а. Точь-в-точь как маятник Фуко
или орбиты спутников-шпионов.
     Или, если другими  словами,  Голден  Рул  просто  следует  за  линией
терминатора на Луне,  границей  дня  и  ночи,  а  поскольку  вращается  он
бесконечно, то никогда не оказывается  в  тени.  (Ну  ладно,  если  уж  вы
намерены "вылавливать блох" в моих словах, согласен - на Голден Рул падает
тень во время лунных затмений. Но только тогда.)
     Такое  взаиморасположение  метастабильно  и  потому  не   фиксировано
жестко. На нее влияет все, даже притяжение Сатурна и Юпитера. Но у нас,  в
Голден Руле, есть некий маленький компьютер, который только  и  следит  за
тем, чтобы плоскость орбиты поселения всегда была направлена на Солнце - и
тем самым обеспечивает  "Старой  Макдональдовой  ферме"  обильные  урожаи.
Энергии  его  работа  почти  не  требует:  крошечные   отклонения   орбиты
компенсируются такими же слабенькими импульсами.
     Надеюсь, вы все это не читали. Баллистика интересна лишь тем, кто  ею
пользуется.


     Мистер  Кондо  был  невысок  ростом,  предков  имел  явно   японского
происхождения и весь состоял из мускулов, гладких,  как  у  ягуара.  Да  и
двигался он словно ягуар. Даже без комментариев дока Шульца  я  бы  понял,
что не очень  бы  хотел  встретить  Тигра  Кондо  в  темном  переулке.  За
исключением того случая, если  он  там  окажется,  чтобы  _з_а_щ_и_т_и_т_ь
меня!
     Дверь его заведения  открылась  полностью  лишь  после  того,  как  я
предъявил карточку Шульца. Но уж открыв ее, он приветствовал нас  со  всем
положенным радушием.
     Небольшой  зальчик  был  заполнен  лишь  наполовину,  преимущественно
мужчинами, а женщины, сопровождавшие немногих из них,  по  моим  понятиям,
отнюдь не были их супругами. Но не были и шлюхами. Мне показалось, что они
- равноправные партнеры своих спутников.
     Окинув нашу компанию оценивающим взглядом,  хозяин  решил  разместить
нас не в основном помещении с завсегдатаями, а в боковой комнатке размером
с будку, где мы втроем смогли бы все же усесться и  даже  втиснуть  багаж.
Затем он осведомился, что бы мы желали заказать. Я спросил, можно ли здесь
пообедать.
     - И да и нет, - последовал  ответ.  -  Можем  подать  "суши",  а  моя
старшая дочь приготовит "сикияки". Есть еще гамбургеры и сосиски. Пицца  -
только замороженная, надо разогреть. Сами мы ее не  очень  рекомендуем.  У
нас ведь, в основном, бар. Пищу мы можем подать, но не требуем от  гостей,
чтобы они, кроме выпивки, заказывали и съестное. Более того  -  вы  можете
всю ночь играть в карты, шахматы или "го" и вовсе ничего не заказывать!
     Гвен положила ладонь на мой локоть.
     - Можно мне вставить слово?
     - Давай!
     Она сказала хозяину  несколько  фраз  на  совершенно  непонятном  мне
языке, но его лицо мгновенно просветлело. Он поклонился и вышел.
     Я спросил:
     - Ну?
     - Я осведомилась, не может ли он подать то, что я у них ела прежде. Я
не  назвала  какое-либо  определенное  блюдо,  просто   передала   просьбу
"маме-сан", чтобы она приготовила на свой лад. Заодно он понял, что я хотя
здесь и  бывала,  но  не  хочу  это,  афишировать,  поскольку  меня  тогда
сопровождал другой мужчина. Хозяин же  сообщил  мне,  что  наше  обожаемое
деревце  -  превосходнейший  образец  скалистого  клена,  какого  ему   не
доводилось встречать даже в родной Японии... я  попросила  побрызгать  его
водой перед самым нашим уходом. Он пообещал...
