стола.   На
распорядительницу он даже не посмотрел.
   - Четырех лучших девочек  ко  мне.  В  опочивальню.  Быстро!  -  и  резко
поднялся. - В Зал приемов!
   ...Просителей было немного -  час  неурочный.  Острый  взгляд  Императора
мгновенно вцепился в стройного высокого парня. Да,  это  он.  Хорошие  бойцы
служат Хеону, если этот смог вырваться из башни Арка...
   ...Дела он решал быстро, зло и нетерпеливо. Всем видом  своим  показывая,
до чего ему опротивело это занятие и как хочется поскорее с ним покончить.
   Аколиты Радуги обменялись маслеными взглядами, думая, что  он  не  видит.
Они слишком заносчивы, слишком  самоуверенны,  слишком  презирают  всех,  не
принадлежащих к Орденам; и, наверное, именно  поэтому  проиграют.  Император
отчего-то не сомневался в этом.

***

   - ..Ты! - палец Императора указывал на Фесса. - Иди за  мной.  Твое  дело
разберем на ходу.
   Владыка Империи поднялся. Качнулись занавеси; Фесс шел  за  ним.  Взгляды
окружавших Императора магов так и жгли ему спину. Он не сомневался, что  его
узнали. Впрочем, значения это уже не имело. Он  передаст  Императору  латную
перчатку. Он не может ни оставить ее у себя,  ни  спрятать.  Конечно,  лучше
всего было б показать эту штуку кому-то из более знающих.., сходить с ней  в
Долину, отыскать ну хоть ту же самую Клару Хюммель...
   "Ну так что же ты лезешь на рожон?! -  кричал  кто-то  внутри.  -  Брось,
поверни, беги отсюда! Уйди в Долину! Уйди, пока не поздно!.. Кто  знает,  на
что способна эта штука! И что произойдет, окажись она на руке Императора!.."
   Словно услыхав  его  мысли,  Император  обернулся  на  ходу.  Взгляд  его
скользнул  вниз,  на  небольшой  округлый  сверток,  и  глаза  его  внезапно
расширились.
   "Почуял", - со внезапным ужасом подумал Фесс,  Император  вдруг  напомнил
ему голодного хищника, дорвавшегося до свежего мяса.
   ...Почему, почему, почему Патриарх  Хеон  так  настойчиво  убеждал  Фесса
отдать повелителю этот жуткий дар из неведомой Тьмы?..
   ...И все больше тревоги во взглядах магов конвоя...
   ...Они   остановились   перед   роскошными,   черного   дерева,   резными
двустворчатыми  дверьми.  Императорская  спальня.  Перед  нею,  склонившись,
стояла женщина с холеным и злым лицом неопределенного возраста. Пустые глаза
змеи, жадный рот - Фессу она сразу не понравилась.
   - Наложницы повелителя готовы, -  тьфу,  пропасть,  даже  голос  какой-то
шипящий, неживой, ну точно змеиный.
   Император медленно повернулся к Фессу. Глаза  его  казались  затопленными
кровью.
   Зрачки с трудом ворочались среди алой мглы. Он уже все понял.
   - Давай, - произнес Император. И протянул руку к свертку.
   С запозданием, но кто-то из магов сообразил, в чем  дело.  Фесс  понимал,
зачем Император приказал доставить наложниц - нелепая попытка  хоть  на  миг
избавиться от присмотра. Воин Лиги почувствовал, как его начинает заламывать
назад - не гнуть, не валить,  а  именно  заламывать,  боль  огненной  птицей
рванулась вверх, он уже падал, не в силах бороться - нанесший  удар  чародей
был настоящим мастером, однако Император успел еще  раньше.  И  его  Вольные
успели тоже.
   Их было четверо, молчаливых, закованных в  сталь  бойцов,  лучших  бойцов
Империи и всего Севера, они могли ненавидеть проклятых хумансов,  но  клятва
Верности и честь были для них куда важнее. Даже собственной  их  жизни.  Они
поклялись сражаться за Императора. И, видя неповиновение, ответили так,  как
умели. А умели они немало.
