улся он не в самом приятном для себя положении. Голова раскаивалась от боли, левая рука не действовала. Он понял почти мгновенно, что произошло, что он прикручен к столбу и что, по всей вероятности, сейчас настал чер„д Этлау праздновать победу.
     От ничем не выдал себя. Не шелохнулся, по-прежнему обвисал на цепях.
     Этлау был осторожен, неведомая сила вс„ так же давила любое магическое проявление, и нечего было рассчитывать, что некромантия может сейчас освободиться.
     Фесс слышал весь приговор, что прочли ведьме. Слышал треск факелов в руках профосов. И, разумеется, слышал тот отчаянный предсмертный крик ведьмы, крик, что заставил его душу скорчиться от невыносимой муки. Кажется, в тот миг он сам готов был поторопить собственную смерть.
     Не сдержал Слово. Да, не сдержал. Слово некроманта нарушено во второй раз. И если верить в те сказки, что порой рассказывал Даэнур ещ„ в Ордосе, - сказки по поводу Судьбы, то... впрочем, похоже, его самого, Фесса, едва ли теперь могут взволновать невыполненные клятвы и обещания. Плохо умирать с таким грузом на совести, но умирать-то вообще в принципе плохо.
     Потом был только треск огня, и - ни звука, ни стона, ничего. Ведьма умирала молча, не порадовав своих мучителей ни единым криком.
     И толпа тоже стояла молча, жадно вперив взоры в огонь, но - ничего. Недолгое время сквозь дым и пламя ещ„ можно было различить изломанные очертания человеческой фигуры, но потом языки огня поднялись ещ„ выше, и то, что совсем недавно было саттарской ведьмой, окончательно скрылось из глаз.
     Кост„р ещ„ жарко пылал, когда инквизитор Этлау начал зачитывать приговор Сугутору. Собственно говоря, статья обвинений была только одна: пособничество Тьме.
     "Меня они, очевидно, приберегут напоследок", - отреш„нно подумал Фесс. Никакого выхода он сейчас найти не мог - руки и ноги скованы на совесть, возможности творить заклятья - никакой, так. что, похоже, его недолгая дорога некроманта и в самом деле кончится здесь и сейчас - а ведь за ним ещ„ столь долгов! Взять хотя бы его обещание шести Т„мным Владыкам, обещание обильных жертв, которое он так и не исполнил!
     Как-то не слишком-то приятно уходить, таща с собой такие долги...
     "Какой же ты некромант, - услыхал он насмешливый голос, - если так легко сда„шься этим живым, - последнее слово незримый собеседник произн„с с изрядным нажимом. - Какой же ты некромант, если оказывается, что тебе некуда бежать! Или ты забыл о трактате Салладорца?!"
     Фесс содрогнулся. Вися на цепях, слыша мерно бубнящего строчки приговора Этлау, он содрогнулся - не от осознания собственного конца, а от того, что ему предлагали.
     Конечно, это говорил не Салладорец. Великого мага, первопроходца Т„мных Путей, давно уже не существовало как личности - в Великой Тьме нет места отдельному сознанию. Тьма? Тьма... Тьма, которая почему-то упорно предлагает ничтожной человеческой песчинке принять свою сторону, как будто от этого зависит невесть что. Но зачем великой Противосиле...
     "Тебе пришла пора уходить, - торжественно провозгласил голос. - Тебе осталось сделать всего только один крошечный шаг, и ты будешь со мной..."
     "С кем это 'с тобой'?" - решился переспросить Фесс, хотя и знал - с подобными силами самое лучшее - не отвечать вообще. Наверное, никто не может остаться прежним, оказавшись в пяти мгновениях от костра.
     "Какая разница? Во Тьме множество душ, множество забытых им„н, множество ставших ненужными воспоминаний. Выбирай любое, назови меня, как хочешь. Вс„ равно это не имеет никакого значения. Важно лишь то, тебя сейчас сожгут, и этим вс„ кончится. Поэтому выбирай, и выбирай быстро! Помогать тебе не стану, не сумеешь - твоя ж беда. Но любой, кто раскрывал хотя бы раз книгу Салладорца, сможет это проделать"
     "Как Атлика? Прихватив с собой целый города?" - угрюмо подумал
     Фесс в ответ.
     "Какая Атлика? - удивился собеседник. - Это вне меня. Ничего не знаю".
