ом после. - Выдержка у Императора была  поистине
железная. - Доклад, центурион!
    - Повиновение Империи. - Фарг колено преклонять  не  стал  -  еще  бы,
центурион! - Мы исполнили приказ. Мы прошли так далеко, как только смогли.
    - Что у тебя с лицом, центурион? - перебил Император.
    - Старые хозяева подарочек оставили, - с  допустимой  старому  служаке
вольностью усмехнулся центурион. - Там такое зеркальце, что даже  вот  он,
искусник, ничего поделать не смог.
    - Я хочу видеть. - Император спешился.
    - Мой повелитель! - всполошился немолодой всадник рядом,  с  нашивками
первого легата.
    - Спокойно, Фибул. Я не для того начал войну,  чтобы  бегать  даже  от
самой тени Радуги! Проводите меня, вы двое и  вы.  -  Он  кивнул  стоявшей
возле него молчаливой паре Вольных.
    Старый  легат  только  покачал  головой.  Окружавшие  башню  легионеры
зашумели.
    - Не ходи,  повелитель!  -  выкрикнул  какой-то  смельчак.  Всегдашняя
солдатская привилегия - обращаться так из строя к владыке Империи.
    - Если я не пойду, - Император повернул голову  в  ту  сторону,  -  мы
никогда не опрокинем магиков. Нам нельзя их бояться. Если так -  мы  будем
разбиты ещ„  до  боя.  Неужели  я  должен  говорить  это  моим  храбрецам,
одержавшим победу в Мельине? И легко взбежал по ступеням.
    - Объясняй, - коротко бросил он Фессу. - Что здесь  было?  Я  чувствую
следы магии...
    - Две огненные ловушки, мой повелитель, - почтительно сказал  Фесс.  -
Обе сняты.
    - Каким образом? - отрывисто  спросил  Император,  глядя  на  покрытый
копотью потолок.
    - Искажающий Камень, мой повелитель. Я немного умею с ним  обращаться.
Серая Лига накопила немало подобных сведений...
    - Патриарх Хеон ничего не  говорил  мне  об  этом,  -  угрюмо  заметил
Император. - Но в любом случае он знал, кого посылать в  Хвалин...  Какого
ты рода, воин? Как твое имя? Таких людей, как ты, Империя должна ценить.
    - Мой повелитель слишком щедр, - смиренно поклонился Фесс. - Я не могу
похвастаться знатностью, мой Император. Я найд„ныш. Меня  вырастила  Лига.
Патриарх Хеон был мне вместо отца. Мо„ имя Фесс, Лигийское - Aectann.
    - Лига дает своим  воинам  имена  на  языке  Дану?  -  остро  взглянул
Император, поглаживая белую латную перчатку.
    - Такова традиция, мой господин. - Фесс вновь поклонился.
    - Ну что ж, раз традиция... -  с  неопредел„нным  выражением  протянул
Император. - Я буду звать тебя Фессом, Слушающий Ночью.
    - Как будет угодно Императору.
    - Так, что здесь?..
    - Гостиная, выше - трапезная. Тут не было никаких  ловушек.  И  ничего
интересного тоже, мой повелитель. Они вывезли вес что могли. Времени  было
достаточно.
    - Тогда ведите дальше, - приказал Император.
    - Это опасно, мой господин, - заикнулся Фесс. Император  только  пожал
плечами. Пальцы его вновь  пробежали  по  белой  латной  перчатке.  ...Они
оставили позади шесть этажей башни.
    - Это здесь, мой господин.
    - Сам вижу, - сквозь зубы ответил Император. - Оставайтесь тут! Я  иду
дальше.
    - Повиновение Империи, но...
    - Молчи, воин.
    - Здесь не хватило даже волшебства Искажающего  Камня!  -  в  отчаянии
вскрикнул Фесс.
    - Посмотрим, хватит ли тут моего... - туманно намекнул Император.
