Глаза аборигенов вызвали наиболее теплые эмоции. Остальные  черты  их
лица не отличались привлекательностью. Кинг взглянул на неправильной формы
беззубые рты с раздвоенными верхними губами  и  отвернулся.  Про  себя  он
подумал, что ему придется долго, очень долго привыкать к  этим  созданиям,
прежде чем их облик станет вызывать у него симпатию.
     - Дальше, - бросил он Лазарусу.
     - Мы отдраили люк, и я выбрался наружу, сначала один. Руки  мои  были
пусты, и я старался выглядеть как можно более мирным и  дружелюбным.  Трое
туземцев вышли вперед; я бы даже сказал, не  просто  вышли,  а  прямо-таки
кинулись. Но никакого интереса к моей особе они не проявили. Казалось, они
ждут кого-то другого. Тогда я приказал вынести Хэнса.
     Шкипер, вы не поверите. Они засуетились над Хэнсом так, как будто это
был их родной брат, вернувшийся после долгого  отсутствия.  Нет,  даже  не
так.  Это  скорее  было  похоже  на  триумфальное  возвращение  короля.  С
остальными членами экипажа они обращались весьма вежливо, но явно отдавали
предпочтение  Хэнсу.  -  Лазарус  поколебался:  -  Шкипер,  вы  верите   в
перевоплощение?
     - Не очень. Но отношусь к данной идее достаточно спокойно.  Я  как-то
читал отчет комитета Фроулинга.
     - Мысль об этом мне бы и в голову не пришла, но как  иначе  объяснить
прием, который они устроили Хэнсу?
     - Не знаю.  Ладно,  продолжайте.  Как  вы  считаете,  имеется  у  нас
возможность высадиться здесь и основать колонию?
     - В этом нет ни малейшего сомнения, - ответил Лазарус.  -  Понимаете,
Хэнс действительно может разговаривать с ними,  только  телепатически.  Он
сообщил мне, что боги дали нам право поселиться здесь, и теперь туземцы уж
вовсю трудятся над подготовкой к приему.
     - Что?
     - Да, именно. Они с нетерпением ждут нас.
     - Ого! Это очень радует меня.
     - Неужели?
     Кинг заметил, что лицо Лазаруса радости отнюдь не выражает.
     - Ведь мы сами сделали  во  всех  отношениях  благоприятный  для  нас
доклад. Отчего же у вас такой кислый вид?
     - Не знаю. Но я, честно говоря, предпочел  бы  обживать  незаселенную
планету. Шкипер, ничего хорошего за просто так не получишь.



                                    2

     Джокайра (или, как  произносят  некоторые,  Жакейра)  предоставила  в
распоряжении колонии целый город.
     Такая удивительная щедрость, а также то, что почти  все  члены  Семей
Говарда ощутили насущную необходимость  почувствовать  земную  твердь  под
ногами и свежий воздух в груди, значительно ускорили переселение с корабля
на планету. Поначалу предполагалось, что это мероприятие займет около года
и что спящие в анабиозе будут разбужены только тогда, когда  у  поселенцев
появятся возможности для ухода за ними  в  период  реабилитации.  Но,  как
оказалось,   единственным   сдерживающим   фактором   явилась    небольшая
грузоподъемность шлюпок.  Перевозить  на  Джокайру  теперь  можно  было  и
бодрствовавших, и разбуженных от ледяного  сна.  На  планете  имелись  все
условия для размещения ста тысяч человек.
     Джокайрийский  город,  предоставленный  в  распоряжение   колонистов,
естественно, не предназначался для проживания в нем людей. Ведь  обитатели
планеты не были во всем подобны землянам и  их  жизненные  потребности  во
многом различались, не  говоря  уже  о  культурных  запросах.  Архитектура
джокайрийцев, например, совершенно не  походила  на  привычную  людям.  Но
любой город - это прежде всего система для обеспечения определенных  нужд:
крова  над  головой,  гигиены,  связи.  Разумные  существа,  обитающие   в
разнородных  условиях,  способны  дать  бесчисленное  множество  вариантов
решения проблем  обустройства  совместного  проживания.  Что  же  касается
созданий теплокровных, дышащих кислородом, человекоподобных,  то  творения
их рук, как бы экзотично они ни выглядели, в конечном  счете  должны  были
быть пригодными для использования их землянами.
