. Так какие аргументы можешь ты привести кроме затёртого "Вы окружены, и сопротивление бесполезно"? Зачем мне сдаваться? Во имя чего? Что ждёт меня в случае сдачи, и не лучше ли мне просто умереть честной смертью в честном бою - от доброго солдатского железа, не от клещей палача? Что скажешь ты мне на это, почтенный Иероним, медоустый оратор, другого ведь не послали бы уговорить страшного некромансера прекратить борьбу и сложить оружие. А? Что скажешь?
     - Скажу, что если ты согласишься на почётное прекращение бессмысленного кровопролития, тебя ждёт домашний арест в Святом граде, то есть в Аркине. Мы, скромные чада Святой Матери нашей, должны разобраться в тех грозных событиях, провозвестником которых ты являешься. Поэтому ты нужен нам живым и только живым. И крайне желательно - не озлобленным, готовым к союзу. Ведь если твой долг - защищать Эвиал, неужели ты дашь крыльям Тьмы сомкнуться над его просторами? Святая Инквизиция по-прежнему верит, что наша... наши... недоразумения есть не более чем недоразумения, которые легко разрешить переговорами. Если, конечно, обе стороны искренне желают договориться.
     - И что же станут делать со мной... когда я окажусь под домашним арестом? И не станет ли моим домом самая глубокая и тёмная камера церковных тюрем? Они ведь тоже славятся на весь Эвиал, равно как и святость аркинских клириков...
     - Вот именно - равно как и святость, - нимало не смутился Иероним. - Святость аркинских архипрелатов - лучший залог их правдивости. Никому не интересно вступать с тобой в поединок, некромант Неясыть. Ты пошёл по кривой дорожке, по заведомо ложному пути, хотя мог бы принести немало пользы. Святой Престол совсем недавно выпустил энциклику. В ней говорится: "Оказывать магам-некромантам всяческое содействие, поелику деяния их на защиту добрых чад Святой Матери нашей от порождений Тьмы направлены, а грехи, оными некромантами при этом творимые, мы, архипрелат Аркинский, милостью Спасителя нашего наместник Его на земле, берём на себя и замаливать усердно станем". Понял теперь? Так что давай даже не будем называть это "сдачей". Скажем так - переход к добровольному сотрудничеству. Добровольному, понимаешь? В этом-то всё и дело. Труп твой, некромант, нам поможет мало. Да и остальным тоже.Что же до камеры... ни в какую камеру тебя никто бросать не собирается. Мы же с тобой сотрудничать хотим Жить будешь в святой обители. Там внутри парк, мало что не лес, ручей, благолепие... о душе своей задумаешься.
     - Эк у тебя гладко всё получается, почтенный Иероним, - с усмешкой покачал головой некромант. - А что ж такой ратью-силой на меня наступали, копьями тыкали, стрелы метали? Могли ведь и убить ненароком! С кем же тогда в один строй-то становились бы, а?
     - А без нашей рати-силы ты бы с нами и говорить-то не стал бы, - парировал инквизитор. - Тебя, увы, сперва требовалось в чувство привести. И немало добрых чад Святой Матери нашей за это собственными жизнями заплатили! Имей уважение к павшим, некромант!
     - Не о том мы говорим, - процедил сквозь зубы Фесс. - Короче, закончил ты с твоими предложениями, отец Иероним?
     - Нет, почтенный некромант Неясыть, - спокойно покачал головой инквизитор. - Что ты скажешь ещё об одном: ты переходишь на нашу сторону, соглашаешься жить в Аркине... разумеется, под неким надзором... хотя если ты дашь слово не бежать и не составлять комплотов... домашний арест может быть заменён на просто поднадзорное проживание... так вот, ты соглашаешься на всё это... и мы отдаём тебе твоих друзей. Твою женщину и этих нечестивцев, отступников орка с гномом. А? Что ты на это скажешь? Они смогут быть с тобой...
     Этого удара Фесс, надо признать, не ожидал. Пришлось очень крепко стиснуть зубы и сжать в кулак волю, пришлось несколько раз сказать себе: это всё ложь. Инквизиторы не поколеблются ни на мгновение, соврут родной матери, если только этого потребует их "светлое дело". Иероним лжёт, лжёт нагло и беспардонно. Нет у них ни Прадда, ни Сугутора, ни Рыси,
     Нету, и всё тут. Их вообще уже нету среди живых. Давно в Серых Пределах - по его, Фесса, вине, и ничего тут уже не изменишь. А раз инквизитор прибегает к такой грубой лжи - то ложь и всё остальное, что он тут наго ворил. Только окажись у них в челюстях, некромант Неясыть, забудешь враз, как родных отца и мать звали.