     "Как же ты можешь не знать, если она - часть Тьмы а Тьма - всезнающа?"
     Ответа не последовало. Голос умолк. Фесс вновь остался один - невольно дослушивая приговор верному Сугутору.
     "Из любого безвыходного положения есть самое меньшее два выхода", -
     - вновь пришли на ум избитые как будто бы слова, но оттого не менее справедливые. Он может воспользоваться настойчивым советом... Салладорца? Тьмы?.. - неважно; может уйти в пределы вечной ночи, раствориться в ней...
     Но разве это не вс„ равно что гибель?
     Или - он может попытаться сделать нечто совершенно другое. Совсемсовсем другое. Риск, конечно, отчаянный, но главное сейчас - выиграть время...
     Фесс поднял голову и заставил себя встретиться глазами с Этлау.
     Очевидно, взгляд некроманту вполне удался - потому что отецинквизитор отчего-то враз ос„кся и потерял то место, где читал.
     - Ты поторопился, отец-экзекутор! - напрягая ноющее горло, выкрикнул Фесс. - Ты забыл, что такое некромантия. Ты забыл, что она может, и ты забыл, какое проклятье пад„т на все эти земли, если ты посягн„шь... нет, не на меня, на ту Силу, что стоит за мной.
     - Фу, как нехорошо прерывать официальное лицо в момент исполнения им служебных обязанностей, - с издевательской укоризной ответил Этлау. - Не старайся, некромант. Сейчас ты будешь грозить, потом обещать мне показать некий донельзя могущественный и опасный артефакт, и так далее, и тому подобное - только чтобы выиграть время. Нет уж, все, теперь тво„ время точно кончилось, некромант.
     Губы Фесса сами собой сложились в кривую усмешку. Этлау оказался несколько умнее, чем следовало.
     - Постойте! - раздался над толпой вдруг чей-то голос неожиданно сильный и уверенный. - Сей некромант - полноправный чародей, обладатель посоха и в качестве такового подсуден исключительно суду Академии Высокого Волшебства! Не защищают закон и порядок беззаконием, преподобный отец Этлау, нет, никак не защищают! Или думаешь ты, что место здесь глухое, никто ни о ч„м никогда не узнает? Ошибаешься, преподобный, - узнают, да ещ„ как! И в Ордосе узнают, и в Аркине! Нельзя святое дело делать, когда руки до плеч в крови, и крови невинной!
     Изумлению Фесса не было предела, даже сейчас, на самом краю гибели. Наш святоша, наш Белый маг, верное чадо Матери-Церкви - гляди-ко, осмелился голос возвысить! Жалко парнишку - теперь-то его Этлау и вовсе в порошок сотр„т...
     И яснее ясного, что ничем эта глупая выходка Фессу уже не поможет.
     Этлау и бровью не повел. Не произн„с ни одного слова, сделал лишь короткий, быстрый жест - и на Эбенезера Джайлза со всех сторон навалились сразу пятеро дюжих инквизиторских служек. Волшебник и пикнуть не успел, как оказался скручен и связан - весьма умело и быстро, - после чего тотчас же уволочен куда-то в неизвестном направлении.
     Все это заняло не больше нескольких секунд. Рот Джайлзу заткнули тотчас, и вс„, что услыхал Фесс, было лишь неразборчивым мычанием.
     Только теперь к душе некроманта пробился самый настоящий страх.
     Омерзительный, липкий и мутный, того сорта, что заставляет даже, казалось бы, смелых людей валяться в ногах у победителей, тщетно вымаливая пощаду.
     И тогда про себя Фесс произн„с наконец одно лишь короткое слово:
     "Тьма!"
     Он не слишком верил, что это может подействовать, однако шепчущий мягкий голос отозвался тотчас, словно Она вс„ это время стояла рядом, терпеливо дожидаясь его зова.
     "Ты вс„-таки вспомнил обо мне? Когда стало некуда бежать и нечем стало сражаться - тогда лишь ты вспомнил о моих словах? Не при таких обстоятельствах хотела б я услыхать твой зов, некромант..."
     Слова застряли у Фесса в горле. Ну да, понятно, заблудший сын вспомнил о старом отце, только когда пришла беда и больше не у кого просить помощи и защиты.