     В некоторых отношениях город  выглядел  сошедшим  с  полотна  земного
художника - сюрреалиста. Но ведь и на родной планете люди жили и в иглу, и
в травяных хижинах, и  даже  в  автоматизированных  берлогах,  под  толщей
антарктических  льдов.  Поэтому  колонисты   с   радостью   поселились   в
джокайрийском городе и тут же начали перестраивать его по своим меркам.
     За работу взялись с энтузиазмом, хотя сделать  предстояло  многое.  В
наличии имелись здания, защищающие от непогоды,  и  искусственные  пещеры,
которые,  независимо  от  их  прямого  назначения,   вполне   могли   быть
приспособлены и для человеческих нужд - сна,  отдыха,  хранения  припасов,
производства необходимого. Сооружения действительно  походили  на  пещеры,
поскольку джокайрийцы при строительстве основательно зарывались  в  землю.
Что ж, люди при определенных обстоятельствах довольно быстро  превращались
в троглодитов даже в Нью-Йорке.
     С чистой водой для питья и приготовления пищи проблем не было  -  она
поступала  по  трубам.  С  мытьем  дело   обстояло   сложнее.   В   городе
отсутствовала единая система канализации.  Джоки  не  мылись  водой  -  их
гигиенические запросы сильно отличались от людских и  заключались  в  иных
процедурах... Поэтому  решено  было  приступить  к  устройству  временного
эквивалента  корабельной  канализации,   учитывающего   местные   условия.
Конечно, первоначально сточные сооружения могли обеспечить самые  скромные
запросы и ванны должны были еще долго оставаться роскошью  -  до  тех  пор
пока мощности водоснабжения и канализации не вырастут  раз  в  десять.  Но
ведь ванны и не являлись первостепенной необходимостью...
     Однако эти хлопоты  отодвинула  на  задний  план  проблема  установки
гидропонных ферм, поскольку, пока  не  было  уверенности  в  бесперебойном
обеспечении питанием, нельзя было выводить из анабиоза спящее большинство.
Горячие головы, жаждавшие иметь все сразу,  предлагали  забрать  с  "Новых
Рубежей" все гидропонное оборудование до последнего  винтика,  переправить
его на  планету,  собрать  и  запустить,  питаясь  тем  временем  запасами
консервированных  продуктов.  Более  осторожные  настаивали  на  демонтаже
только одной фермы  и  производстве  продуктов  питания  на  корабле.  Они
упирали на то, что неизвестный грибок или вирус чужого мира может поразить
земные культуры и тогда угроза голода станет неизбежной.
     Осмотрительное  меньшинство,  возглавляемое  Фордом  и  Барстоу   при
поддержке Кинга, в конце концов одержало победу. Отключили и осушили  лишь
одну корабельную гидропонную ферму. Оборудование ее  разобрали  на  части,
которые можно было погрузить в шлюпки.
     Эта ферма, однако, так и не  достигла  поверхности  планеты.  Местные
сельскохозяйственные культуры  оказались  пригодными  для  употребления  в
пищу, и джокайрийцы буквально навязывали  их  людям.  Тогда  было  принято
решение приступить к выращиванию земных культур  на  джокайрийской  почве,
что позволило бы  пополнить  местный  ассортимент  продуктов.  Джокайрийцы
вмешались в агротехническую затею колонистов и взяли  дело  в  свои  руки.
Прирожденные  фермеры  (на  их  плодородной  планете  не  было   нужды   в
синтетических продуктах), они, казалось, были  даже  рады  оказать  услугу
своим гостям.
     Как только наладилось дело с организацией питания, Форд перевел  свой
штаб  в  город.  Кинг  же  оставался   руководить   на   корабле.   Спящих
размораживали и отправляли на  планету  по  мере  расширения  возможностей
обеспечения их всем необходимым и возникновения нужды в их руках. Несмотря
на то что острота проблем с пищей,  водой  и  жильем  была  снята,  работы
предстояло  еще  непочатый  край,  даже  при  ориентации  на   максимально
урезанный уровень удобств.
     Две культуры весьма разнились между собой.  Джокайрийцы  всегда  были
готовы оказать любую помощь, но  осуществляемые  землянами  работы  подчас
вызывали у них сильное недоумение. Аборигены,  например,  судя  по  всему,
никогда не испытывали потребности в уединении - здания  в  их  городах  не
имели внутренних перегородок  без  особой  строительной  нужды  в  том,  и
устойчивость конструкций  обеспечивалась  по  преимуществу  колоннами  или
опорами.  Джокайрийцы  недоумевали,  зачем  земляне  столь  упорно   делят
прекрасные просторные здания на тесные клетушки  и  коридоры.  Им  напрочь
чужда была мысль об интимности некоторых сторон жизни.