    Фесс уже готов был прыгнуть. Император не должен входить туда,  ни  за
что не должен!
    - Не надо, - мягко произнес голос у него  над  ухом.  Он  оглянулся  -
Вольный стоял рядом, оба меча - и большой, и малый - наголо. -  Повелитель
поступает как хочет.
    - Но там же...
    - Повелитель знает, что делает. Император  даже  не  повернул  головы,
хотя слышал
    весь диалог с первого до последнего слова.
    Подняв левую руку и выставив ее перед собой
    словно для защиты, он ступил на порог. Фесс невольно д„рнулся следом -
и почувствовал
    холод стали возле самого горла. Это не остановило бы
    его,  но  тогда  пришлось  бы  убивать   Вольных...   За   Императором
захлопнулась дверь.
    ***
    Он стоял в самом начале узкого и низкого прохода.  Ст„ртые  ступени  -
куда более ст„ртые, чем полагалось бы в сравнительно  недавно  построенной
башне, - вели вверх, где прямо  в  бутовый  камень  стены  вмуровано  было
высокое овальное зеркало, совершенно здесь неуместное.
    Оно было живым. Явственно, недвусмысленно и  неприятно  живым.  Пустые
стеклянные глаза уставились куда-то в середину переносицы Императора. Там,
по ту сторону,  копился  гнев.  Черный  камень  в  перстне  предупреждающе
потеплел.
    "Ничего, ничего,  друг  мой,  прости,  но  на  сей  раз  мне  прид„тся
пренебречь твоим остережением. Я должен дойти... дойти и взглянуть".
    Зеркало осветилось изнутри. Радостным, солнечным  и  ласковым  светом,
отнюдь   не   мрачным   испепеляющим   пламенем,   черно-багровым,   цвета
перемешанной с жирным дымом засохшей крови.
    Левая рука в латной перчатке словно  сама  собой  взлетела,  прикрывая
глаза.
    "Умри", - услыхал Император.
    Золотистое сияние затопило короткую лестницу - словно весь гнев Радуги
обрушился наконец на голову ослушника.
    Обрушился - и, бессильный, разбился о белый блеск перчатки.
    Злые  змейки  боли  рванулись  от  кисти  вверх,  к  плечу;  Император
сморщился. Однако случалось  ему  терпеть  боль  и  куда  сильнее;  он  не
остановился.
    Он рванулся к зеркалу, словно от этого  зависела  вся  его  жизнь;  на
пальце вспыхнуло огненное кольцо, ч„рный камень в  перстне  просто  горел,
воспламененный близостью источника могучей силы.
    Однако  от  латной  перчатки  шло  спасительное  тепло.  Она   внушала
уверенность. Она сама превращалась сейчас в оружие, которое может  дробить
предательские, плюющиеся огн„м зеркала.
    Последние ступени  пришлось  одолевать,  с  натугой  продираясь  через
льющийся навстречу ж„сткий поток. Но перчатка на  левой  руке  всякий  раз
отбрасывала наваливающегося врага. Император наотмашь бил левой  рукой  по
воздуху, в сиянии ему чудились смутные контуры какой-то  фигуры;  это  был
враг, его должно было смять и сокрушить, а это Император умел делать очень
хорошо. Он умел забывать о боли и страхе.
    ...Внезапный поток жара прорвался сквозь его защиту и ударил  в  лицо.
Кровь бросилась в голову; Император чувствовал, как из разбитых носа и губ
по лицу стекают горячие щекочущие  струйки,  однако  он  одолел  последнюю
ступень, услышал откуда-то из глубины зеркала панический вопль:  "Не  могу
его удержать! У него... него..." - и тут поток бесплотного  огня  внезапно
прервался.
    Император смотрел в зеркало магов Радуги. Наверное, первый из  простых
смертных, добившийся этого силой оружия.
