конец признался умелец. - Зачарована, видно, крепко,
старшой. Тут не этим ковырять надо...

    Карлик в упор взглянул на Ниакрис - словно и не сомневался, что в темноте
она видит не хуже остальных в отряде.

    - Ну? Чего замерла, как мышь перед кошкой? Зачем тебя, спрашивается, с
собой вели? Твоя очередь пришла, колдуй, коль умеешь. А если не умеешь - то
придется нам с бесчестьем домой возвращаться... то есть вовсе не возвращаться.
Открывай, кому говорят! - последние слова поури прошипел, словно рассерженный
камышовый кот.

    Ниакрис не стала ни отпираться, ни ссылаться на неумение. В походе все
это значения не имеет. Ты либо делаешь, либо нет, а слова только даром
глотают драгоценное время.

    Она в упор смотрела на дверь. Хорошая, прочная дверь, ее ладили настоящие
мастера. И замки тут стоят не простые, а - прав карлик - заговоренные.

    Но отряд все равно должен пройти. И на мгновение Ниакрис представила, что
там, за дверью, стоит, опершись на черный посох, тот самый чародей, что убил
и дядю, и дедушку, и маму, тот самый, из-за которого она сама угодила к
поури, и теперь вот вынуждена драться против своих же; пальцы ее сами собой
сжались в кулаки, дверь сперва задрожала, потом - затряслась и в следующий
миг с жутким грохотом разлетелась тучей мелких щепок.

    - Ну и ну, - проворчал старший за спиной у Ниакрис. - А потише ты, дева,
не умеешь? Сейчас тут весь монастырь соберется... Давай вперед, не стой, время
дорого!

    За разбитой вдребезги, точно хрустальная ваза, дверью началась широкая
каменная лестница - здесь уже горели факелы, скупо чадили, роняя тяжелые
огненные слезы с железных оплеток.

    Поури все как по команде взялись за кистени.

    Лестница осталась позади, отряд выбрался из невысокой арки уже в обычный
коридор. По обе стороны тянулись одинаковые коричневые двери, в нишах застыли
какие-то статуи - девочка не стала рассматривать. Потому что поури,
переглянувшись, дружно гикнули, хакнули - и разом навалились плечами на
ближайшую створку.

    - А? Что? О-о-о!!! - раздалось изнутри.

    Кто-то дернул Ниакрис за плечо так, что она настоящим катапультным ядром
влетела внутрь.

    Крошечная, узкая, как могила, комнатка, со столь же узким лежаком вдоль
стены, конторкой под высоким окном и какими-то не то иконами, не то просто
картинами в изголовье. Человек в темной рясе, лицо режет темноту
неестественно-белым плоским диском, руки вскинуты, словно он загораживает от
беспощадной стали карликов те самые не то иконы, не то картины...

    Прежде чем Ниакрис успела даже ойкнуть, замелькали кистени, шипастые
железные шары вмялись в нагой череп, и человек упал, оплетая себя бессильно
мотающимися руками, точно полураздавленный паук.

    - Под досками смотрите! - гаркнул старший поури. но остальные в его
указаниях и не нуждались. Расписные доски полетели в разные стороны, глухо
ударяясь о пол и стены; открылся небольшой тайничок в кладке, мелькнул серый 
мешочек; карлик рванул завязки, мелькнуло несколько крупных самоцветов. По
глазам Ниакрис резануло болью, эти камни прямо-таки сочились волшебной силой,
она чувствовала ее так же ясно, как, к примеру, запах своего любимого
малинового варенья; и так же, как не могла объяснить, как и почему она
чувствует запахи, не могла ответить, как она чувствует магию.

    Она замерла, точно окаменев, точно очутившись под властью могущественного
заклинания - как, впрочем,оно и было.

    - Камни Власти... славная добыча, - рыкнул старший. - Повезло... уходим!

    Со всех сторон уже неслись крики, топот ног, но поури отнюдь не казались
растерянными или испуганными.

    - А может, еще одного? - алчно предложил кто-то из них. - Что нам эти
монахи!

    - Ну, ладно, давай еще одного, - после мгновенного колебания согласился
он, бросив при этом какой-то странный косой взгляд на девочку.

