, словно
и не было ее никогда.  Свет  тоже  отсутствовал.  И  холод,  холод,  ледяной
невидимый зверь, он тотчас  вцепился  в  Агату  всеми  бесчисленными  своими
когтями.
   "Я тут не выдержу, - с ужасом подумала она. - Нет-нет, не  выдержу..,  не
выдержу..."
   Темницы для рабов тоже не отличались удобствами, однако живой товар  надо
было сохранить для торговли, он не должен был потерять в цене, и  потому  до
подобных изуверств нигде не додумались. Здесь же, стыдно  сказать,  не  было
даже куда справить нужду.
   "Тут могут держать только смертников, - внезапно подумала Агата. - Только
тех, кто уже не нужен. Кого отправят на  жертвенник  или  просто  сбросят  в
змеиную яму.
   Или придумают что-то похуже. В Радуге есть настоящие мастера на  подобные
выдумки.
   Протянуть здесь месяц, пока не кончится Ливень,  невозможно.  Она  просто
умрет от холода..."
   Она всхлипнула, утирая вдруг полившиеся слезы грязной  ладонью.  Как  это
глупо.., побывать под Ливнем, вырваться оттуда - и все лишь для того,  чтобы
очутиться в вонючих подземельях Арка, обреченной на медленную смерть!
   Наверное, другой бы на месте Агаты просто сел бы, уронил  голову  и  тихо
стал бы умирать от безысходности, холода и тоски. Но Дану не для того прошла
всеми кругами преисподних  хумансова  плена.  Пока  бьется  сердце,  жива  и
надежда - так учили ее  в  детстве.  Надежды  не  оправдались,  вот  сейчас,
похоже, не оправдается и последняя из всех - но руки она на себя  все  равно
не наложит. И постарается протянуть подольше.
   В тесном каменном пенале  согреться  можно  было,  только  прыгая.  Агата
скакала, пока совершенно не выбилась из сил, холод, правда, отступил.
   Отдохнуть, замерзнуть, снова приняться прыгать.., остановиться, перевести
дух - и так далее. Пока есть силы, она будет держаться.
   Правда, сил этих ей хватит очень ненадолго.

***

   Фесс тронулся  в  дорогу  чуть  свет.  Отпечатки  копыт  так  и  остались
отпечатками копыт, хотя юноша втайне надеялся, что все, привидевшееся  ночью
-  не  более  чем  сон.  Но  следы  оставались,  наглые,   вызывающие,   они
отпечатались на окаменевшей от яда земле - наверное, навсегда. Едва  ли  кто
теперь осмелится войти в этот дольмен, кроме разве что магов Радуги.  Вот  и
пусть поломают себе головы, злорадно подумал Фесс. Оставленную ночным гостем
латную перчатку он упрятал подальше, навертев на нее все, что только смог.
   Становилось не по себе от одной мысли, что ЕЕ можно коснуться.
   Невдалеке  мирно  стоял  ничем  не  примечательный  с  виду  пегий  конь,
пощипывал скудную осеннюю травку,  однако  Фесс  даже  не  посмотрел  в  его
сторону Лучше он прошагает всю дорогу до столицы пешком, чем сядет на  этого
зверя.
   - Эй! Ты мне не нужен! - крикнул он, не  сомневаясь,  что  принявшая  вид
коня тварь его поймет. И пошел вперед,  не  оглядываясь.  "Воин  Серой  Лиги
думает прежде всего не о собственной жизни,  а  как  выполнить  задание",  -
дурацкая строчка устава неожиданно  сделалась  спасением.  Как  хорошо  быть
просто тем, кто исполняет и не думает  о  черном  ужасе,  что  стоит  совсем
рядом, что вполне различим, надо только присмотреться чуть внимательнее...