    Мутная поверхность очищалась; поток яростной  Силы  иссякал,  отступая
перед угрюмым напором человеческой воли.
    "Зеркало магов. Вспомни свои уроки, - сказал он себе. - Оружием врагов
тоже можно пользоваться не хуже, чем своим собственным".
    Перед Императором лежала живая, трепещущая и дышащая серебряная гладь.
    "Ну же, тварь! Повинуйся истинному  хозяину!"  Черный  камень  перстня
послушно выбросил вперед незримую стрелу Силы.
    Зеркало дрогнуло. Серебряная дрожь стремительно таяла.  Однако  своего
лица Император по-прежнему не видел, хотя в тот миг  это  удивляло  его  в
последнюю очередь. Магические  зеркала  -  не  те  предметы,  что  следует
использовать при исправлении прически.
    Он видел. Его воля ломала сопротивление там, по ту сторону  стекла,  в
Зазеркалье. Он привык побеждать. Он победил себя, когда его рука  добивала
щенка на ч„рном жертвеннике. Он  победил  себя,  когда  убивал  магов.  Он
победил, когда бросил  своих  легионеров  в  огненную  мясорубку  и  обр„к
когорту Аврамия  на  мучительную  гибель.  Он  больше  не  был  мальчиком,
послушной куклой, что покорно выслушивала выговоры Сежес. До не„  он  тоже
добер„тся, в сво„ время, конечно, а пока он должен  подчинить  своей  воле
это проклятое зеркало, заставить его показывать то, что нужно ему!
    И зеркало внезапно показало. Изображение получилось настолько  ч„тким,
что казалось - он просто парит в воздухе над  узкой,  наполовину  заросшей
лесной дорогой. А по дороге шли  двое.  Высокий  мужчина  средних  лет  со
странным, неприятным лицом, словно состоящим из одних  только  костей,  на
которые натянули тонкую-претонкую кожу со  старого  барабана.  И  девушка,
закутанная в добротный дорожный плащ с меховой опушкой, в плащ  запретного
для простых смертных - и даже для него, Императора - белого цвета. Капюшон
плаща был откинут, осенний ветер лениво шевелил иссиня-ч„рные волосы цвета
воронова крыла; вглядевшись.  Император  различил  вытянутые,  заостр„нные
кверху ушки. Девушка, вне всякого сомнения, принадлежала к  племени  Дану.
Император едва сдержал крик. Это лицо... не с нею ли он схватился во время
той памятной дуэли с мастером Н'Даром - или как там  его  звали  на  самом
деле? Неужели это она стояла против  него  во  время  поединка,  а  вокруг
смеялась и глумилась толпа Дану, этих отвратительных Нелюдей, которых...
    ...Две  испуганные  малышки,  прижимающиеся  друг  к   другу.   Совсем
крошечный младенец. И он, мальчишка, опьян„нный  впервые  пролитой  кровью
существ, умеющих страдать и мыслить.  Разорванная  шея  девочки-Дану...  -
Шею! - закричал  Император.  -  Покажи  шею!  Он  забыл  все  затверженные
формулы. М„ртвая вязь букв - ничто перед горящей человеческой волей, волей
существа, которого впереди ждет только ч„рная яма могилы,  гниение,  тлен,
разложение...
    Смертный не боится смерти. И потому он так сил„н.
    Император кричал на магическое зеркало, точно на нерадивого слугу.
    Внезапно  налетевший  порыв  ветра  встрепал  густые  смоляные  пряди.
Девушка-Дану досадливо вскинула руку, но поздно - обнажилась  тонкая  шея,
обезображенная застарелым длинным шрамом, какой оставляет тупая,  покрытая
зазубринами сталь.
    ***
    - Расскажи мне, расскажи - молила Тави, то и дело норовя бухнуться  на
колени перед волшебником Акциумом прямо в  холодную  и  противную  осеннюю
грязь. - Расскажи  мне!  Ну  расскажи  же!  Я  сделаю  вс„,  вс„,  что  ты
захочешь... можешь продать меня в рабство, только, ради богов  истинных  и
ложных, ради Спасителя, если ты в него веришь, - расскажи!
