я вторично. А потом  просто
вернул мне деньги.
     - Что же он сказал?
     - Я не смог добиться от него ни единого  слова.  Он  просто  стоял  и
переводил взгляд с меня на свою машину и обратно,  а  потом  нахмурился  и
выпроводил меня. Поэтому мне трудно ответить на твой вопрос.
     - А что ты сам думаешь насчет своей кончины, Лазарус?  Неужели  ты  в
самом деле надеешься жить вечно?
     - Мэри, - отозвался Лазарус, - я не собираюсь умирать.  Я  просто  не
думаю об этом, вот и все.
     Наступило молчание. Наконец она произнесла:
     - Лазарус,  я  не  хочу  умирать.  Но  какой  смысл  в  наших  долгих
мытарствах? Боюсь, мы не становимся мудрее с возрастом. Может  быть,  наша
пора приспела, а мы по инерции тянем лямку? Задерживаемся в  яслях,  когда
должны были бы уйти дальше? Вдруг наш удел -  умереть,  чтобы  возродиться
вновь?
     - Кабы знать, - посетовал Лазарус. - Да и вряд  ли  выпадет  на  нашу
долю случай узнать... Но будь я проклят,  если  вижу  смысл  в  постоянных
раздумьях об этом. И тебе не советую  ломать  голову.  Я  предлагаю  одно:
держаться за эту жизнь столько, сколько хватит сил, и стараться узнать как
можно больше. Может статься, накопленные знания  и  мудрость  проявятся  в
следующей жизни; пускай даже это будет и чужая жизнь. При любом  исходе  я
люблю жизнь и она вполне удовлетворяет меня. Мэри, милая, не  терзай  себя
понапрасну. Проклинай не проклинай превратности  судьбы  -  иной  нам  все
равно не дано.


     Мало-помалу на корабле установился  столь  же  монотонный  распорядок
жизни, как и во время первого перелета. Большинство членов Семей  прибегло
к анабиозу, остальные присматривали за  ними,  ухаживали  за  оранжереями,
следили за порядком на корабле. Среди спящих на  сей  раз  был  и  Слэйтон
Форд:  анабиоз  считался   последним   средством   при   лечении   тяжелых
функциональных психозов.
     Полет к  звезде  PK-3722  занял  семнадцать  месяцев  и  три  дня  по
бортовому времени.
     Экипаж корабля пребывал в вынужденном бездействии. За несколько часов
до достижения конечной цели путешествия на экране в рубке  вдруг  возникли
очертания звезд и  корабль  быстро  затормозил,  перейдя  на  межпланетную
скорость. Никто не заметил признаков  торможения.  Какие  бы  таинственные
силы не управляли полетом, им  были  одинаково  подвластны  объекты  любой
массы. "Новые Рубежи" скользнули на орбиту  симпатичной  зеленой  планеты,
отстоящей от своего солнца примерно на сто миллионов  миль.  Вскоре  Либби
доложил капитану Кингу, что они находятся на стационарной орбите.
     Капитан Кинг осторожно дотронулся до приборов управления, которые  не
отзывались  на  прикосновения  с  момента  отлета.  На  сей  раз   корабль
вздрогнул. Невидимый пилот оставил их.
     Либби решил, что эта аллегория здесь неуместна. Их полет, несомненно,
был запланирован, но вовсе не обязательно  предполагать,  что  кто-то  или
что-то сопровождало их сюда.  Либби  подозревал,  что  джокайрийские  боги
представляют себе мироздание в виде совокупности предопределенных явлений.
То есть их отправка, с точки зрения богов, была фактом еще до знакомства с
людьми. Вот  только  словами,  как  и  всегда,  здесь  оказывалось  трудно
что-либо объяснить. Грубо говоря, по его теории "космической кривой",  для
них была выделена одна из мировых  линий,  которая  выводила  из  обычного
пространства, а затем снова вводила в  него.  Когда  корабль  добрался  до
конца "кривой", он просто вернулся в нормальное пространство и  приборы  и
установки снова начали действовать.
     Либби попытался объяснить свою точку зрения Лазарусу и  капитану,  но
те мало что поняли. С доказательствами у него было негусто, к тому  же  он
не располагал достаточным временем, чтобы придать своим взглядам  стройную
математическую форму. Поэтому его теория не могла удовлетворить ни их,  ни
его самого.