   Как хорошо твердить про себя "я должен добраться до Мельина..,  я  должен
добраться до Мельина...", стараясь не думать о случившемся ночью, о том, кто
таков этот темный гость,  что  значит  странный  подарок...  Перчатка  могла
оказаться чем угодно. Ловушкой, палачом и  палаческим  топором  одновременно
или, может, только шпионом-подглядчиком... То и дело подмывало избавиться от
жутковатого подарка.
   Дважды рука Фесса уже тянулась к  свертку  и  дважды  отдергивалась.  "Не
делай это, - раздавался строгий голос внутри. - Не делай, хуже будет".
   Фесс не мог даже приблизительно представить себе, что он предпримет после
того, как поговорит с Патриархом, если, конечно, Хеон еще  жив.  Уж  слишком
невероятна  вся  история  побега.  Что  может  решить  Патриарх?  Да   самое
очевидное, что перед ним либо двойник, либо самодоподлиннейший Фесс,  только
сделавшийся теперь куколкой Семицветья. И что тогда?..
   Была, однако, и еще одна возможность. Стыдная, правда, но тут  уж  ничего
не поделаешь.  Вернуться  домой.  В  Долину.  Там  оставались  еще  помнящие
непоседливого  мальчишку  Кэра,  они  могли  помочь.  Но..,  расписаться   в
поражении, признать его, поднять лапки кверху? Ну да, быть может, до  Долины
он еще доберется, а вот сможет ли потом выйти? Клара Хюммель - это не шутки.
Возьмет да закроет ему путь. Очень даже просто. Для боевого мага ее ранга  -
это раз плюнуть.
   Фесс подумал, что явно свихивается, когда вполне всерьез стал  размышлять
о том, не являлся ли ночной гость хитроумной засылкой от магов именно с  той
целью, чтобы заставить его, Фесса, поджав  хвост,  бежать  домой?  Или,  что
также не исключено - не является ли это еще более  хитроумным  замыслом  его
любящей тетушки, упросившей проделать такой фокус кого-то из знакомых  магов
высшего класса?..
   После появления таких мыслей Фесс не выдержал. Будь здесь  вода,  кинулся
бы с головой пусть даже и в канаву. А  так  пришлось  всего  лишь  пуститься
бежать во всю мочь, словно за ним гнался весь Арк со всем бесцветным  Нергом
в придачу.
   Помогло, хоть и не слишком сильно.
   Украсть коня  было  несложно,  однако  воровское  ремесло  Фесс  презирал
сызмальства. И, когда на Тракте появилась деревушка - уже ожившая, уже робко
высунувшая  носы  из-за  плотно  законопаченных  ставен  и  еще  не  слишком
поверившая в такую удачу - Ливень мимо прошел! - он не колебался.  Заплатить
ему нечем, мухлевать в кости он считал  ниже  своего  достоинства  даже  при
таких делах, и, следовательно, оставался только один путь - говорить правду.
   Дверь таверны была еще заперта, но, когда юноша что было мочи забарабанил
в створки  черного  дуба,  с  позеленевшими  медными  петлями,  открыли  ему
довольно быстро. Корчмарь выглядел, как и  положено  корчмарю  -  с  немалым
брюшком, но  и  с  немалой  ширины  плечами.  Волосатые  руки  тоже  внушали
уважение.
   - Здрав буди, добрый человек! - поздоровался  Фесс.  -  Разговор  к  тебе
имею...
   - Чего? - опешил трактирщик. - Ты откелева ж здесь взялся? С юга?
   - С  севера,  хозяин,  с  севера.  Насилу  из-под  Ливня  выскочил,  коня
потерял...
   - Ну и повезло ж тебе, паря, - пророкотал хозяин, давая дорогу. -  Да  ты
заходи,  заходи,  у  нас,  правда,  не  повернешься,  но  народ  сейчас  уже
разбредаться начнет. Что, коня купить хочешь? - он мигом  сообразил,  в  чем
дело. - Кони на продажу, конечно, имеются. У Талдыки-немого, у Хвата-обжоры,
у...