     - Ты не сказала ему, что мы женаты?
     - Это не обязательно. Те выражения, которые я использовала, позволяют
и такое истолкование.
     Мне хотелось узнать, когда и где она  выучила  японский  язык,  но  я
промолчал: Гвен сама скажет мне все, что найдет  нужным.  (Сколько  браков
рушится из-за похожего на зуд стремления супругов "узнать все"?)
     Как ветеран-сочинитель "подлинных любовных  историй"  могу  заверить:
интерес  к  добрачным  похождениям  супругов  (а  пуще  того  внебрачным!)
непременная основа семейных трагедий.
     Вместо этого я обратился к Биллу:
     - Парень, это твой последний шанс. Если хочешь  оставаться  в  Голден
Руле, то можешь уйти хоть сейчас, но, конечно, не раньше, чем  пообедаешь.
После обеда мы сразу же летим на Луну, можешь лететь с нами  или  остаться
здесь.
     Билл перепугался.
     - А она тоже сказала, что я могу выбирать?
     Гвен сразу же откликнулась:
     - Конечно, можешь! Но если захочешь поехать с нами, я потребую, чтобы
ты всегда вел себя как цивилизованный человек. А не захочешь,  так  можешь
остаться, и вернуться на свою помойку, и доложить  Фингерсу,  что  завалил
порученную тебе работенку!
     - Я не завалил! Это он!
     Очевидно, он имел в виду меня. Я констатировал:
     - Ну что же, Гвен! Он на меня в обиде. А мне он тем более не нужен, с
ним же хлопот не оберешься. Не исключено, что  он  когда-нибудь  подсыплет
яду в мой ужин...
     - О, Билл не способен на такое. Правда, Билл?
     - Так уж и не способен? А ты помнишь, как быстро он выхватил  оружие?
Как я могу верить в невинность его намерений?
     - Ричард, прошу тебя! Нельзя же ожидать, что  он  исправится  так  уж
сразу.
     Эта идиотская  дискуссия  была  прервана  появлением  мистера  Кондо,
который стал сервировать стол,  не  забыв  и  подставку-зажим  для  нашего
деревца. Одной десятой земного притяжения было достаточно, чтобы  удержать
еду на тарелках и кое-как удержаться на ногах, но не  более  того.  Стулья
были привинчены к полу, на них имелись  пристяжные  ремни,  которые  можно
было использовать по собственному желанию. Они могли оказаться  полезными,
например, если бы пришлось резать жесткий бифштекс.
     Бокалы и чашки оказались закрытыми плотными крышками, а пить  из  них
следовало через  узкие  носики.  Последнее,  возможно,  наиболее  полезное
приспособление: ведь, подняв крышку с чашки горячего кофе, вы вполне могли
обжечься, поскольку, несмотря на ничтожный вес, кофе, в силу инерции,  мог
вылиться на вас.
     Мистер Кондо, раскладывая приборы, тихо сказал мне:
     - Сенатор, не участвовали ли вы  в  парашютных  состязаниях  в  Солюс
Лейкус?
     Я воскликнул:
     - Конечно, дружище! Вы тоже там были?
     Он поклонился:
     - Имел такую честь.
     - А с чьим снаряжением?
     - "Сокрушитель", Оаху.
     - О, "Сокрушитель"! - почтительно откликнулся я. - Самый декоративный
парашют в истории. Вы можете этим гордиться, старина!
     - От имени своих коллег я благодарю вас, сэр! А вы?
     - Я прыгал вместе с "Ликвидаторами Кэмпбелла".
     Мистер Кондо присвистнул.
     - Вот как! Вы, конечно, тоже можете гордиться!
     Он вновь согнулся в поклоне и быстро вышел на кухню.
