оборваться, и изменится наш  фактор
массы.
   -  Кастор,  где  у  тебя  голова?  Ты  что,  не  понимаешь  ситуации?  Мы
избавляемся от балласта.
   - Как? Выбросить наши велики? Когда мы их дотащили почти до самого Марса?
   - И велики, и все наши книги, и все  прочее,  без  чего  можно  обойтись.
После грубой прикидки на компьютере это стало ясно, как кварц: только так мы
можем проделать маневр и притом сохранить нужный запас топлива для  посадки.
Отец сейчас составляет формулу веса.
   - Но как же... - Кастор замолчал, согнав с лица всякое выражение.
   - Так точно, мэм.
   Близнецы уже надевали скафандры, но еще  не  вышли  наружу,  и  тут  Пола
осенило.
   - Кас, вот мы отвяжем велики, а что дальше?
   - Спишем в убыток и попытаемся получить возмещение  в  "Экспорте  Четырех
Планет". И они нам, ясное дело, не заплатят.
   - Шевели мозгами. Где окажутся велики в конечном счете?
   - Где? Да на Марсе же!
   - Точно. Или поблизости. Следуя по нашей теперешней орбите, они  подойдут
к нему очень близко, а потом опять направятся к Солнцу. А может, мы подождем
их там да и подцепим?
   - Не выйдет. Нам понадобится  столько  же  времени,  чтобы  добраться  до
Марса, да еще по другой орбите - орбите "Бога войны".
   - Да, но предположим. Вот был бы у нас запасной радарный маяк,  я  бы  на
них навесил. Тогда, если бы мы их догнали, то знали бы, где они.
   - Но у нас его нет. Слушай! А куда ты дел отражательную фольгу?
   - Чего? А-а. Дедуля, иногда твой маразм отступает.
   Когда  "Стоун"  стартовал,  он  был  покрыт  со  стороны  жилого   отсека
алюминиевой фольгой, блестящей, как зеркало. По мере того как они  удалялись
от Солнца,  необходимость  в  отражении  тепла  исчезла  -  наоборот,  стало
желательно поглощение. Чтобы понизить нагрузку на  охладительно-отопительную
систему корабля, фольгу сняли и убрали на склад.
   - Давай спросим у отца.
   Хейзел задержала их у люка в рубку.
   - Он у компьютера. В чем проблема?
   - Хейзел, а фольга, которую мы сняли, тоже в списке балласта?
   - Конечно. Возьмем другую на Марсе, когда соберемся назад.  А  зачем  она
вам?
   - Для радарного отражателя, вот зачем. -  И  близнецы  поделились  своими
планами.
   - Вероятность мала,  но  смысл  есть,  -  кивнула  Хейзел.  -  Давайте-ка
привяжите весь балласт к велосипедам. Может, еще и получим все обратно.
   - Само собой!
   И близнецы взялись за дело.  Пока  Поллукс  собирал  связки  велосипедов,
почти  все   отремонтированные   и   сверкающие   свежей   краской,   Кастор
сконструировал  любопытную  геометрическую  игрушку  с   помощью   проволоки
восьмого калибра, алюминиевой фольги  и  липкой  ленты.  Гигантский  квадрат
фольги он натянул на проволочный каркас. В середине квадрата  и  под  прямым
углом к нему Кастор прикрепил второй. Эти два квадрата Кастор рассек пополам
третьим  квадратом  под   прямым   углом.   Получилось   восемь   сверкающих
прямоугольных граней во всех возможных направлениях -  радарный  отражатель.
Каждая грань будет  отсылать  радарные  волны  обратно  к  источнику  -  так
резиновый мячик отскакивает от стенки  комнаты  или  коробки.  В  результате
эффективность радара возрастает во много раз, по крайней мере теоретически -
закон обратной четвертой степени сменяется законом  обратных  квадратов.  На
практике эффект не столь  велик,  но  радарная  отдача  объекта  значительно
повышается. Объект с такой этикеткой будет светиться на экране  радара,  как
свеча в пещере.