   Они миновали громадные сени, полные начавшего суетиться народа. Очевидно,
корчма считалась здесь неплохим убежищем. Хозяин  толкнул  дверь,  открылась
общая зала, сейчас превращенная в какое-то подобие  кочевого  табора.  Узлы,
тюки, какие-то бочки, матрацы, пеленки,  дети,  родители,  тут  же  -  куры,
другая  мелкая  живность.  Все  это  скопище  галдело,  размахивало  руками,
торопливо собираясь.
   - Давайте-давайте, поживее! - гаркнул хозяин.  -  Пить  и  гулять  завтра
станем. А сейчас - разбирай шмотки и быстро отсюда! Мне еще зал  после  вас,
засранцев, мыть...
   - Сам, что ли, мыть-то будешь? - ехидно крикнули  откуда-то  из  глубины.
Хозяин немедленно взбеленился, дело грозило кончиться розыском и потасовкой,
однако Фесс твердо взял трактирщика под локоть.
   - Почтенный, у меня дело. Дело Лиги, - закончил он шепотом.
   Хозяин подскочил на месте, выпученными глазами уставившись  на  страшного
гостя.  Самозванцев  Серая  Лига  не  терпела.  И   разбойники,   хоть   раз
попытавшиеся прикрыться ее славой, очень быстро оказывались либо зарезанными
в собственном логове, либо.., но об этом не решались даже шептаться.
   - Мне нужен конь, и быстро, - холодно бросил Фесс.
   - А-а... ы-ы-ы... - просипел хозяин.
   - Не бойся, тебя я убивать не стану. Мне нужна лошадь, и все. Получить ее
обратно сможешь в  Мельинс,  трактир  "Полосатый  Кот",  угол  Купеческой  и
Тележной. Скажешь, мол, за конем патриарховым пришел. Тебе вернут.
   Хозяин попался понятливый. Ни слова не говоря,  пошел,  вскрыл  тщательно
законопаченную снаружи и изнутри дверь конюшни, вывел невзрачную лошаденку.
   - Благодарю. И помни, хозяин, -  Серая  Лига  никого  не  обманывает.  Ты
получишь свою животину.
   Кобылка оказалась на удивление резвой. По крайней  мере,  деревеньку  она
миновала вполне приличным галопом, и Фесс уже предался  мыслям  о  том,  как
удачно все сложилось, что хозяин оказался не дурак, когда...
   ... - Ну а вот теперь мы полетим! - прорычал жуткий голос где-то под ним,
и Фесс обомлел - вместо смирной лошадки он  восседал  на  спине  здоровенной
летучей мыши, уже расправившей крылья. Он рванулся было - напрасно. Странная
сила прижала его к шкуре зверя, покрытой густым мехом. Прежде чем Фесс успел
хотя бы схватиться за оружие, тварь с протяжным клекотом прянула вверх.
   - Раз хозяин сказал доставить тебя в Мельин, я доставлю! - рыкнул крылан,
набирая высоту. - Сиди смирно, не то сброшу!
   Фесс с каменным лицом закрыл глаза. Это было все, что он мог  в  тот  миг
сделать.
   Полет оказался очень странным. Ни свиста ветра, ни его напора; они  плыли
в беззвучии. Сила вложенного  в  летуна  заклятья  заставила  бы,  наверное,
Архимага Игнациуса съесть свою собственную бороду. И невольно Фесс задумался
- да что же это тогда за гость, если он, похоже, заткнет за пояс всю Радугу?
И для чего ему, такому могущественному, нужны какие-то жалкие  помощники  из
смертных, пусть даже и не слишком уж простых?..
   ...Когда он наконец открыл глаза,  они  были  уже  почти  в  окрестностях
Мельина.
   Крылан резко нырнул вниз - у Фесса к горлу подкатила тошнота. И тотчас же
следом за ней - опаляющий жар чужой магии. Боевой магии Семицветья.