     Я хмуро уставился на свою тарелку. Ясно - Кондо узнал  меня!  Но  раз
так сложилось и я отрекся от своих товарищей, то нечего щупать свой  пульс
и себя казнить. Просто надо выплеснуть себя на помойку!


     - Ричард!
     - Что?.. Ах да, слушаю, дорогая!
     - Ты простишь, если я выйду ненадолго?
     - Конечно! А ты нормально себя чувствуешь?
     - Вполне, благодарю. Но мне следует кое о чем позаботиться.
     Она встала и направилась к коридорчику, ведущему  и  в  туалет,  и  к
выходу, такой летящей походкой, которая больше  смахивала  на  танец.  При
одной десятой притяжения нормально  передвигаться  можно,  лишь  используя
магнитные подошвы и другие такие  же  приспособления.  Либо  иметь  долгую
практику: не прибегал же ни к  каким  захватам  мистер  Кондо:  он  просто
скользил как кошка.
     - Сенатор...
     - Да, Билл?
     - Она, что, свихнулась на мне?
     - Не думаю.
     Мне захотелось добавить, что я вряд ли буду сильно разочарован,  если
он упрется и не захочет лететь. Но тут же меня словно  ударило:  побуждать
Билла остаться - все равно что выбрасывать ребенка.  У  него  же  не  было
никакой защиты!
     - Нет, Билл, она просто хочет поставить тебя на ноги и сделать таким,
чтобы тебя никто не смог порицать. Или за что-нибудь извинять.
     Изрекши  эту  порцию  махровой  банальности,  я  вернулся  в  угрюмое
состояние. Я сам себе приносил извинения. Нет, не вслух, а молча,  в  уме.
Послушай, приятель, ведь то, что ты сотворил, и то, чем ты стал, - на  все
сто процентов результат твоей собственной вины. Целиком.
     А что касается твоего кредита... Да, он чертовски мал. Имей честность
признать и это! Но погляди:  с  чего  ты  начал  и  как  дошел  до  звания
полковника? С наиболее ублюдочных, гнойных мародерских банд, какие  только
существовали со времен крестовых походов. Ну и не говори  больше  о  своем
"полке"! Да ладно. Но ведь они не были  "хладнокровными  гвардейцами",  не
так ли? Теми-то пижонами? Черт, один ведь взвод Кэмпбелла... А, дерьмо!..
     Гвен вернулась отнюдь не скоро. Я не  засек  время,  но  сейчас  часы
показывали уже почти  восемнадцать.  Я  попытался  встать,  что  оказалось
нелегко при привинченных к полу столе и стульях. Она спросила:
     - Я задержала ужин?
     - Не слишком. Мы его съели, а остатки скормили поросятам.
     - И прекрасно. Мама-сан не оставит меня голодной!
     - А папа-сан не пожелал подавать без тебя.
     - Ричард! Я предприняла кое-что, не посоветовавшись с тобой.
     - А я нигде не читал, что ты  обязана  со  мной  советоваться.  Но  с
полицией ты хоть сумела не повздорить?
     - Ничего такого. Но ты обратил внимание на вечно шныряющих по  городу
субъектов в фесках? Это экскурсанты туристической конторы Луна-Сити.
     - Так вот кто это такие! А я-то думал, что к нам вторглись турки.
     - Считай так, если тебе это больше по душе. Но мы и  сегодня  видели,
как они шастали вверх и вниз  по  Лейн  и  Камино,  покупая  все,  что  не
кусается. Мне кажется, большинство из них не остается здесь на  ночь  -  у
них  основная  программа  рассчитана  на  Луна-Сити  и  там  уже  оплачены
гостиницы. Вечерние шаттлы наверняка битком набиты...
     - Пьяными турками, блюющими в свои фески или  храпящими  на  подушках
кресел.
     - Вне всякого сомнения. И мне подумалось, что на более ранний  шаттл,
тот, что летит в двадцать часов,  попасть  легче.  И  я  купила  билеты  и
зарезервировала места.