   Свой гигантский, но хрупкий змей Кастор привязал  к  куче  велосипедов  и
прочего балласта простой  бечевкой.  Привязывать  крепче  не  было  нужды  -
залетный ветерок не сдует его, и никто не перережет бечевку.
   - Пол, - сказал Кастор, - иди постучи в окошко и скажи - мы готовы.
   Пол послушался и  забарабанил  в  иллюминатор,  чтобы  привлечь  внимание
бабушки, а потом простучал свое сообщение. Тем временем Кастор  прикрепил  к
грузу такое объявление:
   НЕПРИКОСНОВЕННО!
   Этот груз намеренно переведен на свободное перемещение. Нижеподписавшийся
владелец намерен вернуть его и предупреждает  всех  заинтересованных  лиц  о
недопустимости присвоения данного груза в качестве бесхозного. Согл. Постан.
N 193401.
   Роджер Стоун, капитан "Перекати-Стоуна", Луна.
   - Хейзел дает добро, но  говорит,  чтобы  осторожно,  -  сказал  Поллукс,
вернувшись.
   - Само собой.
   Кастор развязал единственный трос,  крепивший  громоздкую  конструкцию  к
кораблю, отошел и стал наблюдать. Груз не двигался  с  места.  Тогда  Кастор
чуть-чуть подтолкнул его  одним  пальцем,  и  груз  медленно-медленно  начал
отделяться от корабля. Кастор не хотел нарушать орбиту балласта, чтобы потом
его легче было найти. Маленькая скорость, которую он придал  ему  -  дюйм  в
минуту на глаз, - будет держаться  до  самого  Марса.  Кастор  хотел,  чтобы
векторная сумма осталась малой.
   Поллукс оглянулся на сверкнувшего "Бога войны".
   - А когда мы запустим двигатель, груз не попадет под струю?
   - Будь спокоен. Я это уже вычислил.
   Маневр, который им предстояло выполнить, был очень прост  -  сближение  в
космосе, в зоне, считающейся свободной от гравитации. Оба корабля находились
практически на одном расстоянии от Солнца, а Марс был  еще  слишком  далеко,
чтобы брать  его  в  расчет.  Маневр  состоял  из  четырех  простых  стадий:
устранение небольшой векторной разницы между  кораблями  (или  относительной
скорости, с которой двигался "Бог войны");  ускорение  в  направлении  "Бога
войны";  пересечение  пространства  между  кораблями;  торможение  с   целью
совмещения орбит и дрейф в пространстве относительно друг друга.
   Первая и вторая стадии  требуют  увеличения  скорости,  на  третьей  надо
просто  выжидать.  Вся  операция  требовала  двух  маневров,  двух  запусков
двигателя.
   Но в третьей  стадии  время,  чтобы  догнать  "Бога  войны",  можно  было
значительно сократить, щедро расходуя топливо. Если бы им не было так дорого
время, можно было бы спокойно ждать, "бросая камушки с кормы",  как  сказала
Хейзел. Здесь существовало бессчетное  число  вариантов  с  разным  расходом
топлива. В одном из вариантов можно было сохранить велосипеды и личные вещи,
зато время перехода растянулось бы на две недели.
   Доктор требовался срочно, и Роджер Стоун решил сбросить балласт.
   Но близнецам он этого не сказал и не приказал им вычислять траекторию. Он
не желал, чтобы они знали о существовании выбора: сохранить их капитал  либо
оказать незнакомым людям медицинскую помощь. Отец  счел,  что  близнецы  еще
слишком молоды.