   ...Падая, Фесс наугад метнул плоский рукавный кинжал.  Попал  ли,  нет  -
неведомо; но хватка боли ослабла. Он упал неловко, мгновение было  потрачено
на то, чтобы послать клинок; он откатился, но не так быстро, как нужно, и из
внезапно нависшей  над  ним  ослепительно-белой  фигуры  прямо  ему  в  лицо
полыхнула  синяя  молния.  Каким-то  чудом  он  успел  дернуться  и  смог  с
удивительным холодным интересом увидеть, как его левое плечо превращается  в
обугленную массу, крошево костей пополам с сожженными мышцами.
   И только потом пришла боль.
   Теряя сознание, он все-таки успел понять - свертка с латной  перчаткой  у
него уже не было.

***

   Император почувствовал, что схватка вот-вот начнется, за миг до того, как
ближайший к воину Серых маг  выплел  паутину  заклятья.  И  успел  выхватить
сверток  из  руки  уже  начавшего  заваливаться  парня.   Беднягу   скрутило
преизрядно, но - молодец Хеон, хорошо учит своих - из рукава воина блестящей
рыбкой вынырнул тонкий и плоский клинок; набросивший чары маг взбулькнул  и,
нелепо вытаращившись, схватился за располосованную до кости скулу. Тотчас же
мелькнули мечи Вольных; не мудрствуя лукаво, ближайший  к  Императору  страж
наотмашь рубанул аколита в синем плаще, голова покатилась, из  перерубленных
жил  брызнула  кровь;  меч  Вольного,  однако,  сам   тотчас   же   вспыхнул
ядовито-зеленоватым пламенем, воин не успел отшвырнуть предавшее его оружие;
сжимавшая эфес рука в мгновение  ока  почернела,  плоть  с  нее  разлетелась
кровавыми клочками, оставив лишь сухую, как у древней  мумии,  кость.  Глаза
Вольного лопнули; по лицу текла горящая тем же зеленым огнем  слизь.  Адское
зрелище; при виде  его  все  еще  сопротивлявшиеся  должны  были  немедленно
побросать оружие и сдаться; вот только для Вольных потеря  жизни  ничего  не
значила в сравнении с потерей чести. Ни один не дрогнул. Меч второго  стража
легко, словно танцуя, коснулся незримым росчерком горла аколита  в  алом,  и
тот рухнул,  захлебываясь  кровью.  И  -  воин  тотчас  же  принял  в  грудь
ветвящуюся злую молнию  волшебника  из  Угуса;  Императора  обдало  брызгами
нестерпимо горячей, наверное, кипящей крови, на  миг  он  увидел  громадные,
насквозь пробитые рваные дыры в спине Вольного, прежде чем тот упал.
   Это дало Императору ту самую секунду, чтобы сдернуть ткань со свертка.
   Он не знал, как это будет выглядеть. Белая латная перчатка? - пусть будет
латная перчатка. Она сама оказалась на его руке. Император успел поднять ее,
неосознанно пытаясь защитить голову от еще одной посланной в упор молнии...
   ...Синий язык пламени взорвался  изнутри,  осыпая  все  вокруг  мириадами
искр.
   Перчатка мгновенно раскалилась, но свое дело сделала -  чары  лопнули,  и
последнее, что видели выпученные глаза аколита, были опрокидывающиеся стены.
Император ударил выхваченным левой рукой кинжалом - в горло, как и Вольный.
   Вокруг уже горели пол и тяжелые темные занавеси.  Два  последних  стража,
прежде чем погибнуть, захватили с собой еще по одному магу.  Двое  уцелевших
пятились; лицо у одного судорожно дергалось, глаза навыкате, посеревшие губы
что-то шептали - дает весть своим,  подумал  Император.  Его  окатила  волна
ломающей все тело боли, но - то ли помогала перчатка, то ли аколит был уже в
панике - эту боль можно было одолеть. Рыча, Император шагнул вперед,  правая
рука уже сжимала меч; он услыхал отчаянный вопль  "Не  могу  его  удержать!"