    В обоих концах коридора уже мелькали огоньки факелов и какие-то одиночные
фигуры. Карлики, недолго думая, вышибли еще одну дверь - почему обитатели
келий не бежали, Ниакрис понять не могла.

    На сей раз им попался старик, который попытался сопротивляться. Он
отмахнулся какой-то сучковатой дубиной, отмахнулся с неожиданной силой, и
старший из карликов, точно мячик, отлетел к двери. Старик выбросил вперед
руку, вокруг пальцев заплясали крошечные язычки пламени - но в этот момент
кто-то из карликов половчее прыгнул на него сбоку, и они покатились по полу.

    - Эй, Ниакрис! - завопил старший поури, вскакивая на ноги. - Чего
замерла, не видишь - на колдуна нарвались!

    Девочка не пошевелилась.

    - Ниакрис! - это был уже ее опекун.

    Она рванула из ножен залежавшийся там меч.

    Взмах - и старший из поури, завывая, бросился наутек, прижимая ладонь к
распоротому боку. Второй взмах - карлик попытался было отбить ее удар, 
и частично ему это удалось; острие кинжала оставило кровавый росчерк у него
на плече. Третий и четвертый поури сами ринулись на девочку, но одному она
успела проткнуть руку, а второй получил по голове посохом от сумевшего
подняться на ноги старика.

    - Бежим! - крикнул тот, кого Ниакрис привыкла звать своим наставником, и
поури, в полном противоречии со своим непреклонным характером, не признающие
отступлений поури дружно ринулись наутек, точно крысы при виде терьера.

    Ниакрис рванулась было следом, сама еще не зная, что станет делать, -
но споткнулась на пороге.

    Даже сквозь плотную мешковину она чувствовала сияние Камней Власти.

    Очевидно, старший поури выронил мешочек во время бегства.

    Ниакрис нагнулась подобрать сокровище... а когда выпрямилась, то
мгновенно поняла, что драгоценные секунды упущены и карликов ей не догнать.

    Она медленно опустила клинок и повернулась к тяжело опиравшемуся на
посох старику. По коричневому его одеянию медленно расплывались пятна
крови - чей-то кистень все же зацепил его.

    - Дайте я помогу вам... дедушка, - вырвалось у Ниакрис.

    - Спасибо тебе... ох... внучка, - в тон ей ответил старик. В голосе
слышалась усмешка - несмотря на боль.

                              * * *

    Потом, когда сперва сюда сбежался весь монастырь, а потом его же
обитатели куда медленнее, но все-таки разошлись, Ниакрис обнаружила, что
сидит на жесткой лежанке, крепко держась за морщинистую, перевитую сизыми 
венами руку старика.

    Ее, конечно, долго хвалили, долго охали и ахали; выяснилось, что поури
вломились в так называемый Коридор Уединения, куда монастырские аколиты
удалялись "для молитвы и медитации", как объяснили девочке; нарушать транс
смертельно опасно, да и кроме того, монах, пребывая в молитвенном экстазе,
переставал что-либо видеть и слышать. Этим и объяснялось то, что никто из 
обитателей келий не пытался бежать, спасаться или хотя бы поднять тревогу.

    Ее саму долго расспрашивали; она отвечала односложно, больше отмалчиваясь.
Наконец старик, за которого вступилась Ниакрис, пришел ей на помощь и
прекратил пытку.

    - Хватит, налетели, коршуны, - недовольно проворчал, загораживая собой
девочку. - Потом все узнаете. А сейчас давайте все отсюда!

    Очевидно, этот старик был какой-то шишкой, потому что набившиеся в келью
и коридор другие обитатели монастыря как-то сразу прекратили расспросы, а
потом и вовсе бочком-бочком расползлись кто куда.

    Старик и девочка остались вдвоем.

    Глаза у него показались Ниакрис похожими на совиные - такие же
странно-желтые, округлые, с вытянутым зрачком. На миг она даже
засомневалась - а человек ли перед ней?

    - Человек, - ответил он на ее молчаливый вопрос. - Имею честь
представиться... Лейт, меня зовут Фарбриан.

    Она не успела даже удивиться, откуда он знает ее имя, а старик уже
продолжал:

    - Как ты оказалась с поури, примерно догадываюсь. Набег, твои родители
погибли, карлики захватили тебя с собой, наверное, надеялись продать на
невольничьем рынке, там такие, как ты, в цене, внучка. А вот зачем потащили
сюда - в толк не возьму, хоть убей, - он потешно развел руками. - Но об этом
мы поговорим завтра - а пока спи, отдыхай.