   Он невольно вцепился в  мех.  Тварь  почти  что  падала,  сложив  крылья,
ускользая из-под невидимых сетей, надвигавшихся с  разных  сторон.  Конечно,
глупо  было  рассчитывать,  что  к  Мельину  они  подберутся  незамеченными.
Очевидно, добыча оказалась не по зубам,  раз  чародеи  Радуги,  вместо  того
чтобы просто приказать твари самой опуститься где следует, да при этом еще и
представить связанным  седока,  принуждены  оказались  пользоваться  ловчими
снастями...
   - Быстрее! - рявкнул крылан, и Фесс кубарем покатился по земле.
   Он едва-едва успел повалиться в какую-то канаву - крылан  попытался  было
резко уйти вверх, но тут сети  до  него-таки  добрались.  Казалось,  летучее
создание врезалось в  целое  облако  голубой  тончайшей  паутины;  громадные
черные крылья затрепыхались, забились, когти  рвали  опутавшие  нити;  тварь
закричала от боли, как закричал бы и человек, не завыла  и  не  заревела,  а
именно закричала; и когда, вся окровавленная - паутина резала  шкуру  -  она
уже, казалось, вот-вот прорвется, голубая  паутина  превратилась  в  паутину
огненную.
   Пламенные  клинки,  сотни,  тысячи  лезвий  кромсали  бьющееся  в  агонии
существо; крылан катался по земле,  и  кричал,  кричал,  кричал...  Так  мог
кричать только человек.
   А потом огненные сети сошлись наконец в единый шар белого огня,  раздался
гром, и обугленные остатки летучего создания расшвыряло  по  сторонам.  Фесс
помотал головой, приходя в  себя  -  кто-то  из  магов  Радуги  использовал,
наверное, всю силу Башни, чтобы расправиться с крыланом. Лицо все горело,  в
воздухе  витал  удушливый  смрад.  Теперь   эта   полянка   надолго   станет
"заколдованным" или "гиблым" местом, если, конечно, никто не  озаботится  ее
очистить от следов чародейства.
   Так или иначе, Фесс был почти на месте. Но при этом едва ли не вся Радуга
уже должна Знать о случившемся. Они будут здесь в считанные мгновения.
   Он вскочил и побежал, мигом забыв и о горящем лице, и о засевшем в легких
отравленном дыме. Как можно дальше отсюда. И - никакого волшебства. Они  все
равно станут искать его, положив на это все свои силы, все заклятья...
   С неожиданной, отстраненной холодностью  он  вдруг  подумал,  что  шансов
больше нет. Ему могло повезти один раз,  в  хвалинской  башне  Арка.  Здесь,
около Мельина, с лучшими из лучших против себя, шансов не оставалось.  Кроме
лишь одного - уйти отсюда в Долину.
   Леса вокруг  имперской  столицы  -  одно  название,  что  леса,  они  все
прорежены, исчерчены просеками,  большими  и  малыми  дорогами,  тут  и  там
натыканы сторожки, егеря свой хлеб едят недаром и, конечно  же,  так  просто
его не выпустят. И не дадут отсидеться. Фесс знал -  лес  будут  прочесывать
методично и неторопливо, окружив его  тройным,  а  то  и  четверным  кольцом
стражи, пригнав сюда сотню-другую адептов низших ступеней - и в конце концов
найдут. Скрыться он  мог  лишь  в  людском  муравейнике  Мельина,  да  и  то
ненадолго. Арк не забудет поражения,  а  теперь  еще  и  эта  тварь...  Фесс
понимал - насланные Радугой сети охотились не за  ним,  а  за  его  крылатым
конем. Пока еще  о  существовании  наездника  никто  не  знает..,  но  стоит
очутиться здесь хоть самому завалящему магу, и все. Отпечаток его сознания -
в архивах Арка; поделятся ради такого случая...