    - Да что же мне тебе рассказать? - отбивался маг.
    - О других мирах... о том, откуда ты приш„л...  о  том,  за  что  тебя
заточили...
    - Успеется, - проворчал Акциум.
    - А почему ты стал нам помогать? - не отставала Тави.
    - На вас троих завязался тугой узел, -  нехотя  ответил  волшебник.  -
Слишком тугой для  обычной  троицы  авантюристов,  искателей  приключений.
Опять вмешались Высшие Силы, будь они трижды прокляты! Они могучи,  но,  с
одной стороны, равнодушны, а с другой - капризны,  словно  дети.  Порой  я
даже сомневаюсь, разумны ли они...
    - И что? Что было дальше? - Забывшись, Тави д„ргала  мага  за  складку
плаща.
    - Вас было несколько - несколько таких... групп, я имею в виду. Судьба
свела вас. Это тоже неспроста.
    - А я не верю, - Тави внезапно отвернулась. - Я не верю в Судьбу.  Это
что, такой суровый дядька, что для собственного развлечения мечет кости, а
потом смотрит, что получится, и изрекает  через  своих  оракулов  какие-то
туманные речения?
    -Да нет, конечно же, не дядька, - усмехнулся Акциум. - Раньше, когда я
только  учился  волшебству...  я  тоже  кипел  гневом,  я   негодовал   на
несправедливость мироустройства... Почему маги  могут  жить  сколь  угодно
долго - если только их  не  прикончит  какой-нибудь  бродячий  дракон  или
другой маг-конкурент, - а трудолюбивые крестьяне,  искусные  ремесленники,
прилежные писцы, тороватые негоцианты должны умирать? Почему Судьба  порой
уничтожает целые народы, оставляя города, страны и континенты  заваленными
мертвыми телами? Почему время от времени  пробуждаются  какие-то  древние,
постарше зв„зд и небес, ископаемые чудища - и,  бывает,  целые  миры  тоже
гибнут, потому что помощь опаздывает  или  же  тварь  оказывается  слишком
сильна...
    Акциум сморщился, словно от сильной зубной боли.
    - И вот ты сидишь, сидишь под земл„й, в зловонной  келье,  видишь  вс„
это и бессилен помешать, потому что... - Он осекся. - И  даже  мои  слова,
оказывается, способны влиять на Судьбу...  -  он  вновь  сморщился,  -  на
Судьбу миров.  Тьфу,  пропасть!  Как  мне  это  вс„  надоело!..  С  нудным
постоянством... бь„шься лбом в эти стены Высшей магии, а когда доходишь до
предела... - он с неожиданной яростью рубанул ладонью, - когда доходишь до
предела, оказываешься в келье,
    - Ты не хочешь мне рассказать? - по-прежнему не отставала Тави.
    - Не могу, - хмуро отозвался маг. - Когда-то я был...  О,  кем  я  был
тогда! А потом - падение. Падение...  Акциум...  это  дурацкое  имя...  и,
наконец, - заточение. А сейчас этот мир тоже на  грани  падения.  На  него
наползает тень. Точнее  -  нет,  не  тень.  Тень  -  это  означает:  нечто
появилось между тобой и солнцем. А тут... эти твари... Я  видел  множество
разных, но этих - я не знаю. А когда-то мнилось - пределов знанию нет...
    Он замолчал, отыскивая дорогу между серыми  лужами.  С  неба  начинала
сеять мелкая и нудная водяная пыль -  та  самая,  что  пробивается  сквозь
самый плотный плащ.
    - Куда же ты идешь сейчас?