второго аколита; другой, тот, что шептал, вскинул руки перед грудью,  словно
защищаясь; лезвие аккуратно перерубило ему оба запястья.  На  вывороте  руки
Император ударил последнему магу в висок головкой эфеса;  потребовалось  еще
два движения, чтобы добить обоих.
   Все это заняло мгновения.
   Император сорвал занавесь, взмахнул тяжелой тканью, сбивая огонь. На полу
черными грудами лежали тела. Раненых не осталось.., хотя нет,  парень  Хеона
заворочался и застонал. Император взглянул на рану и присвистнул. Не  жилец.
Правда, кровь отчего-то не течет.
   -  Я..,  ухожу,  -  вдруг  четко  и  ясно  сказал  воин.  -  Сними  ее..,
повелитель...
   Лицо юноши исказилось -  боль  пробивалась  к  сознанию,  однако  он  еще
пытался говорить, несмотря на уже начавшее работать заклятье.
   - Не.., пользуйся... Не.., надо. Подарок... Тьмы... Тело внезапно окутала
мелкая  сеть  стремительно  снующих   огненных   змеек.   Вздулся   и   опал
фосфоресцирующий пузырь высотой в рост человека. А когда он с тихим  треском
исчез, на полу уже никого не было.

***

   Тави проснулась с криком. Вся  в  поту.  Сон  распался  мириадами  черных
осколков, стек вниз, в неведомые глубины каменного лабиринта. Оставался лишь
ужас, ужас и омерзение, словно к ней прикоснулось нечто холодное, осклизлое,
извивающееся и дурно пахнущее. Тави не боялась,  конечно  же,  ни  змей,  ни
ящериц, ни мышей ни лягушек, да и смешно было бы; но сейчас  она  прямо-таки
задыхалась  от  отвращения.  Она  не  запомнила  никаких  деталей,   никаких
подробностей - ничего, кроме оставшегося чувства.
   - Тави? - Кан-Торог был на страже.
   - Что-то.., очень плохое... - выдавила девушка.
   - Здесь, с нами?! - мигом напрягся Вольный.
   - Н-нет.., наверное. Просто.., очень дурной сон.
   - Ох, до чего ж я  не  люблю  дурные  сны  у  волшебниц...  -  недовольно
проворчал проснувшийся Сидри. - Вечно они правдой оказываются! Лезет на тебя
чудище чужинское, а потом глядь - да это ж тебе твоя же спутница удружила!
   - Сновидение, - упирая на первое "и", строго сказала Тави,  -  сновидение
давно и полностью искоренено. А то, ты прав, Сидри  -  иные  такое  из  снов
своих вызывали, приходилось всю  школу  по  тревоге  поднимать,  а  порой  и
Наставника звать!
   - Ох, сомневаюсь, - вздохнул гном. - Ну да ладно, придется тебе поверить,
волшебница. Потому что иначе совсем тоскливо  становится.  Не  нравится  мне
здесь. Уходить надобно.
   - Из галереи ваших побед? - не удержавшись, съязвил Кан-Торог.
   - Именно, что из галереи, - огрызнулся Сидри. - Не знаешь будто, Вольный,
что неупокоенные души павших как раз и тянутся к таким местам -  рассчитывая
рано или поздно отомстить.
   - Очень любопытно, - не моргнув глазом, ответил Кан. - Знаешь,  Сидри,  в
наших краях у каждой дружины есть такая же.., галерея, назовем ее так. И  до
сей поры никаких вредоносных духов никто там не замечал.
   - Заткнитесь, оба! - Тави  зашипела  разъяренной  кошкой.  -  Я  слышу..,
слышу...