     - Ну? Так что скажешь, некромант Неясыть? - допытывался Иероним. - Что ответишь? А, понимаю, понимаю, Тёмные никому не верят на слово, а Святую Инквизицию вообще считают скопищем кровавых палачей, подонков и негодяев...
     - А и догадлив же ты, отец Иероним, - ровным голосом сказал Фесс. - Надо тебе прямо сказать, именно так я и считаю. И, боюсь, тебе меня уже не переубедить.
     - А собственноручное писание Его святейшества архипрелата тоже тебя не убедит? - невинным голосом осведомился инквизитор.
     Фесс покачал головой.
     - Нет, не убедит, инквизитор. Ничто, ни слово, ни дело вашего братства меня ни в чём не убедят. Что поделать, вот такой уж я человек недоверчивый.
     - То есть ты отказываешься? - тотчас спросил Иероним.
     - Разумеется, - кивнул некромант. - Давай, командуй атаку. Вижу, тебе мало уже пролитой крови. Ты хочешь ещё. Что ж, продолжим.
     Иероним выразительно пожал плечами.
     - Ты готов вот так вот просто обречь твоих друзей на смерть? Нечего сказать, вполне типично для Тёмного. Вполне, вполне типично.
     - Мои друзья, инквизитор, - с трудом сдерживая бешенство, проговорил Фесс, - уже давно мертвы. Они погибли в том бою на площади Эгеста, или ты забыл? Они мертвы, и мне уже некого спасать. Ты лжёшь, чтобы заполучить меня, чтобы я оказался под властью Инквизиции, под властью вашего талисмана, гасящего магию, в прочной башне, как говорится, за семью дверьми, за семью запорами. И тогда со мной станут разговаривать не такие, как ты, а опытные дознаватели, отлично ориентирующиеся в сложнейшем искусстве воздействия на пытуемого посредством дыбы, клещей, иголок, тисков и тому подобного. Вот только не знаю, зачем вам нужны будут вырванные под пытками признания - если, конечно, предположить, что я почему-либо выберу ответы, а не просто смерть, хотя бы и тут, в пустыне. Ценность добытых такой ценой "признаний" не тянет и на пресловутый ломаный грош. Так что давай сражаться здесь и сейчас, инквизитор. Другого пути у нас нет. Давай сигнал своим, пусть готовятся. Думаю, вам даже нет смысла ждать утра.
     Инквизитор помолчал, задумчиво поигрывая так и оставшимся нераскрытым свитком. Печати на шнурке были точно аркинские, в этом Фесс не сомневался.
     - Хорошо, некромант. Сразиться мы с тобой всегда успеем. Я бы предпринял ещё одну попытку...
     - Зачем? - перебил его Фесс. - Вы ненавидите меня, я ненавижу вас, и этим всё сказано. Ничто, инквизитор, слышишь меня - ничто, никакие твои слова здесь не подействуют. Вот если бы ты мог показать мне живую Рысь... сейчас, в этот самый момент, я бы убедился, что хотя бы в одном ты не врёшь. Тогда можно было б разговаривать дальше. А так мы только теряем время. Если, конечно, это не было твоей целью изначально - занять меня разговором, лишить сна и отдыха.
     - Святая Инквизиция не ненавидит никого, даже самых закоренелых ересиархов и малефиков, - очень серьёзно возразил Иероним. - Мы скорбим обо всех вынужденных жертвах, но, с другой стороны, разве не сказано в Писании: "Не бойтесь разящих тело, душу же не могущих убить"? Мы разим тела, а не души. Мы очищаем их огнём, мы отправляем их в лоно Спасителя, дабы там, оставив позади тяжкий груз грехов и преступлений, они были бы готовы к перерождению и новой жизни. Ты можешь не верить мне, некромант, но я не ненавижу тебя. Я жалею тебя. Тебя и твоих друзей. Да, ты прав, я не могу показать тебе живую Рысь. Она далеко, в Аркине, в особой обители его святейшества. Она очень ценная... гостья, назовём это так, потому что никто её не пытает и не мучает за полным отсутствием смысла. Ты не веришь... гм...