     "Не думай, что я настолько всемогуща в вашем тварном мире, - продолжала его незримая собеседница. - Твои враги владеют немалой силой... вс„, что я могу из своего далека, - это отвлечь их на себя... дальше уже тво„ дело, некромант. И смотри, не поступи со мной, как ты поступил с шестью Владыками!"
     Фесс не выдержал, вздрогнул. Какую плату потребует от него обладательница этого низкого обольстительного голоса? Существо, не имеющее плоти, находящееся повсюду и нигде, бессмертное, неуничтожимое, вездесущее... которому невесть зачем потребовался умеющий противостоять Серым Пределам смертный.
     Несколько мгновений Фесс ждал, по-детски зажмурив глаза. Ничего не происходило. Вс„ так же монотонно бубнил инквизитор, зачитывая приговор - он уже покончил с Сугутором и переш„л к Прадду. С орком, как извечным врагом человеческой расы, вообше не следовало церемониться и прибегать ко всякого рода излишествам типа судебной процедуры.
     "Берегись, некромант. Ты вступил на дорогу, с которой уже не свернуть. И не потому, что она плоха - ни то не знает, чем плюха Тьма, чем хорош Свет, или, наоборот, чем Тьма хороша, а Свет, соответственно, нет - а потому что нельзя простому магу, не достигшему поистине заоблачных высот могущества, играть с предвечными силами, особенно если эти предвечные силы отнюдь не пребывают в вечном полусне, а упорно стремятся к каким-то своим, никому не понятным и в принципе непознаваемым целям. За тобой и так уже огромный долг, некромант, остановись, не отягощай свою душу лишним, потому что...
     Так что, лучше сгореть?!
     Нет, зачем же. Но истинные маги тем и отличаются от нахватавшихся по верхам колдунов, что телесная смерть для них просто переход к совершенно иной форме существования...
     Ага. К иной форме. В той самой Тьме, слившись с ней, отдав вс„ то, что составляет тво„ 'Я', и во имя чего? Иллюзорного бессмертия ?"
     Фесс не успел докончить этот спор с самим собой - как и все подобные споры, совершенно бессмысленный, потому что умирать некромант отнюдь не собирался, Пусть Тьма обрет„т надо мной какую-то власть, это неизбежно, успокаивал он себя, потом я вс„ равно найду способ...
     Какой именно он найд„т способ, осталось неясным, потому что в тот самый миг Этлау вдруг дико взвыл, не завопил, не закричал, а именно взвыл, словно смертельно раненный зверь, совершенно нечеловеческим голосом, схватился обеими руками за горло; крик сменился хриплым стоном, отца-экзекутора с двух сторон подхватили служки, но было уже поздно - и Этлау, и Фесс ясно чувствовали надвинувшееся со всех сторон незримое ни для кого облако т„мной первобытной Силы, не умеющей ничего, кроме как давить и плющить, от эта-то Сила сейчас и столкнулась с тем, что обращало в ничто все магические действия как некромантии, так и Святой Магии.
     Что за талисман оказался в руках Этлау, Фесс, понятно, не знал. Но сейчас это и не было важно - обрушившаяся на оберег инквизитора мощь не смогла превозмочь его чары, но зато освободила от их действия всех остальных.
     По жилам Фесса словно побежала новая кровь стремительно обращаясь в жидкий огонь. Магия оживала и некромант словно бы рождался в эти мгновения заново; он не мог приказать цепям разомкнуться, не мог воспарить в небеса и скрыться, подобно птице, но зато в его распоряжении была мощь Серых Пределов, а это значило - быть бою!
     Этлау первым понял, что происходит. Его взгляд скрестился с
     Фессовым: лицо экзекутора претерпевало сейчас удивительную метаморфозу, кожа белела на глазах, не бледнела, а именно белела, словно кто-то плеснул на не„ густой сметаной.
     - Зажигайте! - не своим голосом завопил инквизитор, взмахивая рукой, бросив дочитывать приговор. - Некроманта мне спалите, только его одного!..
     Надо отдать должное подручным Этлау - они не дрогнули и не испугались, хотя, не приходилось сомневаться, почти все из них, кто хоть как-то владел магией, мгновенно поняли, что происходит на площади Кривого Ручья.
     В распоряжении Фесса оставалось не более секунды - много ли времени надо, чтобы вскинуть к плечу уже заряженный арбалет и прицелиться в неподвижно висящую на цепях мишень?..