     Скорее всего (этого в точности установить так и не удалось, поскольку
общение оставалось поверхностным) аборигены сочли, что уединение имело для
землян какое-то религиозное значение. Для  строительства  перегородок  они
доставили  тонкие  листы  какого-то  материала,  однако  работать  с   ним
оказалось под силу только им  самим.  Этот  материал  обладал  свойствами,
которые довели земных инженеров  почти  до  нервного  истощения.  На  него
абсолютно  ничем  нельзя  было  воздействовать.  Даже   реакции,   которые
разрушали  используемый  в  строительстве  ядерных  реакторов  фторопласт,
оказывались тут бессильными. Алмазные пилы крошились, он выдерживал  любые
высокие температуры, а холод не заставлял его трескаться. Он совершенно не
пропускал света, звука и  излучений.  Сопротивление  материала  невозможно
было измерить, поскольку для этого его надо было разрушить. И тем не менее
джокайрийцы  обрабатывали  его  вручную,  придавали  ему  нужную  форму  и
подвергали сварке.
     Земным инженерам пришлось смириться с  явлением,  доселе  считавшимся
невозможным. С точки зрения развития науки и техники джокайрийцы  были  не
менее  цивилизованны,  чем  земляне.  Но  они  шли  вперед  другим  путем.
Глубинные различия между культурами заключались не только в технологии. От
земного разительно отличалось мышление джокайрийцев, система их  ценностей
была иной, структура их общества и строение языка  отражали  чуждые  людям
стороны жизни и были им совершенно непонятны.


     Оливер Джонсон, специалист по семантике,  отвечающий  за  налаживание
общения, обнаружил, что его  задача  сильно  упрощается  благодаря  такому
каналу связи, как Хэнс Везерэл.
     - Конечно, - объяснял он Слэйтону Форду и Лазарусу, - Хэнс далеко  не
гений, он просто не совсем  идиот.  Из-за  этого  запас  слов,  который  я
получал с его помощью, довольно ограничен. Он не все способен понять  сам.
Но сейчас я  уже  приступил  к  разработке  словаря  основных  терминов  и
понятий, с которого можно будет начинать подробное изучение языка.
     - А разве такого словаря недостаточно? - спросил Форд.  -  Я  слышал,
что с помощью запаса в восемьсот слов  можно  выразить  практически  любую
идею.
     - В этом есть доля правды, - улыбнулся Джонсон. - Около  тысячи  слов
достаточно, чтобы объясниться в любой ситуации. Я  отобрал  около  семисот
терминов,  служебных  и  вспомогательных  слов,   чтобы   на   их   основе
смоделировать пригодное для наших целей подобие языка. Но анализ смысловых
тонкостей и оттенков  значений  придется  пока  отложить,  поскольку  наше
понимание их культуры находится на скудном уровне.  А  с  помощью  словаря
расхожих словечек невозможно обсуждать абстрактные темы.
     - Чушь, - хмыкнул Лазарус. - Семисот слов хватит за глаза.  Лично  я,
например, не собираюсь объясняться им в любви или обсуждать с ними поэзию.
     Это мнение  казалось  справедливым.  Многие  земляне  за  две  недели
освоили джокайрийский словарь и теперь болтали с  аборигенами  так  бойко,
как будто говорили на чужом языке с пеленок.  Все  земляне  еще  в  школах
приобрели определенные навыки в области мнемоники и  семантики.  Небольшой
словарь разговорного языка  они  освоили  очень  быстро,  поскольку  имели
возможность часто общаться с его носителями. Естественно, не обошлось  без
возмущенных выступлений твердолобых, страдающих провинциальными  замашками
личностей; с их точки зрения, именно  местные  жители  должны  были  учить
английский.
     Джокайрийцы и не пытались овладеть языком землян. Ни один из  них  не
проявил  к  нему  хотя  бы  мало-мальского  интереса.  Впрочем,  не  много
удивительного в том, что миллиону туземцев ни к чему было изучать речь  не
столь уж многочисленных  чужаков.  К  тому  же  раздвоенная  верхняя  губа
джокайрийцев не позволяла им правильно произносить звуки "м", "п" и "б", в
то время  как  гортанные,  свистящие,  зубные  звуки  и  щелчки,  которыми
изобиловал их собственный язык, люди воспроизводили с легкостью.
