясь устроить скандал - очень мне хотелось поскандалить) и
увидел, что Дити спит, свернувшись на заднем сиденье калачиком.
     Я написал записку, прилепил ее к  ветровому  стеклу,  оставил  ключи,
бесшумно вылез, удостоверился, что все двери крепко заперты, взял напрокат
другую машину и вернулся домой - по воздуху: я был  так  зол,  что  боялся
ехать по дороге.
     Вместо того чтобы сразу пойти домой, я отправился  в  университетскую
столовую пообедать и обнаружил там Дити, уже сидевшую за столиком. Я  взял
свой поднос и присоединился к ней. Она взглянула  на  меня,  улыбнулась  и
весело сказала:
     "Привет, пап! Как хорошо, что мы встретились. - Она открыла  сумочку.
- Вот твои ключи".
     Я взял их.
     "Где наша машина?"
     "Твоя машина, папа. Там, где ты ее оставил".
     "Я оставил?"
     "Ключи были у тебя; ты сидел на водительском месте;  машина  записана
на твое имя. Ты оставил на заднем сиденье спящую пассажирку.  Хорошо,  что
ей уже исполнилось восемнадцать, не правда ли? - Потом она добавила:  -  Я
тут присмотрела один двухместный "опель". Проехалась на нем  разок.  Он  в
хорошем состоянии".
     "Нам ни к чему две машины!"
     "Это ты так считаешь, а другие считают иначе".
     "Две машины нам не по средствам".
     "Откуда тебе об этом знать? Деньгами заведую я".
     Опель она не купила. Но больше никогда не садилась за руль,  если  мы
куда-нибудь ехали вместе.
     Три значения -  это,  конечно,  еще  не  статистическая  выборка.  Но
похоже, что все три женщины, которых мне выпало  счастье  любить,  считают
меня водителем с заднего сиденья. Джейн никогда этого не  говорила...  Но,
как я сейчас понимаю, придерживалась того же мнения, что и Дити с Хильдой.
     Почему, ну почему? Какой же я водитель с заднего сиденья? Я не кричу:
"Осторожнее!" или "Смотри, куда едешь!" Но ведь ясно же, что две пары глаз
лучше, чем  одна.  Неужели  пассажир  не  должен  поделиться  с  водителем
сведениями  -  просто  сведениями,  -  возможно,  ускользнувшими  от   его
внимания? Критика? Только конструктивная, в самых  щадящих  количествах  и
только самым близким друзьям.
     Однако буду уж честным с самим собой: мое мнение  тут  ровным  счетом
ничего не значит. Хильду и Дити я должен убедить не словами, а поступками.
Преодолеть  силу  застарелой  привычки  одной  решимостью  трудно,  и  мне
придется постоянно следить за собой.
     Тут я вдруг услышал, что  в  люк  стучат,  и  понял,  что  спал.  Люк
приотворился.
     - Взлетаем через пять минут.
     - Хорошо, Дити, - откликнулась Хильда. - Выспался, милый?
     - Прекрасно выспался. А ты?
     Когда мы выползли, Дити сказала:
     - Правая дверца  открыта,  возле  нее  стоит  папино  ружье,  оно  на
предохранителе. Капитан, вы просили вам напомнить. Мне сесть за штурвал?
     - Да, пожалуйста.
     Мы  не  потратили  ни  минуты   лишнего   времени,   так   как   Дити
воспользовалась двумя программами:  "Бинго  Виндзор"  и  "Ая,  прыг".  Зеб
связался с офицером радиослужбы почти сразу же.
     - Очень хорошо. Сейчас выясню, может ли  капитан  принять  сообщение.
Оставайтесь на связи.
     Зеб молча, но с подчеркнутой выразительностью отсчитал десять  секунд
и дал знак Хильде.
     - Говорит капитан Берроуз. Лейтенант Бин?
     - Да, да! Честное слово, я вас уже двадцать минут разыскиваю.
     - До окончания назначенного мною срока осталось еще несколько секунд.
     - Тем не менее я  безмерно  рад,  что  наконец-то  слышу  ваш  голос,
капитан. У меня для вас послание от генерал-губернатора. Готовы ли вы  его
записать?
     Зеб кивнул; Хильда ответила "да"; лейтенант продолжал:
     - "От генерал-губернатора капитану Х.К.Берроуз, судно "Ая  Плутишка".
Торопитесь домой, дети плачут. Мы все соскучились.  Тучный  телец  уже  на
вертеле. Документ  заверен  подписью  и  печатью,  включая  дополнительную
оговорку. Подпись: Берти". - Капитан, так  губернатор  подписывает  письма
близким друзьям. Знак особого внимания, я бы сказал.
     -   Весьма   любезно   с   его    стороны.    Пожалуйста,    сообщите
генерал-губернатору, что я готова  сесть  и  сделаю  это  немедленно,  как
только вы заверите меня, что то место, где мы приземлялись в прошлый раз -
именно то самое место, - свободно от любых препятствий.