   ЧерЛз  одиннадцать  часов  после  запуска  двигателя  "Стоун"   повис   в
пространстве недалеко от "Бога войны".  Корабли  продолжали  путь  к  Марсу,
делая приблизительно шестнадцать миль в секунду. Относительно друг друга они
были неподвижны,  только  лайнер  продолжал  плавное  вращение.  Навьюченная
доктор Стоун - на ней был  не  только  скафандр,  баллоны,  рация,  ракетный
двигатель  и  тросы,  но  еще  и  санта-клаусовский  мешок   с   медицинским
оборудованием - стояла  рядом  с  мужем  на  борту  "Стоуна",  обращенном  к
лайнеру. Не зная точно, что ей может понадобиться, она забрала все, без чего
могла обойтись ее семья, - наркотики, антибиотики, инструменты, перевязочный
материал.
   С остальными Эдит расцеловалась на корабле и велела им там и  оставаться.
Лоуэлл плакал и не пускал мать в шлюз.  Ему  не  сказали,  в  чем  дело,  но
настроение всех остальных действовало заразительно.
   - Значит, так, - озабоченно  говорил  Роджер,  -  в  ту  же  минуту,  как
поймешь, в чем там дело, и назначишь лечение, сразу домой, слышишь?
   - Увидимся на Марсе, дорогой мой, - покачала головой Эдит. - Ну  уж  нет!
Ты...
   - Да, Роджер. Я могу послужить переносчиком инфекции. Нельзя рисковать.
   - Ты и на Марсе можешь быть переносчиком. Что ж ты, вообще не собираешься
возвращаться?
   Риторический вопрос Эдит оставила без внимания.
   - На Марсе есть больницы. А семейную эпидемию в космосе  я  допустить  не
могу.
   - Эдит! Я серьезно подумываю отказаться...
   - Меня уже ждут, дорогой. Видишь?
   У них над головой, на расстоянии двадцати  ярдов,  открылся  пассажирский
люк на оси вращения огромного корабля. Оттуда вышли две  фигурки,  осторожно
прижали ботинки к борту и встали на  корпусе,  головами  "вниз"  к  Стоунам.
Роджер сказал в микрофон:
   - Эй, на "Боге войны"!
   - Есть на "Боге войны".
   - Готовы?
   - Ждем вас.
   - Приготовиться к переходу.
   Исполняющий  обязанности  капитана  корабля  Роули   предложил   прислать
человека, чтобы перенести доктора Стоун через проем, но она  отказалась,  не
желая,   чтобы   человек   с    зараженного    корабля    контактировал    с
"Перекати-Стоуном".
   - Тросы свободны, Роджер?
   - Да, милая. - Роджер связал  вместе  несколько  тросов,  прикрепив  один
конец к ее поясу, другой - к скобе.
   - Поможешь мне с ботинками, дорогой?
   Роджер опустился на колени и молча расстегнул "молнии"  на  ее  магнитных
ботинках - у него пропал голос. Потом он выпрямился, и  Эдит  обхватила  его
руками. Они неуклюже обнялись - им мешали скафандры и ее заплечный мешок.
   - Адью, милый, - нежно сказала она. - Береги детей.
   - Эдит! Это ты береги себя!
   - Да, дорогой. Подержи меня.
   Роджер приподнял ее, она вынула ноги из ботинок -  теперь  ее  удерживали
только его руки.
   - Готовься! Раз! Два! - Оба согнулись пополам. - Три! - Эдит отскочила от
корабля, волоча за собой трос.
   Долгие-долгие секунды уплывала она вверх, через пропасть между  "Стоуном"
и лайнером. Потом стало ясно, что  прыжок  получился  не  совсем  прямой,  и
Роджер приготовился тянуть жену обратно.
   Но комитет по встрече приготовился к неожиданностям. Один из  двоих  стал
раскручивать над головой тросик с грузом, описывая все более широкие  круги.
Когда Эдит стало проносить мимо борта "Бога войны", он метнул свое  лассо  и
зацепил грузилом за страховочный  трос  Эдит.  На  "Перекати-Стоуне"  Роджер
застопорил канат и остановил ее, а человек на лайнере осторожно  подтянул  к
себе.