     Ни капитану, ни Лазарусу не удалось улучить  минутку  и  как  следует
обдумать происшедшее. На экране внутренней связи появилось лицо Барстоу.
     - Капитан! - позвал он. - Не могли бы вы  подойти  к  кормовому  люку
номер семь? У нас посетители!
     Барстоу преувеличивал. Посетитель был только один. Человечек  походил
на мальчишку в шутовском наряде, вырядившегося  под  кролика.  Очертаниями
тела он больше напомнил Лазарусу человека, чем джокайрийцы,  однако,  судя
по  всему,  не  принадлежал  к  классу  млекопитающих.   Одежда   на   нем
отсутствовала; правда, обнаженным его назвать было нельзя,  поскольку  его
детское тельце покрывал короткий нежный золотистый мех.  Его  яркие  глаза
светились разумом и глядели весело.
     Кинг был слишком изумлен, чтобы рассмотреть такие подробности. В  его
сознании прозвучал голос, нет, скорее, возникла мысль:
     - ...Следовательно, вы руководитель группы... -  "говорил"  гость,  -
добро пожаловать в наш мир... мы ждали  вас...  наши  предупредили  нас  о
вашем приходе...
     Направленная телепатия...
     Цивилизация  настолько  развитая,  настолько   чуждая   враждебности,
настолько доверчивая и  дружелюбная,  что  могла  позволить  себе  роскошь
делиться мыслями с другими... и не только  мыслями...  Эти  создания  были
столь доброжелательны и щедры, что предложили людям  пристанище  на  своей
собственной планете.
     Кингу  эта  ситуация  показалось  очень  похожей   на   ту,   которая
складывалась на Джокайре, и сейчас он ломал  голову,  пытаясь  догадаться,
где же на сей раз будет зарыта собака.
     Посланец, казалось, читал его мысли:
     - ...загляни нам в души... мы не таим против вас зла... мы  разделяем
с вами любовь к жизни и любим жизнь, пребывающую в вас...
     - Мы благодарим вас, - громко и официальным тоном произнес Кинг. - Мы
должны посоветоваться. - Он повернулся к Барстоу и хотел было обратиться к
нему, но тут заметил, что посланец исчез.
     Капитан спросил Лазаруса:
     - Куда он ушел?
     - Что? А я откуда знаю?
     - Но вы же стояли у самого люка?
     - Я проверял показания приборов. Если верить им, то  снаружи  к  люку
никто не причаливал. Я еще удивился  и  подумал,  что  с  ними  не  все  в
порядке. Как же он пробрался на корабль? Где его судно?
     - Как он ушел?
     - Только не мимо меня.
     - Заккур, он ведь вошел через этот люк?
     - Не знаю.
     - Но вышел-то наверняка через него?
     - Нет, - возразил Лазарус. - Этот люк был заперт. Пломбы  по-прежнему
на месте.
     Кинг осмотрел пломбы:
     - Но ведь не мог же он пройти сквозь...
     - Не смотрите так на меня, - сказал Лазарус. - Я вовсе  не  суеверен.
Куда,  по-вашему,  девается  телевизионное   изображение,   когда   прибор
выключают?
     Лазарус удалился, насвистывая себе под  нос  какую-то  мелодию.  Кинг
никак не мог вспомнить, что это за мотив.
     Песенка, слова которой Лазарус вслух петь не стал, начиналась так:

                        Вечерком на крыше дома
                        Я видел маленького гнома...



                                    4

     В неожиданном гостеприимстве обитателей планеты подвоха как будто  не
было.
     Маленькие существа - земляне прозвали их между собой "человечками"  -
казалось, действительно были рады людям и старались помочь им, чем  могли.
Им без труда  удалось  убедить  пришельцев  в  своих  лучших  побуждениях,
поскольку никаких препятствий в общении, как это было с джокайрийцами,  не
существовало. Человечки даже самые потаенные свои мысли делали  достоянием
людей, но читали в то же время только мысли, обращенные непосредственно  к
ним. Казалось, они то ли не могут, то ли не хотят воспринимать информацию,
им не адресованную. Поэтому телепатическая связь с ними подчинялась  столь
же эффективному контролю, как и обычная речь. Между собой земляне общались
по-прежнему с помощью слов. Телепатические способности  человечков  им  не
передались.