    Ниакрис попыталась было что-то сказать, но Фарбриан как-то очень
пронзительно вдруг посмотрел ей в глаза - и ее веки закрылись словно сами
собой.

                                  * * *


    Говорить с Фарбрианом оказалось нелегко. Пронзительный взгляд волшебника
(а в том, что он волшебник, Ниакрис не сомневалась) проникал глубоко-глубоко,
в самое сокровенное; казалось, ему невозможно соврать.

    Но, разумеется, это только казалось.

    История, рассказанная Ниакрис, не отличалась оригинальностью. Никто и
никогда не учил ее слагать подобные выдумки, делать их неотличимыми от
правды, никто не учил врать с невинным видом - и, наверное, именно поэтому
ее так и не уличили.

    - А Камни-то тебя признали, - неожиданно обронил Фарбриан. - Ты их
подобрала после бедняги Васила. Тебе ими и владеть, внучка. Потому как...
знаешь ли ты, что способна колдовать?

    - Ой, правда?! - Ниакрис постаралась, чтобы это звучало бы совсем
по-детски. По-детски, хотя сама себя она уже давно считала совершенно
взрослой. С того самого момента, как перешагнула вместе с поури за порог
родного дома - раз и навсегда опустевшего.

    - Правда, правда, - усмехнулся Фарбриан. Покровительственно и
снисходительно - хотя, знай он правду, наверное, в тот же миг убежал бы без
оглядки.

    - Тебе следует многому научиться, основательно и неторопливо... - полилась
складная речь, которую Ниакрис уже не слышала. Сердце ее билось ровно и
спокойно, и мысли в голове послушно выстраивались в четкую цепочку.

    Камни Власти. И здесь научат ими владеть. Не это ли она искала - сама не
зная, что ищет?..

    - Но это ж, наверное, ужасно сильная штука... - она по-прежнему играла в
маленькую испуганную девочку.

    - Уж-жасно сильная штука, - улыбаясь, кивнул Фарбриан. - Конечно, она
должна была б достаться по-настоящему подготовленному аколиту... но судьба 
распорядилась по-своему, и теперь этим аколитом станешь ты. Все очень просто!

    Очень просто. Конечно, просто. Выучиться - и уйти. Туда, где ее ждет
Враг. Настоящий Враг, по сравнению с которым все поури - просто ничто, дым
под ветром.

    Что-то слишком просто.

    Ниакрис чувствовала опасность, подобно зверьку, не чутьем даже и не
магическим своим даром, а чем-то еще, неуловимым, тем самым сверхчувством,
что иногда встречается только у детей и совершенно угасает у взрослых, 
несмотря на все их старания. Что они от нее хотят?..

    Слишком уж старается, улыбаясь, этот самый Фарбриан.

    Слишком уж хочет убедить, что все в порядке и нет никакой опасности.

    Значит, опасность есть.

    Ниакрис в совершенстве усвоила золотое правило поури - не доверять даже
собственному отражению в зеркале.

    Однако она, само собой, кивала головой и со всем соглашалась.

    Так началась ее недолгая жизнь в монастыре.

                                    * * *


    О, она оказалась очень прилежной ученицей. Наставникам она внимала с
широко раскрытыми глазами, и при этом ей почти не приходилось играть.

    Мир ужасен и несправедлив - говорили ей. Разве ты не согласна, девочка?
Где твои родители, твой дом, твои друзья?..

    Она послушно кивала.

    Мир - юдоль скорбей и несчастий. Смерть - великая избавительница от
страданий. Но люди не знают ее истинной природы, они боятся ее - потому что
уходят в нее неподготовленными. А здесь, в стенах монастыря, постигаются
глубинные законы Бытия, законы, которые позволяют заглянуть в ту самую
бездну, что бессчетные века так страшит всех смертных.

    И мудрые готовятся к тому, чтобы в назначенный им день перешагнуть
роковую черту во всеоружии. И она, Лейт (ее нового имени тут так и не
узнали), - она должна помочь им. Камни Власти отныне подчиняются ей - по
закону крови! - и она должна учиться прилежнее, прилежнее, еще прилежнее...