   Второй перехватил Эдит и  пристегнул  крюк  ей  к  поясу,  потом  отвязал
длинный трос "Стоуна". Прежде чем войти внутрь, Эдит помахала рукой,  и  люк
закрылся. Роджер какой-то миг смотрел на закрытую дверь, потом втянул  трос.
Его взгляд упал на пару маленьких ботинок рядом. Он оторвал их  от  обшивки,
прижал к себе и побрел к своему люку.


   Глава 9 ВОЗВРАТ ИМУЩЕСТВА
   В последующие дни близнецы старались не  попадаться  отцу  на  глаза.  Он
обращался со всеми непривычно мягко и нежно, но никогда не  улыбался  и  мог
совершенно неожиданно сорваться и впасть в гнев. Братья сидели в  кубрике  и
делали вид, что занимаются, и вправду занимались какую-то часть времени. Мид
и Хейзел делили заботу о Лоуэлле. Ощущение безопасности у  малыша  с  уходом
матери пропало. Он выражал это бурными капризами и требовал к себе внимания.
   Хейзел взялась готовить ленч и обед, У нее это получалось не лучше, чем у
Мид. Дважды в день всем было слышно, как она то и  дело  обжигается,  сыплет
проклятиями и жалуется, что она не домохозяйка и никогда  не  стремилась  ею
стать. Никогда!
   Доктор Стоун звонила ежедневно и, быстро  переговорив  с  мужем,  умоляла
больше никого не звать - она слишком занята. Роджер взрывался обычно как раз
после таких разговоров.
   Только у Хейзел хватало отваги приставать  к  нему.  На  шестой  день  за
ленчем она спросила:
   - Ну что. Роджер? Какие новости? Поделись с нами.
   - Ничего особенного. Хейзел, эти отбивные - просто гадость.
   - А должны быть хороши -  я  их  приправила  собственной  кровью!  -  Она
показала перевязанный палец. - Попробовал бы сам  стряпать.  Но  ты  мне  не
ответил - не увиливай, парень.
   - Она, кажется, что-то обнаружила. Насколько видно по их записям, пока не
заболел ни один человек, переболевший раньше корью.
   - Корью? - удивилась Мид. - Но ведь от нее не умирают.
   - В общем, нет, - согласилась бабушка. - Хотя для взрослых она может быть
опасна.
   - Я не говорил, что это корь, - раздраженно ответил Роджер, - и мама тоже
не говорила. По ее мнению, болезнь родственна  кори,  может  быть,  мутация,
более сильный вирус.
   - Назовем ее "неокорь", - предложила Хейзел. - Хорошее название  -  сразу
возникает масса вопросов и звучит по-научному. Были еще смертельные  случаи,
Роджер?
   - Да, были.
   - Сколько?
   - Она не говорит. Хотя Ван еще жив, и Эдит сказала, что он  поправляется.
Она сказала, - добавил он,  будто  стараясь  убедить  самого  себя,  -  что,
кажется, поняла, как это лечить.
   - Корь, - задумчиво сказала Хейзел. - Ты не болел ею, Роджер.
   - Нет.
   - И дети тоже.
   - Еще чего, - сказал Поллукс. Луна-Сити, несомненно, был  самым  здоровым
местом в известной человеку Вселенной. Детским болезням, обычным  на  Земле,
не дали там прижиться.
   - Какой у нее голос, сын?
   - Смертельно усталый, - хмуро сказал Роджер. - Даже накричала на меня.
   - Только не мама!
   - Тише,  Мид.  У  меня  была  корь  лет  семьдесят-восемьдесят  назад,  -
вспомнила Хейзел. - Роджер, я пойду помогу ей.
   - Она это предвидела, - невесело улыбнулся Роджер. - И  просила  передать
тебе спасибо, но неквалифицированной помощи у нее более чем достаточно.