     Планета  системы  звезды  PK-3722  походила  на  Землю  больше,   чем
Джокайра. По размерам она  превосходила  Землю,  притяжение  на  ней  было
слабее,  что  свидетельствовало,  видимо,  о  меньшей  удельной  плотности
планетных недр.  Это  предположение  косвенно  подтверждалось  практически
полным отсутствием металлов в культуре человечков.
     Планета вращалась по строго, почти круговой орбите,  у  нее  не  было
дикого наклона земной оси, причем афелий отличался от перигелия  всего  на
один процент. Смена времен года отсутствовала.
     Не было у нее и огромного, тяжелого спутника, подобного земной  Луне,
который мог бы вызвать  океанические  приливы  и  нарушать  изостатический
баланс поверхности. Холмы  планеты  были  пологими,  ветры  мягкими,  моря
спокойными. К полному разочарованию Лазаруса, его надежды на  необузданный
нрав погоды не оправдались. Здесь господствовал  климат,  в  существовании
которого в Калифорнии тщетно пытались уверить  остальное  человечество  ее
патриоты.
     Обитатели же этой планеты действительно жили в таком климате.
     Они указали людям место для высадки. Это был широкий  песчаный  пляж,
отлого спускающийся  к  морю.  За  кромкой  невысокого  берега  начинались
бесконечные  луга,  миля  за  милей  тянувшиеся   до   самого   горизонта.
Однообразные картины сглаживали лишь островки деревьев  и  кустарника.  От
пейзажа веяло нарочитой аккуратностью, наводившей на  мысли  о  специально
распланированном парке. Однако  явные  признаки  чьего-либо  вмешательства
отсутствовали.
     Именно здесь, как заявили членам первой исследовательской группы,  им
и предстояло жить.
     Земляне быстро привыкли к тому, что человечки всегда оказывались там,
где требовалась какая-либо помощь. Причем они никогда не стремились  столь
назойливо быть полезными во всем, как джокайрийцы. Скорее  они  напоминали
старых друзей,  всегда  готовых  протянуть  руку  помощи.  Тот  человечек,
который сопровождал первых исследователей,  огорошил  Лазаруса  и  Барстоу
тем, что случайно упомянул о якобы имевшей место ранее встрече с  ними  на
корабле.  Поскольку  оттенок  его  шерстки  был  темно-красноватым,  а  не
золотистым,  Барстоу  решил  про   себя,   что-либо   произошло   какое-то
недоразумение, либо эти существа способны  менять  окраску.  Лазарус  тоже
воздержался от высказываний вслух на сей счет.
     Барстоу спросил сопровождающего, есть  ли  у  его  народа  какое-либо
мнение по поводу места строительства зданий. Вопрос  этот  очень  волновал
его, поскольку при облете планеты они нигде не заметили никаких  построек.
Было похоже на то, что аборигены живут под землей.  В  данном  случае  ему
хотелось  избежать  действий,  которые  местные  власти  могли  воспринять
негативно.
     Он говорил вслух, обращаясь к проводнику. Это  была  лучшая  гарантия
того, что тот воспримет адресованную ему мысль.
     В ответе, посланном человечком, Барстоу уловил ноты удивления.
     - ...вам нарушать гармонию прекрасных мест?.. К чему вам  формировать
строения?..
     - Здания нужны нам для самых разных целей, - начал объяснять Барстоу.
- Они требуются нам и как укрытия на день, и  как  помещения  для  сна  на
ночь. В них мы собираемся выращивать пищу и приготавливать ее. - Он  хотел
было  попытаться  растолковать,  что  из  себя  представляют   гидропонная
оранжерея,  склад,  кухня  и  тому  подобное,  но  потом   понадеялся   на
способность "слушателя" читать мысли. - Здания нужны  нам  и  для  многого
другого - для размещения лабораторий, мастерских, помещений для аппаратов,
с помощью которых мы связываемся друг с другом, - короче говоря, почти для
всего на свете.
     - ...будьте терпеливы со мной... - пришла к нему мысль, - ведь я  так
мало знаю о ваших путях... Скажите мне, неужели вы предпочитаете спать вот
в  таких?..  -  Проводник  указал  рукой  на  космические  шлюпки  землян,
возвышающиеся над пологим  берегом.  Мысль,  которую  он  использовал  для
определения шлюпок, была эмоционально окрашена -  у  Лазаруса  в  сознании
вспыхнуло ощущение какого-то мертвого, сдавленного пространства, тюрьмы, в
которой он не так давно был заперт, чего-то  вроде  тесной  вонючей  будки
общественного видеофона.