     И уже плелось где-то в самой глубине изощренное заклятье, из разряда истинно высокой Некромантии - однако уже начальные его такты, оказавшись прямо посреди бушующей незримой схватки, причудливо изменились, исказились, потеряв первичное направлние и размах.
     И внезапно со всех сторон до слуха Фесса донесся многоголосый хор безжизненных, пустых голосов, какими только и могут обращаться к пробудившему их от смертного сна пустые черепа неупокоенных:
     "Ид„м, мы ид„м, ид„м, ид„м..."
     Фесс похолодел. Случилось именно то, чего он так боялся. Конечно, выпустить толпу зомби и прочих обитателей могил на своих врагов - поступок, достойный адепта Ч„рной магии, равнодушного к людским страданиям и горю, того, кто возомнил себя "стоящим над", обладающим правом власти над жизнью и смертью других, убивающим, не защищаясь, а просто так, потому что этого требуют его "цели", зачастую совершенно безумные.
     Время остановилось. Точнее, оно двигалось, но медленно-медленно, словно песчинки из верхней половинки часов вынуждены были прорываться сквозь незримую преграду. Фесс видел вс„ вокруг, застывшее, как при немой сцене в традиционной салладорской трагедии: плотное кольцо инквизиторов и смешавшегося с ними простонародья, бешено рвущиеся к небу языки пламени с пылающего костра ведьмы, бессильно и безмолвно обвисшие на цепях фигуры Правда и Сугутора, фигуры профосов с факелами, Этлау на краю судейского помоста, воздевшего руки в нелепо патетическом жесте... и ч„рные, ч„рные, ч„рные тучи, невесть откуда взявшиеся в небе над деревней, тоже застывшие, смотрящие вниз тысячами тысяч невидимых глаз - словно готовые вот-вот рвануться к земле теми самыми вихрями, что до основания разрушили несчастный Арвест, утянув с собой во Тьму всех его обитателей, и живых, и м„ртвых, равно как и воинов Империи Клешней, имевших глупость бросить вызов Наследству Салладорца.
     - Нет, только не это! - вырвалось у Фесса. - Только не это! Я не Атлика, чтобы бросать в топку Тьмы невинные души, спасая свою собственную!
     "Значит, ты не настоящий некромант", - услыхал он.
     А на недальнем погосте, в пределах церковной ограды, земля не зашевелилась, не вспучилась - она нулась к небу десятками, если не сотней, фонтан раскалывались на части немногочисленные каменм плиты над могилами местных богачей, у кого хватип мошны оплатить за дорогой в этих местах гранит. Но все равно, никакие зомби и призраки не спасли бы вызвавшего их - потому что стрелам хватило бы и доли мгновения, чтобы достичь цели.
     Однако они е„ не достигли. Кто-то из стрелков в панике швырял оружие наземь, кто-то, напротив, разряжал его, целясь в неподвижных Фесса, Прадда и Сугутора, но стрелы каким-то диковинным образом до целей не долетали, вспыхивали и горели в воздухе, в том числе и стальные болты тяж„лых самострелов.
     А перед глазами Фесса с болезненной резкостью вдруг возникла картина заснеженного зимнего поля, гордый всадник в броне с вычеканенным василиском, сжавшаяся впереди кучка из примерно полутора сотен врагов, летящие навстречу ему, Фессу, длинные и меткие стрелы, что вот точно так же вспыхивали и горели ещ„ в пол„те, словно натыкаясь на невидимый пламенный купол.
     А он словно наяву ощущал острые грани Искажающего Камня в своей руке. И это воспоминание резало, подобно клинку - то, от чего он бежал, настигало, настигало, настигало, он слышал издевательский хохот масок у себя за спиной... Впрочем, почему же за спиной? Вон они, в первых рядах толпы, надменный Эвенстайн, картинно положивший руку на эфес, и плечистый, словно медведь, Бахмут, со здоровенным посохом в руках, которым умелый боец отобь„тся и от нескольких мечников...
     Они смотрели прямо в глаза Фессу. И откровенно смеялись ему в лицо. Вс„ было понятно. Они таки нашли способ обойти его заклинание, отрезавшее его от собственной памяти и прошлого, того самого npшлого, что хранило в тайне место, где пребывали Мечи.