    Она старалась. Очень старалась.

    И только ночью она позволяла себе - о, не поиграть! - а просто посмотреть
на свою единственную верную спутницу - живую тряпичную куколку. О которой
аколиты монастыря, само собой, ничего не знали.

    Камни Власти. Невесть откуда взявшиеся и кем сотворенные. Невесть как
попавшие в монастырь. Но очень, очень, очень могущественные.

    ...Тонкие руки Ниакрис, так и не отмытые до конца от грязи, похоже,
навек въевшейся за время, проведенное в лагере поури, скользили над Камнями.
Разложенные в строгом порядке на мраморном резном постаменте - черный на
западе, белый на востоке, алый на юге, голубой на севере, в промежутках -
зеленые и желтые. Слабо светящиеся, мерцающие, переливающиеся... красивые.
Умиротворяющие.

    И вместе с тем - смертельно опасные.

    Под "властью" здесь понимали только и только Силу.

    А Силу, в свою очередь, трактовали только и только как способ уничтожения.

    Ниакрис закрывала глаза, и тогда Камни, казалось, начинали говорить с
ней. Она не разбирала слов, да они и неважны были сейчас. Камни жили, они
накопили силу - и им не терпелось пустить эту силу в действие.

    Но было и еще что-то в них, мрачная память, жестокая память, которую
бездушные Камни навсегда впитали в себя, с самым первым упавшим на них лучом
света. Они не имеют своих желаний, их память накладывается на память
очередного владельца и...

    Кто знает, что происходит тогда?

    И как разорвать это кольцо?

    Скользят, скользят ладошки... 

    Тряпичная куколка испуганно прижимается к хозяйке, таращит на мерцающие
камни совсем недавно нарисованные глазенки...

    Камни могущественны, но они вне тебя. Они дадут тебе силу, но они с
легкостью дадут силу и твоему врагу. Они не служат никому, кроме самих себя...
хотя эта служба и не имеет никакого смысла. Камням ведь ничего не нужно.

    Что будет с ней, когда она найдет способ высвобождать заключенную в
Камнях страшную разрушительную мощь?.. Что с ней сделают аколиты этого
странного монастыря, так непохожего на все остальные святилища Спасителя?

    Скользят, скользят ладошки...

    И девочка видит медленно заваливающиеся внутрь себя стены какого-то
исполинского святилища, пылающее небо над ним, и жуткого вида черное пятно
над гибнущим колоссом; и оттуда, из этой черноты, тянутся, тянутся на запад
нити не то дыма, не то пара, и этот не то дым, не то пар чернее и непрогляднее
самого глубокого мрака - даже в подземных пещерах, наверное, больше света.

    Стены падают, точно громадные морские волны, взметывая облака красной
кирпичной пыли - и кажется, что весь воздух вокруг внезапно заполнился
кровью...

    А потом видение гаснет, уступая место другому - красная пыль и в самом
деле оборачивается кровью; и эта кровь застывает, обращаясь в округлые алые
камни, точно рубины, и камни эти медленно-медленно, нехотя катятся к морю и
скрываются в сторонящихся их волнах...

    Красные, красные, красные камни. Свет дробится на острых гранях, и
кажется - они режут даже лучи щедрого солнца.

    Что за этим стоит?.. Что значат эти видения?..

    Лейт вновь и вновь садилась к низкому мраморному постаменту, до рези в
глазах вглядывалась в мерцание Камней Власти, стараясь угадать, что ждет ее
саму; и ответ на этот вопрос она получила очень быстро.

    ...Пару месяцев спустя она уже прилично умела управляться с талисманами.
Конечно, ее умению было далеко до изощренной магии старших - она с легкостью
усваивала заклятья разрушения и уничтожения, но вот с созиданием выходило
скверно, так что Фарбриан только вздыхал и качал головой.

    - Это не по твоим способностям, Лейт, - укоризненно втолковывал он девочке,
когда ей в очередной раз не удавалось заставить груду камней сложиться в некое
подобие шагающего чучела. - Ты с легкостью спалишь весь лес вокруг монастыря
или высушишь реку - так что ж такое с этим простеньким колдовством? Прошу
тебя, сосредоточься и попробуй еще раз...

    Она пробовала - и, совершенно выжатая, в конце концов дожидалась
помилования.