   Волшебница стояла на середине покоя, разведенные пальцы рук касаются друг
друга кончиками перед лицом.
   Тави как никогда четко ощутила внизу поистине Великую Тьму.
   Черная волна мягким, слитным, неразличимым движением поглотила все нижние
уровни. Еще за миг до того Тави могла различить смутные очертания изломанных
ходов, серые полости низких  залов,  скупо  освещенные  казематы,  смотрящие
узкими бойницами со скатов - а  теперь  ничего  этого  не  осталось.  Только
бархатисто-угольное сверкание, мерное колыхание аспидно-черного моря.
   Словно и не трудилось тут никогда ни  одного  гнома.  Словно  первородная
Тьма никуда и не уходила отсюда с самых первых дней Творения.
   - Уходим, - прошептала волшебница.
   - Куда? - негромко, со свойственным  расе  Вольных  презрением  к  смерти
бросил сквозь зубы Кан. - Они уже здесь, Тави.
   Темная щель извергла из себя целую орду омерзительного  вида  зеленоватых
существ, вроде громадных крыс, с головы до  ног  покрытых  слизью.  Лапы  их
проваливались в пол - камень  плавился,  разжижался,  словно  под  действием
вековой мечты всех до единого алхимиков мира - Абсолютного Растворителя.
   "Это она. Тьма. Мы потревожили ее - и вот ответ", - успела подумать Тави.
   Кан-Торог не отягощал себя излишними раздумьями. Перед ним были враги,  с
врагами он бился  насмерть,  все  же  прочее  его  не  интересовало.  Мягкое
движение, шаг навстречу, короткий, как мысль, отблеск факела  на  отточенной
стали; клинок прошел сквозь череп твари, почти  не  встречая  сопротивления.
Тело исчезло под напиравшим строем бестий;  однако  Кан-Торог,  вместо  того
чтобы атаковать вновь, едва  успел  отскочить  назад.  В  руках  его  вместо
закаленного, гномьей стали меча остался лишь жалкий огрызок. Железо  горело,
стекая на пол крупными зеленоватыми каплями. Вольный  с  проклятием  швырнул
эфес - колдовской огонь стремительно полз к пальцам.
   Сидри даже  не  попытался  схватиться  за  топор.  С  дивным  проворством
отпрыгнув в дальний угол, гном  сунул  руку  за  пазуху.  В  горсти  у  него
мелькнул алый мешочек,  Сидри  широко  размахнулся  -  и  твари  попятились,
залопотали что-то гнилыми,  мокрыми  голосами,  больше  всего  напоминавшими
хлюпанье и бульканье болотной жижи.
   - Ко мне! - рявкнул гном. - Это их удержит.., на время!
   Кан-Торог и Тави не заставили себя ждать.
   Уже весь чертог  оказался  затоплен  жуткими  созданиями.  Мокро  щелкали
пасти, горели фосфорным  светом  глаза,  текла  слизь,  разъедая  крепчайший
камень; однако ни одно из порождений мрака не дерзнуло заступить за незримый
круг, оставленный в воздухе широким размахом Сидри. Тави невольно  прижалась
к каменно-твердому плечу гнома; что за неведомую магию пустил он в ход?!
   Она не выдержала - закричала. Вся мудрость, все познания, добытые  долгим
и тяжким учением, вопреки жестоким запретам Радуги, вся магия,  которой  она
так гордилась - все исчезло сейчас перед  живой  стеной  из  существ,  каких
никогда еще не видывал многострадальный свет.
   - Тави! - рык Кан-Торога был страшен. - Тави, твой  черед.  Сталь  против
них бессильна. Да очнись же, Тави! Очнись!
   Юной  волшебнице  потребовалось  собрать  в  кулак  все  свое   мужество.
Казалось, на нее устремлены сейчас мириады  неживых,  пропитанных  гнилью  и
тлением взглядов, хотя на самом деле, конечно, в небольшой зал протолкнулось
едва ли больше сотни крысовидных тварей. От десятков  разинутых  пастей  шел
едкий, кислый смрад, от которого слезились глаза и резало в горле.