    - На юг. К Мельину. Лезть в гномьи подземелья нет смысла. Твари где-то
там, возле столицы...  и,  кстати,  я  так  и  не  могу  понять,  что  там
происходит. Со стороны кажется - там пошла  в  ход  боевая  магия.  Прич„м
немалых порядков. Кто, скажи мне, может драться в Мельине, используя такие
силы?
    - Радуга подавляет мятеж? - тотчас предположила Тави.
    - В имперской-то столице? - хмыкнул Акциум. - Ладно. Я сейчас не  хочу
пускать в ход чародейство, а то и так... наворожил порядком.
    - А здешние...
    - Здешние нас догонять  не  станут,  -  с  непререкаемой  уверенностью
бросил волшебник. - Не та порода... пуганые. Хотя... вот тут  все  с  ними
драться намерены - тебя вот возьми... а мне вот что-то сомнительно...
    - С Радугой - сомнительно? - так и вскинулась Тави.  -  Да  они...  да
знаешь ли ты?..
    - Догадываюсь, - хмуро сказал волшебник. - Сила в тебе немалая, но вся
от ненависти. Боюсь, как бы тебе с„ не потерять - когда насытишься местью.
    - Если при этом пад„т Радуга... - напыщенно начала Тави, однако Акциум
тотчас перебил ее:
    - А ты хорошо представляешь себе, что  произойд„т,  если  Радуга  и  в
самом деле падет?
    - Н-ну... - замялась Тави.  Досадливо  нахмурилась,  но  потом  честно
призналась: - Не знаю. Но хуже не будет уж точно.
    - А почему? - тотчас спросил Акциум. - Я, конечно, долго просидел  под
земл„й... - Он подмигнул  Тави.  -  Но  равнять  меня  со  слепым  кротом,
по-моему, не слишком-то разумно.
    - Я не равняю! - обиделась Тави. - Но Радуга - злодеи... Они  убивали,
жгли, разоряли...
    - Это потому, что так случилось с твоей семьей, -  безжалостно  уронил
Акциум. - А те, кого это не коснулось?
    - Тогда откуда ж мятеж? - немедленно поддела мага Тави. - Откуда такая
волшба в Мельине?
    - Может, пираты по реке поднялись? - предположил Акциум, но не слишком
уверенна.
    - Пираты? - хмыкнула девушка. - Сейчас, по осени?  Едва  ли.  В  южных
морях уже вовсю штормит. Они появились бы раньше - или  позже,  уже  после
нового года.
    - Ну, тогда не знаю, - проворчал Акциум. - Но ты не  уводи  разговора,
не уводи. Почему ты так уверена, что остальным это тоже надо  -  повернуть
власть Радуги?
    - Потому что тогда бы колдовать  могли  все...  -  вырвалось  у  Тави.
Опомнившись, она зажала рот ладонью, но было уже поздно.
    - И знаешь, что тогда будет? - немедленно подхватил  волшебник.  -  Ты
можешь представить себе, что это такое  -  вырвавшаяся  на  свободу  Сила,
Сила, истекающая через сотни тысяч источников, через мириады рвущих е„  на
части жадных рук? Ты понимаешь, что ты хочешь дать детям играть даже не  с
огн„м, а с... с... Ты хочешь просто бросить их всех в самое сердце лесного
пожара - и гордо назвать это свободой!
    Несколько  мгновений  Тави  молчала,  ошарашенная  не   столько   даже
отповедью старого волшебника, сколько его последней фразой.
    "Бросить их всех в  самое  сердце  лесного  пожара...!  Всех...  Всех?
ВСЕХ!!!
    - Ты хочешь сказать - магия  отнюдь  не  удел  избранных?  -  замирая,
произнесла она.
    - Гм... язык мой - враг мой. - Маг досадливо  нахмурился.  -  Конечно,
Тави. Конечно. Далеко не все умеют играть на лютне, но  касаться  струн  и
извлекать из них звуки могут все, если только они не лишены  рук.  Хотя  в
этом случае можно воспользоваться зубами. Ну так вот  и  с  магией  то  же
самое. Я, если честно, считал - это все и так знают... Старый дурак.