     Лазарус был вынужден изменить свое  первоначально  недоброжелательное
отношение к  джокайрийцам.  Со  временем,  когда  их  внешность  перестала
казаться шокирующей, туземцы не могли не вызвать симпатию. Они были такими
гостеприимными,  такими  щедрыми,  такими  дружелюбными,  так   стремились
доставить  удовольствие!  Особую   привязанность   Лазарус   испытывал   к
джокайрийцу по имени Криил  Сарлуу,  выполнявшему  роль  посредника  между
аборигенами и землянами.  Среди  своих  соотечественников  Сарлуу  занимал
положение, которое грубо можно было обозначить  как  "отец",  "священник",
"вождь" племени или семьи. Как-то раз он пригласил Лазаруса к себе в гости
в джокайрийский город, расположенный неподалеку от земной колонии.
     - Мои люди будут рады посмотреть на тебя и почувствовать запах  твоей
шкуры, - сказал он. - Твое  появление  станет  счастливым  событием.  Боги
будут довольны.
     Сарлуу, казалось, не мог произнести ни одной фразы, чтобы не помянуть
своих богов. Лазарусу, впрочем, не было до этого дела. К чужим  верованиям
он относился равнодушно и терпимо.
     - Я приду, Сарлуу, старина. Для меня это тоже будет большой радостью.
     Сарлуу повез гостя в  обычном  для  Джокайры  экипаже  -  бесколесной
повозке, похожей на глубокую  тарелку.  Двигалась  она  бесшумно  и  очень
быстро, летя над землей и иногда касаясь  ее  и  скользя  по  поверхности.
Лазарус съежился на полу аппарата, а  Сарлуу  все  прибавлял  и  прибавлял
скорость до тех пор,  пока  от  встречного  ветра  у  Лазаруса  не  начали
слезиться глаза.
     - Сарлуу, - стараясь перекричать шум ветра, спросил Лазарус, - а  как
работает эта машина? За счет чего она передвигается?
     - Боги вдыхают жизнь - в... - Сарлуу употребил слово, отсутствующее в
словаре, - и тем самым вынуждают ее переменить место.
     Лазарус  начал  было  интересоваться  деталями,  но  скоро  прекратил
расспросы. В ответах Сарлуу сквозило что-то знакомое,  и  наконец  Лазарус
вспомнил, что именно. Однажды ему уже довелось быть в  сходном  положении,
когда  один  из  обитателей  венерианских  болот  попросил  его  объяснить
устройство дизельного двигателя старенького вездехода. Лазарус тогда вовсе
не собирался намеренно наводить тень на плетень, но его  возможности  были
скованы ограниченностью словарного запаса.
     Тем не менее всегда можно найти выход...
     - Сарлуу, я хотел  бы  взглянуть  на  рисунки  того,  что  происходит
внутри, - настойчиво заявил Лазарус, указывая на  машину.  -  У  вас  есть
рисунки?
     - Рисунки есть, - признался Сарлуу. - Они в храме. Ты не можешь войти
в храм. - Его огромные глаза печально смотрели на Лазаруса,  и  тот  начал
почти физически ощущать жалость к себе со  стороны  джокайрийского  вождя,
который, казалось, скорбел о том, что его друг обделен  великой  милостью.
Лазарус поспешно сменил тему разговора.
     Но воспоминание о венерианах навело его на мысль о еще одной загадке.
Болотные жители, отрезанные от  окружающего  мира  непроницаемым  облачным
слоем Венеры,  не  верили  в  астрономию.  Прибытие  землян  заставило  их
пересмотреть свои взгляды на строение мира, но новые  воззрения  не  стали
более близкими к истине. Лазарус подумал, что  интересно  было  бы  узнать
мнение  туземцев  о  гостях  из  космоса.  Они   не   сильно   поразились,
столкнувшись с фактом появления пришельцев. Или он заблуждается?
     - Сарлуу, - спросил он, - а ты  знаешь,  откуда  прилетели  я  и  мои
друзья?
     - Я знаю, - ответил Сарлуу.  -  Вы  пришли  с  отдаленного  солнца  -
настолько отдаленного, что пройдет много лет, пока  свет  проделает  такой
длинный путь.