   - Кончай с ними, Тави, если только знаешь, как, - глухо сказал  Сидри.  -
Каменный Престол вручил мне это на самый крайний  случай..,  не  знаю,  быть
может, дальше будет еще хуже, а использовать знак можно только один раз...
   - Плохой чародей делал, - одними губами, не поворачивая головы,  ответила
Тави. Оцепенение проходило. В конце концов, разве она - не настоящий  боевой
маг? Пусть даже это - ее первый поход, какая разница?
   Типы,  классы,  виды  и  подвиды   заклятий.   Стихийные,   Воскрешающие,
Творящие.., десятки, сотни. Сила сжимается  внутри  тонкой  незримой  иглой,
холодной, как межзвездный  мрак.  Силе  нужно  придать  форму.  Ту,  которая
окажется  действенна  против  этих  вынырнувших  из  бездн  Великого   Мрака
созданий.
   Тем временем крысы сумели продвинуться на один шаг вперед.
   - Тави, заклятье слабеет! - прорычал Сидри.
   - Ну что ж, значит, мы умрем сражаясь, как и положено  воинам,  гноме,  -
пожал плечами Вольный. В обеих руках он сжимал по длинному кинжалу.
   - Не знаю, как ты, а я умирать не собираюсь, - сквозь зубы ответил  гном.
- Бррр, ну и твари! И откуда только взялись?
   Казалось невероятным, что они еще могут разговаривать, стоя лицом к  лицу
с целой армией кошмарных созданий. Но для Вольного не  имело  ровным  счетом
никакого значения, что за враг перед  ним  -  врага  он  убивал,  равнодушно
перешагивал через труп или тушу и шел дальше.
   - Молчите, оба! -  прошипела  Тави.  Она  начала  медленно  покачиваться,
тихо-тихо свистя по-змеиному сквозь зубы.
   Крысы неожиданно взволновались. Они переминались с лапы на лапу,  плотная
их толпа неожиданно качнулась вперед, над  уродливыми  головами  заклубилась
плотная дымка. Гном закашлялся - едкие испарения лезли в ноздри и рот.
   Тави медленно подняла руки над головой -  и  взоры  всех  без  исключения
тварей поднялись следом.
   Визг, вырвавшийся в следующий миг из  груди  Тави,  заставил  и  гнома  и
Вольного невольно зажать уши. По стенам побежали трещины, пол затрясся.
   - Барельефы! -  возопил  Сидри.  Но  было  уже  поздно.  Потолок  рухнул,
погребая под завалами камня всех без исключения тварей и древние изображения
подгорного народа.
   Бесчувственную Тави успел подхватить Кан-Торог.
   - Чего стоишь столбом? - рявкнул он на гнома. - Открывай сумки!..
   Из-под глыб медленно  сочился  темно-зеленый  густой  ручеек,  постепенно
проедая себе дорогу в полированных плитах.
   Кану пришлось влить в рот Тави добрую половину своей фляжки,  прежде  чем
девушка окончательно пришла в себя.
   - Надо уходить отсюда, - прокашлял гном. - Хорошо еще, вход не завалило!
   - Бери поклажу, гноме. Я понесу Тави. За  полузаваленным  залом  открылся
узкий проход. Ровные плиты пола исчезли,  сменившись  грубо  вырубленными  в
теле гор ступенями. Свернутая в тугой винт  лестница  вела  вниз.  Навстречу
Тьме.
   -  Кан...  -  слабо  запротестовала   девушка.   -   Надо   остановиться,
отдышаться... Нельзя сейчас никуда идти.., может, и вообще  никуда  идти  не
получится...
   - Это почему же? - тотчас вскинулся Сидри. - Каменный Престол...