     - А теперь ты ждешь, чтобы я вернул тебе деньги? Подай  заявку,  и  я
пошлю ее в свое ведомство.
     - Ричард, я побоялась, что мы застрянем здесь на всю ночь.
     - Миссис Хардести, вы продолжаете меня изумлять.  Какова  потраченная
сумма?
     - Мы подсчитаем расходы потом. Я просто почувствовала, что пообедаю с
легким сердцем, если буду уверена: после обеда мы полетим! И... ох! -  она
сделала паузу. - Билл!
     - Да, мэм?
     - Мы приступаем к обеду. Сходи помой руки.
     - Чего?
     - Ничего. Делай, что я сказала.
     - Да, мэм!
     Билл покорно встал и поплелся выполнять предписание. Гвен повернулась
ко мне.
     - Я ужасно волновалась и не находила  себе  места.  Из-за  лимбургера
[сорт сыра с острым запахом].
     - Какого еще лимбургера?
     - Твоего  лимбургера,  миленький.  Он  оказался  в  числе  продуктов,
которые я унесла из твоего  холодильника.  Я  его  в  нетронутой  упаковке
положила на поднос с фруктами, когда мы завтракали. Там было  всего  около
ста граммов. Но после ленча, вместо того чтобы его выбросить,  я  положила
сыр себе в сумку, решив, что мы им чудесно закусим потом...
     - Гвен!
     - Ладно, ладно! Я спрятала его с целью... да потому, что я  и  раньше
пользовалась им, как оружием! Он намного лучше  того,  что  было  в  нашем
списке. А что, ты разве не считаешь, что тот мерзавец...
     - Гвен! Я сам составил "список". Вернемся к нашим баранам.
     - Так вот. В офисе мистера Сэтоса, как ты  помнишь,  я  сидела  около
переборки,  закрывающей  калорифер.  По  моим  ногам  бил  поток  горячего
воздуха, и мне стало очень неуютно,  а  выключатель  оказался  совсем  под
рукой. Я и подумала...
     - Гвен!
     - Во всем  поселении  регуляторы  тепла  и  потока  горячего  воздуха
однотипны.  И  закрыты  решеткой  в  виде  жалюзи.  А  пока   где-то   там
подсчитывали наши  сбережения  и  Менеджер  нарочито  игнорировал  нас,  я
незаметно отключила поток воздуха и уменьшила нагрев  до  минимума.  Потом
открыла решетку,  разбросала  крошки  лимбургера  по  всей  поверхности  и
лопастями калорифера, а то, что оставалось в пакете, забросала  как  можно
глубже внутрь вентиляционной трубы. Потом перед самым нашим уходом я вовсе
выключила  нагрев  и  снова  пустила  поток  воздуха...  -  Она   виновато
потупилась. - Ноты ведь не станешь меня укорять?
     - Не стану. Но я рад, что ты играешь на моей стороне. Да...  играешь.
А ты "играешь"?
     - Ричард!
     - Но я еще более рад, что у нас зарезервированы  места  на  следующий
шаттл. Интересно, как скоро  Сэтос  почувствовал  озноб  и  вновь  включил
обогрев?


     То, что было подано на обед, оказалось изысканной пищей, и  я  воздал
ей должное, хотя не знал названия ни одного из блюд. Мы уже приблизились к
стадии отрыжки, когда возник мистер Кондо и,  наклонившись  к  моему  уху,
тихо сказал:
     - Сэр, пожалуйста, выйдите со мной.
     Я пошел за ним на кухню. Мама-сан, поглощенная стряпней,  не  уделила
мне внимания. Зато стоящий с ней рядом преподобный доктор послал тревожный
взгляд.
     - Неприятности? - спросил я.
     - Минуточку. Вот вам удостоверение Энрико. Себе я снял копию.  А  вот
документы для Билла. Проглядите их, пожалуйста.