     - Таков наш обычай.
     Человечек наклонился и дотронулся до травы:
     - ...разве на этом плохо спать?
     Лазарус про себя согласился с ним. Земля была покрыта мягким, упругим
ковром растительности, похожей на траву, но куда более  нежной,  ровной  и
густой. Лазарус снял сандалии и позволил ступням насладиться ее прохладой.
     - ...что касается пищи... - продолжал человечек,  -  зачем  с  трудом
добывать то, что добрая земля дает просто так?.. пойдемте со мной...
     Он повел землян через луг к рощице невысоких деревьев, склонившихся к
журчащему  ручейку.  Их  листья  оказались  плодами  неправильной   формы,
размером с человеческую ладонь  и  толщиной  примерно  в  дюйм.  Человечек
оторвал один из них и с видимым удовольствием стал есть.
     Лазарус тоже сорвал плод и  внимательно  его  разглядел.  Плод  легко
крошился  в  руках,  словно  хорошо   пропеченный   пирог.   Мякоть   была
маслянисто-желтой, упругой, но рассыпчатой  и  издавала  сильный  приятный
аромат, напоминающий запах манго.
     - Лазарус, не вздумай есть! - предостерег его Барстоу. - Они  еще  не
исследованы.
     - ...он гармонирует с вашим телом...
     Лазарус понюхал плод:
     - Ладно, пусть я буду подопытным кроликом, Зак.
     - Ну что ж, - пожал плечами Барстоу, - я тебя предупредил. Спорить  с
тобой бесполезно.
     Лазарус  надкусил  экзотический  фрукт.  Вкус  его  был   удивительно
приятным,  а  мякоть  достаточно  упругой,  чтобы   дать   работу   зубам.
Пережеванный кусок благополучно добрался до желудка Лазаруса и обосновался
там.
     Барстоу  запретил  остальным  пробовать  фрукты  до  тех  пор,   пока
окончательно  не  станет  ясно,  что  Лазарусу  они  вреда  не  причинили.
Самоотверженный    экспериментатор    тут    же    воспользовался    своим
привилегированным положением, чтобы наесться как следует, и это, счел  он,
была лучшая его трапеза за много-много лет.
     - ...сообщите, пожалуйста, чем вы обычно питаетесь... -  попросил  их
маленький приятель.
     Барстоу начал было  объяснять,  но  его  остановила  следующая  мысль
человечка:
     - ...все вы... думайте об этом... - На какое-то  время  мыслепередача
прервалась, затем пронеслось: - ...достаточно... мои жены  позаботятся  об
этом...
     Лазарус не был уверен, что понятие означало именно "жен",  во  всяком
случае явно имелись в виду какие-то родственные отношения. До сих пор  еще
не было выяснено, являются человечки двуполыми или нет.
     В эту ночь Лазарус спал под  открытым  небом  и  успокоительный  свет
звезд  постепенно  изгонял  из  его  души  остатки   вызванной   перелетом
клаустрофобии. Очертания созвездий отсюда  узнать  было  нелегко,  но  ему
показалось, что он  нашел  хрустальную  лазурь  Веги  и  оранжевый  глазок
Антареса. Неизменным даже здесь  оставался  лишь  Млечный  Путь,  величаво
пересекающийся небосвод туманной аркой. Лазарус попытался отыскать Солнце,
однако скоро оставил свою затею. Их разделяли ныне многие  световые  годы.
Надо бы потрясти Энди, сонно подумал он, рассчитать  координаты  Солнца  и
взглянуть на него в телескоп. Но тут же заснул,  не  успев  даже  задаться
вопросом, зачем ему все это нужно.
     Поскольку на первых  порах  вполне  можно  было  обойтись  ночью  без
укрытий, доставку Семей на планету осуществили  в  кратчайший  срок.  Пока
оборудовали колонию, людей  располагали  прямо  на  траве,  как  во  время
пикника. Сначала их стол был ограничен продуктами, привезенными с корабля;
однако отметив, что Лазарус чувствовал себя  по-прежнему  прекрасно  после
проведенных  над  собой  гастрономических  опытов,  колонисты   постепенно
изменили предвзятое отношение к местной пище и перешли на  нее  полностью,
изредка для разнообразия пополняя ассортимент земными продуктами.