     Лазарус был удивлен:
     - А кто тебе это сказал?
     - Боги сказали нам. И твой брат Либби рассказывал об этом.
     Лазарус готов был побиться об заклад, что боги  и  думать  не  думали
говорить что-либо по этому поводу, пока Либби все сам не  объяснил  Криилу
Сарлуу, однако решил не спорить. Он хотел узнать  у  Сарлуу,  был  ли  тот
удивлен прибытием гостей из космоса, но потом  сообразил,  что  ни  одного
джокайрийского   слова,   эквивалентного   понятиям    "удивляться"    или
"поражаться". Он все еще пытался облечь свою мысль в другую  форму,  когда
Сарлуу заговорил вновь:
     - Отцы моего народа летали в небесах, как вы, но это было до  прихода
богов. Боги же, в своей мудрости, велели нам остановиться.
     "И это тоже, - подумал Лазарус, - чистейшей воды ложь, черт  побери".
Не было ни малейших признаков того, что  джокайрийцы  когда-либо  покидали
пределы родной планеты.
     В жилище Сарлуу в тот вечер Лазарусу  пришлось  вытерпеть  процедуру,
через которую, как он решил, доводится проходить любому  почетному  гостю.
Видимо, по замыслу хозяев, она должна  была  развлечь  его.  Он  сидел  на
корточках  возле  Сарлуу,  на  небольшом  возвышении  посреди  просторного
помещения, служившего, похоже, кают-компанией клану Криила,  и  битых  два
часа слушал вой,  который,  по  всей  видимости,  считался  здесь  пением.
Лазарус подумывал о  том,  что,  если  даже  прищемить  хвосты  пятидесяти
бродячим псам, и то получится лучшая музыка,  но  старался  не  ударить  в
грязь лицом, стойко претерпевая навязанный ему ритуал.
     Он  вспомнил,  как  Либби  настаивал  на  предположении,  что   очень
популярный среди джокайрийцев хоровой вой действительно является музыкой и
что люди могут научиться получать от  него  удовольствие,  если  обнаружат
скрытую логику в чередовании пауз.
     Лазарусу с трудом верилось в это.
     Но он вынужден был признать, что Либби лучше, чем  кто-либо,  понимал
джокайрийцев. Либби находил их прекрасными, очень тонкими математиками. Во
всяком случае в этом они ничуть не уступали ему самому с его  необузданным
талантом. Землянам казалась чрезвычайно сложной даже их арифметика.  Число
- любое число, большое или маленькое - было для аборигенов единым целым  и
воспринималось как единое целое, а не как совокупность меньших чисел.  Это
относилось и к иррациональным, и переменным величинам.
     Было настоящим счастьем, размышлял Лазарус, что Либби мог выступать в
качестве математического переводчика  между  джокайрийцами  и  Семьями.  В
противном случае им не удалось бы  приобрести  столько  новых  технических
знаний, которыми исправно снабжали их хозяева планеты.
     "Интересно, - подумал он, -  почему  это  джокайрийцы  совершенно  не
интересуются земной технологией, которую им предлагают в обмен?"
     Наконец  завывание  прекратилось  и  Лазарус  отключился   от   своих
раздумий.  Принесли  пищу.  Семья  Криила  приступила  к  еде  с  теми  же
энтузиазмом и энергией, которые сопутствовали всем их делам. "Достоинства,
- решил Лазарус, - вот чего  им  не  хватает".  Огромная  чаша,  до  краев
заполненная какой-то аморфной жижей, была поставлена перед Криилом Сарлуу.
С дюжину Криилов тут же столпились вокруг нее и начали черпать еду руками,
не обращая внимания на своего вождя. Но Сарлуу  оплеухами  расчистил  себе
дорогу к чаше и запустил в нее руку.  Он  выгреб  целую  пригоршню  массы,
ладонями скатал из нее шарик и протянул его Лазарусу.
     Лазарус по натуре не был брезглив, но ему  пришлось  напомнить  себе,
во-первых, что пища джокайрийцев годилась и для людей и, во-вторых, что он
не узнает от них ничего интересного до тех  пор,  пока  не  заставит  себя
проглотить предложенное "лакомство".
     Он откусил  большой  кусок.  М-м-м...  не  так  уж  и  плохо,  скорее
безвкусно  и  клейко,  б