     А неупокоенные уже вырвались с погоста полезли впер„д, вытянув жуткого вида руки-грабли, нагие костяки или местами ещ„ покрытые гнилой, разлагающейся плотью, разинув рты, усаженные нечеловечески длинными и острыми зубами, словно у волков. Неупокоенным вс„ равно, кого убивать - на пути к подъявшему их стояла плотная живая стена, а это значило что е„, то есть стены, просто не должно существовать и этим вс„ сказано.
     Искажающий Камень... реликвия, вынесенная Фессом из пылающего Мельина, страшное оружие в умелых руках, то, от чего здесь, в Эвиале, не должны знать ни защиты, ни спасения, в каких же безднах ты пребывал доселе, где прятался, с тем чтобы в нужный момент явиться на помощь своему хозяину, хотя, видят всемогущие бездны, хозяин отнюдь не желал этого!
     Фесс скосил глаза - да, в ладони холодно светился зел„ным
     Искажающий Камень. Воля Фесса вызвала его из неведомых глубин Межреальности, и в этой части, можно сказать, план масок удался полностью.
     Но даже Искажающий Камень не в силах был порвать сковывавшие некроманта цепи. Или, вернее сказать, мог, но каждое его использование, каждое почерпывание Силы из прошлого означало очередную победу масок и поражение его, Фесса. Проклятье, он предпочел бы уже сейчас собственное прозвище, полученное в этом мире, - Неясыть.
     Да, он предпоч„л бы вновь стать Неясытью, отказаться от себя уже окончательно - если ценой, скажем, за вернувшуюся ловкость в обращении с оружие станет потеря Мечей.
     А неупокоенные были уже рядом. Толпа с воем бросилась в разные стороны, никто не дерзнул заступ им дорогу - Этлау с искаж„нным лицом так и стоял на сво„м помосте, по-прежнему пытаясь вернуть себе власть над своим загадочным амулетом, а его инквизиторы уже бежали, и поступали совершенно правильно - обычное оружие против тех же зомби помогает мало, а мало кто из соратников Этлау мог похвастаться знанием магтт, достаточным, чтобы противостоять неупокоенной орде.
     Конечно, бежали не все. Фесс лишний раз мог убегаться, что в
     Инквизиции служат отнюдь не только трусы, мучители, палачи и кровавые властолюбцы. Некоторые инквизиторы не бежали. Напротив, собой закрывали детей и женщин; некромант чувствовал пошедшую в дело магию Спасителя, слишком, увы, слабую, чтобы противостоять его собственному разрушительному заклинанию.
     Несколько зомби даже упали, сложились кучками пылающих костей и плоти, один совсем молодой инквизитор выхватил из такого костра длинную, горящую с одного конца берцовую кость - она пылала странным ослепительно белым пламенем, разбрасывая во все стороны снопы столь же белых искр - и сам ринулся в наступление. Он успел поджечь четырех неупокоенных, прежде чем его самого сграбастали сзади и в один миг разорвали на куски.
     Как ни странно, атакующие зомби оставили совершенно без внимания самого главного из инквизиторов - отца Этлау, застывшего, подобно сакраментальному соляному столпу, на краю судейского помоста. Лицо преподобного экзекутора потемнело от прилива крови, он словно изо всех сил старался справиться с неподъ„мной тяжестью.
     И не побежал ещ„ один человек - молодой маг Воздуха по имени
     Эбенезер Джайлз, о котором, похоже, все забыли в воцарившемся безумии.
     Над его головой засветился неяркий голубоватый нимб, и огненная плеть молнии хлестнула по наступающей толпе мертвяков; и такова оказалась сила первого удара, что зомби просто разорвало на части. Так, наверное, начинал свой знаменитый последний бой несказанно более могущественный маг Фрегот Готлибский; и, наверное, Джайлза ждал бы такой же конец если бы...
     Если бы самый лихой зомби, повинуясь отчаянному приказу Фесса, не оказался наконец рядом и жутко осклабившись, просто перекусил чудовищно измен„нными волшебством зубами сковывавшие некроманта цепи.
     - Освободи их! - рявкнул Фесс, оказываясь на земле и указывая неупокоенному на по-прежнему прикованных орка и гнома. Сам же некромант намотал конец цепи на кулак и решительно шагнул к Этлау - как бы то ни было, с этим типом он обязан покончить раз и навсегда!
     Зомби со всем усердием выполнил приказ - но в следующее мгновение власть Фессова заклятья над ним, как видно, дала трещину, потому что ж