   Выучка сказывалась - Фесс бежал ровно, с носка - на пятку, с носка  -  на
пятку, почти не оставляя следов. Он, конечно, успеет проскользнуть  до  того
момента, как сомкнется оцепление. Вопрос только в том, как  его  встретят  в
Мельине...
   Только теперь он начинал понимать, что воин  Серой  Лиги  по  имени  Фесс
заканчивает свой путь. Он слишком сильно насолил Радуге.  И  у  нее  слишком
много его следов.  Не  приходится  сомневаться,  теперь  за  него  возьмутся
всерьез. Да и за тетушку тоже. От  этой  мысли  стало  совсем  плохо.  Школа
Патриарха Хеона вызвала к жизни слабосильно-утешительную мыслишку,  что  все
случившееся, мол, есть хитроумный замысел самой же Радуги  или,  к  примеру,
Арка, нацеленный на то, чтобы заставить  его,  Кэра,  убраться  из  Империи.
Мысль эта продержалась непростительно долго -  несколько  мгновений,  прежде
чем исчезнуть под натиском  холодно-рационального  "нет".  Ночной  гость  на
дороге был самым  настоящим,  а  вовсе  не  созданным  Радугой  страшноватым
фантомом. За ним ощущалась Сила - не магическая и не человеческая, абсолютно
и совершенно непознаваемая, пришедшая из ниоткуда и неведомо зачем.
   Из  ниоткуда.  Неведомо  зачем.  "Твари  Неназываемого.  Граница",  вдруг
припомнились слова Командора. Не о них ли речь?..
   Он  бежал.  Мысли  метались  перепуганными  сурками,  однако   дышал   он
по-прежнему ровно и ни разу не сбился с ритма. Может, еще не  все  потеряно?
Может, Радуга займется крылатым существом и не обратит внимания?...
   На сей раз он так разозлился на себя,  что  на  бегу  хватил  кулаком  по
собственному лбу. "Мальчишка, глупец!  Радуга  не  стала  бы  Радугой,  коль
допускала  б  подобные  детские  ошибки!  Как   же,   жди.   Упустят   тебя.
Размечтался..."
   И побежал дальше. Кажется, это все, что ему теперь оставалось.

***

   В окружавшей Императора тьме горела одна-единственная крошечная  лампадка
- больным, бледным бело-желтым пламенем. Под пальцами чуть подрагивал теплый
алтарный камень. Повелитель Империи стоял на коленях в  крошечной  молельне.
Он знал - Сежес, Гахлан, Реваз и  другие  -  сейчас  далеко.  У  них  что-то
случилось, даже у  надменной  и  всесильной  Радуги  бывают  неприятности...
Император отдал бы, не колеблясь, свою левую руку  за  то,  чтобы  узнать  -
какие именно. Что в целом свете могло заставить Сежес смертельно  побледнеть
и прижать руки к сердцу?.. Что могло заставить  старого  Гдхлана  рухнуть  в
кресло, словно ему подрубили ноги? Их достигла какая-то весть, посланная  из
орденских башен - и тотчас же все до единого волшебники, исключая,  конечно,
аколитов  из  приставленной  к  Императору  охраны,   испросили   разрешения
откланяться.  Они  даже  не  сочли  нужным  скрывать  раздражение,  исполняя
никчемный ритуал. Император  не  обижался.  На  приговоренных  к  смерти  не
обижаются.
   Он оставался один в молельне уже долго, очень долго. Государственные дела
подождут. Выпрошенные Сежес  Второй  и  Пятый  легионы  ушли  и  без  всяких
происшествий  второй  день  маршировали  по  широкому   восточному   Тракту.
Заморская армия, хвала богам, перестала гоняться по джунглям за  неуловимыми
повстанцами,  ограничиваясь  фуражировкой.  На  севере   бушевали   небывало
яростные в этом году Смертные Ливни, но тут  уже  было  ничего  не  сделать.
Помочь землепашцам можно будет, лишь когда небеса очистятся.