     - Не верю, - кивнул некромант. - Ни на полпальца. Всё это ложь. Не виню тебя, инквизитор, - тебе приказали лгать, вот ты и лжёшь. Разумеется, "во спасение". Ничего иного и ждать было нельзя. Так что уходи, тебе больше нечего сказать мне.
     - Ты обрекаешь себя и своих друзей, свою любимую на смерть, - помедлив, сказал Иероним. - И если ты на самом деле можешь погибнуть в бою, быстрой и лёгкой смертью, то вот Рысь... Кислотная бочка - конец очень неприятный, поверь мне. Медленный, мучительный и очень, очень болезненный.
     - Интересно, ты говоришь, что Рысь жива и здорова, а от отца Этлау совсем недавно я слышал совершенно противоположное, - не удержался Фесс.
     - Преподобный отец Этлау исполнился великой святости, - очень серьёзно сказал инквизитор. - Простим великим людям остатки их маленьких человеческих слабостей.
     - То есть ты хочешь сказать, что Этлау солгал? И никто не пытал ни Рысь, ни гнома с орком?
     - Нет, - инквизитор не опустил взгляда. - Этого я сказать не хочу. Естественно, они все были подвергнуты... гмммм... тщательному допросу. Естественно, этот допрос сопровождался... гмммм... острыми методами. Но никто их не убивал, твоих друзей. Их подлечили, залатали... отправили в обитель... когда всем стало совершенно ясно, насколько ты важен. Эх, да что говорить, ты всё равно не веришь ни единому моему слову. Ну что ж, постараюсь, чтобы ты изменил столь предвзятое мнение. Когда ты попадёшь в плен, твоих друзей казнят у тебя на глазах.
     - Не слишком умное решение, - нашёл в себе силы рассмеяться некромант. - Если я так важен, то, попади я в плен, со мной надо обращаться очень бережно и деликатно и ни в коем случае не причинять никакого вреда моим дорогим друзьям, иначе я очень, очень обижусь. На тех, кто сделает нечто подобное. И тогда им, боюсь, несдобровать.
     - Несдобровать будет в первую очередь твоим друзьям, - со скорбной миной вздохнул инквизитор. - А уж потом, ты прав, тебе. Ну что ж, если это твой окончательный ответ... ты вновь угадал, некромант, мы не станем ждать рассвета. У нас достаточно сил, чтобы атаковать беспрерывно, ночью и днём, сколько понадобится, пока у тебя не выпадет от усталости оружие из рук. Тогда мы поговорим с тобой уже по-другому, и тебе придётся ответить за всю пролитую сегодня кровь.
     - А так, значит, отвечать не придётся?
     - Святые братья умеют различать цель и средства, - уклончиво ответил инквизитор.
     - Значит, ради великой цели...
     - Некромант, все наши воины умерли сегодня ради великой цели, - покачал головой Иероним. - Ради того, чтобы Тьма не завладела Эвиалом. И если ради этого нам придётся не предавать суду однбго-единственного некроманта - да будет так. Но я не слышал твоего ответа. Мне кажется, я сделал достаточно уступок, некромант. Слово теперь за тобой.
     - Слово за мной... - медленно проговорил Фесс. -
     Мой ответ прост, Иероним, - нет. Я уже сказал - берите ваши мечи и копья, поднимайте щиты; будем сражаться дальше. Если моё решение кажется тебе безумным, Иероним, то я ничем помочь уже не могу. Это моё последнее слово, инквизитор.
     Экзекутор тяжело вздохнул. Фессу казалось - он сейчас понимает своего врага. Единственный из серых, кто до конца, похоже, разбирался в происходящем - отец Этлау, - лежит либо при смерти, либо просто без сознания. Некому принимать решения. И кто знает, как долго продлится действие загадочного талисмана? И вот они решили - а не получится ли решить дело как бы миром, вдруг выгорит обмануть Чёрного мага, на самом деле загнанного в угол?
     Иероним нарочито медленно поднимался со своего сиденья, словно давая некроманту время передумать.
     Фесс равнодушно пожал плечами.
     - Предпочту честную смерть, Иероним.
     И тогда осторожно и очень мягко вперёд выступил мальчик-служка. Движения его чем-то напоминали бесшумное течение змеиного тела; ноги вроде бы не отрывались от земли, а вот он уже оказался рядом с отцом Иеронимом, словно бы для того, чтобы поддержать почтенного наставника под руку - и на самом деле поддержал! А в следующий миг коротко, без замаха, ударил преподобного в бок коротким воронёным стилетом. Ударил - и сам зажал инквизитору рот, гася предсмертный хрип. Опустил тяжёлое тело на землю. И - повернулся к ошалело вытаращившемуся на всё это солдату.