   - Неквалифицированной! Мне это нравится! Да во время  эпидемии  девяносто
третьего года я была единственной женщиной в колонии, способной  перестелить
постель. Уф!
   На следующий день Хейзел заняла пост у рации, чтобы  самой  перемолвиться
словом с невесткой. Звонок раздался в обычное время, и Роджер принял его. Но
это была не Эдит.
   - Капитан Стоун? Тернер, сэр, - Чарли Тернер. Я третий инженер. Ваша жена
просила позвонить вам.
   - В чем дело? Она занята?
   - Очень занята.
   - Попросите ее позвонить мне, как только  освободится.  Я  буду  ждать  у
аппарата.
   - Боюсь, это бесполезно, сэр.  Она  определенно  сказала,  что  не  будет
звонить вам сегодня. У нее нет времени.
   - Чепуха! Это всего тридцать секунд. На таком большом корабле  она  может
связаться со мной из любого места.
   - Извините,  сэр,  -  растерялся  его  собеседник.  Доктор  Стоун  строго
наказала не беспокоить ее.
   - Да пропади все пропадом, я...
   - Прошу извинить меня, сэр. До свидания.
   Тернер оставил Роджера ругаться в пустоту. Стоун помолчал и сказал матери
с отчаянием:
   - Она подцепила эту хворь.
   - Не спеши с выводами, сынок, - спокойно ответила Хейзел.
   Но в глубине души и она пришла к такому же выводу. Эдит Стоун  заразилась
болезнью, которую отправилась лечить.
   Той же нехитрой байкой угостили Роджера и на другой день,  но  на  третий
перестали  обманывать.  Доктор  Стоун  больна,  но  ее   мужу   не   следует
волноваться. Перед тем как заболеть, она успела разработать метод лечения, и
все вновь заболевшие, включая ее, поправляются. Так ему сказали.
   Нет, она не станет  разговаривать  с  ним  с  больничной  койки.  Нет,  с
капитаном Ванденбергом поговорить нельзя - он еще слишком болен.
   - Я иду к вам! - крикнул Роджер.
   - Это ваше дело, капитан, - замялся Тернер. - Но если вы  так  поступите,
нам придется задержать вас  тут  на  карантине.  Письменный  приказ  доктора
Стоун.
   Роджер прервал связь. Он знал,  что  это  решает  дело  -  во  всем,  что
касается медицины, Эдит была верховным судьей, а он  не  мог  покинуть  свой
корабль и свою семью, предоставив им  самим  добираться  до  Марса.  Хрупкая
престарелая женщина и двое самоуверенных пилотов-недоучек - нет,  он  должен
сам привести корабль к месту назначения.
   Семья переживала трудное время. Стряпня становилась все хуже, если вообще
кому-нибудь приходила охота стряпать. Прошло семь бесконечных земных дней, и
наконец на ежедневный звонок ответили:
   - Роджер - здравствуй, дорогой!
   - Эдит! Как ты, ничего?
   - Поправляюсь.
   - Какая у тебя температура?
   -   Не   собираешься   ли   ты   лечить   меня,   дорогой?    Температура
удовлетворительная, как и общее самочувствие. Немного похудела, но  мне  это
не повредит, тебе не кажется?
   - Нет, не кажется. Слушай - иди домой! Слышишь?
   - Роджер, милый! Не могу, это дело решенное. Весь корабль  на  карантине.
Как там мое остальное семейство?
   - Да хорошо, хорошо, что им сделается! Мы все благоденствуем.
   - Так и продолжайте. Позвоню завтра. Пока, дорогой.
   Обед в тот день был праздничный.  Хейзел  опять  порезала  палец,  но  не
обратила на это никакого  внимания.  Ежедневные  звонки  уже  не  заставляли
тревожно вздрагивать, а радовали. Через неделю доктор Стоун сказала:
   - Оставайся на связи, Роджер. С тобой хочет поговорить один друг.