   - Сказать тебе, что я с твоим Престолом, сделаю? -  надвинулся  на  гнома
Вольный. - Если Тави говорит - нельзя, значит, так оно и есть.
   - Сидри, я про таких тварей никогда в жизни не  слышала.  И  в  книгах  у
Наставника ничего о них нет. Откуда они здесь взялись? Почему их  остановило
твое чародейство? Вы что, сталкивались с ними? Тогда почему ты молчал?
   - Не сталкивались, не сталкивались! - огрызнулся гном. - Оберег мне дали,
понимаешь? Оберег  Пустых  Холмов.  Собирает  всю  силу  гор,  превращает  в
наговорный круг. И никто со злом через него  не  переступит.  Нет,  нет,  не
проси, я клятву на крови дал -  из  рук  не  выпускать...  Берег  я  его  до
крайнего случая, когда уж назад пойдем, да вон оно как вышло.  А  все  из-за
тебя. Проворнее колдовать надо было. А не круг  без  точила  вертеть.  Чего,
спрашивается, оцепенела? Сразу обвал вызвать  не  могла?  Мне,  чтобы  такое
сделать, надо полдня возиться.
   Кан-Торог уже готов был взорваться, однако Тави  лишь  виновато  склонила
голову.
   - Ты прав, Сидри. Я.., я очень испугалась.  Я  мышей  и  крыс  с  детства
боюсь. А тут их сразу столько. Да такие огромные!.. Если б не ты...
   Ничто так не умиротворяет мужчин, как признание женщиной своих слабостей.
Сидри тотчас заухмылялся.
   - Ладно.., забудем. Ты говори,  что  дальше  делать?  Провести-то  я  вас
проведу, только ты скажи, можно ли? Тави отрицательно покачала головой.
   - Пока нельзя. Пока я не пойму, что тут случилось. Тьма.., там такая Тьма
внизу! Никогда не видывала такой. И крысы  эти...  Откуда  взялись?  Сколько
ходила, сколько магов слушала - ничего подобного...
   - Короче, Тави! - Кан-Торог не любил зряшних рассуждении.
   - Выход я хорошо завалила. Если только камень они не  прогрызут  -  мы  в
безопасности. На время. Мне надо подумать. Вы посторожите, ладно? Мне сейчас
смотреть по сторонам недосуг будет.
   - Идет, Тави. Только ты уж, пожалуйста, думай быстрее.
   - Сделаю все, что могу, Кан.
   ...Итак, разобьем задачу на вопросы, как говорил учитель.  Тьма.  Великая
власть и великая сила. Издревле живущая "под корнями гор". Смутные  видения,
преследовавшие волшебницу с самого начала пути по гномьим тоннелям - вот чем
они  кончились.  Крысами,  чья  слюна  способна  плавить  гранит.  Тави   не
сомневалась, что враг без особого труда пробьется и  через  воздвигнутую  ею
преграду. Камень растает, растечется зловонными лужами - новые  орды  хлынут
по открытому пути, ища ее, Тави, плоти и крови.
   Она помотала головой, усилием воли отгоняя  навязчивое  и  отвратительное
видение. "Стыдись, ты же боевой маг, Тави!"
   ...Рухнули  какие-то  неведомые  барьеры,  и  твари,  никогда  раньше  не
появлявшиеся не то что на поверхности, но и вблизи нее, запросто разгуливают
теперь по опустевшим переходам гномьей твердыни. Может, это следствие Ливня.
Тави живо  представилось,  как  ядовитые,  несущие  смерть  потоки  сочатся,
сочатся вглубь, пробираются водяными жилами, скользят  меж  рудных  пластов,
все ниже и ниже, туда, за самые потаенные рудники кобольдов, и еще дальше, к
легендарным Костям Земли;  как  воняющие  тухлой  сукровицей  тяжелые  капли
медленно падают на пол заповедных покоев, куда от сотворения мира не ступала
нога ни смертного, ни бессмертного, как копятся на  глянцевито-черных  пола