     Мальчишка прыгнул, словно лесная рысь. Воронёный кинжал аккуратно и быстро скользнул пониже подбородочного ремня. Солдат хрипло взбулькнул, захлёбываясь собственной кровью, и повалился. Мальчишка едва успел удержать штандарт.
     Фесс меньше бы удивился, окажись перед ним в тот самый миг сам Спаситель во плоти.
     А мальчишка, утвердив в песке пошатнувшийся было штандарт, вдруг упал перед некромантом на колени.
     - Великий Мастер! - он говорил с сильным салладорским акцентом.
     - Что? - только и смог ответить некромант.
     - Великий Мастер! Ты вернулся, как и гласили пророчества! Великий Мастер, я, недостойный лобызать прах под твоими стопами, я здесь, чтобы помочь тебе выбраться из кольца.
     - Что? О чём ты говоришь? - Фесс по-прежнему ничего не понимал.
     - Великий Мастер, я - птенец твоего гнезда. Мы - здесь, в Салладоре, мы хранили немногие доставшиеся нам отрывки твоего труда. Мы прониклись. Наши сердца воспылали, они взалкали правды и Тьмы. Мы проникли в ряды псов Инквизиции. Мы долго ждали и готовились. И когда началась охота на тебя... мы поняли, что настало наше время. И стали действовать. Мы знали - настанет момент, когда тебе потребуется наша помощь. И я счастлив, что смогу эту помощь оказать. Великий Мастер, прикажи мне вывести тебя из кольца!
     Глаза у паренька горели совершенно безумным, фанатичным огнём, и Фесса невольно взяла оторопь - ещё один птенец Салладорца... и кто знает, на что способный, если хоть одним глазом заглядывал в роковую книжку. Лишним было говорить, что вся эта история просто не могла быть не чем иным, как хорошо разыгранной инсценировкой. Начался какой-то новый этап странного плана инквизиторов, вот и всё. Святые братья жертвуют своими пешками и даже фигурами с необычайной легкостью; понять бы ещё только зачем. Что они задумали?
     - Великий Мастер! - Мальчишка по-прежнему стоял на коленях. - Позволь мне вывести тебя из кольца. Наше гнездо трудилось не покладая рук, готовя это дело. Мы знали, что сможем помочь. Так провозглашено было в Пророчествах Ненарушимых, и так оно есть.
     - А как же с ними? - Некромант кивком головы указал на мёртвых. - И как мы минуем посты?
     - Не беспокойся ни о чём, Великий Мастер, твои ученики обо всём позаботились, - горячо прошептал мальчишка. - Мы изучали... те списки и свитки, что уцелели... мы сплели заклинания.
     - Какие заклинания, здесь же сейчас не работает никакая магия? - поразился некромант. - У инквизиторов есть особый та...
     - Разве что-то может устоять перед Великой Тьмой? - с прекрасным презрением ответил мальчик. - Мы догадывались...
     - Ты догадывался?
     Мальчишка опустил голову, Фессу показалось, будто его неожиданный собеседник покраснел.
     - Ну... не, не я, конечно. Наша Старшая, она .. она всё это придумала. И про талисман, что магию гасит, она тоже проведала. Мы к этому готовились... и узнали... то есть Старшая узнала... что одолеть это силой Великой Тьмы только и можно... и ценой небольшой.
     - Это какой же? - насторожился некромант. Всегда, когда в разговорах о сделках с высшими силами речь заходила о цене, следовало ждать неприятностей.
     - Цена пустячная - моя жизнь, - радостно осклабился мальчишка, точно ему пообещали настоящий лук и охотничьего пса в придачу. - Да и то сказать - разве это цена? Я ж в Великую Тьму уйду! Что на целом свете может лучше быть, а, Мастер? Остальным из гнезда ещё корпеть и корпеть - да ещё и сумеют ли? - а я уже там! - он словно предвкушал весёлое путешествие на ярмарку с её балаганами, качелями, каруселями и дрессированными зверями вместе с клоунами в балаганных цирках.
     Фесс смотрел на радостно ухмыляющегося мальчишку, враз забывшего об окружающих пирамиду инквизиторах, и некроманту было по-настоящему страшно.