     Они лежали в излохматившемся старом конверте и  сами  были  мятыми  и
видавшими виды. Они успели "от времени" пожелтеть  и  набрать  грязноватых
пятен. В них говорилось, что компания  "Геркулес  Мэнпауэр  Инкорпорейтэд"
наняла Уильяма (второго имени нет) Джонсона из Нового Орлеана,  Герцогство
Миссисипи, Республика Одинокой Звезды, и продала его  контракт  корпорации
"Бечтел Хай", действующей в космосе, которая, в свою очередь,  перепродала
настоящий контракт доктору Ричарду Эймсу, проживающему в поселении  Голден
Рул на орбите Луны, и прочее,  и  прочее  -  в  бюрократически-юридических
выражениях.  К  удостоверению  о  перепродаже  было  приложено  совершенно
натуральное на вид свидетельство о рождении,  в  котором  сообщалось,  что
Билл - подкидыш, оставленный в приходе Метаири в  возрасте  примерно  трех
дней от роду,  исходя  из  чего  и  указана  дата  рождения  в  приходской
регистрационной книге.
     - Большинство сведений  правдиво,  -  отметил  доктор  Шульц.  -  Мне
удалось их получить по архивным компьютерным записям.
     - А важно ли, что они правдивы?
     - Не очень. Лишь  постольку,  поскольку  они  помогут  Биллу  смыться
отсюда.
     В кухню вошла Гвен. Она взяла документы, прочла их.
     - Они меня убедили. Отец Шульц, вы артист своего дела.
     - Нет, артисткой  является  моя  знакомая  леди.  Я  передам  ей  ваш
комплимент. А теперь, друзья, новости плохие. Тэтсю, не покажете ли вы  их
нам?
     Мистер Кондо прошел в  глубь  кухни,  мама-сан  (по-видимому,  миссис
Кондо) посторонилась, чтобы его пропустить. Он включил терминал и  отыскал
канал  "Геральд",  кое-что  прокрутил,  наверное,  чтобы   найти   рубрику
новостей, - и я увидел самого себя, взирающего с экрана.
     Рядом со мной на отдельной части  экрана  красовалась  Гвен,  вернее,
бледное  ее  подобие.  Я  бы  даже  не  узнал  ее,  если  бы   не   голос,
сопровождающий изображение:
     "...Эймс. Миссис Гвендолин Новак, отъявленная  мошенница,  ограбившая
массу людей, преимущественно мужчин, с  которыми  знакомилась  в  барах  и
ресторанах Петтикот-Лейн.  Субъект,  называющий  себя  "доктором  Ричардом
Эймсом" и, по всей вероятности,  не  располагающий  средствами,  исчез  из
своей квартиры на  кольце  шестьдесят  пять,  радиус  пятнадцать,  уровень
четыре десятых притяжения. Покушение было совершено в шестнадцать двадцать
сегодня в офисе партнера Голден Рула Толливера..."
     Я вскричал:
     - Эй! Со временем у них неувязка. Мы были...
     - Да, вы были со мной на ферме. Послушаем остальное.
     "...в соответствии с показаниями очевидцев, стреляли оба убийцы.  Они
вооружены и опасны, будьте крайне осторожны при общении с  ними.  Менеджер
горько скорбит о потере старого друга и предлагает награду в десять  тысяч
крон за поимку..."
     Доктор Шульц подошел и выключил экран.
     - Дальше идут повторы того же. Сообщение передается по всем  каналам.
И в данный  момент  большинство  обитателей  Голден  Рула  это  смотрят  и
слушают.
     - Спасибо, что предупредили. Гвен, неужели ты ничего лучше не  можешь
придумать, чем стрелять в людей? Ах, негодница!
     - Сожалею, сэр. Я попала в дурную компанию.