   Каков цвет алтаря на самом деле, Император  не  знал.  В  молельне  вечно
царила темнота, а зажигавшаяся лампадка освещала все, что угодно,  аккуратно
побеленные чистые стены, голый, без лепнины, потолок, дверь, мозаичный пол -
но только не алтарь. Его всегда окутывал сумрак.  Он  не  был  пятном  тьмы,
просто на него никогда не падал свет. На ощупь алтарь был твердым, гладким и
отполированным, с  острыми  краями.  Собственно  говоря,  его  и  алтарем-то
назвать было трудно - просто камень, рядом с которым опускаются  на  колени,
возлагают на него руки и думают. Никаких богослужений, воскурении, жертв или
чего-то подобного.  Никаких  церемоний.  Император  приходил  сюда  редко  -
сказывалось недоверие ко всей  и  всяческой  магии.  Но  все-таки  приходил.
Открываться не пробовал - кто знает,  может,  эта  штука  тоже  под  властью
Радуги? Однако же заметил - камень выпивал усталость, прибавлял  сил,  мысли
прояснялись, и порой удавалось найти ускользающее решение.
   Конечно же, Император размышлял не только о Патриархе и Серой Лиге. Мысли
его (предусмотрительно, как и  всегда),  раздробленные  на  мелкие  кусочки,
вращались вокруг Войны. Именно так - с большой буквы - называл он  для  себя
неизбежную, неумолимо близящуюся схватку с Радугой.
   "Без этого не стоять Империи. Либо они, либо я.
   ...Начинать  придется  внезапно,  без  подготовки,   потому   что   любую
подготовку Радуга учует и придавит в зародыше.  И  что,  что  тогда?  Армия,
штурмующая башни ?
   Слишком  просто   и,   как   все   простое,   из   наихудшего.   Горожан,
земледельцев?.. Завалить  бойницы  башен  трупами?..  Стыдно,  Император.  И
нечего кивать на предшественников, на отца - мол, они тоже не смогли решить,
как же бороться с Радугой. Ты - повелитель, ты  -  хозяин,  и  решать  нужно
самому. И не отнекиваться, дескать, сколько ни думай, а без крыльев и  магии
полететь не сможешь. В Семицветье - люди. Пусть даже умеющие пускать  молнии
из глаз, пальцев и иных частей тела. А люди, как известно, имеют обыкновение
умирать, если в силу каких-то печальных обстоятельств головы  их  отделяются
от плеч.
   ...Надо рисковать, Император. Надо рисковать, и рисковать сейчас, пока..,
пока есть надежда, что  бледность  Сежес,  смятение  Гахлана,  растерянность
Реваза не наиграны, что это не хитрая ловушка. Надо  действовать,  и  притом
прямо сейчас!"
   ...Не  прошло  и  четверти  часа,  как  посыльный  императорской  стражи,
Вольный, уже колотил латной рукавицей в запертые двери  трактира  "Полосатый
Кот", что на углу Купеческой и Тележной...

***

   Комната была затемнена. Сидевший посередине ее на грубой мясницкой колоде
человек бессильно и жалко  таращил  глаза.  Возле  стен  замерли  безмолвные
фигуры в низко надвинутых капюшонах. Источая смутный, пряный запах, дымилось
шесть курильниц, расставленных вокруг колоды. Руки сидевшего были скованы  в
запястьях, ноги - накрепко прикручены к колоде.
   - Итак? - спросили из мрака. - Мы выполняем условия. Огонь убран.
   - А дым?! Дым?! - человек зашелся в кашле.
   - Я не хочу, чтобы ты начал бы метать тут направо и  налево  молнии,  мой
дорогой,  -  сказал  голос  Патриарха  Хеона.  -  Курильницы  -  необходимая
предосторожность. Давай лучше не будем ссориться  и  поговорим  как  знающие
свою выгоду люди...
   - В