     Вскоре после окончательного переселения  Семей  на  планету  Лазарус,
прогуливаясь  в  некотором  отдалении  от  лагеря,  повстречал  одного  из
человечков. Абориген  поприветствовал  Лазаруса  -  как  и  остальные  его
сородичи, он говорил с налетом доверительности, как бы на  правах  давнего
знакомого, - привел его к рощице невысоких деревьев чуть в стороне от базы
и предложил отведать их плоды.
     Лазарус не был особенно голоден, но неожиданно для себя почувствовал,
что не имеет права отказаться.
     Сорвав плод и надкусив его, он  чуть  не  подавился  от  изумления...
картофельное пюре с томатным соусом!
     - ...мы правильно уловили?.. - донесся до него безмолвный вопрос.
     - Черт! - восхитился Лазарус. - Не знаю, что вы собирались сотворить,
но получилось у вас отлично.
     В мозг его ворвалась волна удовлетворения:
     - ...попробуй со следующего дерева...
     Лазарус так и сделал - осторожно, но с большой охотой.  Аромат  плода
напомнил ему запах свежевыпеченного ржаного хлеба,  сдобренного  настоящим
сливочным маслом, но в этот букет вкрался еще и привкус мороженого. Он уже
почти не удивился, когда плоды с третьего дерева позволили ему ощутить  во
рту вкус жареного мяса с грибами.
     - ...мы использовали в основном твои  впечатления...  -  пояснил  его
сопровождающий, - они оказались гораздо сильнее,  чем  ощущения  любой  из
твоих жен...
     Лазарус не стал объяснять, что он не женат. Человечек добавил:
     - ...у нас не было времени воплотить формы и цвета, указанные  вашими
мыслями... они многое значат для вас?
     Лазарус поспешил уверить его, что в данном случае это ни к чему.
     Когда он вернулся на базу и поделился впечатлениями от прогулки,  ему
пришлось очень долго убеждать товарищей в том, что его слова не розыгрыш.
     Одним из тех, кому пошла на  пользу  беззаботная  жизнь  в  сказочной
стране изобилия и праздности, был Слэйтон Форд. Он очнулся после  анабиоза
практически оправившимся от нервного потрясения.  У  него  остался  только
один болезненный симптом: он никак не мог восстановить в  памяти  события,
произошедшие в джокайрийском храме. Ральф Шульц решил, что это  нормальная
реакция здорового организма на  перегрузку  психики,  и  признал  пациента
полностью  излечившимся.  Теперь  Форд  казался  еще   более   молодым   и
счастливым,  чем  до  болезни.  Он  не  стал  претендовать  ни  на   какие
официальные должности - кстати, их осталось кот наплакал. Семьи  пребывали
в состоянии блаженной анархии, пользуясь всем, что в  изобилии  давала  им
благословенная  планета.  Тем  не  менее  к  Форду  колонисты  по-прежнему
обращались с добавлением титула и  относились  к  нему  как  к  одному  из
Старших. У него часто спрашивали совета, с его мнением считались  так  же,
как с мнением Заккура Барстоу, Лазаруса и капитана Кинга. Члены  Семей  не
придавали большого значения возрасту: близкие друзья могли иметь столетнюю
разницу в годах. Они в течение  многих  лет  имели  возможность  наблюдать
деятельность Администратора и теперь продолжали относиться к  нему  как  к
старшему, хотя двум третям из них он годился в сыновья.
     Бесконечный   пикник   затянулся   на   недели   и   месяцы.    После
продолжительного затворничества в стенах корабля, когда  приходилось  лишь
спать или работать, почти никто не смог воспротивиться искушению предаться
беззаботному отдыху, к тому же пока ничто  не  мешало  людям  наслаждаться
долгожданным покоем. Пищи хватало вдоволь - пищи, которую  не  нужно  было
добывать и готовить и  которая  росла  повсеместно.  Вода  в  ручьях  была
прохладная и чистая. Что касается одежды, то они могли  иметь  ее  сколько
заблагорассудится, но потребность в  ней  вызывалась  здесь  соображениями
скорее эстетического порядка, нежели утилитарного.  Райский  климат  делал
ношение этого  "средства  защиты  от  ненастья"  столь  же  нелепым,  как,
например,  купание  во  фраке.  Не  расстались  с  одеждой  только   самые
непреклонные ее приверженцы. Для большинства же вполне хватало