     Бин вернулся минуты через три и сообщил, что  место  свободно  и  его
ничем не будут занимать, Хильда кивнула Дити, та сказала:
     - "АЯ, ПЛАЦ".
     На мгновение где-то очень близко мелькнули  здания,  потом  мы  снова
очутились высоко в небе.
     - Первый пилот, свяжитесь с лейтенантом Бином!  -  резко  потребовала
Хильда. - Мистер Бин! Наша площадка оказалась несвободной.
     -  Все  уже  в  порядке,  капитан,  я  только  что  убедился  в  этом
собственными глазами. У губернатора вырвался и убежал  пудель.  Губернатор
погнался за ним и вернулся на место. Должно быть, в этом и было дело?
     - Несомненно, дело было именно в этом. Можете сказать  губернатору  -
по секрету, - что ни в одном бою он не находился  так  близко  от  гибели.
Астронавигатор, на посадку!
     - АЯ, ПЛАЦ!
     Должно быть, слова Хильды еще не успели отзвучать в радиорубке  Бина,
а он уже услышал раздавшиеся снаружи возгласы изумления  и  вслед  за  тем
восхищения. Мы находились там же, где и в прошлый раз, но с той  разницей,
что широкие, торжественные ступени парадного входа марсианской  резиденции
короля-императора  были  полны  народа:   офицеры,   солдаты,   чиновники,
безошибочно узнаваемые по специфической запыленности, женщины с  детьми  и
некоторое количество собак - все в напряжении.
     Я не замечал достопочтенного "Берти", пока он  не  двинулся  прямо  в
нашу сторону. Сейчас он был уже не в штатском, хотя явно и не  в  уставной
форме - скорее в декоративном мундире: ленты, звезды, нашивки за  ранения,
при необходимости шпага. Шпаги,  правда,  при  нем  не  было,  из  чего  я
заключил, что нас  принимают  здесь  скорее  как  почетных  гостей,  а  не
официальных визитеров.
     Он был под руку с женой - удачный ход, учитывая, что  наш  капитан  -
женщина. Еще с ним был его адъютант (или нет? - некто  с  аксельбантом  на
левом плече, впрочем, не  исключено,  что  это  не  знак  адъютантства,  а
полковая эмблема), больше никого. Толпа держалась поодаль.
     - Первый пилот, - сказала Хильда, показала  на  микрофоны  и  провела
пальцем по шее.
     - Внешнее радио отключено, капитан, - сказал Зеб.
     - Спасибо. Ая, запри люк в переборке, открой внешние двери.
     Я спрыгнул, помог Хильде сойти и предложил ей опереться па мою  руку.
С левого борта Зеб проделал то же с  Дити.  Мы  сошлись  в  шеренгу  возле
Аиного носа, прошли вместе еще несколько шагов вперед и остановились лицом
к  лицу  с  губернатором  и  его  спутниками,  которые  тоже  остановились
одновременно  с  нами.  Со  стороны  могло  бы  показаться,  что  все  это
отрепетировано заранее, но мы не сговаривались, это вышло само собой. Наши
дамы очутились между нами, причем моя милая малышка, гордо  стоя  напротив
губернатора, казалась выше его ростом. Адъютант пророкотал:
     -  Его  превосходительство  Генерал-лейтенант  Достопочтенный   Ивлин
Джеймс Смайз-Карстейрз и леди Герберт Ивлин Джеймс!
     Губернатор усмехнулся.
     - Звучит ужасно, - негромко сказал он,  -  но  с  барабанной  дробью,
почетным караулом и маршем вице-короля было бы еще хуже. От  этого  я  вас
избавил.
     Он  повысил  голос  и,  отдавая  Хильде  честь,   произнес   уже   во
всеуслышание:
     - Капитан Берроуз! Мы рады приветствовать вас!
     Хильда поклонилась, отвечая на приветствие:
     -  Ваше  превосходительство...  Леди  Герберт...  благодарю  вас!  Мы
счастливы, что находимся здесь.
     Леди Герберт улыбнулась, довольная, что обращаются и к  ней  тоже,  и
присела сантиметра на два -  по  крайней  мере  мне  показалось,  что  она
сделала этот минимальный книксен, но твердой уверенности в этом  не  было,
так как она была закутана  в  нечто  неописуемо  пышное:  длинное  платье,
огромная шляпа, длинные перчатки, Хильда ответила  улыбкой  и  минимальным
поклоном.
     - Позвольте мне представить моих спутников,  -  сказала  она.  -  Моя
семья, она же мой экипаж. Слева от меня мой астронавигатор и  заместитель,
паша дочь - доктор Д.Т.Берроуз-Картер, слева от нее ее муж, наш зять,  мой
первый пилот доктор Зебадия Джон Картер,  капитан  запаса  аэрокосмических
войск США. - Дити  при  упоминании  ее  имени  сделала  книксен  на  шесть
сантиметров, с прямой спиной. Зеб слегка поклонился.