   - Хорошо, дорогая. Целую тебя, до свидания.
   - Роджер-поджер! - сказал знакомый бас.
   - Ван! Ах ты, голландец пузатый! Я так и знал, что  избыток  подлости  не
даст тебе помереть.
   - Жив-здоров благодаря твоей замечательной жене. Только больше не пузатый
- не успел еще отрастить.
   - Ничего, отрастишь.
   - Не сомневаюсь. Вот что: я спрашивал нашего доктора кое о чем, но она не
совсем в курсе - это по твоей части. Роджер, сколько моно-аш у тебя осталось
после этого пробега? Добавить тебе горючего?
   - А у тебя есть лишнее, капитан?
   - Есть немного. Для моего вагона немного, а для  твоей  тарелки  как  раз
хватит.
   - Нам пришлось сбросить балласт, знаешь?
   - Знаю и прошу прощения. Я прослежу, чтобы  ваше  заявление  попало  куда
надо. Я бы и сам возместил, капитан,  да  после  уплаты  алиментов  на  трех
планетах у меня ничего не останется.
   -  Возможно,  это  не  понадобится.  -  И  Роджер  рассказал  о  радарном
отражателе. - Если бы мы вернулись в старое русло, то как раз встретились бы
со своими пожитками.
   - Хотел бы я снова повидать твоих  парней,  -  усмехнулся  Ванденберг.  -
Похоже, они подросли за эти семь лет.
   - Не советую. Они утащат протез у тебя изо рта. Так как насчет моно-аш  -
сколько ты можешь выделить?
   - Тебе хватит, я уверен. Хочется проделать этот трюк даже из  спортивного
интереса. Уверен, этого никто раньше не делал. Никто.
   Два корабля шли вровень на глаз  и  почти  вровень  по  приборам,  но  их
отнесло на пару миль друг от друга, пока на лайнере  боролись  с  эпидемией.
Неуловимое взаимное притяжение делало обоюдную скорость освобождения намного
ниже, чем их крохотная остаточная относительная скорость. В этом направлении
ничего не предпринималось, пока корабли  оставались  в  пределах  телефонной
связи. Но теперь возникла необходимость перекачать топливо с одного  корабля
на другой.
   Роджер привязал груз к концу легкого троса и метнул его как можно  дальше
и как можно прямее. Когда движение  груза  замедлилось  благодаря  натяжению
троса, с "Бога войны" вышел человек в скафандре  и  поймал  его.  К  легкому
тросу привязали трос покрепче, который был прикреплен  к  "Перекати-Стоуну".
Этот  трос  вытягивали  вручную.  Хотя  масса  "Стоуна"  была  громадной  по
сравнению с физической силой человека, вектор был слишком  мал  для  запуска
двигателя, а трение равно нулю.  Не  зря  же  на  космических  кораблях  нет
тормозов - хотя, казалось бы, многочисленные вмятины на кораблях и  станциях
свидетельствуют об обратном.
   В результате такого постепенного подтягивания через два с  половиной  дня
корабли подошли друг к другу достаточно близко, чтобы между ними можно  было
протянуть шланг для горючего. Роджер и Хейзел, хоть  и  были  в  скафандрах,
работая  со  шлангом,  пользовались  гаечным  ключом,  чтобы   не   нарушать
карантина. Даже доктор Стоун не могла бы придраться. Через двадцать минут  и
эта связь оборвалась - запас горючего на "Стоуне" был восполнен.
   И вовремя. Марс в виде красной, почти полной луны рос в небе.  Пора  было
готовиться к маневру.
   - Вот они! - Поллукс нес вахту у экрана  радара;  на  его  крик  приплыла
бабушка.
   - А может, это стадо гусей, - заметила она. - Где?
   - Да вот. Ты что, не видишь?