    - Ну, так себе, конечно, - бормотал Фарбриан. - Но все-таки лучше, чем в
прошлый раз...

    Ниакрис точно знала, что это неправда. Лучше не становилось. Так зачем
старому волшебнику врать ей?

    Луна дважды народилась и один раз умерла. Наставало второе новолуние -
новолуние, время, когда силы ночи велики как никогда - и когда должны
твориться все самые темные и разрушительные обряды.

    Так, по крайней мере, утверждали книги. Но Ниакрис уже знала, что это
неправда. Все зависит только от тебя самого. Ты можешь сплести чары ужаса и
смерти даже посреди яркого солнечного дня. Как, собственно говоря, и
поступали все настоящие волшебники.

    Она узнала многое. Ей рассказывали об окрестных землях, о путях на юг и
на восток, о народах и племенах, о странах и правителях - она старательно
запоминала. Ей ведь еще предстоит отыскать Врага.

    Среди всего прочего она запомнила и рассказ о Храме Мечей, стоящем среди
мертвой пустыни одиноком Храме, где готовят лучших воинов Эвиала, бойцов, с
которыми не могут сравниться даже тайные рыцари Церкви.

    И стоит этот Храм, и нелегко попасть в него, а кто войдет - обратно выйдет
только бойцом или не выйдет вообще. И воин Храма не нуждается в оружии, ибо
его оружие - он сам и его дух...

    Ниакрис постаралась как следует запомнить дорогу.

    Шли дни.

    ...Ее позвали, когда она в очередной раз ворожила над Камнями. Фарбриан
вошел в ее крошечную келью - девочка замерла над разложенными в порядке
Камнями Власти, глаза плотно зажмурены, ладони быстро-быстро скользили над 
мерцающими гранями кристаллов, словно плетя какой-то неимоверно сложный,
незримый узор. Лицо Лейт было безжизненно белым, словно все до единой жилы
вдруг лишились живительной жизненной влаги.

    Старик вежливо кашлянул. Девочка в глубоком трансе... прерывать опасно,
но делать нечего - давно уже положение звезд не оказывалось настолько
благоприятным...

    Ресницы Лейт не дрожали, дыхание было очень-очень медленным и
неглубоким - казалось, из всего ее тела живут только руки. И вдруг...

    Глаза девочки открылись - она в упор взглянула на старого волшебника.
Громадные расширенные зрачки, провалы тьмы - она словно и не чувствовала
света.

    Она молчала. Плотно, совершенно не по-детски сжимала губы и молчала - да
так, что Фарбриану стало не по себе.

    - Гм... милая Лейт... прости, что прервал твои шту-дии... но ты нужна нам.
Тебя ждут все до одного аколи-ты нашего ордена... это очень важно... нет, нет.
Камни оставь здесь. Ты же знаешь, никто, кроме тебя, не в силах к ним
прикоснуться...

    Лейт так же молча поднялась. Не глядя на Фар-бриана, двинулась к дверям.
Камни Власти остались мерцать на округлом мраморном диске - отчего-то очень
напоминавшем сейчас палаческую колоду для отрубания голов.

    Они прошли длинными коридорами, где все длилась и длилась пляска запертого
в железные клетки пламени - факелы светили тускло и дымно, Лейт вдруг начала 
спотыкаться и кашлять.

    На квадратном монастырском дворе и впрямь собрались все аколиты обители.
Ниакрис обвела толпу взглядом - мало кто оказался в силах его выдержать. Голый
камень, больше ничего, никаких магических приборов или артефактов, тут
невозможно сотворить ничего серьезного - зачем ее сюда привели?..

    Фарбриан легонько подтолкнул ее в спину, сам шагнул назад, сливаясь с
остальными, - Ниакрис осталась одна, окруженная со всех сторон молчаливыми
шеренгами людей в коричневых, черных и белых плащах. Горели бесчисленные 
факелы, роняя огненные капли; тишину ночи нарушал только треск пламени.

    Ниакрис на миг растерялась. Что такое? Что все это значит?..

    Из рядов аколитов вышли четверо в снежно-белых плащах - лица скрыты под
низкими капюшонами. Руки они прятали за спиной.

    Четверка приближалась нарочито неспешно, и душа девочки, как говорится,
ушла в пятки. Но бежать было некуда - аколиты