     - Опять пошли  извинения!  Преподобный,  но  что  нам,  черт  возьми,
делать? Тот ублюдок накроет нас еще до вечера.
     - Я тоже подумал об этом. Но вот примерьте-ка этот головной убор.
     Откуда-то из  недр  своей  тучной  персоны  он  извлек  феску.  Я  ее
примерил. Как раз впору.
     - А теперь вот это.
     "Это" оказалось эластичной бархатной повязкой на глаз. Я приладил ее,
подумав, что не очень-то приятно иметь один глаз  закрытым,  но  вслух  не
высказался. Папа Шульц  явно  постарался  мобилизовать  свое  воображение,
чтобы уберечь меня от потери дыхания.
     Гвен воскликнула:
     - О радость! Это работает!
     - Да, - согласился док Шульц. - Глазная повязка настолько приковывает
внимание большинства  наблюдателей,  что  на  остальные  приметы  его  уже
недостает. У меня всегда есть про запас хотя  бы  одна  такая  повязка.  А
феска и присутствие  в  данный  момент  на  Голден  Руле  "Досточтимых  из
Мистической Шрайны" оказались счастливым совпадением...
     - Феску вы тоже всегда носите с собой про запас?
     - Не совсем так. У фески был владелец, который... потерял  ее.  Но  я
думаю,  что  он  скоро  не  проснется.  О,  мой  друг  Микки  Финн  о  нем
позаботится... Но вы должны избегать встречи со всеми шрайнерами из  храма
Аль Мицар! Вы их узнаете по акценту: они из Алабамы.
     - Доктор, я буду избегать шрайнеров,  насколько  сумею.  По-видимому,
мне следует взойти на борт в последнюю минуту. А как же с Гвен?
     Доктор произвел на свет еще одну феску.
     - Примерьте ее, милая леди.
     Гвен примерила. Феска сползла ей на лоб и  стала  похожа  на  свечной
колпачок.
     Она сняла "колпачок".
     - По-моему, эта вещица не совсем на  меня.  Не  мой  размер.  Как  вы
считаете?
     - Боюсь, вы правы, - печально ответил доктор.
     Я заметил:
     - Доктор, шрайнеры вдвое больше Гвен во всех измерениях, и выпуклости
у них находятся совсем в другом месте. Тут  требуется  нечто  иное.  Может
быть, грим?
     Шульц покачал головой:
     - Грим всегда выглядит гримом.
     - Но на снимке в терминале очень мало сходства. Никто ее не  опознает
по этой фотографии.
     - Благодарю, любовь моя.  К  несчастью,  на  Голден  Руле  достаточно
людей, знающих,  как  я  выгляжу,  и  на  борту  корабля  может  оказаться
кто-нибудь из них, только что заглотнувший сильнодействующее описание моей
жизни. Б-рр. Но, приложив  некоторые  усилия,  я  могла  бы  и  без  грима
выглядеть в соответствии со своим возрастом. Папа Шульц, как вы полагаете?
     - А каков ваш истинный возраст, дорогая леди?
     Она покосилась на меня, привстала на цыпочки и прошептала  что-то  на
ухо Шульцу. Он изумился.
     - Не верю. К тому же это не выход. Нам требуется что-нибудь получше.
     Миссис  Кондо  что-то   быстро   сказала   супругу,   который   вдруг
забеспокоился.  Они   перекинулись   еще   какими-то   словами,   очевидно
по-японски. Потом он перешел на английский.
     - Можно мне, пожалуйста? Моя жена отметила, что миссис Гвен такого же
роста, как наша дочь Наоми... кроме  того,  для  кимоно  размер  не  имеет
особого значения.
     Гвен радостно заулыбалась.
     - Вот это идея! Спасибо вам обоим. Но ведь я не похожа на японку. Мой
нос, мои глаза, моя кожа...
     Снова пошло стрекотание на быстром, но многословном  языке,  на  этот
раз говорили трое. И Гвен с