     Хильда повернулась в мою сторону.
     - С радостью и гордостью, - торжественно произнесла она, и ее  глаза,
улыбка, все ее существо излучали при этом такое глубокое  счастье,  что  у
меня комок подступил к горлу, - представляю вам нашего второго пилота: мой
муж - доктор Джейкоб Джеремия Берроуз, полковник артиллерии армии США.
     Губернатор немедленно сделал шаг вперед и протянул руку:
     - Доктор, это честь для нас!
     Рукопожатие у него было крепкое. Я ответил  ему  таким  же,  негромко
добавив:
     - Хильда напрасно представила меня  столь  официально.  За  пределами
университета я "мистер" для чужих и "Джейк" для друзей.
     - Очень рад, Джейк, а я - Берти, - ответил он таким же  неофициальным
тоном, - просто иногда приходится прицеплять  всю  эту  вереницу  титулов.
Впрочем, я могу называть вас "доктор".
     - Только попробуйте! - На это он снова рассмеялся.
     - А я Бетти, Джейк, - присоединилась к нашему диалогу леди Герберт. -
Капитан Берроуз, могу я называть вас Хильдой?  (Икнула  она  или  это  мне
только показалось?)
     - Называйте ее "доктор", - посоветовал  я.  -  Нас-то  всех  она  вам
выдала с головой и со  степенями.  Сколько  у  тебя  докторских  степеней,
дорогая? Семь? Или восемь?
     - После первой это уже не важно. Конечно, я просто Хильда, Бетти.  Но
Берти, мы еще не познакомились с бригадиром.
     Я взглянул на петлицы офицера с аксельбантом и рокочущим голосом. Да,
корона  и  три  звездочки  -  но  когда  это  Хильда  успела  освоиться  с
британскими знаками различия? Многие американцы и  в  своих-то  знаках  не
разбираются.  Хотя  я  теперь  уже  не  удивляюсь  тому,  какое   огромное
количество информации может поместиться в таком малом объеме.
     - Прошу прощения. Друзья, это  бригадир  Айвер  Херд-Джоунз.  Скриппи
находит то, что я теряю, и помнит то, что я забываю.
     - Леди. Джентльмены. Весьма рад. Вы просили меня  напомнить  об  этой
вещи, генерал. - Бригадир протянул своему начальнику запечатанный конверт.
     - Ах да! - Смайз-Карстейрз вручил  конверт  моей  жене.  -  Ключи  от
города, мадам. Сформулировано в полном соответствии с вашими требованиями,
с упоминанием  каждого  из  вас  и  с  включением  того  третьего  пункта.
Подписано мной от имени Государя и скреплено имперской печатью.
     - Ваше превосходительство исключительно любезны, - официальным  тоном
ответила Хильда и повернулась к Дити. - Астронавигатор!
     - Есть, капитан! - Дити положила конверт к себе в сумочку.
     Хозяин дома удивленно обратился ко мне:
     - Джейк, неужели ваша жена лишена  естественного  любопытства?  Кроме
того, она, по-моему, забыла, как меня зовут.
     - Я не забыла, как вас  зовут.  Берти,  -  возразила  Хильда.  -  Это
официальный документ, я отнеслась к нему с  соответствующим  уважением.  Я
прочту его, когда у меня будет возможность открыть  конверт,  не  повредив
печати. Для вас это одна из тысячи  бумаг,  для  меня  бесценный  сувенир,
такой достается раз в жизни. Если я выражаюсь торжественно, то это потому,
что я действительно чувствую торжественность момента.
     - Не льстите ему, милая, - сказала леди Герберт. - Вы  вскружите  ему
голову, Берти, - обратилась она к  мужу,  -  ты  вынуждаешь  наших  гостей
стоять, между тем как мы могли бы войти внутрь и сесть.
     - Ты права, дорогая. - Берти с вожделением посмотрел на машину Зеба.
     Хильда пошла с козырной карты:
     - Хотите заглянуть  внутрь,  Берти?  Бетти,  вы  можете  сесть  сюда,
капитанское место очень удобное. Окажите мне такую честь!  Когда-нибудь  я
буду рассказывать своим внукам, как  леди  Герберт  сидела  в  этом  самом
кресле.
     - О, это было бы замечательно!
     Хильда подала мне знак глазами, но я и без того уже  проявлял  чудеса
расторопности: помогал леди Герберт забраться в машину, заботился  о  том,
чтобы она не оступилась на подножке, разворачивал  ее,  следил,  чтобы  не
уселась на ремни.
     - Если бы мы собирались взлететь, - сообщил я  ей,  застегивая  ремни
(предварительно пришлось сдвинуть пряжку - ростом она была  с  Хильду,  но
толщиной с меня), - этот ремень безопасности был бы затянут потуже.
     - О, что вы, я побоялась бы!
     - Папа, дорогу! Еще один гость.
     Я посторонился, и Д