     Одной Атлики хватило, чтобы отправить в небытие большой купеческий город. Этот мальчик, похоже, захватит с собой куда больше.
     - Идёмте, о Великий Мастер! - умолял тем временем парнишка. - Идёмте, у нас не так много времени. Солдаты нас пропустят, им глаза-то отведёт. Только недолго это будет, едва ускакать и успеем. Идёмте, повелитель! Ну, хотите - меч к горлу приставьте, проткните, когда возжелаете! От руки вашей, Мастер, всё приму, смерть - как награду великую! Только не оставайтесь здесь, не кладите жизнь свою, вы нам нужны, погибнет гнездо без вас, совсем мало нас осталось, и трактата у нас полного нет... так, отрывки да копии неверные...
     Фесс промолчал.
     - Ах, Мастер, - мальчишка, казалось, вот-вот расплачется позорными девчоночьими слезами. - Пойдёмте же, пойдёмте! Потом можете со мной что хотите сделать, но сейчас - пойдёмте! Чары работать начинают, разве не чувствуете?
     Он не лгал. Некромант на самом деле ощущал присутствие магии - смутной и непонятной. Если это на самом деле магия той самой Тьмы, что на западе, то птенцов этого гнезда можно поздравить - так просто к своим секретам Она никого не подпустит. Чтобы разобраться в этих заклинаниях, пришлось бы изрядно поломать голову.
     - Идём, - решился некромант. - Только... коней бы моих выручить. Там у меня добра всякого... жаль будет лишиться.
     - Не извольте сомневаться, Великий Мастер! - завопил паренёк, чуть не подскочив от радости. - Будет, будет! Всё будет! И кони, и поклажа! К ним, родимым, прямиком и выйдем. Ну, скорее, бежим!
     Пирамида осталась позади. Развевался на неожиданно свежем ночном ветру одинокий флаг Инквизиции. На песке остался разложенный походный стул и два мёртвых тела. Ещё два, прибавившиеся ко многим десяткам, уже сложившим до этого свои головы в старом некрополе.
     Мальчик вёл Фесса скорым шагом. Видно было, что всё-таки он изрядно трусил. Зубы, во всяком случае, у него постукивали.
     Они приблизились к первой линии постов - Фесс невольно взял поудобнее глефу, но мальчик шёл прямо на костры сторожевого дозора, шёл и никуда не сворачивал.
     И столпившиеся вокруг огня солдаты на самом деле не обратили на Фесса и его спутника никакого внимания. Кто стоял, кто сидел, кто молча пялился в костёр, кто вострил клинок, кто просто ковырял в зубах. Никто не задал ни одного вопроса, лишь мутно взглянули на некроманта - и всё.
     Беспрепятственно миновав лагерь, Фесс и его юный провожатый оказались возле коновязи. Трое солдат охраняли некромантова коня, оставленного ему скамарами. Мальчик безмолвно указал некроманту на седло, сам взобрался на рядом стоящего жеребца. Осторожно тронули поводья - стражники посторонились, по-прежнему не обращая никакого внимания на седоков.
     Неспешным шагом Фесс и мальчишка выехали за пределы лагеря святых братьев. Их никто не остановил, не окликнул. Фесс несколько раз порывался заговорить, но мальчик лишь прижимал палец к губам.
     И только когда они оказались за первым барханом и ночь сомкнула за их спинами свои покрывала, мальчик нарушил молчание:
     - А теперь скачем, Великий Мастер, скачем так, чтобы из коней и дух вон! Чары - всё, кончились, серые скоро пронюхают, в чём тут дело! - с ловкостью заправского наездника он послал коня с места в галоп.
     Фесс последовал за ним.
     Конечно, лучше всего было бы никуда не скакать, а задержаться и, пока волшебство ещё действовало, найти и прикончить Этлау. Если, конечно, всё это не было хитроумным ходом самого достопочтенного отца-экзекутора.
     ...Криков в лагере серых, если они и были, беглецы не слышали. Они мчались и мчались сквозь ночь, Фесс следовал за своим проводником, не имея ни малейшего понятия, куда они направляются. Судя по звёздам, они скакали куда-то на юго-восток, где вроде бы лежала салладорская столица.
     Время от времени на пути возникали колодцы, мальчик и Фесс торопливо поили коней и вновь скакали дальше. Когда разгорелось утро, они были уже далеко.
     При свете дня Фессов спаситель показался даже