    Так вот представь, что будет, если все вокруг примутся терзать  лютни,
Тави. А ведь магия - это отнюдь не столь  безобидная  вещь.  Ты  согласна?
Невежда никогда не сыграет сложную и тонкую мелодию, но чисто  случайно...
его какофония... если применить это к магии... может вызвать к жизни такие
создания, что лучше бы сотворившего такое... заранее с жерновом на  шее  -
да в воду.
    Собственно говоря, все Ордена магов только тем и заняты, что  не  дают
неразумным детям спалить самих себя - и вс„ окружающее вместе с ними.
    - Неправда! - не выдержала Тави. -  Властью  они  заняты!  Властью!  И
наживой! Мой Учитель говорил...
    - А кстати, кем был твой Учитель? -  тотчас  подхватил  Акциум.  -  Мы
немного уже говорили об этом... и я считаю его покинувшим Радугу чародеем,
прич„м весьма высокой ступени, иначе он не смог бы научить тебя так  ловко
чувствовать Силу. Опиши мне его! Я знал в лицо многих из  Радуги...  очень
даже многих.
    - Хорошо, - чуть растерянно ответила Тави. -  Он  был  высок...  много
выше  среднего  роста.  Очень  худой.  Лысый.  И  такой...  лицо  такое...
костистое. Очень-очень, так  что  я  сперва  даже  пугалась,  а  потом  он
объяснил мне, что это у него после неудачного наложения заклятия...
    - Худой... лысый... костистый череп... - забормотал Акциум. - Нет.  Не
знаю такого. Среди высших иерархов такого точно не было. Орла...  то  есть
боги  меня  вразуми,  кто  же  это  может  быть?  -   Он   с   неожиданной
пристальностью взглянул на Тави. - Ничего не приходит в голову. Это плохо,
очень плохо. - Он казался до крайности озабоченным.
    - Это что, так важно? - в упор спросила Тави.
    - Сейчас - нет, но чует сердце, потом еще аукнется... Хотя  ты  права,
нынче нам об этом думать пока рано.
    - А о ч„м надо? - немедленно спросила девушка.
    - О том, откуда взялись эти козлоногие и как с ними справиться,  -  со
всей серь„зностью ответил маг. - И ещ„... о том, во что выльется нарушение
мной запретов.
    - Ты их нарушил? - изумилась Тави.
    - Конечно. Когда покинул келью.
    - И что теперь? - Невольно в е„ грудь вползал холодный  страх.  -  Что
теперь будет? Что мы можем сделать?
    - С Заточившим меня - увы, ничего, -  мрачно  ответил  Акциум.  -  Его
невозможно убить, с ним невозможно  справиться  силой  оружия,  его  можно
только переубедить.
    - А почему он тебя заточил? - пошла на второй круг Тави.
    - Не будем об этом, - отрезал Акциум.  -  Не  будем  об  этом  больше.
Пожалуйста.
    - Хорошо, - уныло ответила Тави. Однако сразу же: - А ты станешь  меня
учить?
    - Тебя? - изумл„нно воззрился на нее Акциум.
    - А что тут такого? Мой Учитель сгинул. Наверное, погиб. Или  уш„л  из
этого мира, если правда то, что ты говоришь... Что мне теперь делать? Кана
убили... Сидри сбежал с Алмазным Мечом, а я из-за этих проклятых  аколитов
Семицветья упустила его... Каменный Престол  не  упустит  случая  очернить
меня перед Кругом Капитанов. Меня изгонят...
    - Э, неужели бесстрашная Тави собралась плакать? - изумился волшебник.
- Не стоит, девочка. Я видел, как ты сражаешься.
    - Но идти мне вес равно некуда-а-а-а...
    - Но дом-то у